Кто тебя просил? хмуро обернулся ко мне Майкл.
Кажется, только что прозвучали прямые цитаты с одной из лент, продолжал я, игнорируя грубость Линдермана. Послушай и посмейся, Тео. Ребята знают о твоей жизни с Флер все, до самой последней интимной детали.
До самой последней встречи в Малибу, тихо добавил Линдерман. Сколько Терри Вуд просил за фотографии, Бичеватель? Он стиснул зубы. Просто хочется знать, во сколько он оценил свою жизнь!
Красные пятна вспыхнули на лице Олтмена, он посмотрел на меня.
Вуд? Ты только что упоминал это имя, Рик! Я еще сказал, что даже не слышал о нем. Что за чертовщина здесь происходит? Его рот на миг приоткрылся, и я понял, что сейчас он приходит к какому-то неизбежному идиотскому выводу. Еще одна часть заговора!
Я не встречал этих двоих, а ты говоришь, что они знают все детали моих отношений с Флер! Чего вам надо? Теперь его язык заработал вовсю. Тео просто давился словами и брызгал слюной. Хотите довести меня до безумия?!
В ту ночь Флер позвонила и назначила встречу на вершине скалы, сказал Линдерман, все еще очень тихо. Не отрицайте, Бичеватель, потому что звонил я.
Он никуда не пошел, если бы сообщение якобы от Флер передал какой-то незнакомец, возразил я.
Правильно, засмеялся Монахан.
Наконец до меня дошло.
Вы отдали отцу не все записи, сказал я Линдерману, некоторые придержали?
Лучшие, бесстрастно отозвался он. Те, что приятно послушать дождливым вечером. Особенно понравился рассказ о том, как Олтмен вставал на колени и просил отхлестать его кожаным ремнем, а когда она отказалась, он разрыдался!
Я увидел, что лицо режиссера приобретает ярко-фиолетовый цвет, и тут же вмешался.
Вы вырезали из лент нужные слова и монтировали их! А потом позвонили и, как только он ответил, пустили смонтированную ленту, а потом повесили трубку.
Жизнь скучна; захотелось взбодриться, равнодушно произнес Майкл. Добрая старая Флер пригодилась еще раз. Мы послали Терри на скалу, чтобы он спрятался в кустах и запечатлел трогательную сцену для потомства.
А в последний момент позвонили Флер и предложили встретиться над обрывом?
Эта баба перерезала бы горло ради меня, самоуверенно заявил Линдерман. Только попроси.
Но ее падение со скалы немного осложнило ситуацию? продолжал я.
Когда Терри вернулся, то сказал, что пришла только женщина. Она потеряла равновесие и упала с обрыва. На единственном кадре только онапосле того как ее вытащили. Блум предложил за него двести долларов, и, если бы я захотел, негатив был бы мой. Но я сказал, пусть продает.
Терри, конечно, соврал, сказал я. Кто-то все же появился, и он сделал хорошие четкие снимки. Именно поэтому его и убили. Кто бы ни пришел в ту ночь к обрыву, ему не понравилась перспектива платить Терри Вуду всю оставшуюся жизнь.
Не пытайся меня надуть, как моего старика, Холман! с нажимом бросил Майкл. Мы тебя поняли правильно! Только ошиблись в связях. Это не ты и старик, это ты и Бичеватель.
Перед вашим появлением, сказал Олтмен, изнемогая от старания выразиться как можно яснее, я сказал Холману, что не пришел на скалу. Меня там не было, понимаете? Признаю, на миг был польщен, что после стольких лет Флер обратилась ко мне за помощью! Но позже задался вопросом: а стоит ли нам встречаться? И в конце концов решил не ходить. В любом случае у меня уже было назначено на этот вечер важное свидание, так что я просто сдержал слово.
Напрасно стараешься! ответил Линдерман.
Непонятно? Ярость снова овладела Олтменом, и вместе со словами опять полетели плевки. В тот вечер я отправился на ужин в дом Майлса Беннета и оставался там до самого конца, до полуночи. Нас за столом было двенадцать человек. Если не верите, позвоните Майлсу и спросите его. Недостаточно Майлса, узнайте имена других гостей и позвоните им!
Брось трепаться! презрительно сказал Линдерман. В полицию за убийство Терри мы тебя сдать не можему самих рыльце в пушку. Но еще кое на что способны, Бичеватель!
Эй! Знаешь, Майкл? Монахан даже охрип от волнения. Может, он получит удовольствие? Он дико захихикал, глядя на Олтмена. Компенсацию за отказ Флер отлупить его кожаным ремнем, а?
Губы Тео тряслись, он незряче глянул на Линдермана.
О чем это вы?
Сравняем счет за Терри, пояснил Линдерман. Не трусь, Бичеватель! Ничего страшного! Всего каких-то пара месяцев в больнице и несколько швов.
Слегка перекроим тебе лицо и часть внутренностей, прокудахтал Монахан.
Не смейте поднимать на меня руку! зашипел Олтмен. Предупреждаю, я вооружен! Снова его правая рука отчаянно завозилась в кармане пиджака и показалась оттуда с пистолетом.
Ах, вооружен? коротко рассмеялся Линдерман. Я тоже. Майкл извлек из кармана оружие. Мексиканская ничья! Только у тебя кишка тонка выстрелить, а мне запросто! Он медленно наступал на Олтмена с нескрываемым презрением на лице.
Не подходи, стреляю! выкрикнул Олтмен, но дрожь невероятного ужаса в голосе лишила слова их действия.
Нужно только нажать спуск! подсказал Линдерман.
Послушайте! вмешался я. Что это за балаган? Сцена из фильма категории «Б»? Если все на минуту успокоятся, то
Не лезь, Холман, рявкнул Линдерман. Или испробую этот пистолет на тебе.
Не получится, рявкнул в ответ я. Он не
Тут это и произошло. Линдерман оказался в пяти футах от режиссера, с точки зрения Олтменаслишком близко. Тео издал свой дикий клекот, зажмурился, поднял пистолет и нажал спуск. Пуля разбила мраморную крышку моего лучшего стола и отскочила в стену. Звук выстрела ошеломил обоих. Это была трагедия ошибок, слишком скоротечная, чтобы даже попытаться ее остановить.
Тео открыл глаза и с облегчением увидел, что промахнулся. Линдерман, думая, что теперь он выстрелит снова, быстро прицелился в грудь Тео и нажал спуск. Щелчок пустого пистолета прозвучал как гром. По внезапному ужасу в глазах режиссера стало ясноон понял, что спасен благодаря невероятной случайности, которая больше не повторится. Олтмен поднял пистолет на длину руки, направил на Линдермана, и на этот раз не закрыл глаза. Он жал на спуск, пока не кончились патроны. Пули рвали клочья из рубашки, выбрасывая розовые и красные облачка. Линдерман отступил на пару шагов и полуповернулся к Монахану. Ужас застыл в его глазах. По рубашке растекалось пятно крови. Затем он рухнул на пол.
Нет, захныкал Монахан. Нет, нет, нет!
Бичеватель внезапно разразился истерическим плачем и отбросил пистолет. Я подумывал вылить на обоих ковш воды, но затем решил, что шесть унций чистого виски помогут больше. Понадобилось добрых десять минут и еще больше виски, чтобы Тео хоть немного пришел в себя. Тем временем я подошел и взглянул на Майкла Линдермана поближе. Тело было залито кровью, и она все еще текла и текла. Очевидно, Майкл умер раньше, чем коснулся пола.
Бледный, дрожащий Монахан все еще жался спиной к бару, но, похоже, его ум снова заработал.
Я не хотел убивать! Сжав лицо руками, Тео упал в кресло, и голос его напоминал тоненький плач заблудившегося в ночи ребенка. Подумал, что в следующий раз его пистолет непременно выстрелит и
Знаю, Тео, спокойно произнес я. Мы оба тому свидетели.
Правильно, выдавил Монахан.
Один я знал, что пистолет не заряжен, сказал я. Нужно было пораньше вмешаться.
Все случилось так быстро, жалобно простонал Монахан. Сперва казалось шуткой, затем
Разумеется, проскрипел я. Но это случилось. Ничего не изменишь, и чем дольше я не вызываю полицию, тем труднее нам придется.
Олтмен поднял заплаканное лицо и дико взглянул на меня.
Но ты же сказал, вы оба свидетели, что я не собирался убивать.
Правильно, Тео. Я подавил внезапное желание подойти и врезать ему между глаз. Это самооборона. С ней проблем не будет. Нам нужно срочно придумать причину для полиции.
Почему просто не сказать правду? спросил Тео.
Хочешь, чтобы записи о твоей интимной жизни с Флер стали доказательствами в суде и все их прослушали? рявкнул я.
Он поежился:
Нет!
И я хочу быть замешанным не больше него, торопливо сказал Монахан. Догадываюсь, что и вы тоже, Холман.
Возможно, подойдет такой вариант сказал я. Между вами стояла кровь, Тео. Вражда из-за Флер, этого признания не избежать. Когда-то вы были на ней женаты и все еще любите ее. Линдерман недавно в нее влюбился и хотел жениться. Вы категорически возражали, посчитав, что он недостаточно хорош для нее из-за образа его жизни. Я бросил взгляд на Шона. Майкл имел собственный доход или полагался на старика?
Он получал деньги из траста, который основал для него старик, когда Майклу исполнился двадцать один, ответил Монахан. Но старик все еще может отменить траст в любое время.
Замечательно! сказал я. Тео, ты угрожал отправиться к его отцу и сообщить о развратной жизни сына, если тот не бросит идею жениться на Флер. Дошло до открытых угроз друг другу. Двое ваших друзей, я и Монахан, подумали, что ситуацию может разрешить личная встреча. Встречу назначили на сегодня, здесь, в моем доме. Первыми приехали Майкл и Монахан. Я заметил, как оттопырен его карман, и заставил отдать пистолет. Затем вынул патроны и положил пистолет на крышку бара. Ты появился позже. Спор перерос в ссорувы оба кричали как сумасшедшие
Потом Майкл решил тебя напугать. Он схватил пистолет, зная, что он не заряжен, и сказал, что застрелит тебя. Когда он нажал спуск, ты испугался, думая, что это только осечка, и следующим выстрелом он тебя убьет. Потоми только потом! ты выхватил собственный пистолет и выстрелил в него. Ты даже не знаешь, сколько выстрелов сделал. Охваченный страхом, ты хотел только одногоне дать себя убить.
Звучит здорово! заметил Монахан.
Воняет! честно признался я. Но если мы втроем много раз будем повторять одно и то же, то избежим неприятностей. Доктор не допустит их к Флер даже на расстояние крика, а только она может подтвердить или опровергнуть наши объяснения. Полицейские им не поверят, но шансы, что они все-таки примут их, достаточно велики.
Почему? надтреснутым голосом спросил Тео.
Потому что так намного проще, рявкнул я на него. Хочешь еще поплакать, Тео, тогда валяй! Когда придет полиция, настоящие слезы на твоем лице будут весьма кстати!
Глава 8
Я прислонился к стенке лифта и взглянул на часы. На них было двадцать пять десятого, и я не поверил своим глазам. Казалось, мы проторчали в полиции по крайней мере двенадцать часов. Тео оказался для нас ценным приобретением. На первый же вопрос лейтенанта он снова закатил истерику и обливался слезами, словно взбесившийся городской фонтан, чем произвел на детективов неизгладимое впечатление. К тому же он не забыл рассказать ту историю, о которой мы договорились, и придерживался ее последующие четыре раза, когда речь заходила об обстоятельствах гибели Майкла Линдермана. Монахан делал то же самое. Из принципа полицейские устроили мне дополнительную пару кругов и ушли. Лейтенант вежливо спросил меня, где найти мисс Фалез, и я сказал, а потом как бы невзначай добавил, что, возможно, ему предварительно лучше связаться с доктором Калпеппером. Он спросил почему и скис, когда я все в точности объяснил. Полицейские не купились на мой обман, но уже склонялись к мысли повозиться еще пару деньков, а затем отправить дело в архив с грифом «Закрыто» на обложке.
Двери лифта распахнулись, и я вошел в просторный офис на десятом этаже «Виндзор-Армс», где горела только одна затененная лампа, оставляя в глубокой тени большую его часть. Несколько мгновений я ждал, пока глаза привыкнут к темноте, затем увидел над одним из кожаных кресел ровную струйку дыма от сигары.
Полагаю, вы знали, Холман, что я буду ждать здесь, пока не получу известий от вас! произнес будто издалека голос. Но вы могли позвонить мне и с дороги, мистер Холман.
Ваш сын мертв, мистер Линдерман, сказал я ему.
Казалось, от долгого молчания тени сгустились, но дымок сигары не шелохнулся. Я закурил сигарету, и чирканье спички прозвучало в тишине словно небольшой взрыв.
Следовало прислушаться к сомнениям. Голос звучал спокойно и все еще отрешенно. Как умер мой сын, мистер Холман?
Мучительно, сказал я. В него попало четыре или пять пуль. Он не ожидал такого исхода, до самого последнего мгновения так и не понял, что произошло.
Его убили вы, мистер Холман?
Нет. Произошел несчастный случай. Никто не хотел его убивать и меньше всеготот, кто стрелял.
Хотелось бы услышать подробности.
У отца есть право знать каждую деталь, подумалось мне, и я не скрыл ничего, а когда кончил рассказывать, опять воцарилось молчание.
Вы сделали все, что от вас зависело, мистер Холман.
Нет, прорычал я, в том-то и дело, что нет! Знаю, что не сделал!
Простите, не понимаю. Голос Линдермана звучал почти ласково.
Я прошел в глубь комнаты и включил другую лампу; тени стремглав побежали назад, забиваясь под мебель. Затем я повернулся к креслу и увидел, что он смотрит прямо перед собой с бесстрастным, похожим на посмертную маску лицом.
Когда Майкл увидел в моей гостиной Олтмена, он не поверил своим глазам и был не только удивленошеломлен! Затем, оправившись от удара, они с Монаханом, очевидно, пришли к выводу, что это в самом деле он.
Не уверен, что следую за ходом вашей мысли, мистер Холман.
Узнав о гибели фотографа, они понялиТерри солгал, что на вершину скалы Флер пришла одна. Кто-то встретил ее, он-то и получил фотографии, по его мнению, слишком ценные, чтобы отдать их Майклу только для развлечения. Фотограф погиб, потому что использовал снимки для шантажа того, кто встречался в тот вечер с Флер. Майкл его знал, и Монахан тоже.
Я закурил новую сигарету и ждал, что Линдерман что-то скажет. Затянувшееся молчание стало явным признаком того, что реакции на мои слова пока не будет, и я продолжал:
Ребята, конечно, знали, что дали Олтмену прослушать поддельную запись голоса Флер, назначив свидание в Малибу. Почему же их так удивила мысль о Теоубийце фотографа? Если только, приостановился я на мгновение, он не единственный, кто слышал эту фальшивку?
Соблаговолите, пожалуйста, разъяснить свою мысль, мистер Холман!
С удовольствием, сказал я. Они не могли быть уверены в том, кто пришел, только в одном случаеесли звонили нескольким людям и не могли знать наверняка, кто убийца. Существовала альтернатива, поэтому, увидев Олтмена в моей гостиной, они пришли к выводу, что ошиблись в выборе.
Вы проверяли, кому именно они давали прослушивать поддельную запись? С Монаханом, я имею в виду?
Не было необходимости, сказал я. Это были вы, мистер Линдерман.
Строберг, прошептал он. Моя фамилияСтроберг!
Что вы сделали, отобрав ленты у Майкла? Раз за разом прослушивали их здесь, в этом офисе? Влюбились в бестелесный голос? Или впали в вуайеризм?
Не знаю, ответил он. Да и какая теперь разница. Надо было вовремя догадаться, что Майкл утаил часть записей, а я, глупец, поверил ему!
Что произошло той ночью на вершине утеса? спросил я Линдермана.
Конечно, я поверил, что со мной говорит Флер! У Майкла, должно быть, ушло немало времени на поиск сочетания нужных слов! Флер сказала, что у нее серьезные неприятности и она может обратиться только ко мне, только меня любит. Она звонит из дома, но звонить ей оттуда не следует, потому что ее могут заподозрить в чем-то другие. И назначила встречу на скале
Он внезапно засмеялся, и смех прозвучал как-то скрипуче.
Я испытал бурю чувств! Совсем недавно она меня ненавидела за попытки открыть правду о Майкле и вот прониклась моими истинными чувствами и ответила на них. Я пришел рано и расхаживал под дождем в приподнятом настроении. Наконец послышались ее шаги, и на фоне ночного неба появился силуэт. Я раскрыл объятия, она побежала прямо в них и прижалась ко мне. Внезапно его голос изменился. Уже в следующий миг она сказала: «Любимый, как я рада! Обещай, что больше меня не покинешь, Майкл!» Внезапно я ощутил приступ ужасного отвращения и инстинктивно оттолкнул ее. Она, наверное, поскользнулась на влажной траве, потому что вдруг потеряла равновесие и с ужасным криком упала с края скалы. И с того самого момента, как я оттолкнул ее, вокруг вдруг непрерывно стали взрываться яркие вспышки света.