Да уж, друг мой, серьезней некуда. Вишневую иномарку, предположительно, «Мерседес», разыскиваем и мы, и МУР.
«Только этого мне и не хватало!»подумал Максим.
Сегодня я все равно не сумею, заявил он. Ты бы рассказал пока, что к чему. Мне бы легче было.
В то утро, примерно в начале одиннадцатого, на Большой Черкизовской вишневая иномарка сбила ребенка и скрылась с места аварии. Некоторые свидетели утверждали, что это был «Мерседес». Паренек тот, Илюша Зотов, на всю жизнь, наверное, инвалидом останется. А ты мнесумею не сумею Так что сам понимаешь Жду.
Да не знаю я, Саня, где эта машина! Поверь, не знаю! Как только что-нибудь выясню, сообщу. Все. Пока. Спасибо.
Не за что, Макс, не за что. С огнем только не играй, не надо. Ладно, мент?
Ладно, мусорок.
Максим маленькими глотками пил горячий кофе и пытался разобраться в сложившейся ситуации Все то утрос девяти до одиннадцати, как минимум, Бар провел в сауне, и свидетель у него настолько надежный, что надежнее уже и не бывает: сам Максим. Он мог был поклясться чем угодно: никуда Бар не выходил. Поскольку пройти мимо него незамеченным смог бы только человек-невидимка.
Максим невольно ухмыльнулся, представив себе Константина в роли невидимки. Никого вроде бы нет, а мебель вся падает и рушится. Так примерно должно это выглядеть.
Мог ли Костя отдать на время свою машину какому-нибудь приятелю? Теоретическида. Практически Практически он скорее удавится, чем позволит кому бы то ни было сесть за руль своего «Мерседеса».
Не тот человек Костяон из той породы людей, что готовы за копейку в церкви воздух, извините, испортить.
Может, кто-то угнал его машину, пока он вчерашний бодун из своего тулова выгонял? Опять же: теоретически, конечно, все возможно
Максим поморщился, представив себе, сколько в этом случае было бы визгу. Это тебене смерть друга. Этосерьезно
А тут ещеавария. Мальчик. Илюша Зотов, кажется. Какая, впрочем, разница? Аварияона всегда авария, независимо от имени, пола и возраста пострадавшего.
Итак, что же получается? А ничего! Ровным счетом ничего не получается.
Сам Бар находился здесь. Этораз. Машину он не дает никому и никогда. Этодва. Если бы машину угнали, весь фитнесс-центр узнал бы об этом уже через полчаса после Кости, если не раньше. Этотри. Однако кто-то на этой машине ездил, попал в аварию и скрылся с места происшествия в то время, когда хозяин безмятежно потел и алкогольно испарялся. Мало того, хозяин об этом вскоре узнал. И вместо ожидаемого скандала втихаря отогнал машину на ремонт частнику, да еще, наверное, и за свои деньги.
Черт, как же мерзко воняет! Да не в сауне, слава богу Дело это воняет
Максим дождался, когда распаренные клиенты с красными физиономиями потянулись к выходу. Заставив их «вождя» расписаться в книге безналичных расчетов, он пошел-таки ремонтировать заднюю стенку гардероба. Простая механическая работа приводит мысли в порядок, а именно в этом Максим нуждался сейчас больше всего.
Все было просто, как кусок хозяйственного мыла. Большая плита ДСП, которая и служила задней стенкой, нижним и верхним срезами вставлялась в направляющие и очень плотно прилегала к настоящей стене. Сделано было все на совесть, и создавалось полное впечатление, что плита крепится непосредственно к несущей стене дома. Сейчас по какой-то причине плита выскочила из направляющих и стояла просто на полу, что почти не было заметно, поскольку нижняя направляющая возвышалась над полом всего-то на восемь-десять сантиметров. Требовалось выдвинуть плиту из-за шкафа, вставить ее в пазы направляющих и задвинуть на место. Тяжеловато, но вполне выполнимо. Максим потянул на себя плиту, поглядел в образовавшуюся брешь и замер. В голове словно что-то взорвалось, и мысли заметались, налетая одна на другую.
За плитой находилась дверь. Обычная металлическая дверь, неизвестно куда ведущая. Конечно, она оказалась заперта.
Максим работал в фитнесс-центре не с первого дня и, естественно, не знал об этой двери. Он попытался представить себе план здания и пришел к выводу, что дверь эта выводит на лестницу черного хода. У кого ключ? Максим усмехнулся. Глупо задавать себе вопросы, заранее зная ответы на них. Строительством центраон знал это точноруководил Баргузов. Ключ, конечно, у него. Значит
Все вставало на свои места. И мнимый «угон» машины, и «телефонный» разговор, звучавший как магнитофонная запись (как же еще может звучать магнитофонная запись?), и
Максим утер рукавом пот со лба, встал и после недолгих мучений задвинул плиту на место. Посмотрел на плоды своих трудов, удовлетворенно хмыкнул и направился к телефону.
Посоветоваться бы с кем-нибудь, кто поумнее.
Максим набрал номер и, подождав, когда на том конце снимут трубку, проговорил:
Следователя Петелина, пожалуйста.
Минутку. Послышалась возня, какие-то вопросы, разговоры Его сегодня не будет. А кто спрашивает?
Этот вопрос или задают сразу, или не задают вообще. Максим Серов.
Ясно. Если я его разыщу, куда вам звонить?
У него есть все мои координаты. Попросите его, пожалуйста, связаться со мной побыстрее. Боюсь, что это очень срочно. Максим ожидал услышать какие-нибудь заверения, обещания, но на другом конце провода просто повесили трубку. Чуткостьотличительная черта работников правоохранительных органов.
Не вредно, кстати, проверить, вернулся ли Константин из-за границы. Или, может быть, решил остаться на каком-нибудь Кипре полномочным представителем фитнесс-центра «Три толстяка»..? Максим позвонил сначала Косте домой, потомна мобильный. И вездетишина
Глава 17
Худое, бледное лицо Илюшки Огромные глаза, полныене боли, нет, боль стала уже частью его самогонадежды Глаза его говорили Нет, кричали: «Мамочка, ведь все будет хорошо, правда?»
Сергей, осунувшийся, серьезный, чмокнул жену в щеку, пробурчал: «Ладно, мать, не хнычь. Все сделаем, как надо. Вернемся как новенькие!»
Татьяна утерла слезы, затушила сигарету и придирчиво осмотрела хозяйский гардероб. Вот этот костюм, шелковый, цвета «электрик», она, кажется, так и не успела прогладить. Татьяна сняла костюм с вешалки и разложила на диване.
В прихожей хлопнула дверь, и в комнату вошел Константин. Он катил за собой огромный чемодан на колесиках. Оставив чемодан у двери, он раскинул руки в стороны и пропел с дурацкой ухмылкой:
Ужель та самая Татьяна? Здорово! Как дела? Даем стране угля?
С приездом, Константин Михайлович. Как отдохнули? «Сказать? не сказать?»
Разве это отдых, Танюша? Отдыхв фитнесс-центре, а весь этот туризмсплошная усталость!
Он швырнул пиджак на кресло, потянулся и удалился в ванную. Появился через дне минуты, уже в одном халате, и вышел на балкон.
Эх, Россия! Отдохнуть по-человечески можно только в Москве. А заграницы эти Сущая обдираловка!
Константин вернулся в комнату, открыл чемодан и вытряхнул на диван его содержимое.
Вот, хозяйка! Халтурку тебе подкинул! Половину, правда, так ни разу и не надел. Но это уже ты сама разбирайся. Чемодан закинь наверх. Константин направился было в ванную, но остановился. Хотя ты, наверное, не сможешь. Высоко. Я сам. Он взял пустой чемодан и пошел в прихожую.
Константин Михайлович, я должна вам сказать нечто важное! крикнула ему вслед Татьяна.
Важные вещи между мужчиной и женщиной не говорятся, а совершаются, хохотнул Константин. Сейчас, подожди Э-ге-ге
Из прихожей послышался протяжный свист, затем злобный матерок. Татьяна оторвалась от глажки и с усилием подняла глаза. На пороге, закрывая собой весь дверной проем, стоял Константин и сверлил ее тяжелым, недобрым взглядом. Глаза его и губы превратились в узенькие щелочки, ноздри раздувались, как у коня перед скачками. Он оторвал руку от косяка и, сделав три шага, остановился, широко расставив ноги и упершись кулаками в бедра.
Где? вполголоса произнес он.
Я же хотела вам сказать, Константин Михайлович
Что ты, мразь, хотела мне сказать? Что украла у меня пятьдесят тысяч баксов? Это ты хотела мне сказать, да? Он шагнул к Татьяне и схватил ее левой рукой за горло.
Я взяла только двадцать тысяч, прохрипела она.
А вернешь пятьдесят, шептал он ей в лицо, брызжа слюной. И не выходя отсюда! Поняла, сука? Делай, что хочешь, звони, куда хочешьно к утру пятьдесят штук должны быть здесь! Он сдавил ей горло так, что вывалился язык.
В глазах у Татьяны потемнело. Колени предательски задрожали и подогнулись. Из последних сил она выдавила:
Я верну двадцать тысяч. Больше у меня нет. Можете меня убить.
И убью! Он ткнул ей большим пальцем в солнечное сплетение, и она рухнула на пол. Думаешь, рука дрогнет?
Едва отдышавшись, но ничего перед собой не видя, Татьяна встала на четвереньки и начала шарить вокруг руками, ища точку опоры. Мощные руки вновь сдавили ей горло и одним рывком поставили на ноги.
Вспоминай, шлюха старая, кто может дать тебе бабки! Быстро вспоминай, пока я тебя на ремни резать не начал! прошипел Константин над самым ухом. Ну?! Он прижал Татьяну к стене и дважды смачно плюнул ей в лицо. Вспомнила?!
Татьяна машинально ухватилась за ручку утюга. И вдруг, не соображая, что делает, ударила Константина утюгом в лицо. Острый край утюга вошел в висок, точно нож в масло. Ярость в глазах Баргузина сменилась на удивленное выражение. Затем взгляд его как-то странно остекленел Рука, сжимающая горло Татьяны, трижды дернуласьи повисла плетью. Константин покачнулсяи рухнул на пол. Дважды вздрогнул и затих. Халат распахнулся, и на свет божий явились тучные телеса.
Татьяна выронила утюг, осторожно, на цыпочках, обошла Константина и скользнула в прихожую. Захлопнув за собой дверь, она прижалась к ней спиной. Медленно опустилась на пол. В голове была лишь одна мысль: «Сейчас встанет, выбьет дверь и убьет. Убьет. Убьет».
Надо бы вызвать «Скорую» Но телефонв комнате, а при одной мысли о том, что туда надо зайти, становилось дурно, ноги отказывались повиноваться. Прошло довольно много времени, а из комнаты не доносилось ни звука. Татьяна, наконец, решилась приоткрыть дверь. В нос ударил мерзкий запах паленого мяса. «Утюг!»промелькнула мысль. Она бросилась к розетке. Так и естьутюг все время оставался включенным. Он упал Константину на грудь и, оставляя жуткие следы, сполз к гениталиям. Там тоже все было сожжено.
Татьяна выдернула вилку из розетки и бросилась в ванную, из последних сил сдерживая позывы к рвоте. Минут десять ее выворачивало наизнанку. Совершенно обессилев, она подползла к крану и включила воду. Долго и тщательно умывалась. Вымыла и вытерла утюг. Вернулась в комнату, стараясь не смотреть на пол. Повесила в гардероб выглаженный шелковый костюм. Взгляд упал на трупи она опять стремглав бросилась в ванную.
Татьяна провела в ванной весь день, до вечера. То и дело мыла руки, несколько раз ополаскивала холодной водой пылающее лицо. Часами сидела вна табуретке в углу, сидела, ни о чем не думая и ничего не чувствуя.
Наконец неконтролируемые эмоции сменились раздумьями.
«Яубийца, мое местов тюрьме, промелькнула первая мысль. Я убила человека из-за денег Нет, неправда. Не из-за денег! Я защищалась! Это он хотел меня убить! Я только защищалась!»
В том, что Константин привел бы свою угрозу в исполнение, Татьяна не сомневалась ни секунды: столько в его глазах было ненависти, злобы, желания убить, растоптать, уничтожить.
«Я только защищалась, успокаивала она себя. Он хотел меня убить. Он гораздо сильнее меня и легко мог это сделать. Я только защищалась. Я не виновата, что под руку попался именно утюг. Я была почти без сознания. Суд должен меня оправдать. Конечно, оправдает»
Она уговаривала себя долго, тщательно подбирая аргументы в свою защиту, пока не поняла главное: суд может оправдать убийство, совершенное в пределах необходимой самообороны, но никогда не оправдает воровства. А воровство всплывет, в этом можно не сомневаться. Самый тупой следователь обязан будет задать себе вопрос: что могло до такой степени вывести из себя достаточно уравновешенного и очень самоуверенного бугая, что вынудило его поднять руку на беззащитную женщину? Если, конечно, она ни в чем не виновата Если С этого «если» все и начнется. «Где вы, Татьяна Павловна, нашли деньги на лечение сына? Дача? Да-да, конечно Квартиру поменяли? Как трогательно Маловато будет, гражданка Зотова. А вы, случаем, в карман к убиенному не заглядывали? Может, глубоко залезли, он и психанул? Вы бы, гражданочка, признались Смягчает, знаете ли Если суд узнает, что вы покойному были должны энную сумму иностранных дензнаков, ни один присяжный не поверит в необходимую самооборону. Так что, Зотова (даже гражданку уже опустит), убийствооно и есть убийство. И никаких самооборон. Признайтесь: денежку возвращать не хотели? Много взяли-то? Да вы рассказывайте, не стесняйтесь. Следовательон как врач, ему врать нельзя. Хотите, чтобы я что-то доказал? Пожалуйста! Сейчас мы напишем сумму, необходимую на операцию, плюспроживание вашего супруга в Земле Обетованной, минусваша дача, минусдоплата за ваш обмен. Полученная разница и будет ценой жизни господина Баргузова Никчемной жизни, дряннойя с вами здесь полностью согласен. Ножизни Никто не давал вам права эту жизнь у него отнимать. Так что, Зотова, вот вам бумага, вот ручкапишите. Что, рука дрожит? А за утюг хвататьсяне дрожала?»
Стоп, Зотова, стоп. Ты случайносовершенно случайно! убила человека, который хотел убить тебя. А у тебясын. Муж, который без тебя мало на что способен. Ты заранее пытаешься обвинить себя в убийстве, которое вряд ли кто-нибудь сможет доказать. Не надо. Константин, по большому счету, сам виноват. Тыжива. И Илюша жив. И Сергей. Надо жить. Надо искать выход. И не надо посыпать голову пеплом, не стоил он того.
Татьяна, насколько смогла, привела себя в порядок, оделась и прильнула к дверному глазку. Никого, Она выскользнула из квартиры, бесшумно закрыла дверь и, не вызывая лифта, спустилась по лестнице.
Дома, перед, сном, Татьяна внимательно посмотрела в зеркало. И увидела постаревшее, осунувшееся лицо малознакомой женщины. В уголках губ прорезались глубокие складки, волосы поблекли и обвисли. В глазах не было ни искорки, не было ничего, что свидетельствовало бы об интересе к жизни.
Глава 18
Милиционер Кулиев все так же строго смотрел на Максиматем же взглядом он уже двадцать два года смотрел на всех, входящих в здание. Соседний плакат поведал Максиму сильно приукрашенную историю создания советской милиции, рассказал о ее огромном вкладе в дело построения развитого социализма на всей территории бывшего СССР. Были здесь подретушированные цековскими художниками плутоватые физиономии всяких шляхтичей, чухонцев и жмудинов, сделавших карьеру в стране победившего гегемона. Максим хмыкнул и невольно улыбнулся, прочитав подпорченный неумолимым временем текст «Морального кодекса советского милиционера». Когда-то он, молоденький курсант, наизусть заучивал эту красиво сформулированную ахинею. То были времена великих страстей и звонких фамилий: Щелоков, Чурбанов Краса и гордость Советской милиции, столпы правопорядкакак его понимали члены живого уголка геронтолога, то бишь Политбюро предпоследнего созыва.
Петелин опаздывал уже на час. Максим изнывал от ожидания. Вчерашняя догадка и необходимость срочно с кем-то поделиться заставляли его поминутно оглядываться на входную дверь. Строгая сержантша из окошечка бюро пропусков пристально следила за всеми его перемещениями и что-то чиркала на листе бумаги. Максим заговорщически подмигнул ей, вызвав неодобрительное покачивание головы, и отвернулся, уставившись на план эвакуации в случае пожара. Сержантша напряглась, челюсть ее медленно выдвинулась, глаза, и без того не очень большие, превратились в крошечные щелки. Стало ясно, что в свое время она долго изучала «Моральный кодекс» в той его части, где говорилось о повышении бдительности.
Максим? Серов? Петелин был растрепан, глаза горели, пиджак (чудо!) нараспашку, а галстук и вовсе отсутствовал. Лялечка, милая, отметь-ка этому гражданину пропуск. Он ко мне.
Сержантша отложила в сторону лист бумаги, на котором был изображен мужчина, весьма похожий на Серова, и быстро выписала пропуск. Они поднялись в кабинет Петелина. За столом сидел рыжий лейтенант-«песняр» и напевал что-то очень лирическое в телефонную трубку, временами хихикая.