Так и получилось, что осенью 1945 года, когда майор инженерных войск Григорий Токаев прибыл к новому месту службы в Советской военной администрации Германии, Берлин уже был разделён на четыре оккупационные зоны. В американский сектор вошли округа Нойкёльн, Кройберг, Кемпельхоф, Шёненерг, Штеглиц и Целендорф, в британскийШарлоттенбург, Шпандау, Тиргартен и Вильмерсдорф, во французскийВеддинг и Райниккердорф. Самым большим был советский оккупационный сектор с округами Панков, Вайсензее, Пренцлауэр-Берг, Митте, Фридрихсхайн, Лихтенберг, Копёниг и Трептов.
Берлин, каким его впервые увидел Токаев, произвёл на него гнетущее впечатление. Город лежал в руинах, от многих зданий остались только фасады. Срезанные бомбами стены обнажали внутренность домов с уцелевшей утварью и картинами на стенах. Купол рейхстага напоминал скелет, сквозь него были видны низкие облака. Оставшиеся в городе немцы выползали из подвалов и рылись в развалинах, вытаскивали обгорелые доски и грузили их на тележки, на кострах из них готовили еду.
«Я много чего повидал за годы войны, рассказал Токаев на одном из допросов британскому контрразведчику майору Джорджу Хопкинсу. Видел разрушенные бомбами дома в Москве, взорванный Крещатик в Киеве. Но то, что я увидел в Берлине, потрясло меня так, что первые дни я не мог спать, я задыхался, мне всё время казалось, что я на кладбище. Я и раньше знал, что войнаэто страшная беда. Но только в Берлине понял, какая это жуть, дьявольщина. Я тогда сказал себе, что сделаю всё, что смогу, чтобы это никогда не повторилось».
«Мне показалось, что он говорил искренне», замечает Хопкинс в комментарии к протоколу допроса.
II
Гогки Токаты Ахматы фырт родился в 1909 году на южной окраине Российской империи, в селе Новоурухское Владикавказского района Терской области в бедной крестьянской семьи. В 1917 году его отец умер. В 1920 году семью переселили на новые земли на северо-западе Осетии, на границе с Кабардино-Балкарией. Там, в селе Ставд-Дорт прошло всё его детство. Гогки Токаты ни одного дня не провёл за школьной партой, с малых лет по мере сил работал по хозяйствупас коз, собирал хворост и кизяк для домашнего очага. Когда немного подрос, наравне с взрослыми работал на кукурузном поле. Было не до учёбы, но природная любознательность дала о себе знать, он самостоятельно научился читать и писать, читал всё, что попадалоськниги, газеты, старые, ещё дореволюционные журналы.
Как и все его сверстники, он рос при советской власти, идеи светлого будущего, которое обязательно сменит трудную голодную жизнь, находили самый живой отклик в его душе. Он рано вступил в комсомол, а в 1931 году стал членом ВКП(б). Несколько лет до этого работал на «Фордзоне», одном из первых тракторов на Северном Кавказе и единственном в районе, сам его ремонтировал. На активного рослого парня обратили внимание, в 1928 году ему дали путёвку на рабфак Ленинградского Горного института. Рабфак он окончил очень успешно, проявил незаурядные математические способности и был направлен для продолжения учёбы в Москву, в Высшее техническое училище имени Баумана. После окончания училища поступил на службу в Красную Армию и стал работать в Военно-воздушной академии имени Жуковского. Уже через год возглавил одну из лабораторий академии, в 1941 году защитил кандидатскую диссертацию и стал деканом факультета авиационной техники.
За все эти годы он ни разу не побывал на родине, но образ Осетии, её гор, лесов и быстрых холодных рек навечно впечатался в его память. В 1989 году, когда профессору Токати исполнилось 80 лет, за выдающиеся научные достижения он был представлен к рыцарскому званию. Но почётную приставку «сэр» к своему имени он так и получил. Для этого каждый претендент, включенный в список, должен был принести клятву верности Её Величеству королеве Великобритании. Профессор Токати от титула отказался, объяснив это так:
«Я, осетин Гогки Токати, тоже попал в этот список. Но для этого я должен был выразить свою преданность королеве Англии в специальной декларации. Иностранец здесь не может стать сэром без этой клятвы. Я отказался от клятвы. Почему? Я не англичанин, я осетин, хотя бесконечно благодарен этой стране за такое доверие, за такую честь. Но я сын Кавказа, там я впервые вдохнул воздух жизни. Меня никакими званиями и наградами нельзя сделать неосетином».
К 1941 году осетин Григорий Токаев уверенно обосновался в Москве. Женился на уроженке Владикавказа Азе Баевой, она училась в Московском химико-технологическом институте имени Менделеева, получил комнату в малонаселенной коммунальной квартире в Фурманом переулке. В 1938 году родилась дочь Белла. Была увлекательная работа в аэродинамической лаборатории академии Жуковского, была счастливая молодая семья, впереди открывалась серьёзная научная карьера.
Всё закончилось 22 июня 1941 года.
III
Из протокола допроса подполковника Токаева майором Хопкинсом 14 декабря 1947 года:
« Продолжайте, Григорий. Что с вами происходило после начала войны?
Сначала объясните, чем был вызван двухнедельный перерыв в допросах. Только не говорите, что вы были заняты другими делами. У вас есть только одно дело. Это дело я.
Вы подробно рассказали о своей работе в Военно-воздушной академии и о научных исследованиях, которые там велись. Я не мог оценить их достоверности. Ваши показания были отправлены нашим военным специалистам. Только сегодня я получил их заключение.
Какое оно?
В ваших показаниях не обнаружено признаков дезинформации.
Это убедило вас в моей откровенности?
Не совсем. Всё, о чём вы рассказали, нашим экспертам было уже известно. Не спрашивайте, от кого. В Лондоне очень внимательно следят за военными работами в Советском Союзе. Относительно новым было только ваше сообщение о разработке авиационных ракетных двигателей. Наши эксперты выразили сомнение в том, что русские добились на этом направлении больших успехов.
Что сможет развеять их сомнения? Налёт на Лондон советских реактивных бомбардировщиков?
Вы слишком мрачно оцениваете политическую ситуацию.
Я оцениваю её трезво. Вы ещё не поняли, Джордж, что заставило меня поспешить с побегом? Скажу. Но сначала вопрос. Вашей разведке известно, какие части Красной Армии находятся на территории Германии?
Полагаю, что да.
Записывайте. В подчинении командующего Группой советских оккупационных войск маршала Соколовского находятся пять армий. На севере Германии 3-я Ударная армия со штабом в Магдебурге, на юго-западе 8-я Гвардейская армия со штабом в Веймаре, на северо-востоке 2-я Гвардейская механизированная армия и 1-я Гвардейская механизированная армия со штабом в Дрездене. Плюс 16-я Воздушная армия со штабом в Вольтерсдорфе. В неё входят девять истребительных дивизий, три штурмовых, шесть бомбардировочных и одна дивизия ночных бомбардировщиков, всего больше двух тысяч самолётов. В войсках поддержкичетыре артиллерийских дивизии, две танковые бригады и пять зенитно-артиллерийских дивизий. Прибавьте сюда части Красной Армии в Австрии и Польше. Вам это ни о чём не говорит?
Вы предполагаете, что Сталин может попытаться захватить всю Европу?
А вы этого не допускаете?
В 1945 году, сразу после войны, такое развитие событий предполагал премьер-министр Черчилль. Силы союзников не могли бы противостоять Красной Армии. Поэтому все сохранившие боеспособность части верхмахта, сдавшиеся нашим войскам, концентрировались в лагерях вдоль демаркационной линии. Они сохранили форму, проводили строевые учения, их оружие хранилось неподалёку на складах. В случае наступления русских они приняли бы на себя первый удар. Позже, когда Черчилль решил, что Сталин воевать не будет, всех немецких пленных отвели от границы и подвергли денацификации.
Что заставило его принять такое решение?
Американская атомная бомба.
Черчилль поторопился, бомба Сталина не остановит. Он понимает, что американцы не рискнут применить её в центре Европы. Это не Япония. Ничто не сможет остановить советские танки. За двое суток они смогут дойти до Ла-Манша. Они ждут только приказа.
Почему вы считаете, что такой приказ может поступить?
Я хорошо знаю обстановку в войсках. Они находятся в состоянии полной боевой готовности. В это же время США и Великобритания возвращают своих солдат на родину. Это очень опасно, нарушается баланс сил. Я настаиваю, Джордж, чтобы вы довели мою точку зрения до вашего руководства.
Я это сделаю. А теперь давайте продолжим нашу работу.
Спрашивайте»
IV
Война, как стихийное бедствие, в одночасье меняет судьбы миллионов людей. Школьный учитель становится пехотинцем, институтский профессорополченцем, выпускница медицинского вузавоенврачом, токарьартиллеристом. Так же, в день, кандидат наук, декан факультета авиационной техники академии имени Жуковского Григорий Токаев превратился в воентехника 1-го ранга и отбыл в распоряжение командира полка тяжелых бомбардировщиков, едва успев попрощаться с молодой женой.
Полк, входивший в Группу тяжелых бомбардировщиков особого назначения, базировался под Мичуринском на прифронтовом аэродроме в Никифоровке. Летом и осенью 1941 года эскадрильи Группы, состоявшие из самолётов СБ и ТБ-3 конструкции Туполева, имели задачей оказывать поддержку Отдельной 51-й армии под командованием генерал-полковника Кузнецова, оборонявшей Крым от 11-й германской армии генерал-майора Манштейна. Тяжелые бомбардировщики Группы доставляли в Керчь, в Багирово, на аэродром Семь колодцев горючесмазочные материалы, новые двигатели, прожекторные установки, забрасывали десанты в немецкий тыл, бомбили эшелоны в Джанкое и Симферополе. Осень в Крыму выдалась ненастная, истребительная авиация немцев была прикована к земле туманами, почти все самолёты Группы благополучно возвращались на аэродром базирования.
Едва глохли мощные моторы, а пилоты и стрелки покидали кабины, к работе приступали аэродромные службы, одной из которых командовал воентехник Токаев. Натягивали на огромные машины маскировочные сети, заправляли топливные баки, подвешивали к фюзеляжам фугасы, пополняли боезапас. К утру все эскадрильи были готовы к новому вылету.
На стене аэродромной столовой висела чёрная тарелка репродуктора. Когда в ней умолкал стук метронома, все обращались в слух. Звучал голос Левитана, читавшего сводки Совинформбюро. И хотя составлены они были очень расплывчато, военные летчики прекрасно понимали, что означают слова «успешно отразили атаки превосходящих сил противника и нанесли фашистским оккупантам значительный урон в живой силе и технике». Они означали, что наступление немцев продолжается. Наши войска оставили Смоленск, был блокирован Ленинград, тяжелые оборонительные бои шли на подступах к Москве. В октябре немцы заняли Керчь, части Красной Армии отступили из Крыма на Таманский полуостров.
Двадцать пять самолётов Группы тяжелых бомбардировщиков особого назначения перебазировались на аэродром Грабцево под Калугой, началась подготовка к Вяземской воздушно-десантной операции. Надежно замаскировать эскадрильи не удалось. 27 января 1942 года аэродром в Грабцево подвергся ожесточённой бомбардировке. Массированный налёт «юнкерсов-88» и «хейнкелей-111» уничтожил четыре самолёта 1-го полка, три самолёта 3-го полка, 14-й полк и 4-я отдельная эскадрилья ВДВ потеряли по два ТБ-3 и ещё один самолёт из состава 7-го авиационного полка. При повторном налёте немецкой авиации 3 февраля были сожжены ещё два бомбардировщика, проходившие в Грабцево ремонт после первого налёта.
Вяземскую операцию пришлось отложить и отказаться от использования прифронтовых аэродромов. Высадку десанта под Вязьму проводили во второй половине феврали 1942 года, самолёты вылетали из подмосковного аэродрома в Монино.
В последних числах февраля воентехник Токаев получил краткосрочное увольнение и на попутных военных грузовиках добрался до Москвы. Город встретил его безлюдными улицами, аэростатами воздушного заграждения в скверах и заклеенными крест-накрест бумажными полосками окнами домов. Так москвичи надеялись уберечь стёкла при бомбёжках. Половина квартир в его доме пустовала после поспешной эвакуации из Москвы. Его комната тоже была пустой. В последнем письме, которое Григорий получил, Аза написала, что научно-исследовательский институт, в котором она работала, эвакуируют на Урал. Больше писем не было. Он посидел в пустой комнате со следами поспешных сборов и вернулся в Монино.
Месяца через три, ночью, на самолётную стоянку, где работала команда Токаева, прибежал посыльный и доложил, что воентехника срочно вызывают в штаб. Начальник штаба вручил ему предписание. Григорию Токаеву надлежало прибыть в распоряжение командования Военно-воздушной академии имени Жуковского. Но в не Москву, а в Свердловск, куда была эвакуирована академия. На следующий день он вылетел в Свердловск.
Вернуться к прерванной работе над реактивными двигателями, на что рассчитывал Григорий Токаев, не получилось. В ВВС остро не хватало специалистов, подготовка авиационных инженеров стала с началом войны главной задачей академии. Сотни выпускников заканчивали академию и уходили на фронт, столько же проходили переподготовку на ускоренных курсах. Учёные занимались методикой размагничивания бронекорпусов самолётов-штурмовиков, изобретали новые фугасные бомбы и кумулятивные боеприпасы, разрабатывали рекомендации для повышения точности бомбометания, по выбору оптимальных режимов полёта и работы двигателей для увеличения дальности полёта. Только в редкие свободные часы Токаев возвращался к расчётам турбореактивных и жидкостных реактивных двигателей, которые должны придти на смену винтомоторной поршневой авиации. Повышение мощности поршневых двигателей не давало эффекта. При скоростях свыше 700 километров в час заметного прироста скорости не удавалось достичь, этот путь развития авиации был тупиковым.
В академию поступали разведданные об авиации Германии и её союзников и союзников СССР. Ещё в 1940 году совершили пробные полёты первые реактивные самолёты «Кампини-Капрони», созданные в Италии. В 1941 году в Англии был испытан самолёт «Глостер» с реактивным двигателем, а в 1942 году США испытали реактивный самолёт «Айрокомет». Вскоре в Англии был создан реактивный самолёт «Метеор», он принимал участие в войне.
В середине войны на вооружение люфтваффе поступили реактивные истребители «мессершмидт-262», «мессершмидт-163» и «хейнкель-162». По скорости и маневренности они намного превосходили наши «Илы» и «Ла». И только ограниченные возможности промышленности Германии не позволили немецким лётчикам господствовать в воздухе.
В Советском Союзе тоже занимались реактивной авиацией в конструкторских бюро Королёва и Цандера. В начале 1942 года лётчик-испытатель Бахчиванджи совершил первый полёт на отечественном истребителе БИ-1 с жидкостным реактивным двигателем. Вскоре при испытании этого самолёта Бахчиванджи погиб, работы были приостановлены. Возобновились они только после войны и привели к созданию «ЯК-15» и «МиГ-9» с немецкими реактивными двигателями.
Григорий Токаев несколько раз подавал руководству академии докладные с предложениями включить в планы исследования в области реактивной авиации, всякий раз они отклонялись. У академии были более важные задачи.
В 1943 году Военно-воздушная академия вернулась из Свердловска в Москву. Ещё через некоторое время из эвакуации вернулся научно-исследовательский институт, в котором работала Аза. Увидеть жену и дочь живыми и здоровымиэто был неожиданный подарок судьбы. Выяснилось, что институт Азы тоже был в Свердловске, всего в нескольких кварталах от академии. Она сохранила все письма от мужа. А почему он не получал писем от неё, так и осталось неизвестным.
День победы Григорий Токаев с семьёй встретил на Красной площади вместе с тысячами москвичей. В два часа ночи по радио объявили, что будет передано важное сообщение. В 2 часа 10 минут доктор Левитан прочитал Акт о капитуляции фашистской Германии и Указ Президиума Верховного Совета СССР об объявлении 9 мая Днем победы. Люди выбегали из домов и шли на Красную площадь. Все поздравляли друг друга, многие плакали. Вечером прозвучал салют из тридцати залпов, московское небо расцветилось фейерверками. Ими Григорий и Аза любовались из своего дома. Дочь мирно спала, Григорий и Аза стояли обнявшись у окна. Начиналась новая жизнь. Какой она будет? Очень хотелось веритьсчастливой.
Через две недели майора инженерных войск Токаева вызвал заместитель наркома внутренних дел СССР генерал-полковник Серов.
V
Вызов к Серову, доставленный курьером НКВД, встревожил Григория Токаева. С госбезопасностью, недавно ставшей частью наркомата внутренних дел, он никогда не сталкивался. В академии, как и во всех учреждениях, существовал первый отдел, предупреждавший разглашение государственной тайны и осуществлявший постоянную слежку за сотрудниками. Григорий знал, что и на него там заведено дело. Но в нём, как он предполагал, нет никаких компрометирующих его сведений, иначе его судьба сложилась бы по-другому. Но это не успокаивало. На его памяти было немало случаев, когда сотрудники академии с большими заслугами и безупречными репутациями, исчезали бесследно и никто не интересовался их участью, это было опасно. Успокоив, как мог, жену, испуганную неожиданным вызовом, Григорий отправился на Лубянку.