«Если будет пробовать все по очередиздесь и состарится», подумал Максим и нажал кнопку электрозамка. Володя от щелчка вздрогнул и начал подозрительно оглядывать стеныне знает, что ли, где камера? Камера, правда, меньше булавочной головки, но Максим, придя сюда впервые, опытным взглядом обнаружил ее сразу.
Надо заметить, что название фитнесс-центра «Три толстяка» не совсем соответствовало истине. Толстяков было двоеКостя Баргузов и Петя Генин. Кровель, третий совладелец, был высоким, худым, сутуловатым, как все бывшие волейболисты. В центре он появлялся редко, крутил заработанные деньги на каком-то продовольственном рынке. Тем же, только на вещевом рынке, занимался и Генин, Так что полновластнымхозяином центра являлся, по сути, один Костя.
Здорово, Макс. Володя бросил. на стол сумку и оглядел коридор. Зги два коммерсанта еще не появлялись? В его голосе послышались неприязненные нотки, и Максим, в который уже раз, отметил: не все так безоблачно во взаимоотношениях троицы.
Пока нет, сухо ответил он, создавая видимость субординации.
Заказов сегодня много?
Как обычно, пожал плечами Максим. Несколько человек к Кире, два вечерних заказа на сауну, днембанкиры, по абонементу.
«Массажисток» просили? Кровель поморщился, точно от зубной боли.
Нет, только массажиста. Настоящего, уточнил Максим.
Что они, импотенты все, что ли, в тих, банках? с раздражением процедил Молодя. И его можно было понять: «массажистки» давали основной доход фитнесс-центра. Ладно, я у себя. Он прошел в директорский кабинет. Каждый из трех совладельцев ежедневно подчеркивал, что этот кабинетего, только его.
Максим проверил содержимое бара и холодильника. Удовлетворенно хмыкнул. Позвонил Кирепредупредить о заказах. Сбегал в ближайший магазин, где купил еще ящик пива на всякий случай. Аккуратно подклеил чек в журнал расходов. В этот момент одновременно загорелась лампочка вызова «интеркома» и раздался звонок в дверь.
Слушаю, бросил Максим в «интерком» и включил внешнюю камеру. Перед дверью стояли два толстяка, Костя и Петя, а за ними маячила невысокая фигура массажиста.
Толстяки не звонили? прорычал «интерком» голосом Кровеля.
Прибыли явочным порядком, ответил Максим и нажал кнопку электрозамка.
Коридор заполнился шумом, топотом и басовитым матом. Два толстяка никак не могли разом пройти в одну дверь, а уступать друг другу они не привыкли. Воспитание по позволяло. Максим вышел в коридор и предложил бросить монетку. Костя в задумчивости посмотрел на него. Петр же тем временем протиснулся в дверь.
Бесполезно, хмыкнул он, войдя в коридор. У Константина все монеткиспециальные. Он в «орла» и «решку» еще с колыбели натаскан.
Тоже мне, образец честности, огрызнулся Баргузов, заполняя собой дверной проем. Уж массажиста пропускать вперед он не собирался.
Толстяки скрылись за дверью директорского кабинета, и через десять секунд оттуда высунулась голова Кровеля.
Макс! В течение получаса нас ни для кого нет!
Ясно, кивнул Максим и ушел в свой угол.
Ну что, орел? раздался из «интеркома» голос Баргузова. Решил за наш счет помочь своему кенгу? А нас спросил?
Тоном ниже, Бар, прошипел Кровель. Я тебе не мальчик, отчитываться перед тобой не намерен.
Максим протянул было руку, чтобы выключить «интерком», но отдернул ее. Толстяки наверняка услышат щелчок, а объясняться с ними не хотелось.
Что значитне намерен? включился в разговор Генин. Бабки-то общие. Ты можешь не брать свою долю процентов, но нашу, будь добр, верни.
А я с тебя требую процент за твоего сапожника? Ну-ка, Петенька, скажи: я хоть раз упрекнул тебя этим кредитом?
Заткнись! рявкнул Костя. Леханаш общий кент, и мы обязаны ему помочь. Кроме того, мы с его бизнеса долю имеем, и ты это знаешь!
А твоего козла мочить давно пора, добавил Петр.
За козла, Петенька, можно и ответить, злобно прошипел Кровель. За метлой следи чуток, базар-то фильтруй. Послышалась какая-то возня, потом он продолжил:Этоваша доля. Хватит? И нечего козлить всех подряд.
А мне сказали, ты ему без процентов дал, с обидой протянул Баргузов. Если так, то все заметано.
Кто сказал-то, Бар?
С минуту все молчали. Потом Константин откашлялся и тихо произнес:
Да есть тут один Что скажешь, Петенька?
Генин молчал.
А Леха-то когда отдаст? вкрадчивым голосом спросил Костя.
Неважно, пробурчал Генин. Я эти бабки сам в общак внесу.
А ты не крутишь с нами, Петенька, а? Может, процентик с него все-таки дерешь?
Гадом буду. Бар, ни копейки! обиделся Гении.
Ладно, сухопарые мои, снова заговорил Кровель. У меня вот какой вопрос на обсуждение. Бабки мы вносили поровну, делим ихтоже поровну. Я тут немного прикинул. Вот листик. Посмотрите-ка, это любопытно. Эта цифрато, что заработал вне бани Петр. Этамоя. А вот этот круглый нольтвой. Бар. Что получается? Мы бабки крутима ты жируешь. Занялся бы чем-нибудь, а? Девок здесь по ночам трахать занятие не очень для нас прибыльное.
Э-э-э угрожающе промычал Константин. Ты что, в натуре, совсем охренел? А братва накатитты, что ли, разбираться с ней будешь? Или ко мне прибежишь?
До сих пор мы эти вопросы вместе решали Или ты хочешь сказать, что я плачу тебе за крышу? Самому-то не смешно? Авторитет, твою мать
Я тебе пасть-то твою поганую сейчас заткну!
Стоп! прокричал Генин. Успокойтесь вы, оба! Вова, кончай бузить. А ты, Бар, подумай. Может, тебе лучше свалить от нас?
Ты тоже считаешь, что я этих денег не заработал?
А чем ты их заработал? Тем, что девок по углам терроризируешь?
Послышался грохот. Потом мат, крики. Максим под шумок выключил «интерком». Очень вовремя. Тотчас хлопнула входная дверь, и в коридор вплыла Кира, заполнив помещение запахом фиалок Монмартра.
Привет, весело бросил ей Максим, по привычке восхищенно закатив глаза и разведя руками. Мадемуазель, сегодня вы выглядите даже лучше, чем вчера.
Привет, Макс. Кира попробовала его имя на вкус, сморщила носик и откровенно уставилась на него, стремясь произвести впечатление новым макияжем. Впечатление оказалось не совсем то, на какое она рассчитывала, но все же. Вчера вечером Кирочка, очевидно, переутомилась, а в ее возрасте трудно это скрыть даже под самым искусным макияжем. Два еле заметных лучика в уголках глаз говорили о небрежном отношении ко сну, а сеточка морщин возле губо непреодолимом желании решить свои семейные проблемы, которое с каждым годом лишь усиливалось.
Кира давно и всерьез собралась замуж и не скрывала этого. «Нерушимые» и «вечные» трехмесячные связи, красной нитью проходящие через всю ее жизнь, надоели ей окончательно. Об этом она плакалась Максиму в свободные от посетителей минуты. Плакалась, мило воркуя и закатывая глазки.
Сквозь женщин она смотрела, точно сквозь оконное стекло, видела в них только источник дохода. Мужчин подразделяла на три основные категории. Первая до двадцати пяти и после шестидесятисовершенно бесперспективная. По разным причинам. Те, что победнее, были неинтересны ей. Тем, что побогаче, неинтересна она. Вторая категориясредний возраст с набором кредитных карточек. Причина ее бессонницы. Будучи, впрочем, дамой отнюдь не глупой, она понимала, что в ее возрастеближе к сорока, чем к тридцатирассчитывать здесь также не на что. Поэтому весь накопленный запас сил и энергии она обращала на третью категориюсредний возраст, не сумевший себя реализовать. Стоило Кире узнать о высшем юридическом образовании Максима, как он тотчас же попал в сферу ее жизненных интересов. Рассуждала она при этом весьма тривиально, но, как ей казалось, логично. Вот, дескать, женится он на мнея из него такого адвоката сделаю, что Резник и Падва заплачут горючими слезами от зависти в ответ. Максим на ее откровенные намеки только усмехался; флиртовать же старался осторожно, чтобы ненароком не обидеть ее всерьез.
Весело было? как бы невзначай спросил он, улыбаясь.
Где? не поняла Кира и нахмурила лобик.
Ну Максим неопределенно развел руками. Вчера. Розы, шампанское, ужин при свечах?
А пошел ты беззлобно отмахнулась Кира. Кому нужна старая, больная, одинокая девушка? Тебе вот все намекаешь, намекаешь, а ты Дубина ментовская
За мента ответишь, сделал страшные глаза Максим.
А против дубины, значит, не возражаешь? Кира распахнула модный летний плащи оказалась в кожаных шортах, колготках в крупную сетку и высоких ботфортах. Глядя куда-то в потолок и лукаво улыбаясь, потерлась о Максима бедром и промурлыкала:Мужчина, угостите даму сигаретой!
Слушай, а похоже с преувеличенным восхищением протянул Максим и хохотнул:Хоть сейчас на Тверскую!
Дурень! отрезала его Кира. Там бабок берут кучу, а тебе здесь задарма может достаться! Она прикурила и уже нормальным деловым тоном осведомилась:
Генералиссимусы здесь?
Максим молча кивнул, и Кира с испуганными глазами на цыпочках прокралась к себе в кабинет.
Стоп, радость моя! остановил ее на пороге окрик Кровеля. Как жизнь? Он многозначительно посмотрел на часы, Кира опоздала на сорок минут.
Володенька, захныкала Кира, у меня же первый заказ только через полчаса.
Ладно. Проехали. Пойдем-казапишешь мне двух фемин на завтра. Хорошие, только пальчики толстые, от бриллиантов опухли.
Следом за Кровелем в коридор вывалился красный, как вареная креветка, Костя Баргузов и проревел:
Кира, ты мне тетку обещала! Где она?
Будет, Костенька, будет, промурлыкала из своего кабинета Кира. Раз я обещала, значит, будет.
Смотри у меня, девушка, повнимательнее со мной. А то тебя подпрягу, ухмыльнулся Баргузов.
А не боишься, что я у тебя жить останусь? парировала Кира.
Макс, прохрипел селектор голосом Генина. Если меня будут спрашиватья здесь до двух, потом пусть звонят на мобильный.
Ладно, начальник, чего уж сиплым голосом старого зека ответил Макс.
А пошел ты, тихо буркнул Петр. Рожа ментовская
К девяти утра Максим уже заканчивал уборку, вымыл финским пихтовым составом сауну, поставил терморегулятор на просушку. И тут в дверь неожиданно позвонили. Максим включил внешнюю камеру и с удивлением обнаружил Костю Баргузова, который, по его расчетам, должен был еще крепко спать.
Привет, Макс, слабым голосом пробурчал тот. Ты один? Я попарюсь часок-полтора. Тяжко что-то. Перебрал вчера.
Твоя воля, начальник, пожал плечами Максим. Я тебе нужен?
Не-а, еле слышно ответил Костя. Покой мне нужен, а не ты.
Или гильотина, с невозмутимым видом предположил Максим. Говорят, помогает. От головной боли.
Костя «мазнул» по нему мутным глазом, пробурчал что-то о профессиональной ментовской доброте и скрылся за дверью банного отделения. Вскоре раздался шелест душа. Минут через пять хлопнула дверь сауны. Костя забормотал что-то по телефону, а Максим принялся дозваниваться в соседний мини-маркет. Минут через десять ему по удалось, и он долго и во всех подробностях начал обсуждать с директором заказ на завтра. Торговался он по каждому пункту и с удовольствием, прекрасно зная, что такие клиенты, как фитнесс-центр, у небольшого магазинана вес золота, и директор часто готов идти на значительные уступки, чтобы их не потерять.
Пойми, Максим, проникновенным голосом убеждал его директор-армянин. Ракиони севанские! Это тебе не вонючие перемороженные креветки, выловленные в европейской канализации! Это вкусно, как Он замолчал, мучительно подыскивая самое убедительное сравнение.
Как Синди Кроуфорд, закончил за него Максим.
Да, наверное, неуверенно согласился директор. Я не знаю, что это такое, но верю тебе. А ты мнене веришь. Почему?
Подобные беседы случались у них раз в неделю. Оба понимали, что это просто игра, поэтому относились к ней соответственно. Через полчасика тема была исчерпана, и они с удовольствием перешли к обсуждению футбольных новостей.
Затем Максим, мурлыча себе под нос какой-то «советский марш», продолжил уборку. Причем текст марша сочинял тут же, не выпуская из рук швабры. Во время пауз он слышал, как Константин с кем-то разговаривает по телефонубесконечный ими разговор. Денег не жалко, подумал Максим, часами болтать по мобильному Ладно, был бы разговор важный, а то: «Да, конечно Ну, хорошо увидимся привет жене не понял ладно не важно успеется как дела?.. Ничего, ничего нормально привет жене да, конечно Ну, хорошо»и так далее.
Максим вспомнил опухшую, пожелтевшую физиономию Константина, хмыкнул, достал из холодильника бутылку «Хейнекена» и толкнул дверь банного отделения. Закрыто. Из-за двери неслись бесконечные «привет жене» и «увидимся». «Ну и черт с тобой! решил Максим и поставил бутылку на место. Пить меньше надо!»
Он выкурил сигарету, добил вчерашний кроссворд, погладил так и не пропаренную сегодня ногу, потянулся и, тяжело вздохнув, направился ремонтировать сливной бачок в мужском туалете, рядом с тренажерным залом. Целую неделю он оттягивал этот момент, надеясь в глубине души на напарника. Тот оставался глух и слеп, придирчиво следуя железному правилу: в твою смену сломали, ты и ремонтируй. Максим провозился с ремонтом около получаса, а когда вернулся на рабочее место, то увидел, что дверь сауны открытаоттуда раздавались «охи» и «ахи» Константина.
Минут через пять его красная физиономия появилась в дверном проеме.
Ты где бродишь? Глаза воспаленные, голос хриплый. Похоже, и впрямь сегодня утром господин Баргузов сам себе противен.
Толчок ремонтировал. Может, тебе пивка? предложил Максим, видя, что начальник чувствует себя не лучше, чем до сауны.
Хорошо бы мечтательно протянул Костя. Только очень холодного, ага? И бутербродик, с семгой.
Сделаем, кивнул Максим и принялся конструировать огромныйпо Костиным габаритамсандвич, на который ушла целая рыбная упаковка.
Глава 3
Щелкнул замок, и прихожая наполнилась пыхтеньем и голосами:
Мамуль, завтрак готов?
Татьяна тщательно смазала мармеладом последний тостик и положила его на блюдо.
Готов, спортсмены, готов. Бегом под души за стол. Она включила под кофеваркой огонь, расставила на стол тарелки, поставила сахарницу и масленку. Взгляд упал на пустую солонку. Папочка! Ты можешь пока не разуваться. Соли нет абсолютно. Пока ты весь такой спортивный, сгоняй-ка в гастроном. Две пачкидомой, однуна дачу.
Чур, я с папой! Илюшка уселся прямо на пол и начал надевать кроссовки.
Ты бы лучше пока принял душ и почистил зубы. Папа вернется через пять минут.
Ну, мам заныл Илюшка. Папа как раз закончит про племя вако. А то я их от сиу не отличаю
Тогда, конечно Просто не представляю, как ты мог жить до сих пор, не отличая вако от сиу. Только быстренько, а то кофе остынет.
Татьяна вышла на балкон. Сергей с Илюшкойв спортивных костюмах одного цветапересекали двор и весело о чем-то болтали. Она проводила их взглядом до самого угла, еще раз удивившись: как вырос Илюшка за последний год Высокий и очень ладно скроенный, он выглядел значительно старше своих восьми лет. Она подумала о том, что лучше быть толстой и бедной, но счастливой, чем такой, как Кирабогатой, но одинокой. И лучше за малые деньги заниматься любимым делом, чем за большиетем, от чего тебя тошнит.
День выдался солнечным и теплым, и настроение было соответствующим. Темные подтеки на стенах соседней пятиэтажки еще напоминали о прошедших апрельских дождях, а дворники в оранжево-зеленой униформе уже суетливо готовились к грядущим майским грозам.
Татьяна с детства любила эти две чудесные недели, обозначая их в старорежимном стилеот ленинского субботника до Дня Победы. Раньше Москва в эти дни поражала чистотой. Сейчас, после отмены субботников, чистоты поубавилось, зато она, чистота, стала величиной почти постоянной. «Не все плохо в моем Отечестве», с улыбкой подумала Татьяна. Еще бы Илюшку устроить на лето в какой-нибудь лагерь Дорого, конечно, ночто сейчас дешево? И что может быть дороже здоровья единственного сына?
Здрасьте, теть Тань! А Илья дома?
Татьяна посмотрела вниз и увидела Димку. Низенький карапуз, стриженный ежиком, хитро щурился на нее, покачивая висящими через плечо роликовыми коньками.