Если у тебя есть какие-то догадки, где может быть Нанна, ты должна сказать.
Не трогайте меня.
Извини. Он убрал руку. Если тебе известно
Ничего мне не известно! крикнула Лиза. Отстаньте от меня!
Лунд и Майер поднялись наверх, в квартиру Бирк-Ларсенов. Там, как и в конторе, царил беспорядок, но по-домашнему уютный. Повсюду фотографии, рисунки, цветы в горшках, вазочки, сувениры из поездок. «Старалась, украшала», подумала Лунд. У нее до этого руки никогда не доходили. Женщина, которую, как выяснилось, звали Пернилле Бирк-Ларсен, многое отдавала семье. И была хорошей матерью, насколько Лунд могла судить.
В гимназии ее нет, сказала Лунд.
Пернилле так и не сняла плащ, как будто ничего не случилось.
Должно быть, она у Лизы. Они подруги. Лиза снимает квартиру вскладчину с двумя ребятами. Нанна все время там.
Лиза в гимназии. И говорит, что Нанны у нее не было.
Пернилле стояла приоткрыв рот. Большие глаза смотрели прямо перед собой, ничего не выражая. На стене кухни Лунд заметила те же два снимка, что были в конторе: Нанна с братьями и Нанна одна, красивая и слишком взрослая для своих девятнадцати лет. Фотографии были приколоты к пробковой доске рядом с расписанием спортивных мероприятий в гимназии. Дом наполняла легкая, уютная атмосфера счастливой семьи. Это как запах собаки, незаметный для хозяев и бьющий в нос любому человеку со стороны.
Что с ней случилось? Где она? спросила Пернилле.
Возможно, ничего не случилось. Мы постараемся найти ее.
Лунд вышла в крошечную прихожую и позвонила в управление.
Майер отвел Пернилле подальше от Лунд и стал задавать вопросы о фотоснимках.
Выйдя на Букарда, Лунд сказала:
Мне нужны все силы, которые есть в наличии. (Старик не задал ни единого вопроса, просто слушал.) Объявляем в розыск Нанну Бирк-Ларсен. Девятнадцать лет. Последний раз видели в пятницу. Пришли кого-нибудь сюда за фотографиями.
А вы?
Мы едем в ее гимназию.
Хартманну и Риэ Скоугор выделили для подготовки пустой класс. Она вновь зачитала цифры, касающиеся урезанных ассигнований в образовательные программы. Он нервно вышагивал между столами. Наконец она закрыла ноутбук, приблизилась к нему проверить, в порядке ли одежда. Без галстука, синяя рубашкавыглядел он безупречно. И все же она решила поправить воротник, встала вплотную к нему, так что он не мог не обнять ее. Руки Хартманна сомкнулись на ее спине. Он притянул ее к себе, поцеловал. Внезапный приступ страсти. Неожиданный. Ей хотелось смеяться, он хотел большего.
Переезжай ко мне, сказал Хартманн и прижал ее к столу. Она откинулась на спину, хохоча, обвила Хартманна длинными ногами.
А ты сейчас не слишком занят?
Для тебянет!
После выборов.
Выражение его лица изменилось, вновь вернулся политик.
К чему ждать? Зачем держать все в секрете?
Потому что мне надо выполнить свою работу, Троэльс. И тебе тоже. Нам не нужны осложнения. Она понизила голос на полтона, в умных глазах промелькнула улыбка. И мы не хотим, чтобы Мортен ревновал.
Мортенсамый опытный политический советник из всех, что у нас есть. Он прекрасно знает свою работу.
А я не знаю, значит?
Этого я не говорил. Не хочу сейчас говорить о Мортене.
Ее руки вновь легли на его пиджак.
Давай обсудим твое предложение после того, как ты победишь, хорошо?
Хартманн опять потянулся к ней. Распахнулась дверь, и вошла ректор Кох. При виде пары она смутилась.
Прибыл мэр, сказала она. И с заговорщицкой улыбкой:Проходите в актовый зал, когда будете готовы.
Хартманн застегнул пиджак и вышел в коридор.
Под огромным плакатом какого-то полуголого рок-певца сиял улыбкой Поуль Бремер. Скоугор оставила их вдвоем, а сама отправилась проверить готовность зала.
Надеюсь, Центральной партии придутся по душе твои предложения, Троэльс. Они на самом деле очень неплохие. И напоминают мне идеи твоего отца.
Вот как?
Я чувствую в них такую же кипучую энергию. Тот же оптимизм.
Это убежденность, сказал Хартманн. Так бывает, когда людьми движет вера в идеалы, а не желание заработать несколько голосов.
Бремер покивал в ответ на эти слова:
Такая жалость, что он не сумел ничего добиться.
Я исправлю это. Когда стану мэром.
Обязательно станешь. Когда-нибудь. Бремер вынул платок и протер очки. Ты сильнее, чем он. Твой отец всегда был как бы поточнее сказать Очки вернулись на свое место, из-под них на Хартманна нацелился ледяной взгляд. Хрупким. Как фарфор. Мэр поднял правую ладонь, сложил ее в большой кулак. Это был кулак драчуна, что не вязалось с обликом Бремера. В любой момент мог треснуть.
Щелчок его сильных пальцев был таким громким, что по пустому коридору прокатилось эхо.
Если бы я не сломал его, он сломался бы сам, поверь мне. Я помог ему в каком-то смысле. Нельзя предаваться заблуждениям слишком долго.
Может, займемся делом? сказал Хартманн. Уже пора начинать
Только они направились в сторону зала, как навстречу им вышла ректор Кох с озабоченным лицом. С ней была какая-то женщина в синей ветровке, из-под которой выглядывал вязаный свитер с нелепым черно-белым узором, волосы ее были убраны от лица, как у девочки-подростка, слишком занятой, чтобы думать о парнях. Или как у женщины, которая не обращает внимания на свою внешность. И это было странно, так как женщина была яркой и привлекательной.
Она смотрела вперед, прямо на них, и только на них. У нее были очень большие глаза и пристальный взгляд.
Почему-то Хартманн не удивился, когда она предъявила свое полицейское удостоверение. На карточке было написано: «Инспектор отдела убийств Сара Лунд». Бремер при виде представителя полиции предпочел удалиться в конец коридора.
Вам придется отменить дебаты, сказала Лунд.
Почему?
Пропала ученица. Мне нужно поговорить с учителями. С ее одноклассниками. Нужно
Ректор Кох увела Хартманна и Лунд из коридора в какое-то служебное помещение. Хартманн выслушал женщину-полицейского.
Вы хотите, чтобы я отменил дебаты из-за того, что одна из школьниц решила прогулять уроки?
Очень важно, чтобы я поговорила с каждым, настаивала Лунд.
С каждым?
С каждым, с кем я захочу поговорить.
Она не двигалась. И не сводила с него огромных глаз.
Мы могли бы перенести дебаты на час, предложил Хартманн.
Я не смогу, перебил его Бремер, возникший в дверях. У меня расписан весь день. Эти дебатытвое мероприятие, я лишь приглашенное лицо. Если ты не можешь провести их в назначенное время
Хартманн шагнул к Лунд и спросил негромко:
Насколько все серьезно?
Я надеюсь, что ничего не случилось.
Я спросил, насколько серьезна ситуация.
Именно это я и пытаюсь выяснить, ответила Лунд, уперлась руками в бока и подождала ответа. Итак Она обвела помещение взглядом. Итак, договорились, закончила она.
Бремер достал мобильный телефон, проверил сообщения.
Позвони моей секретарше. Я постараюсь найти для тебя время. Кстати! добавил он с преувеличенной сердечностью. У меня хорошая новость для твоих школ. Мне известно, что посещаемость за последнее время упала на двадцать процентов. Он хохотнул. Мы ведь не можем оставаться в стороне? Я распорядился выделить средства на дополнительное оборудование. Пусть поставят больше компьютеров. Детям это понравится. И проблема с посещаемостью будет решена.
Хартманн смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова.
Бремер пожал плечами:
Я собирался объявить об этом во время дебатов. Но раз уж все отменилось Мы выпустим пресс-релиз немедленно. Это хорошая новость. Полагаю, тебя она обрадовала.
Долгое молчание.
Да, я вижу, ты счастлив, сказал Бремер и, помахав рукой, ушел.
Половина четвертого. Они все еще сидели в актовом зале, где планировалось провести дебаты, и не продвинулись ни на шаг. Нанна появилась на вечеринке по случаю Хеллоуина в прошлую пятницу в костюме ведьмыв черной шляпе и в ярко-голубом парике. После этого ее никто не видел.
Подошла очередь учителя.
Что вы можете сказать о Нанне?
Его все называли Рама. Он отличался от своих коллеги не только благодаря яркой ближневосточной внешности. Он был одним из участников проекта Троэльса Хартманна по интеграции иммигрантов в жизнь общества. Красноречивый, умный, обаятельный молодой мужчина.
Наннаумная девушка, сказал он. Очень энергичная. Всегда активно участвует во всех наших делах.
Я видела ее фотографии. Она выглядит старше своих лет.
Он кивнул:
Они все к этому стремятся. Им не терпится поскорее стать взрослыми. Или хотя бы почувствовать себя взрослыми. Нанна почти во всем лучшая в классе. Умница. Но хочет она того же, что и остальные.
Чего же?
Учитель удивленно взглянул на нее:
Вы серьезно? Они же подростки.
Что за вечеринка была в пятницу?
Костюмы, музыка, привидения и тыква.
У нее есть парень?
Спросите Лизу.
Я спрашиваю вас.
Рама как будто смутился:
Учителям лучше держаться в стороне от таких вещей.
Лунд выглянула в коридор, остановила первую попавшуюся ей на глаза школьницу и задала ей несколько вопросов, пока не узнала, что хотела. Потом вернулась к учителю.
Оливер Шандорф, он сейчас здесь?
Нет.
Вы знали, что Оливер был приятелем Нанны?
Я уже сказал, что предпочитаю в это не вмешиваться.
Она ждала.
Я их учитель. Не опекун и не родитель.
Лунд посмотрела на часы. Расспросы длились уже более трех часов, а они почти ничего не узнали. Никто ничего не узнал, и в том числе Майер, прочесывающий вместе с поисковой группой леса и поля вокруг аэропорта.
Черт.
Простите, сказал учитель.
Это я не вам.
А себе, закончила она мысленно фразу. Она ведь могла все это узнать у Пернилле за пару минут, если бы постаралась. Почему так получается, что лучшие вопросы приходят в голову только тогда, когда у нее уже что-то естьлюди, улики, факты?
Двести тридцать пять трехэтажных домов составляли микрорайон под названием Хумлебю в четырех кварталах от дома Бирк-Ларсена. Цвета сланца и ружейной стали, они были построены в девятнадцатом веке для рабочих близлежащей верфи. Потом дома попали в руки пивоваров, разбогатевших в период процветания пивоварни «Карлсберг». Теперь эти дома появлялись на рынке очень редко, за ними охотились, даже несмотря на то, что большинству из них требовалась дорогая реставрация. Тайс Бирк-Ларсен купил самый дешевый дом из всех, что смог найти. В нем уже побывали бездомные, оставив после себя груды мусора, замызганные матрасы и дешевую мебель. Требовалось вычистить дом, многое нужно было отремонтировать. Большую часть работ он собирался сделать сам, ничего не говоря Пернилле, держа все в тайне до тех пор, пока не настанет время переезжать из крохотной квартирки над гаражом.
Вагн Скербек помогал. Они дружили с юности, вместе прошли огонь и воду, в том числе несколько судов. Для Бирк-Ларсена Вагн стал почти что младшим братом, дядей его детей, старейшим работником его фирмы. Надежный, преданный, он очень любил Антона и Эмиля. Он был холост, и казалось, вся его жизнь проходила у них на виду и другой просто не существовало.
Тебя ищет Пернилле, сказал Скербек, пряча в карман телефон.
Она не должна знать об этом месте. Я же просил тебя. Ни слова, пока я не скажу.
Она всех обзванивает, спрашивает, где ты.
Вдоль наружных стен дома стояли строительные леса, окна затягивала пленка. Бирк-Ларсен платил своим людям за разгрузку напольных досок, водопроводных труб и кровли, предварительно взяв с каждого обещание молчать при жене о доме в Хумлебю.
У мальчиков будет по отдельной комнате, сказал он, глядя на серый каменный дом. А вон то окно, на самом верху, видишь?
Скербек кивнул.
Нанне достанется весь тот этаж, с отдельным входом. А Пернилленовая кухня. Ну а мне Он засмеялся. Мнетишина и покой.
Тебе это влетит в копеечку, Тайс.
Бирк-Ларсен засунул руки в карманы красного комбинезона:
Справлюсь.
Может, я смогу помочь.
В смысле?
Нервный сухощавый Скербек стоял рядом и переминался с ноги на ногу больше обычного.
Мне тут сказали, где по дешевке скидывают тридцать телевизоров. Все, что нужно, это
У тебя долги? В этом дело?
Послушай. Я уже нашел покупателей на половину Можем войти в долю
Бирк-Ларсен вытащил из кармана пачку денег, отсчитал несколько банкнот.
Мне бы только погрузчик на час
Держи. Он вложил деньги Скербеку в руку. Выброси из головы всю эту дурь с телевизорами. Мы уже не пацаны, Вагн, чтобы контрабандой промышлять. У меня семья. Своя фирма. (Скербек взял деньги.) А тычасть и того и другого. И всегда будешь.
Скербек смотрел на купюры. Бирк-Ларсен в который раз по морщился при виде дурацкой серебряной цепи на шее приятеля.
Подумай, каково будет мальчикам навещать дядю Вагна в тюрьме?
Слушай, я бы и сам начал Скербек.
Тайс Бирк-Ларсен не слушалпо улице к ним мчалась на велосипеде «Христиания» Пернилле, так, что ярко-красный короб подпрыгивал на брусчатке.
Он сразу забыл и о секретной покупке дома, и о ремонте, и о том, что надо где-то искать деньги. Вид у Пернилле был ужасный.
Она соскочила с велосипеда, подбежала к нему, вцепилась в отвороты кожаной куртки.
Нанна пропала. Бледная, перепуганная, она едва дышала. Полиция нашла твою карточку из видеопроката где-то возле аэропорта. И там еще была Она поднесла руку ко рту. Глаза налились слезами.
Что?
Ее блузка. Розовая, с цветочками.
Да в таких полгорода ходит.
Она качнула головой:
А твоя карточка?
С Лизой они говорили?
Вагн Скербек стоял рядом и слушал. Она повернулась к нему и попросила:
Пожалуйста, Вагн.
Чем я могу помочь?
Бирк-Ларсен молча посмотрел на него, и Вагн отошел.
А тот гаденыш из ее класса?
Она давно порвала с Оливером.
На его скулах вспыхнули красные пятна.
Полиция с ним говорила?
Глубоко вздохнув, она сказала:
Я не знаю.
Он вынул ключи из кармана, крикнул Вагну:
Отвези Пернилле домой. И велосипед. И, подумав, спросил жену:Почему ты не приехала на машине?
Они не разрешили мне сесть за руль. Сказали, что я не смогу вести.
Тайс Бирк-Ларсен обхватил жену кольцом крепких рук, прижал к себе, поцеловал, погладил по щеке и сказал, глядя ей в глаза:
С Нанной все в порядке. Я найду ее. Возвращайся домой и жди нас.
Потом он забрался в фургон и уехал.
Я отвезу тебя к бабушке. У тебя есть ключи?
Хорошая погода так и не вернулась, день заканчивался туманом и моросью. Лунд ехала в Эстербро, ее двенадцатилетний сын Марк сидел рядом на пассажирском сиденье.
Значит, мы не летим в Швецию?
Летим, только сначала мне нужно тут кое-что закончить.
Мне тоже.
Лунд взглянула на сына. Но мысли ее занимала полегшая желтая трава, запачканная кровью девичья блузка. И фотография Нанны Бирк-Ларсен, с гордой улыбкой обнимающей двух младших братишек. Лунд понятия не имела, о чем говорил сын.
Я же рассказывал тебе, мам. День рождения Магнуса.
Марк, сегодня вечером мы улетаем. Это было решено давным-давно.
Он буркнул что-то и уставился в окно, усеянное каплями дождя.
Ты похож на обиженного лосенка, сказала Лунд и засмеялась. Одна. Тебе понравится в Швеции. Там отличная школа. Я буду проводить с тобой больше времени. Мы сможем
Он мне не отец.
У Лунд зазвонил телефон. Она посмотрела на номер и завозилась, вставляя в ухо гарнитуру.
Ну да, никто и не говорит, что он твой отец. Он подыскал тебе хоккейный клуб.
Я уже хожу на хоккей.
Но ты же говорил, что тебе ужасно надоело быть самым младшим членом «ФЦК».
Молчание.
Разве не так?
Мой клуб называется «КСФ».
Да, сказала она, принимая звонок.
«КСФ», повторил Марк.
Еду.
«К», «С», «Ф», медленно, по буквам произнес Марк название.
Хорошо.
Ты каждый раз забываешь, как правильно.
Да.
До пункта назначения оставалось уже недалеко, и это радовало Лунд по двум причинам. Во-первых, ей нужно было как можно скорее встретиться с Майером. И во-вторых, Марк будет пристроен.
Уже совсем скоро мы поедем в аэропорт, сказала она. У тебя ведь есть ключи, да, милый?
Под хмурым одноцветным небом через желтое поле медленно двигалась цепочка из двадцати одетых в синее полицейских с красно-белыми палками в руках, которыми они прощупывали грязь и пучки травы. Собаки-ищейки обнюхивали сырую землю.
Лунд понаблюдала за ними, а потом пошла в лес. Там вторая команда, следуя за еще одной группой собак, осматривала замшелые стволы, исследовала грунт, расставляла маркеры. Майер был там, в полицейской куртке, промокший до нитки.