Когда он пришел в себя во второй раз, стало, казалось, несколько легче. Но пришел страх.
Очухался, Поляк? Или тебя лучше называть Плешивым? спросил тот самый человек, который дал команду его поднять.
Ты кто?
Неважно, ответил Палач. Важно, чтобы ты осознал свое положение и рассказал, за что ты убил Савелича.
Я ничего не знаю, сказал Плешивый, понимая уже, что говорит ерунду, что дело дрянь и рассказать все равно придется А свечку в церквинаоборотставить уже не придется.
Ну? Зачем грохнули Савелича?
Это не я, сказал Плешивый. Не знаю ничего. Ошибка какая-то.
Слушай внимательно, Поляк. Стоянка возле «Оклахомы» контролируется видеосистемой. Мы получили контрольную запись. Именно твоя «бээмвуха» участвовала в деле. Именно на ней увезли Савелича И ты мне будешь пургу мести, что ты ничего не знаешь?
Слова Палача звучали приговором. Плешивый понимал это хорошо. Голова у него болела, сосредоточиться было очень трудно, но смысл того, что сказал Палач, он понял сразу понял, что врать бесполезно, что приговор уже вынесен и обжалованью не подлежит.
Что молчишь? раздался голос. Плешивый поднял глаза на говорившего. Его глаза стали тоскливыми.
Все расскажу, произнес он. Жизни не лишайте а?
* * *
Плешивый вывел Палача на хату, где отсиживался Рука с бригадой Он очень хотел жить и надеялся, что предательством спасет свою шкуру. Впрочем, надежда была слабой. Но все же была.
Тольяттинские «гости» жили в двухкомнатной квартире хрущевской пятиэтажки на улице Бутлерова. Жили скромнопочти не употребляли спиртного, не заказывали девок. В Санкт-Петербург они прибыли ради мести, и всякое «баловство» было под запретом. Так решил Рука, и его слушались.
План уничтожения Сына был уже утвержден, и теперь дело осталось за малымчтобы Плешивый достал гранат.
«ГАЗель» и «Жигули» с Палачом, пятью боевиками и Плешивым остановились у противоположных концов дома.
Здесь, сказал Плешивый. Средний подъезд, квартира сорок восемь, на втором этаже
Бомбила произнес:
А чё? Место хорошее, тихое.
Палач сплюнул в опущенное стекло двери и ответил:
Мудак В сотне метров ментура, шестьдесят второй отдел. Менты будут здесь через минуту после первого выстрела. Здесь негоже, враз накроют.
А-а, сказал Бомбила, я не знал.
Такие вещи надо знать, сынок. Если готовишь акцию, место нужно подробно изучить Мы по-другому сделаем. Не здесь и не сейчас
* * *
Рука смотрел телевизор. Бешеный чистил «ТТ», Конек и Яшка играли в карты. Яшка проигрывал и злился Рука смотрел на блеклый экран старенького «Рекорда», но что там происходит, не вникал. Он в который раз прокручивал свой план отмщения. После «беседы» с Савеличем стало ясно, что добраться до Сына сложно, но можно. Рука имел немалый опыт гангстерских войнв Тольятти, вокруг ВАЗовского автогиганта, они шли постоянно, количество убитых исчислялось сотнями. Но все же то, с чем довелось столкнуться здесь, в Питере, сильно Руку озадачило. Однако отказываться от мести Рука не собирался Вот привезет Плешивый гранаты, тогда Сынку звиздец.
Раздался звонок телефона. Картежники бросили игру, Бешеный замер с затвором в руке. Оказалось, звонит Плешивый.
Ты когда должен был позвонить? спросил Рука.
Не мог за город ездил за «фруктами».
Они что, на грядке растут?
Если бы на грядке росли, я бы их мешок нарвал, довольно нагло ответил Плешивый.
Так ты достал? спросил Рука. Ему показалось, что Плешивый не совсем трезв. Так оно и былокогда возникла потребность позвонить Руке, Плешивый занервничал, и Палач предложил ему выпить.
Достал, достал я трепаться не люблю, брат.
Спасибо, брат. Когда привезешь?
К вам не повезу. И так сегодня чуть на вилы не попал с вашими «фруктами».
Рука щелкнул вставными зубами. Справляясь с раздражением, сказал:
Хорошо, брат Мы сами приедем к тебе.
Ко мне ехать не надо. Все добро заберете в в общем, в том месте, где оставили этого любителя шары катать. Понял?
Понял, ответил Рука. А точнее?
Возле забора, рядом со столбом, лежит железяка какаято. Все под ней.
За «фруктами» отправились, когда стемнело. На Новороссийской горело всего несколько фонарей, и улица выглядела весьма зловеще. Обычный прохожий чувствует себя в таком месте крайне неуютно. Четверо тольяттинских бандитов по психологии существенно отличались от обывателяобычных уголовников они не боялись Они шли двумя парами, сжимали в карманах оружие, готовые быстро применить его или наоборотсбросить при неожиданной встрече с ментами. Впрочем, и ментов они не очень боялись: на счету банды уже был один убитый старшина из УВО А все же нервишки были «на измене».
Они шли вдоль бесконечного бетонного забора. Дважды находили «железяки», но под обеими оказалось пусто.
Третья «железяка» обнаружилась неподалеку от работающего фонаря. Яшка оглянулся, присел и сунул под нее руку. Он был уже готов к тому, что под «железякой»ржавым кожухом от какого-то механизмаокажется пусто, но ошибся Он пошарил и быстро обнаружил ребристое тело гранаты.
Есть! победно сказал он и потащил «фрукт» наружу. Что-то мешало. Он дернул и вытащил гранату. Если бы у уголовника Яшки был чеченский опыт, он наверняка знал бы, что такое «растяжка» он этого не знал и только что сам выдернул чеку.
Яшка разжал ладонь. Раздался щелчок, отскочил в сторону рычаг. Яшка оторопел. Он и вообще был по жизни туповат. Он стоял и смотрел на «фрукт». В его распоряжении было еще больше трех секунд, чтобы швырнуть гранату куда ни попадяза бетонный забор, например Но он стоял и смотрел. Он ничего не понял, а секунды шли.
Бросай! заорал вдруг Конек. Бросай ее, Яшка!
И Яшка бросил «феньку» себе под ноги. Одновременно с грохотом взрыва ударили выстрелы. Стреляли из мрачного здания на противоположной стороне и притаившейся в темноте «ГАЗели». Автоматная очередь сразу же срезала Колю Бешеного, две картечины попали в левую ногу главарю. Рука попытался бежать, но сразу понялне убежит Несколько коротких очередей ударили по тому месту, где прогремел взрыв и где бился в агонии иссеченный осколками Конек.
Рука бросился на землю, вытащил «ТТ». Он был не бог весть каким стрелком, тем более что даже в умелых руках «ТТ» не может реально противостоять автомату Калашникова и пятизарядной «помпе» двенадцатого калибра И всетаки Рука выхватил пистолет, взвел курок. Темная «ГАЗель» вспыхнула дальним светом фар, ослепила. Рука нажал на спуск, выстрелил наугад. Автоматчик дал ответную очередьдве пули попали в тело Руки. Он уронил голову на землю. Перед тем как уехать, боевики Сына провели контрольные выстрелы в каждое из четырех тел. В этом не было необходимости, но порядок есть порядок
* * *
Три массовых побоища в течение неполного месяцаэто явный перебор даже для города с населением в четыре с половиной миллиона. Тем более, что все они произошли в одном городском районе Пресса заговорила о новом криминальном переделе. Милицейское начальство сделало очень серьезный вид. На брифинге для прессы было заявлено, что все преступления будут тщательно расследованы и обязательно раскрыты. И что все они, кстати, не связаны между собой Последний расстрелна Новороссийскойи вообще не имеет питерской «привязки», так как все погибшие принадлежат к одной из тольяттинских преступных группировок.
Это лукавое заявление вызвало усмешку у информированных людей. Информированные понимали: к массовым расстрелам приложил руку Сын. И если в отношении тольяттинцев еще можно в чем-то сомневаться (Хотя никто не сомневался: сначала на Новороссийской нашли труп замученного Савеличаначальника охраны Сына, а потом, через два дня, там же произошла массовая бойня) так вот, если про случай с залетными еще можно сомневаться, то в отношении убийства Соловья и Лорда не сомневался никтоэто работа Сына.
Так через три недели после смерти Папы взошла звезда Сына. Никто больше не называл его Сынком, никто не стал бы оспаривать, что Сын«это всерьез и надолго».
РУБОП рыл землю, но реально зацепить Сына было нечем.
* * *
Вечером Грант Витальевич вызвал к себе Палача и поблагодарил за четкую, оперативную работу. Подкрепил слово купюрами.
Теперь, сказал он, найдите мне этого который разбомбил точку. У нас работы невпроворот, Виктор. И я не позволю, чтобы какая-то гнида крутилась рядом и пакостила Надо его найти и выяснить: кто? зачем? и почему? Найди его обязательно. Три дня вам на отдых, а потом займитесь этим отморозком.
Сделаем, Грант Витальевич, ответил Палач.
* * *
Тела Толстого и Морпеха обнаружили только после заявления соседей Толстого, что, мол, из квартирки-то того смердит. Квартиру открыли легкодверь была не заперта. И тогда чудовищный запах вырвался тяжелой, удушливой волной. Эта волна смыла с лестничной клетки любопытствующих соседей да заодно и участкового Но он все же нашел в себе мужество и стойкость в квартиру заглянуть. И все стало участковому ясно. Он сообщил о своей «приятной» находке в РУВД. Через два часа приехали опера убойного отдела и прокурорский следак. Им тоже стало все ясно: глухарек!
Провели необходимые действия (самым трудным делом было понятых уговорить), составили протоколы Со слов участкового отметили, что хозяин квартиры Виктор Зеленюк, известный по кличке Толстый, приторговывал наркотиками. Но за руку не схвачен Коллега убойщиков из наркоотдела, капитан Коломенцев, подтвердил, что да, были сигналы на Толстого. Но прихватить гниду не удалось. Надо трясти наркомановможет, чего и знают Всем было ясно, что дело тухлое во всех смыслах.
На другой день убийство Толстого и Морпеха попало в сводку по городу и затерялось в ней. Такое время: кого нынче удивишь убийством? Пусть и двойным тут вон какое мочилово идет.
Но один человек, который, в общем-то, к сводке и доступа иметь не должен, обратил внимание на фразу «по имеющейся оперативной информации Зеленюк В. М. занимался сбытом наркотических препаратов».
Человек занес все установочные данные в компьютер и задумался. Интуиция подсказывала ему, что у этого дела могут быть интересные перспективы.
Впрочем, это под вопросом, картаво выговаривая букву «р», произнес человек. Ему было около пятидесяти лет, его звали Игорь Павлович Шахов.
Глава двенадцатаяСЕВЕРО-ЗАПАДНОЕ САФАРИ
Лешка лежал и смотрел в потолок. Там плясали блики, отбрасываемые озерной водой. Ветер шевелил белую занавеску на маленьком мансардном окне. На подворье дяди Саши закричал петух. Для миллионов городских жителей такое пробуждение в доме на берегу озера остается мечтой. Частонедосягаемой.
Семнадцатилетний переломавшийся наркоман Алексей Малков не ощущал этого очарования. И даже пробуждения как такового у него не было. Всю ночь он ворочался, сбивая в комок простыню. То задремывал, то просыпался. Потел, много пил из старого чайника. Ныли костипоследствия употребления разбодяженного героина. Лешке было очень худо. Героиновая гадина в черепе шевельнулась и шепнула: пора. Хватит мучиться. Пора вспомнить, что такое счастье. Ты помнишь, как это классно? Ты помнишь! Это нельзя забыть. Этона всю жизнь. Помнишь, какой это кайф?
Это ад! возразил Лешка. Я не хочу в него возвращаться.
Хочешь, шепнула гадина, свиваясь в черные, блестящие, жирные кольца. Еще как хочешь, только пытаешься себя обмануть. Вы всегда возвращаетесь. А я всегда вас жду. И ты вернешься ко мне. И я тебя обниму, спасу, укрою.
Ему не хотелось слышать этот голос. Он закрыл глаза, закрыл ладонями уши. Но голос никуда не делся. Он звучал изнутри.
Ты каждой клеточкой тела помнишь Каждой клеточкой мозга. И каждая клетка орет: прими. Впрысни в вену счастье. Разве ты не слышишь их крик?
Наркоман перевернулся на живот, закрыл голову подушкой. Он слышал крик своего тела, своего мозга. Он сам был этим криком, разрывающим самое себяСил сопротивляться больше уже не было. Ничего уже не было, кроме черной гадины с героиновым взглядом, с черным раздвоенным языком и тихим голосом: ты помнишь, как это классно? Ты помнишь!
А он действительно помнил. Он сходил с ума от этой памяти и понимал: никуда не деться. Гадина не отпустит. Она будет приползать каждую ночь, смотреть немигающими глазами, шептать, манить. И когда-нибудь Наркоман стиснул зубы. Сказал себе зло:
Никогда! Никогда больше! Я не хочу больше быть куском мяса. Жалким, ничтожным, зависящим от серо-желтого порошка. Не хочу унижаться, выклянчивая у метро жетончик «на проезд». Не хочу занимать у знакомых, зная, что никогда не отдам. Не хочу просыпаться утром с одной мыслью: где взять на дозу? НЕ ХОЧУ!
Он говорил себе эти слова, но сам в них не верил. Гадина была сильна. С каждым днем она становилась все сильней, ее взгляд проникал в мозг все глубже. Сопротивляться у Лешки совершенно не было сил. Гадина это знала. Она ждала того момента, когда придет время впрыснуть яд в вену жертве.
И жертва, не признаваясь себе в этом, тоже этого ждала.
* * *
Вечерело, и на озере было очень тихо. В голубом зеркале отражались лес и редкие облака. Дядя Саша топил баню, струйка дыма поднималась вертикально. Таранов послал Леху в Ерзовку за пивом, а сам взялся коптить рыбу в маленькой коптиленке на берегу.
Лешка уехал на дядисашином «Урале» с коляской. Таранов проводил его долгим взглядом. Последнее время Лешка ему определенно не нравился. Ежели в первые дни на озере он ходил как в воду опущенный, то потом отошел, стал проявлять интерес и к рыбалке, и к беседам. Последние два дня он снова стал апатичен, рассеян, неразговорчив. Это тревожило Ивана.
Когда шум мотоцикла стих, из баньки вышел дядя Саша.
Ну что, Сергеич, сказал он, подмигивая, по соточке?
Не, дядь Саш, лучше попозже. А вот пивко бы в самый раз Щас Лешка привезет.
Заскучал что-то твой Лешка.
Городской, пожал плечами Таранов, непривычный к такой жизни.
Ну-ну, ответил дядя Саша. За этим «ну-ну» крылась мудрость много повидавшего и много понимающего человека. Ну-ну. Ты Кольку Непьющего помнишь, царствие ему небесное?
Помню как не помнить. А что?
А то, что когда Непьющий совсем уже до ручки дошел, Галька его отвезла в Ленинградот алкоголю подшиваться. Ну, стало быть, подшили. Обратным порядком Галька его привезла, стало быть Так вот, он, Непьющий-то, две неделипока руки на себя не наложилне пил. Верно. Трезвый ходил
И что, дядь Саш? спросил Иван, переворачивая рыбу на решетке коптильни.
А то, Иван Сергеич, что ходил он эти две недели сам не свой Грызло его изнутри. СОСАЛО. Вот как твоего Лешку.
Таранов замер на секунду, пораженный наблюдательностью и интуицией старого лесника. А дядя Саша больше ничего не сказал, скрылся в бане. Через десять минут вернулся Лешка, привез пять полуторалитровых баллонов пива «Хвойнинское». Пиво делал местный пивзавод в городке Хвойная. Таранов не очень любил темное, но «Хвойнинское» уважал. Дядя Саша над ним подшучивал, говорил: «Пивовар Иван Таранов очень любил пиво Пит А ты что пьешь?»
Лешка загнал «Урал» под навес, заглушил двигатель. Собаки вертелись рядом, крутили хвостами.
Кинь пивка, попросил Таранов. Лешка метнул пластиковую бутылку, Иван поймал его одной рукой. При ударе об ладонь баллон слегка завибрировал от распирающего его внутреннего давления. Внезапно Таранов подумал, что и в Лешке скрыто такое же внутреннее напряжение.
Таранов очень хотел помочь. Вот только не зналкак.
Напарились от души. Выскакивали из бани и прыгали в озеро, распугивая рыбу в недалеких камышах. Прозрачная вода ласкала кожу, остужала, смывала банную истому. Даже Лешка незаметно для себя расслабился, повеселел. Пил вместе с мужиками пиво и даже шутил.
После бани сели за стол на крыльце. Уже совсем стемнело, потянул с озера легкий ветерок, проявились в небе звезды. Мужики пили самогон, Лешкапиво. Закусывали копченой плотвой. Дядя Саша рассказывал истории, которые случались с ним за время службы по лесной части. Было их множество
А вот еще, Леша, был, стало быть, такой случай, когда я еще совсем малец был. Годов двенадцати, не более. Еще Сталин был живой да. А нас с сестрицей тятя послал за дровами в лес, стало быть. Дело-то на ноябрьские, снег уже лежал. Нам бригадир Мальчика дал Мальчик старый был, смирный, как пленный немец. Запрягли мы, стало быть, Мальчика в сани, поехали. Ехать нам в сторону Внуто, недалеко едем. Глядьу дороги, в овраге, кто-то ходит. Да не понять в тёмках-токто? А уж и тёмки Глядим с сестрицей: человекне человек, зверьне зверь. Подъехали мы, стало быть, ближе. Батюшки! Журавель. Мы-то малые, ума у нас нет. Дай, стало быть, поймаем. Бегали мы за ним, бегали по снегу в валенцах. А у него лапы длинные, онот нас. Но не летит, а только бегает. Никак мы его изловить не смогли, а только, стало быть, устали. Дрова-то уж грузили, когда тёмки голимые. Домой с сестрицей вернулись, а нас матушка с тятей ну ругать. Они же боятся: ну как волки? В те годы их много было. Мы, стало быть, объясняем что, мол, журавель бегает в Митькином овраге. А нам не верят тятя с матушкой. Какой, мол, журавель, дурни? Ноябрь, снег, стало быть, лежит вы что? Улетели они уж курлы!