Останки животного всё ещё лежали на полу. Там, где неизвестный поток воздуха высосал с бедной твари всю плоть, снова начала образовываться пыль.
Лиза пристально посмотрела на грязное зеркало. Почему Зеро был так одержим ими? В этом должен быть некий modus operandi, но никто так никогда в нём не разобрался.
Её дыхание участилось и возникло чувство надвигающейся катастрофы. Однако она старалась не забывать, что это её собственный разум играет с ней в игры. Впрочем, делать это было непросто - чердак был просто переполнен страданием. Каждая доска, каждый гвоздь сочился негативом и жестокостью.
Она повернулась, чтобы уйти и её тут же окружил ледяной ветер. Нервная система находилась в сильнейшем напряжении, руки тряслись, в горле застрял толстый липкий комок. Атмосфера отчаяния давила на неё, вызывая желание съежиться и закричать.
- Просто комната, - громко сказала она, словно хотела зафиксировать этот факт.
Она вынула из кармана кусок желтого мела и написала на стене:
Завтра ночью
Жди меня, Эдди
Доктор Л.
Она развернулась и быстро вышла, спустилась по лестнице в коридор и не останавливалась, пока не показалась входная дверь.
- Дома никого, - сказала она, успокаивая Фенна, полицейских и себя саму.
Лиза взялась за дверную ручку и вдруг подумала, что дверь не откроется, но она открылась. Ей казалось, что за ней наблюдают. В воздухе стоял запах, которого раньше не было. Она отошла от двери и последовала за этим запахом. Табачный дым. В комнате, некогда бывшей гостиной, на полу лежал окурок.
Фенн?
- Есть тут кто? - спросила она сухим голосом.
Ветер на улице принялся качать ивы и дом, казалось, содрогнулся. Она замерла на месте, её разум охватила паранойя. Ей хотелось сунуть руку в карман и достать револьвер, но пальцы отказывались шевелиться.
Наверху скрипнула доска.
Входная дверь с грохотом захлопнулась.
Она подбежала к ней и открыла обратно, сердце бешено колотилось в груди, дыхание было готово разорвать легкие.
- Просто ветер, - сказала она и посмотрела на пол. Кусок дверной обшивки оставил на половых досках царапину. Маловероятно, что ветер способен с такой силой захлопнуть дверь.
Она закрыла дверь и ушла.
***
- Это просто жуть, как пустой дом может влиять на воображение, - позже сказала она Фенну. Об окурке на полу она говорить не стала, потому что испугалась, что в следующий раз Фенн её не пустит.
- А то я не знаю.
- У меня даже сложилось впечатление, что за мной наблюдали.
Он выглядел задумчивым.
- Возможно, так и есть.
- Нет, я так не думаю. Это просто нервы. Я услышала скрип половицы, затем хлопнула дверь и я выбежала. Я так с детства не пугалась.
- Страх это нормально, - заметил он. - В какой-то момент он может тебя спасти.
- Наверное, ты прав.
- Поверь, так и есть.
Она взглянула на него и задумалась над тем, кто же оставил окурок. Это мог быть и Эдди, а мог быть и кто-то другой.
И это её, по-настоящему, испугало.
Письма из ада - 6
Дорогой Эдди.
Когда мы оказались на дороге, я почувствовала себя в безопасности. Помнишь, как пошел дождь, когда мы выехали на трассу? Практически ливень.
Обожаю грозу.
Люблю ехать во время грозы, спать во время грозы, трахаться.
Мы решили, что парня в багажнике найдут ещё не скоро. Но это не имело значения. Машина, всё равно, была зарегистрирована не на меня. Я её арендовала. Не повезло тому парню. Он так хотел помочь попавшей в беду девушке. Впрочем, бывает.
Мысль о том, что мы вместе будем путешествовать, сводила меня с ума. Ты даже не представляешь, как часто я мечтала об этом. О пункте назначения я никогда не думала. В своих мечтах, я видела нас едущими вперед, навстречу будущему. Нашему будущему. Пока мы вместе, мне плевать, куда мы едем.
На шоссе было практически пусто. Только несколько грузовиков и всё. Дождь и гром разогнали всех овец по углам. Этой ночью дорога находилась в нашей власти, что ещё имело значение? Только мы и многие-многие мили пустоты.
Вскоре, после поворота на Пелатуму ты заметил огни в зеркале заднего вида. Мигающие красные огни. Меня это так возбудило. Мы давно решили, что делать в таких ситуациях. Ты всё продумал заранее.
- Ты знаешь, что делать, - сказал ты.
Я так и поступила.
Впереди показалась стоянка и ты свернул туда. Нам повезло, там никого не оказалось. Вокруг не было ни души и ни единого признака, что кто-нибудь появится. Мы заехали, остановились и ты заглушил двигатель. Коп - дорожный патрульный - остановился позади нас с включенными фарами. Прежде чем, наконец, выйти, он долго сидел в машине. Зачем они так делают? Зачем так долго сидят?
Наконец, он подошел к нам. Это оказался невысокий крепко сложенный мужчина. Он выглядел усталым, будто не спал много дней.
Он осветил фонариком твоё окно.
- Торопитесь? - спросил он.
- Ага... жена ранена. Попали в аварию.
Я тяжело вздохнула и повела себя, как больная. Он посветил фонариком и я сделала так, чтобы он разглядел кровь.
- Господи, что случилось? - он обошел машину и открыл дверь с моей стороны. Он быстро осмотрел меня.
- Надо позвонить в...
Слова застряли у него в горле. Он даже, наверное, увидел блеск стали на лезвии бритвы, которой я перерезала ему горло. Он шагнул назад, истекая кровью. Пальцами он пытался нащупать оружие, но пальцы его не слушались.
Моя бритва оказалась быстрее. Когда он издал последний вздох, снова пошел дождь.
- Нужно уходить, - сказал ты и я согласилась. Скорее всего, он уже передал по рации наш номерной знак.
Мы побежали.
Твоя Черри.
Жертва
Гулливер ненавидел свою жизнь. Не ту, что была, а ту, какой она стала. Безрадостное торжество паранойи. Не осталось ничего, что могло принести ему хотя бы мимолетное наслаждение. Каждое действие, каждое движение, даже самое интуитивное автоматическое, некогда банальное, ныне приходилось совершать с очень внимательной осторожностью. Весь мир, его мир, наполнился опасностью. Если раньше он, не задумываясь, выходил на улицу или шел в ванную, то теперь эти и подобные действия приходилось тщательно обдумывать.
И во всём этом виноват Эдди Зеро.
Гулливер видел его в каждом темном углу, в каждом неосвещенном переулке. И каждый раз его дыхание тревожно замирало в ожидании появления занесенного ножа. Он перестал жить, его жизнь превратилась в существование, правила которого диктовал и постоянно менял серийный убийца.
Ему нравилась его прежняя жизнь. В ней не было места истинной любви и семье, но она ему нравилась. В ней не было нынешней повторяющейся жестокости. Ему нравился нормальный ход вещей, когда каждый новый день повторял предыдущий. Скучно. Предсказуемо. Но в его жизни не было места и отчаянию, он никогда не оказывался на краю гибели. Ему нравилась монотонность. Никаких сюрпризов, просто тихая жизнь.
У Гулливера было несколько близких друзей и множество знакомых. У него не было постоянного любовника с тех пор как он оставил служение церкви и ушла жена. Он довольствовался случайными недолгосрочными связями то с мужчинами, то с женщинами, то и с теми и с другими. Этого было достаточно, чтобы удовлетворять животные позывы.
Теперь даже это рухнуло.
Он не смел посещать старые бары и клубы. Если Эдди охотился на него, туда он пойдет в первую очередь. После нападения он даже перестал ходить на работу. Начальство вошло в положение, решив, что причиной этого стали последствия нападения. Но дело было совсем не в этом. Гулливер боялся куда-то выходить и с кем-то встречаться. Его личное пугало пряталось где-то рядом, всегда готовое к прыжку. Ему нравилась работа. Она была утомительной, но была интересной. Работа позволяла мужчине чувствовать значимость в собственных глазах и в глазах окружающих. Он работал в художественном отделе в "Мейси" на Юнион Сквер, украшая витрины. Это позволяло ему проявить свой талант художника, да и платили неплохо.
Эдди Зеро забрал и это.
После нападения он возненавидел Эдди так, как не ненавидел никого и никогда. Ранение - это одно, но отнять жизнь целиком - совсем другое. Он понял, что вернуть былое можно только одним способом - найти Эдди самому. Он доверял Фенну, но прекрасно понимал, как работала полиция. Его всегда удивляла их методика езды вокруг и ожидания, когда преступник случайно сам попадет к ним в руки, вместо того, чтобы искать. Они в этом не виноваты. Их руки связаны законом, защищавшим отдельных людей. Законом, который преступник всегда мог повернуть себе на пользу.
Если Эдди нужно остановить, решил Гулливер, то это должен сделать он сам. Он был не связан правилами и законами. Он мог зайти в любую дверь. Но он не станет брать Эдди лично, он найдет его и позволит полиции сделать всё остальное.
Насколько мог судить Гулливер, Фенн прошел долгий путь перемен. Из циничного жестокого копа он превратился в нормального человека с открытым, способным к размышлению разумом. И, всё же, Фенн оставался копом, связанным правилами. И он безнадежно влюбился в Лизу Локмер. В данных обстоятельствах он видел только её.
Он ещё недостаточно хорошо соображал, чтобы всё распланировать.
Нет, Гулливеру придется всё делать самому.
С этими мыслями он вышел на улицу. Если он решил покончить с этим безумием, нужно с чего-то начинать. Например, купить ствол. Что-нибудь такое, что сможет отправить Эдди прямо в ад на ручки его родному папочке.
От этой мысли Гулливер улыбнулся.
В Доме Зеркал - 2
Наступила ночь.
В прошлый раз Лиза приходила днем, теперь же, предстояло провести в доме всю ночь. Если Эдди нашел послание, она была уверена, что он явится. Он с собой не справится.
Повсюду была полиция, стоило ей подать голос, как они сбегутся сюда. Её всю наполняло сырое зловещее чувство страха. Она не могла перестать думать о брошенном окурке. Лиза ничего не слышала и не видела с тех пор, как вернулась в дом.
Она взяла с собой небольшой фонарик, но сомневалась, что он ей понадобится. Сквозь щели в стенах и разбитые окна проникал свет уличных фонарей и луны. Она сунула руку в карман и схватилась за рукоятку револьвера. Предохранитель снят, потный палец скользнул по спусковому крючку. Достаточно одного мимолетного движения. Она ощутила небольшое чувство безопасности.
- Поднимаюсь наверх, - прошептала она в микрофон на лацкане пальто. Мысль о том, что её слышал кто-то из своих, приятно согревала.
Она направилась прямиком на чердак, дверь на который была открыта. Она его закрывала? Вероятно, в прошлый раз она слишком торопилась сбежать, чтобы заботиться о таких вещах.
Крыша зияла дырами, весь чердак светился светом. Она шагнула внутрь и немедленно пожалела об этом. На полу лежало мертвое животное, кажется, крыса, её плоть была содрана, в лунном свете блестели кости. Она направила на неё свет фонарика и пристальнее осмотрела кости. Они были вычищены добела, кое-где, правда, виднелись куски черной шерсти. И снова, весь пол вокруг был очищен от пыли, остались только чистые доски. И снова, след вихря, который начинался от крысы и заканчивался на стене. Прямо у подножия ростового зеркала.
- Господи, - прошептала Лиза и тут же поняла, что её слушают. - Тут дохлая крыса.
Она подошла к зеркалу и коснулась его поверхности.
Зеркало было теплым. Это пугало.
И что же это значило?
Она повернулась и осмотрела оставленное ею послание. Внезапно её разума коснулась холодная длань безумия. Ответа никто не оставил, но её сообщение было смазано, будто кто-то провел по нему рукой.
Где-то скрипнула половица. Она завертелась на месте, светя фонариком по сторонам.
Никого. Собственное зрение убеждало в том, что она одна, но другие чувства противились этому. Что-то здесь было не так. И она никак не могла понять, что именно.
- Есть тут кто? - слабым голосом поинтересовалась она. Ей никто не ответил и Лиза была этому рада. - Кажется, нет.
В стене послышался легкий, едва заметный стук. Скорее всего, насекомые ползают по утеплителю. Какие-нибудь жуки-точильщики. Когда она прислушалась к этому звуку, он прекратился. Опустилась тяжелая угрюмая тишина.
Снизу донесся звук, будто что-то тащили. Сердце бросилось к горлу, она погасила фонарь и достала револьвер. Звук стих. Она двинулась вниз по лестнице, одной рукой держась за стену. Она подошла к двери и толкнула её. Её обуял страх.
Коридор был пуст.
Однако вновь появился этот запах - запах табака, крепкого, дорогого и экзотического. Он едва скрывал нечто другое. Она здесь не одна. Кто бы ни был здесь вчера, вернулся. Вероятно, это тот же человек, кто стер её сообщение.
Лиза не могла позволить себе бросить всё и сбежать, хотя все её чувства, буквально, требовали этого. Это решение было бы самым безопасным из всех. Беги или дерись. Иного выбора нет. Она выбрала последнее и шагнула вперед на нетвердых ногах.
Снова раздался шум, на этот раз, с чердака. Если прошлые шумы ещё можно было списать на её воображение, то этот совершенно точно был реален. Сверху доносился громкий скрежет, как будто сам дом распадался на части. Перекрытия трещали, половицы скрипели и дергались, словно пытались выбить державшие их гвозди.
Лиза распахнула дверь и всё стихло.
Она включила фонарь и его свет выхватил тучу поднятой пыли. В воздухе стоял запах озона, как после грозы. С ним соседствовала кислая вонь аммиака. Она поводила фонарем в разные стороны, его луч едва пробивался сквозь завесу пыли. Ледяной ветер буквально высасывал воздух из её легких и сдувал тепло с её тела. Всё здесь изменилось, даже воздух, казалось, давил всё сильнее, стал тяжелее, будто она оказалась на дне океана.
Она замерла на вершине лестницы, изо всех сил борясь с внутренним голосом, который буквально вопил о необходимости сбежать. Внутри неё поселилась паника, кожа сморщилась от страха. Луч фонаря освещал только пару метров перед ней, а дальше гас. Подобное было невозможно, но было именно так. Снаружи не пробивалось ни лунного света, ни света уличных фонарей, её окружала только кромешная, всё сильнее сгущающаяся тьма. Она не видела ни крыши, ни звезд, которые мерцали сквозь её дыры. Фонарь в её руке трясся и дрожал.
- Здесь что-то происходит, - громко сказала она, надеясь, что её услышат.
Она посмотрела на часы. Уже полночь или нет?
Её вновь охватила паника. Часы тикали в обратную сторону, стрелки бежали по циферблату в противоположном направлении.
Ей послышалось, как где-то в отдалении заплакала женщина. Весь чердак заполнился какой-то гадостью. В воздухе висела грязь и пыль, на зубах Лизы скрипел пепел. Фонарь выхватил силуэт и она шагнула вперед. Ей не было страшно, она, скорее, была удивлена.
Силуэт этот находился напротив зеркала... или он отражался в нем?
В голове вихрем носились мысли.
Это труп, говорила она себе, стоит на одеревенелых ногах. Труп одетый в драный черный плащ. Он мог быть очередной жертвой Эдди, если бы не был мужчиной. Казалось, он разрезан и расчленен на прозекторском столе и пересобран в нечто отдаленно напоминающее человека. От макушки к челюсти тянулся штифт, несколько других пересекали лицо поперек, превращая его в чудовищную маску мертвеца, кожа в нескольких местах была скреплена чем-то наподобие канцелярских скоб. Результат этой жуткой работы пробирал до самых печенок, на месте носа зияла треугольная дырка, от уголка рта тянулся кривой шов, превращая его в уродливую ухмылку. Это было натуральное чудовище Франкенштейна, один глаз которого сиял ярко-зеленым, а другой сочился мертвенно-желтым.
Однако это был никакой не труп. Он дышал, испуская при этом, какое-то ядовитое шипение. Тварь уставилась на неё с неким жадным голодным желанием, от которого всё её нутро сковал лёд. Несмотря на всё уродство, черты этой твари были ей знакомы.
Если и нужно было бежать, то именно сейчас. Однако она не побежала. По какой-то безумной, необъяснимой причине любопытство взяло над ней верх и вынудило рассмотреть это чудовище поближе. От человека несло разложением, и это был не единственный запах. Ее разум пытался разобрать их, определить каждый. Она ощутила всё, от вони экскрементов до запаха застарелой крови и гнилой слизи.
Пока она размышляла, существо двинулось к ней. Оно шло странной кривой походкой, будто одна его нога была длиннее другой. Изуродованные губы существа искривились в нечто похожее на улыбку узнавания. Оно вытянуло тощую изрезанную руку.
- Я знал, что ты когда-нибудь придешь, Лиза. Я всегда знал, что ты не сможешь остаться в стороне... - произнесло оно скрипящим голосом.
***
Фенн сидел в полицейском фургоне чуть дальше по улице. От нервного напряжения он дрожал. Всё происходящее было плохой затеей, плохой, безумной, совершенно идиотской затеей, он не мог поверить, что вообще ввязался в это. Надо было лучше думать.
- Не нравится мне это, - сказал он Гейнсу. - Она уже 20 минут молчит.