Например, помощник Шэн Цзы был таким же китайцем, как Фрэнк Синатра.
Насколько я знал, мистер Веселый мог работать на кого угодно, от Topcon до восточногерманской разведки. Он также мог быть приятелем Ганса Рихтера, человека, которого Урсула должна была задержать.
Я мог только быть уверен, что он не работал на AX по совершенно ясным причинам или на Пекин. Если бы его наняли китайские коммунисты, Шэн Цзы присутствовал бы, а я, вероятно, уже был бы мертв.
Он уронил мои ноги, а затем слегка дернул ими, чтобы проверить силу своей работы. Довольный, он выпрямился. «Теперь, когда нам удобно, мы можем поговорить. Расскажи мне все о себе».
«С самого начала? Ну, я родился в Соединенных Штатах Америки»
«Ты слишком много шутишь», - предупредил он меня.
Он подошел к кровати и посмотрел на обнаженную Урсулу, которая была связана по рукам и ногам той же веревкой, что и меня. Он взглянул вверх, чтобы убедиться, что я наблюдаю за каждым его движением, затем намеренно щелкнул ногтем по одному из сосков девушки, находящейся без сознания.
«Я не буду пытаться выбивать из тебя ответы. Это было бы слишком сложно. Если ты не скажешь мне, кто ты, я поработаю над девушкой».
Я не мог понять, что я получил, утаивая информацию. «Я получаю заказы от организации под названием AX. Меня зовут Ник Картер».
«Ваше имя и название вашей организации мне знакомы. Но я не понимаю, почему вы и девушка работаете вместе».
«Может, вы не поверите, но мы просто старые друзья, ехавшие одним поездом».
«Девушка выслеживает бывших нацистов. Вы тоже охотитесь на бывшего нациста?»
«Не совсем. Но если я наткнусь на одного, я точно не буду целовать его в обе щеки».
«Я бы не подумал, мистер Картер. В любом случае, я должен идти». Он взглянул на часы и быстро подошел к двери. «Наслаждайся остатком поездки».
Я смотрел, как закрылась дверь, и услышал щелчок замка. Потом купе затихло. Я огляделась. Не было ни багажа, ни одежды, указывающих на то, что апартаменты были заняты пассажиром. Может быть, у мистера Веселого был отмычка, и он выбрал пустое спальное место, чтобы держать нас в плену.
Я был удивлен, что он задал свои вопросы и оставил нас невредимыми. Но я не собирался жаловаться. Моя проблема заключалась в том, чтобы вытащить нас отсюда.
«Урсула», - сказал я. «Проснись, Урсула».
Девушка не двинулась с места. Я прокралась к койке, продвигаясь медленно и неуклюже. Затем я встал на колени и снова заговорил с Урсулой. Ее ресницы слегка вздрогнули.
Это была красивая картина, свежая и манящая. Я наклонился и коснулся языком ее соска. Это был один из способов разбудить ее.
Урсула инстинктивно улыбнулась. Затем она пошевелилась на койке. Ее глаза распахнулись. "Ник!"
«Сюрприз», - сказал я.
Я снова потрогал сосок. Я ненавидел останавливаться.
«Сейчас не время для этого», - упрекнула она меня. "Как ты сюда попал?"
«Меня привел коренастый мужчина. Веселый парень с фотоаппаратом на шее. Как вы думаете?»
«Я наблюдала за купе в Voiture 5, пока вы занимались своими делами, чем бы это ни было. Мужчина вышел. Как обычно, неся свою проклятую рацию. Он так спешил, что я был уверен, что он собирается кого-то встретить Я решил проследить за тем, что он считал таким важным. Должно быть, он заметил меня. Он провел меня через общий вагон, где сидел этот веселый парень с камерой. Они, должно быть, обменялись сигналами в каким-то образом. Двое из них заманили меня в ловушку на платформе. Я был вынуждена прийти сюда. Затем меня ударили за ухо ".
«Я вижу там прекрасное гусиное яйцо, но ты все равно в хорошей форме».
Урсула немного покраснела. «Вы поставили меня в невыгодное положение».
«Хотел бы я найти способ заработать на этом».
"Постарайтесь сосредоточиться на делах. Что нам делать дальше?"
«Я что-нибудь придумаю», - заверил я ее.
Я уже думал о событиях дня. Что-то не встало на место, и меня раздражало, что я не могу это понять.
Я попытался расположить сделанные выводы в логическом порядке. Человек с радио был Рихтером, беглым нацистом Урсулы. У него была деформированная костяшка, как у Рихтера, и он вел себя как человек, привыкший к бегству. После того как он узнал Урсулу, было вполне естественно, что он попытается узнать, кто я. Он видел меня с немецкой девушкой.
Рихтер ударил меня, пока я боролся с его сообщником, мистером Веселым. Он был тем человеком, который сказал мистеру Веселому определить мою личность. Но почему такой осторожный человек, как Рихтер, оставил решать вопрос своему товарищу? В таком случае, почему Рихтер путешествовал с товарищем, который, казалось, был опытным агентом? Может быть, герр Рихтер тоже был в шпионском бизнесе.
«Подойди, Урсула, и освободи для меня место. Я собираюсь лечь с тобой на кровать», - сказал я.
"Ник!" - отругала она. "Не сейчас."
«Ты неправильно понял, детка. Я собираюсь лечь на кровать, чтобы попытаться развязать тебе руки».
Мы сели спиной к спине, и я занялся тугими узлами на веревках, которые связывали ее. Задача была настолько сложной, что я проклинал мистера Веселого полдюжины раз.
«Ник, почему они сняли мою одежду?»
«Не только из-за вида, хотя он и прекрасен. Мистер Веселый хотел обыскать вашу одежду».
«Что-нибудь случилось, пока меня нокаутировали?»
«Ничего подобного, что бы ты не упустил», - усмехнулся я.
Когда я развязывал узел, мои руки время от времени касались обнаженной спины и ягодиц Урсулы. «У этой работы есть некоторые дополнительные преимущества», - сказал я ей.
"Они нашли что-нибудь, когда искали меня, Ник?"
«Ваше удостоверение личности. Рихтер знает, кто вы».
В этот момент я увидел фотоаппарат мистера Веселого. Он
оставил его в купе.
"Что случилось?" - спросила Урсула.
«Он оставил свою камеру».
"Вы имеете в виду, что он может вернуться за этим?"
«Не в этой жизни», - сказал я. «Человек, который так осторожен, не забывает что-то вроде фотоаппарата».
Нет, если только он не собирался забыть об этом.
Я встал с кровати и упал на пол. Я подкатился к камере, потому что это был самый быстрый способ добраться туда.
«Урсула, встаньте с кровати, встаньте спиной к окну и поднимите его». Я сказал.
У нее хватило ума. По моему тону голоса она знала, что не следует терять время зря. Я слышал, как ее босые ноги ударились о пол.
Я лежал на животе и рассматривал камеру с близкого расстояния. Если бы я был прав, я рисковал получить выстрел прямо в лицо, но с этим ничего не поделать.
«Я не вижу никакого устройства отсчета времени и не слышу тиканья, но я думаю, что внутри есть взрывное устройство».
"Этот человек оставил его нарочно?" - сказала Урсула. Теперь она была у окна.
«Узнав, кто ты, почему Ганс Рихтер должен оставлять тебя в живых? Предполагается, что этот отсек станет нашей могилой, детка».
Я слышал тяжелое дыхание Урсулы. Она хваталась за окно, дергая его.
"Г-н Веселый посмотрел на свои часы перед тем, как уйти от нас. Я должен предположить, что он активировал таймер, нажав на рычаг на камере. Я могу выключить его, если возьму камеру, но я рискну ".
Я повернулся к камере спиной и схватил ее обеими руками. Я вспотел. Я не сказал Урсуле, но я подумал, что если взрывчатка сработает, когда я перемещаю камеру, по крайней мере, мое тело защитит часть взрыва и, возможно, спасет ее жизнь.
«Отойди от окна», - сказал я ей.
Она произнесла мое имя мягким голосом, затем двинулась, и я встал.
Никакого взрыва.
Я прыгнул к окну поезда. Я не хотел рисковать, катаясь по полу. Я повернулся спиной к окну, прислонился к нему и перекинул камеру связанными руками.
Поезд тронулся вперед, и я посмотрел на Урсулу, и мы улыбнулись друг другу, и это показалось нашим облегчением.
Затем мы услышали взрыв вдоль рельсов. Это было похоже на взрывы ручной гранаты на другой стороне холма.
«Я рада, что вы увидели эту камеру и поняли что это такое», - сказала Урсула.
«Да, еще несколько минут, и мы бы взорвались».
«Мне очень жаль, Ник. Из-за меня твоя жизнь в опасности. Рихтер сейчас попытается убить нас обоих».
Урсула видела только верхушку айсберга. Ганс Рихтер и его лейтенант мистер Веселый составляли меньшинство среди убийц, ехавших в этом поезде.
Седьмая глава
К тому времени, как Восточный экспресс остановился в Венеции, мне удалось освободить руки Урсулы. Она избавилась от веревок вокруг лодыжек и надела пару основных предметов одежды, прежде чем развязать меня.
«Не стесняйся», - поддразнила я ее. «К настоящему времени я знаю о тебе все».
«Нет, Ник. Ты знаешь только, как я выгляжу. Мужчина никогда не знает о женщине всего».
Мы вышли из купе и смешались с выходящей из поезда толпой. Урсула бросилась за бутербродами, а я занял пост, который позволял мне следить за лицами, которые что-то значили для нас двоих.
Я не видел Ханса Рихтера и его напарника, и я не заметил Шэн Цзы, агента китайских коммунистов. Я мельком увидел Еву Шмидт. Как и Урсула, она набирала бутерброды.
«Ева», - позвала я, когда она прошла мимо меня и направилась обратно к поезду с пакетом еды в руке.
Она остановилась. "Ты дала мне время до сегодняшнего вечера, помнишь?"
«Просто проверяю, вот и все».
"Я свяжусь с Хорстом и передам ваше сообщение об интересе к монитору. Но я не вступлю в этот контакт, пока не буду уверен, что момент подходящий. Другими словами, я не собираюсь раскрывать его личность вам или кому-либо еще, кто может наблюдать за мной ".
Затем она ушла вместе с толпой, и я обратил свое внимание на Урсулу, которая подошла ко мне сзади с нашими бутербродами.
«Я думала, что ты пытаешься найти другого товарища по играм, - сказала она, - пока не услышала отрывок из твоего разговора. Кто такой Хорст?»
«Просто человек, которого я хочу встретить. Помни о Рихтере, детка».
Вскоре Восточный экспресс выезжал со станции в том направлении, в котором пришел. Чтобы снова отправиться на восток, поезд должен был вернуться на материк через дамбу. Стемнело, когда «Экспресс» несся по двухмильной дороге, и мы увидели позади себя ослепительное отображение желтых огней вдоль береговой линии: виды Венеции, поднимающиеся из морской черноты.
После быстрой еды Урсула сказала, что хочет еще раз нанести удар по Гансу Рихтеру. «Давайте попробуем его купе. Если он там, я арестую его. Если нет, мы обыщем его вещи и выясним, что он задумал».
Рихтера не было, и я не удивился.
«К настоящему времени он знает, что они нас не убили. Должен был произойти взрыв, которого не было».
«Ник, ты думаешь, я его потеряла?»
«Он не выходил из поезда в Милане», - заметил я.
Я взломал замок, и мы вошли в купе Мясника.
Я включил верхний свет. Багажа было два, и оба лежали на полу, а не на стеллажах. Я взял один чемодан, а Урсула потянулась за другим. После того, как мы вскрыли замки на чемоданах, мы их осторожно открыли.
В сумке, которую я обыскал, не было ничего значительного, но там был носовой платок, который определенно не принадлежал человеку, у которого было радио. У него был легкий запах духов, который мне показался смутно знакомым. Я закрыл сумку и помог Урсуле просмотреть другую. Мгновение спустя она подняла лист бумаги.
«Посмотри на это, - сказала она. «Он планирует выйти в Белграде». Это был его билет на поезд.
Я хмыкнул. «Это не дает вам много времени».
Я заглянул в угол ящика под какие-то рубашки и нашел пару пачек европейских сигарет. Они казались специальной смесью. «Дорогой вкус», - отметила я, показывая Урсуле одну из упаковок.
Она взяла у меня сигареты и посмотрела на пачку. «Ганс Рихтер курил особую марку бельгийских сигарет. Это та марка».
«Вам придется попытаться схватить его в Белграде, когда он выйдет из поезда».
«Югославские власти обещали помочь привлечь Рихтера к ответственности. Я попрошу их встретить нас на вокзале с парой полицейских в штатском».
"Разве вы не предпочтете произвести арест в одиночку?" Я спросил.
«Он должен быть схвачен живым», - сказала она. «Если я схвачу одна эту нацистскую свинью, я боюсь, что вышибу ему мозги».
Сложили все как было и вышли из купе. Урсула пошла в свое купе, чтобы протянуть время, пока я ходил по грохочущему поезду.
Мы остановились в Триесте сразу после Венеции. В девять тридцать мы должны были быть в Поджореале-дель-Корса на югославской границе. Я решил, что если бы Ева Шмидт не связалась со мной к тому времени, я бы начал ее искать.
Я вернулся в свое купе в надежде, что Ева свяжется со мной там. Я дал ей его номер, когда она пообещала сказать Хорсту Блюхеру, что я хочу участвовать в торгах за спутниковый монитор.
Компания ждала меня, но это была не Ева Шмидт или ее дружок. Иван Лубянка, чекист, откинулся на моей койке, подперев левой рукой голову. В правой руке он держал револьвер Webley .455 Mark IV с глушителем.
«Войдите», - сказал он.
Я закрыл за собой дверь, думая, что мне следовало быть более осторожным.
Лубянка села на койку. «Так ты Ник Картер. Ты не выглядишь таким крутым».
«Кто тебе сказал, что я крутой? Я киса».
«Если бы я знал, что ты едешь со мной в поезде, Картер, я бы зашел повидаться с тобой раньше».
Я хмыкнул. «Если бы вы делали уроки, вы бы узнали меня, когда увидели бы меня в вагоне-ресторане. Я узнал вас».
Он смотрел на меня раздраженно. «Вы, конечно, знаете, что я должен убить вас».
Я сгорбился. "Зачем беспокоиться?" Я спросил. «Вы, наверное, все равно убьете меня».
«Я пришел сюда не для того, чтобы делать ставки», - сказал он категорически с сильным акцентом. «Я пришел сюда как единственный покупатель, и я хочу, чтобы так и осталось».
"А как насчет китайцев?"
«Я буду иметь дело с одним конкурентом за раз», - мягко ответил он.
«Если вы это сделаете, у вас будут тела по всему поезду. Вы должны подумать об этом». Я не стал пытаться выхватить Хьюго, потому что знал, что Лубянка не даст мне времени.
«Я думал об этом», - сказал он. Он поднялся с койки. Он был на пару дюймов ниже меня, и я видел, что ему это очень не нравилось. «Мы с тобой идем к концу этого поезда, Картер. Мы идем очень осторожно. По дороге я буду держать этот пистолет в кармане, но он будет нацелен тебе в позвоночник. Как ты знаешь, выстрел в позвоночник очень болезненно. Так что я надеюсь, что вы не сделаете ничего глупого ».
"А что происходит в конце нашей хорошей прогулки вместе?"
«Не волнуйтесь, это будет очень быстро».
"Как щедро с вашей стороны".
«Пожалуйста. Ты пойдешь со мной сейчас». Он махнул мне большой пушкой, и я
понял, что, если эта штука выстрелит, в моей груди будет дыра, достаточно большая, чтобы мужчина мог в нее воткнуть кулак.
Я повернулся и открыл дверь, надеясь, что в коридоре кто-то есть. Но никого не было. Я вошел в коридор, а Лубянка последовала за мной. Пистолет все еще держался перед ним, но пока я смотрел, он сунул его в карман куртки. Я мог видеть, как дуло торчала из-под ткани и была нацелена на мою талию.
Он закрыл дверь купе и кивнул мне, чтобы я пошел. Я повернулся и медленно двинулся вперед по коридору. Поезд грохотал и раскачивался под нами, но не настолько, чтобы нарушить равновесие Лубянки. Он держался между нами примерно трех шагов, так что я не мог легко добраться до него.
Мы подошли к концу Voiture 7 и выехали на платформы между ним и 5, где находилось купе Евы Шмидт. Нам пришлось пройти через две пары дверей. Проходя второй вагон, Лубянка шел сразу за мной, я сделал ход.
Я резким движением захлопнул дверь обратно на Лубянку. Дверь ударила его и потеряв равновесие, и он упал на пол платформы. Но револьвер он не потерял. Он выстрелил, когда упал. Первая пуля разбила стекло в двери, прошла сквозь нее и чуть не попала в мое плечо, вонзившись в деревянную обшивку позади меня. Раздался второй выстрел, но он даже не приблизился ко мне.
Когда Лубянка устремилась к платформе, я вырвал Вильгельмину. Мой выстрел попал в металлический пол платформы рядом с присевшим русским, отрикошетив вокруг него, не задев его.
Лубянка снова открыла огонь, выбив дверной косяк, который я использовал для укрытия. Затем, когда я нырял за дверь, он поспешил обратно через дверь другого вагона. Я увидел его в последнюю минуту и сумел выжать еще два выстрела из люгера. Одна пуля попала Лубянке в плечо, и я видел, как он упал на пол в другой машине.