Лидка всхлипнула, шмыгнула носом и, повернувшись, вытерла ладонью глаза.
Ты думаешь? спросила она тихо.
А как же. Гектор попробовал улыбнуться. Не боись. Как-нибудь выкрутимся.
Дочь слабо улыбнулась в ответ:
Знаешь, мне так страшно
Представляю себе. Он поднялся. Ладно, постарайся забыть об этом. Хорошо, золотой? Поспи. Утро вечера мудренее.
Девушка вздохнула, словно говоря: «Если бы»
Гектор вышел из комнаты, аккуратно и плотно притворив за собой дверь. В темноте пошарил в баре, отыскал «нычку»наполовину выпотрошенную пачку «Явы», достал сигарету, закурил. Поставив пепельницу в изголовье кровати, он повалился ничком, уставился в сочащийся причудливыми тенями потолок. Музыка все плыла и плыла, навязчиво повис в молочном полумраке эллингтоновский «Караван». Гектор терзал зубами сигаретный фильтр и думал, думал, думал. Он так и не нашел в себе сил рассказать дочери о самом главном. О воспоминаниях, застывающих за спиной темными бесплотными фигурами. Хотим мы того или нет, но они возвращаются, заставляя нас покрываться холодным потом. Гектор повернулся на бок, раздавил окурок в пепельнице и, натянув одеяло до подбородка, закрыл глаза. Сон все не шел, зато лезли в голову дурные мысли. Вопросы гроздью нанизывались на лозу страха. А если ехавший на «девятке» парень запомнил номер «жигуля» и «стукнул» ближайшему гаишному посту? Так или нет? Если нет, то куда делся труп? А если так, то почему «жигуль» не тормознули на трассе? Гектор понимал: имела место какая-то случайность, благодаря которой ребята благополучно добрались до дома, но поймать ее за хвост не мог, ибо такие случайности не поддаются логическому анализу. Они просто происходят, и все. Отвернувшись к стене, Гектор вспомнил о визитке Вальки и мысленно поблагодарил Бога за то, что еще жива такая прекрасная старомодная штука, как школьная солидарность. Ведь без малого пятнадцать лет не виделись, и на тебе, примчался среди ночи. Валькапроверенный в пивных баталиях сорвиголова, душа компаний, неисправимый хохмач и повеса, нынеудачливый бизнесмен. И почему именно о нем вспомнилось в первую секунду? Лучший школьный товарищ. Тогда говорилидруг. Теперь вообще сложно определить: кто друг, кто приятель. Общение затухло, компании распались. А вспомнил же Надо будет завтра позвонить. Вдруг да выяснится, что потерпевший жив, лежит в больнице? Вот, кстати, и ответ, почему «жигуль» не взяли на трассе. Это ведь совсем другой коленкор. Может, и согласится сбитый Лидкой мужик взять деньгами и не доводить до суда Надо позвонить С этой мыслью Гектор уснул, с головой погрузившись в неспешный, вязкий ручей сновидений
Эта ночь
Старик отложил пистолет и достал дорогую сигарету. Длинными ухоженными пальцами он привычно размял ее, вставил в длинный мундштук и щелкнул зажигалкой.
От резкого звука, «выплюнутого» чуткими динамиками, Непрезентабельный вздрогнул. Он задумался, погрузился в воспоминания. Старик умел рассказывать, окрашивать события той толикой подробностей, которые делают любую историю сочной и яркой. События прошедшей недели вновь проплывали перед мысленным взором «гостя».
Откуда вам все это известно? спросил он рассказчика.
Что вы имеете в виду? Дорожное происшествие? Тот скривил губы в подобии усмешки. Гектор Наумович рассказал о нем Трубецкому. И именно в таком виде. Но это не самое главное. Хотя я рад, что вы задали вопрос. Это означает: мы на верном пути. Я не ошибся?
Ну, положим. И что дальше?
Дальше Дальше было вот что
За девять дней до
Утро началось с нестройного воробьиного хора. Серый рассвет лениво вползал в комнату сквозь неплотно задернутые шторы. Мутный день мохнатым зверем развалился на полу вдоль кровати. Вяло накрапывал дождь, тупо ударяя в жестяной карниз. Холодная сырая смурь, словно плесень, испортила и без того похабное настроение Гектора. Ему показалось, что в квартире пахнет бедой. Он действительно чувствовал запах. Кисловато-приторный, омерзительный, тревожный. Открыв глаза, Гектор несколько секунд лежал неподвижно, прислушиваясь к царящей в квартире тишине. Никаких звуков. Абсолютное, глубинное безмолвие. Отвратительный запах, бывший, вероятно, последним отголоском ночных тревожных снов, исчез. За окном неожиданно увесисто ухнул пневматический молот, вбивая в размытый глинозем бетонную опорупо соседству, через дорогу, вот уже полгода возводили очередной планово-шаблонный небоскреб. Взвыл надрывно бульдозер, и тут же испуганно заткнулись воробьи, зато возопило заполошно вездесущее воронье братство. Ожила залитая дождем стройка, заматерилась возмущенно в едином трудовом порыве. Басил «зилок», увязший в слякотно-бездонной грязище. Кто-то орал по-стахановски луженой глоткой: «Ну куда, куда?!!»
Все. Гектор откинул одеяло, сбросил с кровати длинные мосластые ноги, сел и потряс головой. Старательно тренькал будильник, силясь одолеть семичасовую отметку. Вообще-то Лидке нужно вставать, собираться в техникум Да разве до того ей теперь? Сунув нескладные ступни в тапки, Гектор прошлепал в коридор и приоткрыл дверь в комнату дочери. Лидка спала, сжавшись в комочек, вздрагивая во сне. «Как маленькая, подумал он, а ведь семнадцать уже» Его подхватила невероятно сильная волна нежности. До мути в голове, до задыха. Гектор несколько секунд смотрел на дочь, а в голове вновь мелькали спутанные кадры вчерашнего вечера. Неужели ЭТО действительно было? Разве произошедшее не дурной сон? Нет, ответил он сам себе и вдруг ужаснулся от понимания: в любой моментчерез день, час, минуту, секундув дверь могут позвонить. Войдут страшные безликие люди в сером и уведут Лидку, его ребенка, его кровиночку, его доченьку. Гектор видел их. Высокие, безразличные, с выцветшими глазами. С плащей стекают капли дождя, оставляя темные кляксы на ковровой дорожке. Они останавливаются посреди прихожей и произносят, цепко следя за его реакцией:
Ваша дочь дома?
Гектор тряхнул головой, отгоняя дикое видение. Призраки людей в сером охотно шуганулись по углам и застыли, готовые каждую секунду снова выйти вперед, обрести плоть в свете стосвечовой лампы. Гектор осторожно закрыл дверь, задышал часто, утирая со лба холодный, липкий пот. Остатки сна слетели, словно скорлупа с перезрелого ореха. Надо что-то делать. Он обязан. Нельзя допустить, чтобы наваждение стало реальностью. Валька! Валька обещал помочь! Гектор торопливо обшарил карманы висящего на вешалке, сырого еще со вчера пиджака, выудил визитку, стараясь не шаркать, шмыгнул в ванную, пустил воду и только тогда прочел: Валентин Аркадьевич Слепцов. И ниже номера телефонов. Ни должности, ни названия фирмы. Гектор положил визитку на полочку, посмотрел в зеркало, подивившись тому, как переменился за сутки. Под глазами синеватые мешки, взгляд затравленный, щеки ввалились. Значит, решено. В одиннадцать к Вальке. А уроки? спросил он сам себя. У тебя же сегодня четыре урока? Да в гробу бы их видеть, отмахнулся решительно, как отсек. Перебьются. Нынешнее молодое поколение без всякой физкультуры в плечи прет, не остановишь. Включая мозги. Переживут пару дней без него. Заменят кем-нибудь, в конце-то концов.
Завершив утренний туалет, Гектор достал из шкафа выходной, вполне еще пристойный костюм, рубашку и галстук. Одевшись, посмотрелся в зеркало. Видок у него был, прямо скажем, так себе. Не привык он в пиджаке да брюках. Все больше в спортивном ходил. На работе, в ПТУ, его внешний вид так или иначе соотносили с преподаваемым предметом: физкультурой. Или, как любят говорить сейчас, физподготовкой. Но не пойдешь же к Вальке в трико, верно?
Выпив кофе, Гектор достал из секретера остатки последней получки: шесть пятидесятитысячных купюрадвокату-то, наверное, придется платить, не за так же он работает, и позвонил в училище. Завуч постенала минут десятьсырость, подлая, косит преподавателей хуже пули, уже трое заболели, физичка вон тоже слегла, но, делать нечего, согласилась заменить физкультуру на несколько дней другим предметом. Литературой, что ли? Или алгеброй? Гектор слушал ее, рассеянно крутя в пальцах Валькину визитку.
Завозилась в соседней комнате дочь. Он извинился и повесил трубку. На цыпочках подойдя к двери, заглянул к Лидке. Та спала. Все правильно, после такого стресса человек может проспать целые суткивключаются защитные механизмы. Он, когда на чемпионате Союза с лошади навернулся и бедро сломал, тоже дрых, как медведь, почти два дня.
Торопливо одевшисьлишний шум все-таки, Гектор выскользнул за дверь, запер замок на два оборота и с облегчением перевел дух. «Пусть спит, повторял он про себя. Пусть. Это даже полезно».
Часы показывали половину девятого. До намеченного звонка еще два часа с лишним. Съездить, что ли, пока к Лидкиному Дон-Жуану? Нет, решил он. Пока не стоит. Поговорим с адвокатом, и уж тогда
Улица подхватила его, окунула в гомон, грохот, человеческие голоса, и, как ни странно, Гектор сразу почувствовал себя лучше. Жизнь еще не кончена. Все не так страшно, как кажется.
Аккуратно переступая через грязные лужи, он зашагал к метро. Судя по номеру, Валька окопался где-то в самом центре. Туда-то и поехал Гектор. В центре иная атмосфера, там проще и легче. Опять же к нужному офису ближе. Судя по всему, Валькачеловек занятой. Не стоит заставлять себя ждать без необходимости.
На Пушкинской он был без четверти десять. Еще час убил прогулкой по Тверской. Сперва медленно вниз, до Манежной, затем, ускорив шаг, вверх, до Маяковки. Ровно в одиннадцать, прикупив в газетном киоске пару жетонов, снял трубку телефона-автомата. Ответила безликая секретарша, и Гектор вдруг испугался, что Вальки не окажется на месте. Кто они друг другу? Бывшие одноклассники? Так это когда было-то! Ну, друзья. Лучшие, закадычные, ну и что? Все уже сто раз успело переменитьсяжизнь, отношения, виды на будущее. Валька вполне мог уже забыть о нем, Гекторе, уехать в срочную командировкус начальством, знаете ли, не поспоришь, проспать, напиться, в конце концов. Поинтересовавшись, с кем хотелось бы говорить Гектору, секретарша промычала нечто напоминающее «угу» и сообщила деловито, голосом барышни времен штурма Зимнего:
Соединяю. Минуточку.
В трубке зазвенели колокольчики, выводя легкомысленно-фальшиво: «Ах, мой милый Августин».
Гектор поморщился. Музычка эта Лучше бы ее не было вовсе. Не тот настрой.
Да, слушаю, оборвал звон колокольчиков энергичный голос Вальки.
Валь, это Гектор. Ему вдруг захотелось бросить трубку. Он представил, как школьный друг-приятель недовольно поджимает губы, показывая секретарше: а-а-а, так, один тут
Привет, старикан, вопреки ожиданиям Гектора оживился тот. Как дела? Как дочь? Все в порядке?
Да вроде бы.
Нуты давай подгребай. Обкашляем, как да чего. Валька продиктовал адрес. Записал?
Запомнил, ответил Гектор. Слушай, а это удобно? Начальство тебя не взгреет?
Тот захохотал:
Ну ты даешь, старикан. Я сам себе начальство. Давай дуй.
Офис Вальки располагался на Новом Арбате, в одной из книгоподобных высоток. Прежде чем Гектор оказался перед нужным кабинетом, его дважды проверили: хмурый блюститель законности с отчетливыми признаками бурного вчерашнего веселья на помятом желтом лице и фантастически здоровый охранник, заслоняющий бочкообразной грудью и богатырскими илья-муромскими плечами дверной проем. Еще трое сидели в предбаннике, за черным офисным столом. На Гектора они посмотрели без всякого выражения, но оценивающе: а не припрятал ли ты, друг ситный, гранатомет под кургузым «москвошвеевским» пиджачишком? Или, может быть, тащишь пулемет, прикрывая «огневую мощь» полой плаща-долгожителя, а?
Вы к кому? спросил один из «горилл» сочным дружелюбным баском.
К Валентину, чистосердечно, пока не дошло до пыток, сознался Гектор. И сразу стало легче, как будто покаялся в убийстве старухи процентщицы.
ВыОдинцов? Охранник неожиданно расплылся в улыбке. Выглядело это диковато, как если бы волк вдруг запел ягненку колыбельную. Я вас знаю. Вычемпион России по пятиборью. Восемьдесят третий год, правильно?
Правильно, «улеглась» рядом со старухой процентщицей очередная товарка. «Интересно, подумал чуть отстраненно Гектор, этот парень слово пентатлон принципиально не произносит или просто не в состоянии выговорить? Может, ему окаменевшие челюстные мышцы мешают?»
Валентин Аркадьевич ждет вас, возвестил тем временем громила. Как будто царский указ зачитал.
Спасибо. Гектор почувствовал невероятное облегчение, словно вышел целым-невредимым из бериевских застенков.
Прямо по коридору, вторая дверь направо, не переставая скалиться, сообщил охранник.
Спасибо. Гектор толкнул бело-золоченую дверь и оказался в длинном коридоре, по которому сновали сотрудники фирмы. Много, человек тридцать. Все деловитые, собранные, преимущественно молодые. И, что особенно поразило Гектора, без мрачной печати совковой отягощенности на лицах. Кто-то копировал документы на стоящем тут же, у стены, мощном ксероксе, кто-то втолковывал кому-то цифры, тыча в листы компьютерной распечатки. Мимо Гектора порхнула элегантная девица, оставив после себя тонкий шлейф изысканных духов. На ходу она обернулась, взглянула на «посетителя», отчего-то улыбнулась загадочно, и Гектор сразу почувствовал себя не в своей тарелке. Он попал в другой мир. Совсем-совсем другой. Наверное, то же самое ощущает путешественник-европеец, очутившийся волей судеб в колумбийской сельве, в окружении аборигенов-людоедов.
А я говорю, что они настаивают на аудиторской проверке! рявкнули вдруг над самым ухом Гектора. Он, словно напуганный конь, шарахнулся в сторону, пропуская молодого человека с телефонной трубкой в руке. Тот прикрыл микрофон ладонью, спросил шепотом:В плановый?
К Валентину ответил Гектор и, отчего-то смутившись, быстро добавил:Аркадьевичу.
Клерк указал на нужную дверь и тут же завопил в трубку:
Пусть! И пусть! И пусть! Только и ты пошли наших экспертов, чтобы у них там все проверили.
Гектор вздохнул. Он казался себе глухонемым. Все эти люди занимались совершенно непонятным ему делом, произносили непонятные слова, совершали непонятные действия.
Внезапно дверь Валькиного кабинета открылась.
Гектор, позвал школьный друг, появляясь в коридоре. Заходи. Я уж забеспокоился. Ребята из охраны сказали: вошели все. С концами. Как в воду канул. Растерялся? Ничего, это бывает. Я сам их иногда боюсь. Валька засмеялся. Ну заходи, чего встал-то?
Гектор улыбнулся в ответ:
Растерялся. Честно.
Ничего, оклемаешься. Они прошли в кабинет. Коньячку выпьешь? предложил Валька.
Можно.
Кабинет впечатлял. Ничего себе такой кабинетик, размером с Гекторову квартиру. Почти пустые стеллажи, дубовый стол, широкий, словно русская душа, кожаные кресла, огромный телевизор с экраном, как в небольшом кинотеатре, компьютер, факс, ксерокс. Пара обычных телефонов и один сотовый. В углахнебольшие пальмы, на стенездоровенная картина. В сонной черноте бездны клубится голубоватый туман. Формой напоминающий яйцо, он уже начал делиться на две половины, в каждой из которых смутно угадываются еще не сформировавшиеся образы. И эти образы все время меняются. Смотришь в центр картинывидишь: вон вроде бы Луна, вон дерево, вон человек; чуть переведешь взглядЛуна уже и не Луна вовсе, а скоротечно тающее облако. Деревоне дерево, а гора. И человекне человек, а какой-то зверь, припавший к земле
Что это? спросил Гектор.
Нравится? Валька улыбнулся, разливая коньяк в пузатые бокальчики.
Здорово.
«Хаос» называется. Да ты садись. Или твоя правда в ногах?
Гектор присел в кресло, снова посмотрел на картину, и снова сменились образы. Удивительно.
Между прочим, из хаоса произошел мир, поучительно сообщил Валька. Так-то, старикан. Да ты пей, не стесняйся.
Слушай, гость с трудом оторвал взгляд от магической картины, насчет адвоката
Скоро будет. Валентин взглянул на часы. Через пятнадцать минут. Он никогда не опаздывает. Этому парню можешь доверять, как себе. Лично я так и делаю. Знаешь, старые друзья как-то подрастерялись за годы, новых в наше время заводить поздно, да и не из кого, а адвокатчто-то вроде священника. Валька засмеялся. Если ты в нем уверен, конечно. Ярославу можно доверить любую тайнумогила. Я специально вызвал его чуть позже. Думаю, хоть парой слов перекинуться. За этой круговертью все забыл. Никого из наших не видел уже лет десять, наверное. Тыпервый. Он отпил коньяку, аппетитно крякнул. Ну, давай рассказывай. Что у тебя, как, чем живешь-дышишь? По виду-то сдал маленько. Не обижайся только.
А-а. На что обижаться-то? Так оно и есть. Гектор махнул рукой. Я теперь в ПТУ учителем физкультуры работаю.
Ну-у? искренне изумился Валька. А что так? Ты вроде бы на ниве спорта подвизался. Даже в гору шел, мне кто-то из ребят говорил.
Да ладно
Ну расскажи, интересно.
В восемьдесят девятом на соревнованиях неудачно упал с коня, ударился о барьер, сломал бедро в двух местах, порвал связки. Врачи сказалиспортсменом мне не быть. А там пошло-поехало. И Лидка, опять же. Школа, то да се. В те времена с работой, сам знаешь, сложно было. Пошел в ПТУ учить здоровенных лбов по канату лазить да через «козла» скакать. Ну а ты-то как? Тоже, помнится, спортом занимался?
А-а-а. Валька махнул рукой, подражая Гектору. Получилось очень похоже. Устроился поудобнее в кресле, закурил. Этим на жизнь не заработаешь. На пропитаниеда, а на жизнь Только единицам подобное удается. Остальные лапу сосут. Я вовремя это сообразил. И вот Он обвел вокруг себя эфемерный круг. Сам видишь.
Вижу, кивнул Гектор.
А ты, стало быть, со спортом окончательно завязал?
Кому я там нужен? Все. Поезд ушел. Да и привык уже.
Ясно. Хозяин кабинета взболтал в бокале коньяк, подумал, предложил деловито:Хочешь, иди ко мне в охрану? Машину водить умеешь, я помню. Стреляешь наверняка тоже классно.
Гектор усмехнулся. Дружеский порыв, подумал он. Всего-навсего дружеский порыв. Снисхождение из жалости. Машину Валька и сам отлично водит, да и шофер у него есть, иначе не пил бы коньячок, а стрелять Это он, Гектор, конечно, умеет получше Вальки, но так ли необходимы его навыки? В охранеполный ноль, а школьному другу нужны именно охранники. Когда доходит до стрельбы, никто не поможет. Если уж в дело пошло оружиевсе, пишите письма.
Да нет, Валь. За предложение, конечно, спасибо, но я живу как живу. Поздно мне профессию менять. Не юноша ведь уже.
Ты чего, старикан? засмеялся Валентин. Тебе сколько? Тридцать девять?
Тридцать восемь, поправил Гектор, залпом допивая коньяк.
Еще?
Нет, спасибо. Хватит.
Видишь, тридцать восемь, продолжал развивать тему Валентин, а рассуждаешь, как седоголовый старец. Так нельзя, брат. О себе, любимом, надо заботиться Короче говоря, подумай. Если что, мое предложение в силе. Звони.
Если что, позвоню, кивнул Гектор, заранее зная, что не позвонит. Да и Валька ждать не будет. Не дурак, чай.
В эту секунду в дверь постучали. Валентин посмотрел на часы, усмехнулся:
Ну, что я говорил? Ровно пятнадцать минут. Тютелька в тютельку. И добавил громко:Заходи, Ярослав.
Ярослав оказался высоким бородатым крепышом лет тридцати пяти, одетым по моде шестидесятых: свитер с широкой горловиной, джинсы, пальто и длинный шарф, трижды обернутый вокруг шеи и все же вытирающий концами пол. Исключение составляли, пожалуй, только дорогие кожаные туфли.
Знакомься, Гектор, этоЯрослав. Лучший адвокат из всех, которых я знаю. А я знаю многих, поверь мне, добавил Валентин. Ярослав, этоГектор. Мой школьный друг. Бывший спортсмен, чемпион Союза по пентатлону.
Да брось, смутился Гектор.
Старик, я же не женщинами твоими хвастаюсь, серьезно возразил Валентин. Ты эти медали горбом заработал, так что стесняться тебе нечего и незачем.
Ярослав улыбнулся. Обаятельно, открыто, приветливо. Протянул руку, и Гектор пожал лопатообразную ладонь.
Очень приятно, сообщил адвокат.
Взаимно.
Ну, ребята, к делу. Садись, Ярослав, Валентин указал на кресло. Нам необходима твоя помощь. У Гектора случилась беда.
Бородач кивнул согласно.
Слушаю, сказал он, глядя на Гектора. Рассказывайте.
Тот посмотрел на Вальку. Друг улыбнулся одобрительно:
Давай.
Гектор замялся, подумал минуту, собирая воедино рваные клочья воспоминаний, пытаясь составить более-менее связную картинку, и принялся рассказывать. Сперва ему приходилось мучительно подыскивать каждое слово. Он запинался, смущался, подолгу молчал и от этого смущался еще больше, но мало-помалу страшная история начала насыщаться красками, потекла гладко, без сбоев и пауз. Лицо Гектора разрумянилось, в глазах зажегся лихорадочный огонь. Там, где не хватало слов, он помогал себе жестами. Рассказ получался очень сочным, многогранным, точным в деталях. Валька слушал, приоткрыв рот. Ярослав же бесстрастно чиркал что-то в маленьком блокнотике. Наверняка по роду работы ему не раз доводилось слушать куда более впечатляющие истории. Он вычленял из красочного водопада слов необходимые капли фактов. Когда Гектор закончил говорить и выжидающе посмотрел на адвоката, тот вновь принялся перечитывать свои пометки. Зато Валька не без восхищения прищелкнул языком:
Вот это да, старик! Я поражен. Ты книги не пробовал писать? Нет? У тебя бы получилось, честно.
Адвокат молчал, глядя в записи, соображая что-то, просчитывая, обдумывая. Наконец он вздохнул и качнул головой:
М-да. Сказать по совести, дело мертвое.
Что? Гектор почувствовал, как по его спине ползет противный холодокпредвестник страха. Совсем плохо?
Совсем, подтвердил Ярослав. Думаю, ни один грамотный адвокат не взялся бы защищать вашу дочь. Я, разумеется, говорю об адвокатах, а не о проходимцах. Значит, так Он вновь заглянул в свои записки. Есть три варианта: первыйсбитый мужчина окажется бомжем, и водителя-убийцу просто не станут искать, по-тихому замяв дело. Либо ГАИ решит спустить все на тормозах и напишет в заключении какую-нибудь чушь, вроде «упал, простудился и умер». В этом случае вашу дочь вообще не станут искать, а значит, и бояться вам нечего. Хотя, говоря по правде, я бы не стал на это рассчитывать. Вариант второй: каким-то образом отыщется свидетель, водитель «девятки», о котором вы упоминали. Например, он мог сам сообщить о происшедшем на пост ГАИ.
Но тогда его самого привлекут, лихорадочно возразил Гектор. Разве нет? Это ведь он уговорил ребят скрыться с места происшествия.
Вот именно, спокойно подтвердил адвокат. Сперва сказал, потом испугался. Для него сообщение о случившемся в ГАИединственная возможность избежать неприятностей. В этом варианте к вам придут максимум через неделю, а скорее, гораздо раньше. Доказать, что погибший сбит именно «жигулем» приятеля вашей дочери, для опытного экспертане проблема. Конечно, поклонник может взять вину на себя, но лично я не ожидаю от молодого человека подобного благородства. Значит, Лиду будут судить. По совокупности статей прокурор затребует лет двенадцать. Учитывая хорошую защиту, наличие положительной характеристики с места учебы и первую судимость, суд даст девять. Общего режима. Ну, если судья встанет с «той» ногивосемь. При примерном поведении у вашей дочери будет реальный шанс освободиться условно-досрочно лет через пять.
А третий вариант? с надеждой спросил Гектор.
При вскрытии выяснится, что сбитый мужчина находился в состоянии алкогольного опьянения. Прокурор требует восемь лет, суд дает пять. Условно-досрочное через три года. Бородач закрыл блокнот. Вот, собственно, и все.
Ты возьмешься защищать девочку? вступил в разговор Валька.
Не думаю, что это целесообразно, возразил бородач. Добиться оправдательного приговора не получится, это точно, а снизить срок с девяти до восьми сумеет и адвокат, предоставленный судом. Во-первых, Гектору
Наумовичу, подсказал Гектор.
Благодарю, кивнул адвокат. Гектору Наумовичу это не будет стоить ни копейки, а во-вторых, в заведомо проигрышных делах лучше, если адвокат знает судью лично. Гектор Наумович поговорит с защитой заранее, может быть, что-то даст «на лапу», надавит на жалость, адвокат приватно пообщается с судьей. Возможно, тот пойдет навстречу и снизит требования лет до шести. В таком случае суд может ограничиться и четырьмя годами.
Дело не в деньгах, сказал Валька. А если защита окажется стервозной? Или судья? Как тогда?
Бородач подумал секунду, затем заявил:?
Как только дело передадут в судесли, конечно, передадути вам назовут фамилии судьи и защитника, свяжитесь со мной. Ну, а уж если будет вообще безнадега, я сам стану защищать вашу дочь на процессе.
Сколько это будет стоить? Гектор полез в карман за деньгами.
Бородач посмотрел на него внимательно, едва заметно улыбнулся и обратился почему-то к Валентину:
Дело, в общем-то, легкое и ясное. Да и вряд ли долго протянется Расценки обычные. Это, разумеется, если не придется давать «на лапу».
Тот кивнул:
Хорошо, Ярослав. Договорились. Как только ситуация прояснится, я тебе позвоню. Но ты уверен, что больше ничего сделать нельзя?
Я часто ошибался, Валентин? усмехнулся бородач.
Ни разу, честно ответил тот. А если попробовать решить проблему на ранней стадии? Скажем, заплатить следователю?
Не возьмет, категорично отрубил Ярослав. Им ведь надо на чем-то план делать. «Братва» откупается, показатели падают, а тут такой случай. Конфетка. Крутится за три часа. Чего же лучше?
А если много дать?
Место дороже. И потом, предложишь большие деньги, следователь подумает, что его ловят, и для перестраховки сдаст тебя РУОПу. А им тоже отчетность хорошая требуется. И девчонке не поможешь, и себе на голову неприятностей наживешь. Не то дело, чтобы много давать. Бородач поднялся, медленно вытащил сигарету, закурил со вкусом, улыбнулся Гектору:Не отчаивайтесь. Может быть, вашу дочь и не станут искать. Чем черт не шутит. А я попробую разузнать, что там к чему. Где, вы говорите, это произошло?
Гектор объяснил, подробно описал место и время происшествия.
Понял, кивнул адвокат. Сделаю, что смогу.
Спасибо, Ярослав. Валька пожал адвокату руку. Мы позвоним тебе, как только ситуация прояснится.
Хорошо.
Бородач спокойно вышел.
Почему он не назвал сумму? посмотрел на школьного приятеля Гектор.
Для тебя это все равно дорого. Ты уж извини, старик, за прямоту. Валька вздохнул.
Сколько?
Пять штук. Баксов.
Гектор присвистнул. Он и думать не мог, что речь пойдет о таких деньгах. Его заработок за пять лет безупречной службы. Да и то если не есть, не пить.
Вот видишь, заметил Валентин. Разумеется, если бы я попросил о личном одолжении, он бы мог взяться за защиту твоей дочери и бесплатно. Ярослав достаточно состоятелен, чтобы позволить себе подобный жест. Но для меня эти деньгине деньги. А одолжений я не принимаю, ему это хорошо известно.
Гектор обреченно кивнул. Из Валькиных слов выходило, что он одолжения принимает. Хотя, в сущности, как это еще можно назвать? Только так. Стало быть, попал в кабалу. Ну и хрен с ней. Для того чтобы спасти дочь, он пошел бы на что угодно. Другое дело, что хотелось услышать какие-то обнадеживающие слова, советы, конкретные указания, соломинки утопающему, а вместо этого адвокат подвел жирную черту под Лидкиным, а значит, и под его, Гектора, будущим. В голове клубился тягучий дурной туман. Хотелось сесть на пол, спрятать лицо в ладонях и завыть, как давеча дочь, тяжело, по-волчьи. Шаткий домик тщетной надежды рухнул под дуновением ветра.
Может быть, сходить еще к кому-нибудь? с отчаянием в голосе спросил Гектор Вальку.
Тот отрицательно покачал головой:
Не стоит. Зря потратишь деньги и время. Поверь мне, Ярославмужик дельный и умный. Если уж он говорит, что больше ничего сделать нельзя, значит, так оно и есть. Правда часто бывает жестокой, старикан. Особенно в подобных вопросах. Хочешь еще коньяку?
Нет, твердо ответил Гектор. Не хочу. Мне пора.
Подожди, не торопись, попытался остановить его Валентин. Посиди еще.
Пора.
Как знаешь, старикан. Хозяинбарин. Давай хоть водителю скажу, чтобы отвез.
Сам доберусь. Гектор встал. На метро.
Ты обиделся, что ли? удивился Валька. Перестань, старик. Мы же не виноваты в твоих бедах, верно? А Ярослав сказал правду, чтобы ты четко знал, какие неприятности ждут тебя впереди. Знал и готовился. Адвокат как хирург: если уж необходимо резать, он режет. Не потому, что нравится причинять боль, а потому что надо. Понимаешь?
Да понимаю я, все больше смурнея, выпалил Гектор. Понимаю. От того и на душе похабно, что понимаю. Но Лидкамоя дочь. Дочь, ясно тебе? Не могу я просто так ее отдать! Твоему Ярославу она никто и звать никак. Он про нее слышит в первый раз, а для меня Лидкавсе. Я живу ради нее! Живу! У меня, кроме дочери, никого и нет. Если ее посадят, я умру.