Сбытчик - Эван Хантер 30 стр.

 Охраняют,  сказал Хейз.

 И Леди Эстор тоже?

 Охраняют,  повторил Хейз.

 А на балет Пит кого-нибудь послал?

 Нет,  ответил Хейз.  Баннистер вне подозрений. Он ни капли не похож на эту чертову картинку.

 Ив столовой ее никто не опознал?  спросил Мейер. Он глотнул и полез в карман за новой таблеткой.

 Я видел только одного из владельцев,  сказал Хейз.  Другого нет в городе.  Он помолчал.  Тот, первый, подал одну хорошую идейку.

 Угоститься никто не желает?  предложил Мейер, протягивая коробочку.

Никто не обратил на него внимания.

 Какую идейку?  спросил Карелла.

 Он собрался пойти попить пивка, как только у него схлынет толпа обжор. Есть там, говорит, подходящее местечко на их улице. Мне оно тоже подходит. Как только выберусь отсюда. Присоединиться никто не хочет? Угощаю.

 А где она, эта столовая?  заинтересовался Карелла.

 А?

 Столовая.

 О, столовая. На пятачке возле Тринадцатой.

 Около того бара, что ли?

 Какого бара?

 "Паба". Где Самалсон мог потерять свой бинокль. «Паб». На углу Тринадцатой Северной и Эмберли-стрит?

 Думаешь, тут есть связь?  спросил Хейз.

 Кто знает  задумчиво произнес Карелла.  Если этот малый пообедал у «ЭдиДжорджа», он вполне мог после этого зайти в «Паб» чего-нибудь выпить. Может, там он и нашел бинокль Самалсона.

 И что нам это дает?

 Ничего,  согласился Карелла.  Просто заключительный штрих, для полноты картины. Мысли вслух, не более.

 Угу,  пробурчал Хейз. 19.40.

 Но этот хозяин столовой его не опознал?  спросил Мейер.  Рисунок наш?

 Нет. В столовой ниточка оборвалась. Этот Джордж только и говорил что о своей любви к компаньону Эди. Он, мол, ему как сын родной и так далее. Джорджсирота, во всем мире никого. Ну, и очень привязан к своему малышу.

 Малышу?  удивился Карелла.

 Ему тридцать четыре. Но для Джорджа, которому пятьдесят шесть, он малыш.

 Забавное партнерство,  сказал Карелла.

 Познакомились-то они давно.

 А система партнерства обычная?

 Ты о чем?

 В случае смерти одного компаньона и отсутствия у него родственников все дело переходит к другому?

 Наверное,  Хейз пожал плечами.  Да. Джордж говорил, что дела они ведут по обычной системе.

 То есть, если Джордж отдаст концы, столовая переходит к его компаньону, так? Ты ведь сказал, что у Джорджа во всем мире никого, да? Никаких претендентов на наследство?

 Ну да,  кивнул Хейз.  И куда ты клонишь?

 Вполне возможно, Эди ждет не дождется, когда Джордж прикажет долго жить. Вполне возможно, сегодня в восемь он ему собирается в этом помочь.

Все тут же взглянули на часы. Было 19.42.

 Теория недурна, Стив,  заметил Хейз,  но есть слабые места.

 Например?

 Например Разве Джордж похож на леди?

 М-м-м,  промычал Карелла.

 И самое главное, мы же показывали рисунок и Джорджу, и девушке Корта. И они его не узнали. Значит, наш убийцане Эди Корт.

 А чего тебе вдруг пришло в голову, что Джорджэто Леди?  спросил Кареллу Мейер.  От жары, что ли?

 А он случайно не того, не гомик?  Карелла не хотел отказываться от своей версии.  Этот твой Джордж?

 Это отпадает, Стив. Я бы заметил. Ничего такого нет.

 Я просто искал сам не знаю какая-то связь с Леди.  Он хлопнул ладонью по письму.  Но если он не ну, тогда  Он пожал плечами.

 Нет, нет,  сказал Хейз.  Ты не там ищешь.

 Да, ты прав. Я просто подумал черт, мотив уж больно подходящий.

 Увы, под наши факты он не подгоняется.  Мейер улыбнулся.  Может, изменим факты и подгоним их под твою теорию, а, Стив?

 Что-то я сегодня устал,  произнес Карелла.  День сегодня тяжелый.

 Пойдешь по пивку?  поинтересовался Хейз.  Когда все это кончится?

 Может быть.

 Да, идейку он подал хорошую, этот Джордж,  сказал Хейз.  Как только его лавочка разгрузится, он пойдет вот сюда.  Он машинально ткнул пальцем в эмблему пива «Баллантайн», с помощью которой была составлена цифра 8. Потом его палец замер.

 Эй!  воскликнул он.

 Восемь,  сказал Карелла.

 Хочешь сказать, что?..

 Не знаю.

 Но

 Думаешь, убийца подсказывает нам? Подсказывает, где?

 Бар? В восемь? Так, что ли?

 Святая Мадонна, Коттон, неужели ты думаешь, что?..

 Подожди, Коттон. Подожди чуть-чуть.

Все даже приподнялись в своих креслах. Часы на стене показывали 19.44.

 Если это бар Может быть, «Паб»?

 Может быть. Но кто жертва?

 Леди. Тут же сказаноЛеди. Но если эта восьмерка имеет скрытый смысл, то и Леди. Леди. Кто же это?

На мгновение мужчины замолчали. Мейер вытащил еще одну таблетку от кашля и бросил пустую коробочку на стол.

 Джордж, наверное, пойдет в «Паб»,  рассуждал Карелла.  Он же сказал, бар на их улице, так? Как раз там Самалсон потерял бинокль. Может, Джордж и есть жертва. Я просто не вижу других вариантов, Коттон.

 Да, но Леди? Как, черт возьми, Джордж Ладдона может быть Леди?

 Не знаю. Но думаю, что нам

 Святая!..

 Что?  Карелла поднялся.  Что?

 Господи Иисусе! Переведи это, Стив, ты же итальянец! Переведи «Ладдона». Это же леди! Леди!

 La donna!  воскликнул Карелла.  Я идиот Значит, он хочет, чтобы его остановили. Черт подери, Коттон, убийца хочет, чтобы его остановили! Он сказал нам, кого он хочет убить и где. Убийца

 А убийца-то кто?  спросил Хейз, поднимаясь. Взгляд его упал на лежавшую на столе коробочку из-под таблеток от кашля, и он закричал:Смит! Смит!

И они стремительно вылетели из отдела. Часы на стене уже показывали 19.47.

Глава 16

Стоя на мусорном ящике в прилегающей к «Пабу» аллее, человек сквозь маленькое окно отлично видел стол, за которым сидел Джордж Ладдона.

Итак, он не ошибся. Значит, он действительно хорошо знал привычки Джорджа и правильно предположил, что по дороге домой из столовой тот обязательно зайдет в «Паб», сядет за свой обычный столик и закажет большой бокал пива. А осушив его, закажет другой Только сегодня другого не будет, другого бокала пива больше не будет никогда, потому что в восемь часов он умрет.

Человек посмотрел на светящийся циферблат своих часов.

19.52.

Через восемь минут Джордж Ладдона умрет.

Ему вдруг стало грустно. Но все равно, другого выхода у него не было. Он избрал единственно возможный путь. А подготовил он все хорошо, подготовил так, что выйдет из этого дела абсолютно чистеньким. Даже если что и заподозрятмотив налицо, против него не будет никаких фактов.

А потом к себе, домой. А завтра, как обычно, на работу, не показывая виду, что он что-то знает, не изменившись. Только он уже будет убийцей.

Смогут ли они остановить его?

Неужели они не разгадали смысл его письма? Но не мог же он написать все прямо, не мог же он все им выложить на тарелочке! Разве мало там было намеков, разве не ясно было сказано, что должно произойти,  неужели они не могли додуматься до остального?

Нет, они, конечно, додумались. В неповоротливости их не упрекнешь, бог тому свидетель. Он подумал о комнате, которую снял в доме на Двенадцатой улице, в этом грязном притоне, где он хотел провести предстоящую ночь, до которого рукой подать от места убийства. Но сейчас об этом не могло быть и речиони нашли комнату и чуть не сцапали его самого. В памяти возникла перестрелка с этим рыжим копом. Да, пощекотали они друг другу нервы. Но в комнату теперь нельзяпридется возвращаться в свою квартиру. А умно ли это? Вдруг кто-то его увидит? Может, просто прошататься всю ночь по улицам? Может, сразу же надеть

Круто прервав ход мыслей, он взглянул на часы. 19.55.

Он опустил руку в карман, нащупал там что-то мягкое и теплое, удивился на секунду и тут же вспомнил. В следующий миг пальцы наткнулись на твердое и холодное. Он вытащил это из кармана, и в свете луны люгер блеснул смертельным блеском.

Он проверил магазин. Обойма была полной.

* * *

Несколько таких магазинов осталось в комнате. А по ним нельзя выйти на его следведь лицензии на пистолет у него нет. А не доберутся ли они до человека, у которого он его купил? Нет, едва ли. Пистолет наверняка краденыйон купил его в сомнительном местечке. У человека, продавшего ему пистолет, было много всякой всячины. Местечко было сомнительное, это точно, но для неговполне подходящее. А после сегодняшнего вечера места лучше этого ему просто не найти. Он щелкнул предохранителем.

19.57.

Пристроив руку с люгером на подоконник, он тщательно прицелился в затылок Джорджа Ладдоны. На кисти левой руки, под стеклом часов бежала, бежала, бежала секундная стрелка. А вот сдвинулась и минутная. Он буквально увидел, как она подвинулась.

19.58.

Могут ли они ему помешать? Где там. Глупцы. Безмозглые глупцы.

Стараясь не расслаблять руку, он ждал.

Ровно в 20.00, когда он уже собрался нажать на курок, в аллею ворвался Коттон Хейз.

 Эй!  закричал он.  Стой!

Раздался выстрел, но за мгновение перед этим рука убийцы чуть дернулась назад. Хейз кинулся на него. Убийца повернулся. В его кулаке блестел люгер. Хейз отскочил в сторону.

Снова прогремел выстрел, и тут же мусорный ящик, на котором стоял стрелявший, опрокинулся. Человек с люгером в руке упал, но мгновенно вскочил на ноги и, вскинув пистолет, навел его на Хейза. Раздался выстрел, но на какое-то мгновение раньше Хейз успел нанести удар кулаком. Пуля пролетела мимо. Хейз снова ударил и ощутил, что его кулак как бы расплющил физиономию преступника. И тут усталость от изнуряющей жары, от долгого преследования и казавшейся до этой минуты бессмысленной и безнадежной сегодняшней работы, разочарование, вызванное вереницей неудач,  все это, что копилось в Хейзе с самого утра, вырвалось наружу. И он молотил кулаками, бил, бил, бил, пока враг не рухнул без сознания.

И тогда, тяжело дыша, Хейз поволок его к выходу из аллеи.

* * *

Сидевшего в «Пабе» Джорджа Ладдону все еще била дрожь. Пуля, просвистев в сантиметрах пяти от его головы, врезалась в столешницу. На лице Джорджа застыло недоуменное выражение, руки тряслись, губы тряслисьон слушал объяснения Хейза.

 Это был ваш компаньон,  говорил тот,  Эди Корт. В вас стрелял ваш компаньон, мистер Ладдона.

 Не верю,  произнес Джордж.  Просто не верю. Только не Эди. Не мог он желать мне смерти.

 Мог. Его девушка слишком любит деньги.

 Вы хотите сказать здесь замешана она?

 Не совсем,  сказал Хейз.  По крайней мере, я так не думаю. Она не предлагала ему убить вас, если вы это имеете в виду. Фелиция Пэннет не из тех, кто согласится связать свою жизнь с убийцей. Но она давала ему понять, что ей нужно от жизни, и он, видимо, нашел единственный доступный ему способ дать ей это.

 Нет,  произнес Джордж,  только не Эди.

Казалось, он сейчас заплачет.

 Помните, я вам показывал рисунок?  спросил Хейз.

 Да. Но это был не Эди! Это был кто-то другой! Этот человек

 Вы уверены?  Хейз вытащил из кармана листок с рисунком, потом карандаш и стал быстро водить им по бумаге.  А это не Эди Корт?  спросил он, показывая Джорджу все тот же портрет неизвестного, но уже с бородой и усами.

 Да,  ответил Джордж.  Да, это Эди

Хейз неспешно вел полицейский седан к участку. На заднем сиденье между Кареллой и Мейером сидел задержанный.

 А почему ты тогда закричал: «Смит!»?  спросил Карелла, обращаясь к Хейзу.

 Потому что я в тот момент посмотрел на дурацкую коробку с таблетками от кашля, и вдруг до меня дошло.

 Что же до тебя дошло?

 До меня дошло, почему домовладелица сказала: «Сегодня утром он выглядел именно так». В тот момент эта фраза показалась мне бессмысленной, но ведь она означала, что сегодня утром он выглядел не так, как раньше. Потом эта девушка, которая жила напротив. Она сказала, что он выглядел как шпион. Только бомбы не хватало. И еще ей было смешно, что его фамилияСмит. Когда я спросил, почему, она ответила: «Ну, таблетки от кашля и все такое, сами знаете». Я тогда подумал, что она немного с приветом. Но когда вечером я увидел коробку Мейера с надписью «Таблетки от кашля братьев Смит», все стало на свои места. Вчера вечером Корт в своей комнате побрился. Поэтому в аптечке лежали ножницы и бритва.

 Похоже на правду,  согласился Карелла.  Бороду он носил с восемнадцати лет, поэтому считал, что без нее его никто не узнает.

 Так оно и вышло,  кивнул головой Хейз, остановив машину перед светофором.  Одного не могу понятькак же он собирался завтра явиться на работу? Его бы немедленно разоблачили.

 Вот тебе ответ,  сказал Карелла, бросая на переднее сиденье какой-то мягкий пушистый предмет.  Я нашел это у него в кармане.

 Борода и усы!  присвистнул Хейз.  Чтоб я пропал!

 Надо думать, он собирался носить эту штуку, пока не отрастет своя, неотразимая,  предположил Карелла.

 Ничего, там, куда он поедет, у него будет время отрастить длинную-длинную бороду,  сказал Мейер.  Кто-нибудь хочет таблетку от кашля?

Карелла и Хейз расхохотались.

 Боже правый, ну и устал я,  признался Карелла.

 О'Брайен-то на свой бейсбол еще успеет, а?

Зажегся зеленый свет. На заднем сиденье вдруг зашевелился Корт. Он открыл глаза, моргнул и пробормотал:

 Значит, вы все-таки меня остановили?

 Да,  ответил Карелла.  Остановили.

 Зеленый.  Мейер хлопнул Хейза по плечу.  Поехали.

 А куда торопиться?  Хейз обернулся.  Уж теперь все времянаше.

Эд МакбейнСпособ убийства

Глава 1

Обычный осенний день.

Зарешеченные окна дежурной комнаты 87-го полицейского участка выходили на Гровер-парк, сверкавший всеми цветами осенней листвы. Бабье лето, словно дочь индейского вождя, украшенная пестрыми перьями, щеголяло ярко-красным, оранжевым и желтым. Воздух был теплым и ласкающим, солнце сияло на безупречно голубом небе, и его лучи проникали сквозь решетку окна полосами золотого света, в котором без устали плясали пылинки. Уличный шум просачивался сквозь открытые окна, смешиваясь с обычными звуками дежурной комнаты, создавая своеобразную и даже приятную музыку.

Как во всякой классической симфонии, в этой музыке прослеживался лейтмотив, присущий лишь полицейскому участку. Это была синкопированная мелодия телефонных звонков, составляющая полную гармонию со стуком клавиш пишущих машинок и ругательствами. Вариации на тему были разнообразны: от глухих ударов кулака полицейского по животу воришки до оглушительных воплей другого полицейского, желающего узнать, куда, к черту, подевалась его шариковая ручка, въедливого монолога следователя, допрашивающего задержанного, телефонного разговора дежурного детектива с начинающей актрисой, дебютанткой шоу на Холл-авеню. Иногда в эту симфонию врывались насвистывание практиканта, доставившего послание из полицейского управления, душераздирающие стоны женщины, жалующейся на то, что ее избил муж, бормотание воды в трубах или гомерический хохот после неприличного анекдота.

Такой хохот, сопровождаемый уличным шумом октябрьского дня, приветствовал удачную шутку Мейера, которую он приберег к пятнице.

 Да, он мастер на это,  сказал Берт Клинг,  а у меня вот не получается. Не умею я рассказывать анекдоты.

 Ты многого не умеешь,  ответил Мейер, подмигивая,  но мы простим тебе небольшую неточность. Искусство рассказчика, Берт, приходит с возрастом. Такому сопляку, как ты, никогда не рассказать хороший анекдот, чтобы научиться этому, нужны долгие годы.

 Иди к черту, старый пердун,  ответил Клинг.

 Он опять становится агрессивным, ты замечаешь, Коттон? Особенно когда речь заходит о его возрасте.

Коттон Хейз отпил кофе и улыбнулся. Он был высокого роста, более шести футов, и весил сто девяносто фунтов. Голубые глаза и квадратная челюсть, на подбородкеглубокая ямочка. Огненно-рыжие волосы казались еще ярче в лучах ленивого октябрьского солнца. На левом виске выделялась седая прядьслед давней ножевой раны, когда ему сбрили волосы, чтобы сделать шов, и шрам зарос уже седыми, а не рыжими волосами. Хейз этот феномен объяснял так: «Уж очень я тогда испугался».

Улыбаясь Мейеру, Хейз заметил:

 Молодежь всегда агрессивна, разве ты не знал?

 И ты против меня?  спросил Клинг.  Это заговор!

 Не заговор,  поправил Мейер,  а запрограммированная в нас ненависть. В этом причина всех бед в миреслишком много ненависти. Между прочим, кто-нибудь из вас знает, под каким лозунгом будет проходить неделя борьбы с ненавистью?