То была ночь откровений.
Я снял проститутку, её имя, кажется, было Рахиль. Но это не важно. Даже не могу вспомнить, была ли она красивой или нет. Я привел её в дом. Почти всю работу я проводил там. Пивоварня мне надоела. Она спросила, почему я живу в столь заброшенном и холодном месте. Свой ответ я не помню, только вопрос, заданный нежными губами. Они заворожили меня.
Мне было чем заняться. Тот факт, что Сомс всё про меня знал, меня не тревожил. Этому жалкому червяку никогда не хватит смелости пойти в полицию.
Я был наедине с собой, со своей вселенной.
Я привел её на чердак, в мастерскую. Она не заметила ни пятен на полу, ни тяжелого солоноватого запаха смерти в воздухе. Я не позволил ей войти в ту комнату, где висели картины из кожи. Она видела только обещанные мною деньги. Ничего иного она не видела и не хотела. Даже висевшие на стенах блестящие инструменты не обеспокоили её. Она была очень мила. Она легла на расстеленное мной одеяло. Она закрыла глаза, даже не понимая, как я был восхищен её жертвой. Она никогда не узнает о том удовольствии, которое она так самоотверженно подарила мне, о боли, которой был наполнен мой мозг. Она никогда не узнает о тех муках, в которых корчится душа художника и о том, что только она способна от них избавить.
Я перерезал ей горло и она тихо умерла.
Я терпеливо принялся за работу, осторожно срезая с неё кожу. Работа это непростая, но Стэдлеру и Граймсу на подобное не хватило бы духу. Я понимал, что был близок к завершению. На то, чтобы срезать всю кожу у меня ушло несколько часов. Закончив, я прибил её к остальным.
Тянуть время и наслаждаться моментом было нельзя. Я принялся работать ножами, они были кистями художника в моих руках. В процессе отделения мускулов, нервных окончаний, внутренних органов я возносился на новые высоты. Я удалил её глаза, затем язык. Я работал очень старательно, следуя собственным представлениям о разрушении и созидании.
Я заметил, что работать без Граймса и Стэдлера гораздо лучше, более впечатляюще. Их не было рядом, у каждого нашлись свои причины отсутствовать.
Как раз, ко времени завершения работы, незаметно наступило откровение. Я не просил о нем. Оно просто снизошло на меня и мир перестал быть прежним.
Под потолком появился пузырь света и лопнул, разлетевшись тысячей бриллиантовых искр. Несмотря на то, что шар лопнул, свет никуда не делся.
Я услышал нечто, похожее на тяжелый вздох, а затем налетел порыв горячего ветра. Потом я услышал крик, бормотание, будто какое-то животное пыталось зализать свои раны. И одновременно с этим, будто стекло хрустнуло под ногами. А затем опустилась мрачная неестественная тишина. Я замер со скальпелем в руке.
На стенах в моем доме висели дюжины зеркал. Я повесил их просто так, без видимой причины. На самом деле, мне нравилось смотреть на себя за работой. И в одном из зеркал я увидел лицо.
Оно вплотную прижалось к поверхности стекла, будто ребенок, заглядывающий в витрину.
И тут она вышла вперед.
Я не знал, ни кем она была, ни чего ей было нужно. Она была невероятно жирной, голой, её свисающая кожа блестела от масла или пота, которым сочились её поры. Её грудь была огромной, к соскам хотелось прильнуть губами. С них капало серое молоко. Стояло ужасное зловоние.
Кажется, я упал на пол. Ноги, буквально, подкосились. Я попытался что-нибудь сказать, но издавал лишь бессмысленную тарабарщину.
- Мило, - произнесла женщина, глядя на расчлененный труп. - Очень, очень мило.
Я заметил, что она была не столько жирной, сколько большой, всё её тело казалось чрезмерно увеличенным и изуродованным... будто отражение в зеркале в комнате смеха. Даже дыра между ног казалась такой огромной, что могла поглотить человека целиком. Она стояла передо мной, раздуваясь и сдуваясь при каждом вдохе, будто гигантский воздушный шар.
Когда она вдыхала, то превращалась в огромный пузырь. Когда выдыхала, то превращалась в тощее создание, с торчащими под бледной кожей костями, похожими на детали какого-то механизма. Всё это постоянно двигалось, отчего сходство с машиной только усиливалось. К тому же она без конца издавала какие-то жужжащие и скрежещущие звуки. Она была похожа на некий жуткий биомеханический аппарат. Пожирающее плоть устройство или плоть поглощающая механизмы, или всё вместе, формирующее неизвестный гибрид.
- Ты художник, - сказала она, пригвождая меня к месту таким голодным взглядом, какие я раньше мог видеть только у детей в беднейших странах. - Ты создаешь и уничтожаешь, ты строитель и разрушитель.
Я чуть не завопил от ужаса. Её голос был влажным, похожим на звук вскрываемой рыбы.
Она снова раздулась, и превратилась в нечто, с огромным ртом, из которого торчала дюжина красных языков, похожих на окровавленных червей. Глаза этой твари - стеклянные мутные шары - заплыли гноем. Из неё торчала сухая рука с длинными почерневшими ногтями, губы её были цвета кровососущих насекомых.
- Ты оказал нам честь. Великую честь.
Она тяжело шагнула вперед и я заметил, что когда-то её расчленили, а потом пересобрали. Работа была выполнена небрежно, необученными людьми. Она была похожа на мозаику, которую собирал озлобленный нетерпеливый ребенок, детали были подогнаны друг к другу неправильно. И двигалась она совершенно безумно.
В этот момент я заметил, что она была не одна.
Позади неё над полом парило, то, чуть, приподнимаясь, то опускаясь, ещё одно похожее на шар создание. Как описать увиденное? Большое, похожее на мешок нечто, сотканное из почерневших покрытых слизью кусков. На вершине этого мешка покоилась голова... или нечто похожее на голову. Она держалась на левом плече, будто шея её была сломана. Её пасть была похожа на миногу, а волосы походили на заросли кровавых червивых сорняков.
Ног у твари не было, насколько я заметил, торчало лишь несколько щупалец, которые изрыгали клубы серого пара. Сбоку торчала длинная желтая рука, с пальцами, похожими на звериные когти. Дышала она, как и другая, раздуваясь и съеживаясь в процессе. При каждом вдохе швы, скреплявшие её кожу расходились и обнажалась красная плоть. И тут я увидел её лицо... нет, два лица, два скрепленных друг с другом бледных лика. Выглядели они, при этом, так, будто хотели разделиться. Словно, эта тварь пыталась их родить.
- Кто вы? - наконец, спросил я, когда вернулся дар речи. Впрочем, я знал их. Я читал о них в книгах. Это были Хаггис Сардоникус и Хаггис Умбиликус.
В этот момент я заметил, что обе они были связаны некоей пуповиной и являлись сестрами. Они обе были похожи на разобранные и вновь собранные тела.
- Мы - Сёстры, - сказала первая. - И мы заберем тебя отсюда.
- Куда?
- В место, столь же далёкое, сколь и близкое. Место, где таланты художника, вроде тебя, будут оценены по достоинству.
Я хотел пойти. Это и было моей целью, с самого начала.
- Расскажите об этом месте.
Она рассказала, но сначала, настояла, чтобы я закончил работу. Она стонала и дрожала от оргазма каждый раз, когда я касался ножом истерзанной шлюхи, разбирая её трясущимися пальцами. Её сестра истекала слизью.
- Идём, - сказала она, когда я закончил.
- Прямо сейчас?
- Конечно, - сказала она. - Но в это путешествие нельзя отправляться без подготовки. Тебе нельзя идти в нынешнем состоянии. Тебя нужно изменить.
И, как я готовил трупы для них, так и они готовили меня. Когда они содрали с меня кожу, я закричал. Однако это было только начало.
Выброшенные тела
- Их нашел рыбак, - объяснял детектив Мур. - Вышел наловить сериолы, а поймал вот это. Когда пришли патрульные, то нашли ещё одно тело.
Они стояли на берегу Кэндлстик Пойнт. Туман окрасил небо цветом грязного шелка, с залива дул холодный ветер. Фенн ощущал его всем телом и дрожал.
- Пиздец денек, - продолжал Мур. - Похоже, Эдди прошлой ночью плотно поработал. Эта хрень никогда не кончится.
Фенн кивнул. Он подошел к лежавшему на земле телу и приподнял пластиковую накидку, которой оно было накрыто. Это была женщина, об этом можно было судить только потому, что Эдди сохранил её половые признаки. Об остальном сказать было труднее. Как обычно, она была аккуратно освежевана и расчленена. Кожи не было, как и большинства органов. Расправлялся ли он с ней здесь или где-то ещё, сказать также было трудно. Коронер сказал, что тело всю ночь провело в воде и рыбы уже немного его обкусали.
- И как спать по ночам после такой кровавой бани? - поинтересовался Мур. - Как детей из дома выпускать, не будучи уверенным, что увидишь их снова? - Он тряхнул головой и отошел в сторону, жуя противокислотные таблетки.
Фенну было нечего сказать. Внутри него уже ничего не осталось. Он ощущал только холод. Не осталось ничего, кроме осознания того, что Эдди Зеро - это только начало.
- Нужно с этим уже что-то делать, - сказал он Гейнсу. - У нас тут людей свежуют, как свиней, а мы сидим, языки в жопу засунули.
- Все делают всё, что могут, Джим. Ты же знаешь.
- Этого не достаточно.
И это правда. У них было имя и фото, но взять Эдди никак не удавалось.
Фенн поднялся вверх по берегу. Повсюду воняло дохлой рыбой и промышленными отходами. Роже уже заканчивал осмотр второго тела. Оно тоже было освежевано, вскрыто от паха до горла, большая часть внутренних органов была вынута и свалена в кучу рядом. Красный череп смотрел пустыми глазницами прямо на него. Фенн отвернулся.
- То же самое? - спросил он.
Роже помотал головой.
- Не совсем. В этот раз он изъял всю репродуктивную систему. Чистая работа. Работал хирург.
- У них это семейное.
Неподалеку остановилась машина, из которой вышла Лиза. На ней была надета коричневая кожаная юбка и куртка, к черным колготкам прилипли павшие листья. Волосы она связала на затылке и надела очки. Присутствующие мужчины уставились на её ноги. Она пошла вперед и Фенн двинулся к ней. В голове у него возникла картинка, как они бешено трахаются по-собачьи на заднем сидении машины.
Он подошел к ней.
- Не переживай, - сказал он, глядя ей в глаза. - Не на что там смотреть.
Она коснулась его руки.
- Мне нужно взглянуть.
Он хотел сказать "нет", но не смог. Один лишь взгляд ей в глаза завораживал его. Он отдал бы ей свою душу, стоило ей только попросить. В такие моменты красота Лизы пугала его. Она была холодной, как лёд. Холодной и бездушной.
- Всё будет нормально, - заверила она его.
Они подошли к телам и она, не двигаясь, уставилась на них. Затем она выдернула свою руку из его и ушла.
- Закончили там? - крикнул Фенн.
Никто не ответил, лишь несколько бледных криминалистов подняли головы и кивнули.
- Тогда, собираемся.
Он пошел к машине за Лизой. Она уселась за руль, лицо её было бледным, она так вцепилась в рулевое колесо, что побелели костяшки пальцев.
- Ты как?
- Кажется, сейчас блевану, - честно ответила Лиза.
В следующий миг она распахнула дверь и выполнила обещание.
Фенн пожалел, что не мог отделаться так легко. Места убийств оставляли внутри него какое-то неприятное ощущение, но никогда не вел себя так, как, наверное, должен был. Иногда это его тревожило. Как будто, в прошлой жизни, он уже имел дело с трупами и их вид не вызывал у него никаких эмоций.
***
Этой ночью они снова не хотели есть.
Весь вечер они просидели в номере отеля, смотря телевизор, занимаясь сексом и почти не разговаривая. Вернувшись с побережья, Лиза ушла в душ, а Фенн выпил подряд три стакана джина с тоником. В такой ситуации помогала только выпивка. Он ещё никогда не ощущал себя настолько беспомощным. Он не сказал Лизе ни о пропаже тела Паука из морга ни о краже в его доме. Возможно, позднее, он узнает её мнение о происходящем. Но не сейчас. Об этом ему хотелось говорить меньше всего.
Лиза вышла из душа в халате и сделала ему массаж. Ему стало лучше, беды прошедшего дня отошли, уступив место новым. Потом они занимались оральным сексом и пили вино. Чем сильнее они напивались, тем сильнее им хотелось поэкспериментировать, они принялись обливаться вином и слизывать его друг с друга. Фенн не помнил подробностей, но в итоге, он пришел в себя, прижимая её лицом к кровати и трахая сзади. Потом они уснули.
Позже, когда они лежали в кровати, голые и липкие от вина, Лиза сказала:
- Расскажи, что у тебя на уме.
- Ты, правда, хочешь знать?
- Мы вместе в этом увязли. Расскажи.
И он рассказал. После этого он ощутил некое облегчение. Спокойным тихим голосом он поведал об исчезновении Паука и краже. По мере того, как он успокаивался, Лиза наоборот, казалось, наполнялась страхом и отчаянием, будто высасывала их из него.
- Это же бред полный, - сказала Лиза. - Никогда не думала...
Он обнял её.
- Никто не думал.
- Кто, по-твоему, обокрал его квартиру?
- У меня есть мнение, но, что думаешь ты?
- Это Эдди, - не без труда ответила она.
- Ага. А кто ещё?
Лиза равнодушно посмотрела ему в глаза.
- Он же и тело забрал. Я уверена. Больше никого не было.
- А неопознанную?
- И её тоже.
Фенн закурил.
- Согласен. Только, зачем? Зачем рисковать свободой, забираться в морг и красть тела?
- У него свои причины. - Она выглядела напуганной. - Я не знаю, какие они и, честно говоря, и знать не хочу. Но всё это связано с Землями и этими Сёстрами. Я уверена.
- Значит, он ещё безумнее, чем я думал.
Сказать больше было нечего. Они погрузились в молчание, обдумывая каждый свои мысли.
Фенн понимал, что Эдди Зеро опаснее всех, с кем ему когда-либо приходилось сталкиваться. Все эти рассказы о Землях он не воспринимал всерьез. Это была мания двух психопатов, поэтому к ней и нужно относиться, как к мании. Ему, на самом деле, было плевать, почему Эдди совершал убийства - это задача Лизы. Он видел лишь базовые, неопровержимые факты: Эдди Зеро - патологический убийца и, чем раньше его закроют, тем лучше.
И, как только это произойдет, Эдди может мечтать о своей любимой Нетляндии, хоть до конца времен. Только это заботило Фенна, как копа и он не позволит ничему затмить это суждение. Ему было плевать, что Эдди сделает с телами или с барахлом из холодильника. Гораздо сильнее его тревожил Гулливер и его заявление, что он видел этих Сестёр. Но с этим позже разберусь, решил он.
Лизу, в свою очередь, мало волновали особенности этого дела. Признание Гулливера и искренняя вера Паука в Сестёр, вынуждали её признать их правоту. Она и не пыталась понять, что лежало в основе этого дела, но внутри неё засело ощущение, что за всем этим стоял непроглядный мрак. И тот факт, что Эдди выкрал тело Паука из морга и обокрал его квартиру, говорил о том, что это не просто борьба добра со злом. Всё происходящее разрушало её веру в реальность и ей это сильно не нравилось. Об этом знал Уильям Зеро, знает его сын Эдди, знал и Паук. Не то, чтобы это всё меняло. Даже если все трое имели одинаковые убеждения, убийство всегда оставалось убийством. И все трое абсолютно безумны, по её мнению, вне зависимости от их мотивов.
А как же Черри?
Пока она отказывалась думать об этом. Сейчас она безо всяких сомнений была убеждена в том, что Эдди интересует её исключительно с профессиональной точки зрения, что он ничуть не лучше отца. Если Эдди решил уподобиться Уильяму Зеро, он в этом когда-нибудь преуспеет. Ещё один мясник с космическим самомнением под той же фамилией. Зеро. Это говорит о многом.
А Фенн?
Любила ли она его? Она не была до конца уверена. Она лишь понимала, что рядом с ним ей хорошо и безопасно. Что ещё имело смысл в данном случае?
- И куда двинемся дальше? - спросила Лиза. - Раз Эдди не остановится.
- Хороший вопрос.
- Скоро он покажется.
- Ага, только мы не можем сидеть и ждать. Его нужно брать. Не знаю, как, но нужно. - Он медленно затянулся сигаретой. - Он где-то там, на улице, готовится к очередному делу, а мы нихуя не можем сделать, чтобы его остановить.
- Ты не думал о том, чтобы оставить человека в старом доме?
Фенн кивнул.
- Была такая мысль. Патрульные каждый час объезжают тот район, но чтобы оставлять в доме человека... слишком рискованно. - Он вздохнул и затушил окурок. - Короче, выбор у меня, всё равно, невелик. Это, наверное, наша лучшая возможность, но я не стану отдавать такой приказ и рисковать людьми.
- А, что если кое-кто вызовется добровольцем?
- Кто? Кто вообще...
И тут он понял. Он увидел ответ в её глазах и захотел, чтобы она никогда не сказала этого вслух. Потому что это была отличная идея и она его пугала.
И этот страх охватил его ещё крепче.
Напуганный мужчина
Следующим утром Фенн приехал в психиатрическое отделение Центральной больницы Сан-Франциско. Доктор Люче сообщил, что состояние Сомса с последнего его визита не изменилось. После недолгого разговора ему вновь разрешили с ним повидаться.