«Если вы считаете Фантома ценным агентом, то почему не бережете и гоните как на пожар? Почему? Где тут собака зарыта? Где?», пытался разгадать ребус американской разведки Градов.
В докладной Сердюка он не нашел ответов и бросил нетерпеливый взгляд на часы. К этому времени должны были закончиться стрельбы, и Градов нажал на электронной панели кнопку вызова.
Ответил дежурный по Департаменту:
Слушаю вас, товарищ генерал-полковник!
Геннадий Васильевич, стрельбы закончились?
Час назад, товарищ генерал-полковник.
Если Сердюк с Писаренко подъехали, пусть зайдут ко мне!
Есть! коротко ответил дежурный.
Градов отпустил кнопку, встал из кресла и прошелся по кабинету. Несмотря на свои пятьдесят восемь, он двигался легко, сказывалась прошлая спортивная закалка. Рубашка с коротким рукавом подчеркивала хорошо развитую мускулатуру. Остановившись перед окном, он раздвинул шторы.
Веселый солнечный зайчик запрыгнул кабинет и беззаботно заскакал по стенам, которые немало повидали на своем веку, стали свидетелями многих трагических и героических страниц в истории отечественной военной контрразведки и судеб тех, кто ее возглавлял. В годы репрессий девять из тринадцати руководителей стали жертвами маниакальной подозрительности Сталина. Уцелели единицы, один из нихВиталий Федорчук впоследствии возглавивший КГБ СССР.
Во время войны здесь рождались замыслы многих блестящих разведывательных и контрразведывательных операций, проводившихся знаменитой СМЕРШ. Вершиной оперативного искусства и профессионального мастерства военных контрразведчиков стала операция «Загадка». В течение двух лет им удавалось водить за нос асов германской разведки. Ее руководительрейхсфюрер СС Гиммлер, отмечая «заслуги» агентурной группы «Иосиф», и не подозревал, что она «блестяще работала» не на него, а на Сталина.
Победный салют сорок пятого положил конец войне, но не тайному противоборству спецслужб бывших союзников. Это сполна ощутили на себе военные контрразведчики. В годы «холодной войны» ими была поставлена последняя точка в деятельности многих матерых шпионов. Бывший генерал ГРУ Поляково ком руководители ЦРУ отзывались не иначе как: «о самом драгоценном камне в короне американской разведки»нанес тяжелейший урон советским спецслужбамотдав на растерзание более тысячи своих коллег. Последнюю его «огранку» провели военные контрразведчики. Вместо золотых пляжей Майами предатель попал в печь советского крематория. Ранее подобная участь постигла агента двух разведок: ЦРУ и британской МИ-6, бывшего полковника ГРУ Пеньковского. Возомнивший себя суперагентом и вершителем судеб целых народов, тщеславный предатель не успел покрасоваться в мундире британского полковника и добиться приема у королевы. «Выходным» костюмом для него стала арестантская роба. После них еще ряд клонированных высокопоставленных изменников получил по заслугам. Но не только секреты разоблачения предателей, а и множество других тайн хранили стены этого кабинета.
Застыв у окна, Градов смотрел на улицу и не замечал суеты человеческого муравейника. Его мысли занимала операция «Мираж». Ее ход вызывал двоякие чувства: с одной стороны активность американской разведки в работе с ФантомомКочубеем говорила о том, что она не заподозрила подвоха, а с другой сверхвысокий темп таил в себе угрозу. Ракетчики генерала Соловцова и разработчики из конструкторского бюро Соломонова каждый раз оказывались перед сложнейшей проблемой: что дать такого, и, при этом, не раскрыть главные секреты «Тополя».
Размышления Градова прервал звонок дежурного.
Товарищ генерал-полковник, генерал Сердюк и полковник Писаренко прибыли и находятся в приемной! доложил он.
Пусть заходят! распорядился Градов.
Сердюк и Писаренко, как были в полевой форме, так и вошли в кабинет.
А-а, зверобои, как прошли стрельбы? поинтересовался Градов.
Зверобоев и Чингачгуков среди нас не обнаружилось, но и за молоком никто не бегал, отшутился Сердюк.
Это хорошо. Еще бы, Анатолий Алексеевич, ты чужие мысли научился читать, то цены тебе бы не было.
О чем вы, Георгий Александрович?
О шифровках ЦРУ и твоей докладной. Скажу прямослабовата! Как будто не ты писал.
Слабовата?! в голосе Сердюка послышалась обида.
Один из самых опытных и уважаемых сотрудников Департамента, на счету которого были десятки сложных операций, он привык к тому, что его предложения с лету находили поддержку у руководства. Поэтому критика Градова, а еще больше тон, больно ударили по самолюбию Сердюка. В последнее время ему стало казаться, что кое-кто из молодых коллег стал снисходительно посматривать на «деда Толю». Его служба в военной контрразведке, которой было отдано 35 лет, подходила к концу и, как бы то ни было горько осознавать, впереди ждала пугающая неизвестностью «гражданка».
Ты только не обижайся, Анатолий Алексеевич, но я, честно говоря, рассчитывал на большее, смягчил тон Градов.
Товарищ генерал, мне кажется, я отразил все позиции! возразил Сердюк.
Отразить-то отразил. Но в том отражении я увидел такие козьи морды, что мне за Кочубея стало грустно.
Не понял, товарищ генерал? Вы хотите сказать, я
Да, погоди ты, Анатолий! Не заводись! остановил его Градов и предложил:
Присаживайся, как говориться: в ногах правды нет.
Георгий Александрович, мне может выйти? деликатно заметил Писаренко.
Василий Григорьевич, ты эти свои политесы брось! Тут все свои. Проходи! Будем вместе разбираться с теми крючками, что под нас подводит ЦРУ! Как говорится, одна голова хорошо, а три лучше, старался наладить рабочую атмосферу Градов.
Сердюк промолчал и, заняв место за столом заседаний, взглянул на докладную. Она была испещрена пометками Градова. Такого с его документами давно не происходило. Нахохлившись, он ждал, что скажет Градов. Тот, щадя его самолюбие, сохранял доброжелательный тон:
Анатолий Алексеевич, пойми меня правильно: но, похоже, вчера был не твой день. То ли успех в операции вскружил голову, то ли что другое, но ты пошел по накатанной колее. Я несколько раз перечитал докладную, и у меня возникло больше вопросов, чем я получил ответов.
Неужели все так плохо? обронил Сердюков.
Речь не о том. В целом изложено все по делу. Но почему ты обошел стороной камни, которые ЦРУ хитро подбросило в наш огород?
Что вы имеете в виду?
Ты расценил задание ЦРУ, связанное с предоставлением Кочубеем информации о маршрутах своего движения, только как подготовку к работе через тайник.
Так они об этом сами пишут!
Пишут? А между тех самых строк я читаю другое: не пытаются ли они таким образом проверить Кочубея?
Так это же само собой разумеется?! Поэтому я не стал расписывать в деталях.
А зря! В деталяхчерт запрятан!
Товарищ генерал, всего не предусмотришь!
Не спорю. Да, у тебя изложены толковые рекомендации, но они хороши для учета в организации работы по американской линии. А у нас конкретная ситуация, и ее надо решить конкретно.
Ясно, товарищ генерал, разрешите прокачать все варианты и доложить завтра, сухо сказал Сердюк.
Хорошо! не стал настаивать Градов и, обратившись к Писаренко, потребовал:
Василий Григорьевич, ты тоже не должен остаться в стороне! Разрешаю привлечь к работе способных сотрудников, но без всякой привязки к Кочубею.
Есть! принял к исполнению Писаренко.
Итак, будем считать, что с первой частью определились, подвел предварительный итог Градов и продолжил совещание:
Что касается второй частиинформационного обеспечения операции, то и здесь немало проблем. С таким волчьим аппетитом ЦРУ мы быстро выдохнемся.
Уже выдыхаемся. Агольцеву и Кочубею с боем приходится вырывать каждую цифру, посетовал Сердюк.
А если подсунуть старые разработки по «Тополю», и пока в ЦРУ будут разбираться, мы выиграем время? предложил Писаренко.
В ЦРУ, может и проглотят. А как быть с инженерами? Их-то не проведешь, возразил Сердюк.
Тогда надо переводить игру на другое поле, не сдавался Писаренко.
Ну-ка, ну-ка, Василий Григорьевич, с этого места подробнее, оживился Градов.
Замкнуть их интерес на разработчиках «Тополя». В задании они просят Фантома, чтобы тот дал такие наводки, вот пусть и дает.
Тогда уж сразу замкнуть на Главного конструктораСоломонова, с сарказмом произнес Сердюк.
Погоди, погоди, Толя, тут есть рациональное зерно! Что конкретно предлагаешь, Василий Григорьевич?
Дать наводку на Соломонова, Быкова, Федорова или Мальцева. Они уже засвечены перед прессой.
Соломонов? Не пойдет. Где Соломонов и где Фантом? с ходу отмел это предложение Градов.
Георгий Александрович, я имел в виду как вариант, а так, естественно, надо спуститься на более низкий уровень. Мальцев подойдет.
И чем он хорош?
Надежен. В прошлом выполнял наши задания.
Хочешь сказать, что его можно пустить дублером к Кочубею?
А почему бы и нет? Кроме того, он серьезный ученый и у ЦРУ вызовет несомненный интерес. В результате мы получаем передышку и новый вариант для продолжения операции.
А что, мысль! Ты же, кажется, с ним работал, вспомнил Градов.
Шесть лет назад! подтвердил Писаренко.
Вот тебе и карты в руки.
Я готов, но могут возникнуть проблемы, Георгий Александрович.
Это, какие же?
Сейчас Мальцев имеет доступ к особо охраняемым секретам «Тополя». Даст ли Директор санкцию на его подключение?
Согласен, проблема. Но мы-то на что? Так друзья, проработайте ситуацию в комплексе. Даю два дня! закончил совещание Градов и, возвратив Сердюку докладную, рекомендовал:
Анатолий Алексеевич, то, что в ней изложено, возьми за основу. Прежде чем подключать к операции Мальцева вместе с Василием Григорьевичем взвесьте все «за» и «против». Не лишним будет, если предварительно прощупать мнение самого Мальцева на сей счет! У меня все, вопросы?
Сердюк пожал плечами, а Писаренко коротко ответил:
Нет!
В таком случае, светлых вам мыслей, пожелал Градов.
В приемную Сердюк вышел мрачнее тучи. Дежурный, выглянувший из-за перегородки, поспешил ретироваться. Тяжелый взгляд генерала ничего хорошего не сулил. Упреки, прозвучавшие на совещании, лишний раз напомнили Сердюку о возрасте, ведь старше его в руководстве Департамента никого не осталось. Тот же Градов был на полгода моложе и в центральный аппарат пришел, когда Анатолий Алексеевич уже занимал должность начальника ведущего отдела и был в приятельских отношениях с самим Михаилом Барсуковым. Дружба с ним открывала перед Сердюком заманчивые перспективы. В всяком случае, в частных разговорах Михаил не раз намекал на это.
После августа 1991 года, те, кто входил в окружение Президента Ельцина, сделали головокружительную карьеру. Барсуков оказался одним из них. Добрейшей души человек и знаток тайн древнего Кремля, он и не помышлял о стремительном взлете на политический олимп. Все переменилось в один миг: дружба с всесильным Александром Коржаковым, близким к Президенту России, привела Барсукова в кабинеты кремлевской власти. Не успели высохнуть чернила на указе Ельцина о назначении на должность Директора, как на погоны Барсукова обрушился настоящий звездопад. За два года подполковник вырос в звании до генерала армии. Даже неудача под селом Первомайское, когда банде Радуева удалось вырваться из окружения, не поколебала его положения. В ситуации, когда Кавказ напоминал пороховую бочку, Ельцин остро нуждался в поддержке силовиков.
Роковая неудача подстерегла Барсукова и Коржакова там, где ее не ждали. Прямые и решительные в «поле», они поскользнулись на придворном паркете. Наступил 1996 год. Впереди предстояли выборы Президента России, и Коржаков, Барсуков и, примкнувший к ним министр обороны Грачев, делали все возможное, чтобы Ельцин остался на своем посту. Конкуренты тоже не дремали. И в итоге Коржакова, Барсукова и Грачева просто вымели из Кремля. Все это всплыло в памяти Сердюка, и он с грустью подумал:
«Может оно и к лучшему. Миша давно на фазенде, а ты еще служишь. Нет, Толя, гражданка не для тебя».
Алексеич, так что будем делать? напомнил о себе Писаренко.
Сердюк встрепенулся и предложил:
Давай-ка вечером все обмозгуем.
Ладно, так еще лучше, а то у меня в голове нет ничего дельного, охотно согласился Писаренко.
Сердюк возвратился к себе. Открыв докладную, он попытался новым взглядом посмотреть на нее и на замечания Градова, но сосредоточиться не успел. Раздался стук в дверь, и в кабинет уверенно вошел Агольцев. Бросив взгляд на Сердюка, тут же погрустнел.
Что, задробили? голосом спросил он.
Не то слово, Витя, камня на камне не оставил! с горечью произнес Сердюк.
Неужели все так плохо?
Не устроил наш подход к ситуации вокруг Кочубея и его информационное обеспечение.
Анатолий Алексеевич, а к нам какие претензии? Что дают ракетчики, то и сплавляем американцам.
Витя, за операцию отвечаем мы, а не подчиненные Соловцова. Нет, Градов прав, надо искать нестандартные варианты. Найдем, выиграем время, а значит и всю операцию.
Легко сказать, в ЦРУ не дураки сидят, я уж не говорю про их науку. Мы же не фокусники! кипятился Агольцев.
Остынь, Витя, лучше прокачай с ребятами одно предложение.
Какое?
О подключении Мальцева к операции в качестве у отвлекающего маневра.
Мальцева?! Да вы что, Анатолий Алексеевич?! Он же к таким секретам допущен! Тогда уж сразу весь «Тополь» сдать! Я
Погоди! И выслушай! перебил Сердюк и взялся разъяснить новый поворот в операции, родившийся в кабинете Градова.
Никто вторым номером Мальцева пускать не собирается. Кочубей даст на него общую наводку, и пока ЦРУ будет возиться, мы выиграем время. Кроме того, через Мальцева мы получим второй канал и возможность дополнительного контроля над ходом операции.
Польза сомнительна, а вред очевиден, буркнул Агольцев.
Витя, давай без «ахов» и «охов». Время не ждет! Какие будут предложения? положил конец спору Сердюков.
Будем искать, без энтузиазма ответил тот и, забрав докладную, возвратился к себе.
Там его с нетерпением ждали Кочубей с Остащенко.
Ну как прошло? Одобрили? набросились они на Агольцева.
Прошло-пошло и боком вышло, в сердцах бросил Агольцев и швырнул докладную на стол.
Николай с Юрием склонились над ней, и их лица вытянулись. Резолюция Градова на первом листе отсутствовала, вместо нее стоял жирный вопросительный знак, а ниже докладная пестрела пометками.
Да, попали под горячую руку. Живого места не оставил, удрученно произнес Кочубей.
И что теперь? недоумевал Остащенко.
А то. Думать будем! отрезал Агольцев.
Так вроде заикнулся Кочубей.
Вроде, в огороде, Коля. Поставлена задача: проработать вопрос о подключении Мальцева к операции.
Кого-кого? переспросил Остащенко.
Это один из разработчиков. Двигает науку в академии Петра Великого, пояснил Кочубей.
А ты его хорошо знаешь? спросил Агольцев.
Пару раз консультировался.
Уже неплохо. Надо с ним встречаться.
Не получится.
Это же почему?
Он в командировке, в Плесецке.
Вот черт! Этого еще нам не хватало! чертыхнулся Агольцев и тут же принял решение:Так, Коля, полетишь в Плесецк!
А можно и мне, Виктор Александрович, вызвался Остащенко.
Еще чего! Я что ли за тебя буду готовить предложения по закладке тайника? отрезал Агольцев.
А что готовить, если в ЦРУ за нас все решили. Пачка сигарет
Какая еще пачка?
Можно булыжник, но Коле он не подходит.
Юра, уймись, сейчас не до того! нахмурился Агольцев.
Виктор Александрович, нет, пусть объяснит! В делах на Данилова и Сыпачева, именно, камуфляж булыжника использовался для передачи информации, вернулся Кочубей к спору с Остащенко.
А потому, не пойдет, что булыжникорудие пролетариата, хмыкнул Остащенко.
И что с того? недоумевал Агольцев.
А то. Фантомне пролетарий, тем более в стране с социализмом покончено и мы вроде как семимильными шагами движемся к капитализму.
А штаны не порвутся? язвительно заметил Агольцев.
Штаны не страшно, главное, чтобы народ понял.
Ты на что намекаешь? Говори яснее!
Виктор Александрович, так вы это лучше меня должны знать, остался невозмутимым Остащенко.