Тетехов! начал Чубиков. В 1879 г. вы судились у судьи 1-го участка за кражу и были приговорены к тюремному заключению. В 1882 г. вы вторично судились за кражу и вторично попали в тюрьму Нам всё известно
На лице у Николашки выразилось удивление. Всеведение следователя изумило его. Но скоро удивление сменилось выражением крайней скорби. Он зарыдал и попросил позволения пойти умыться и успокоиться. Его увели.
Ввести Псекова! приказал следователь.
Ввели Псекова. Молодой человек за последние дни сильно изменился в лице. Он похудел, побледнел и осунулся. В глазах читалась апатия.
Садитесь, Псеков, сказал Чубиков. Надеюсь, что сегодняшний раз вы будете благоразумны и не станете лгать, как те разы. Во все те дни вы отрицали свое участие в убийстве Кляузова, несмотря на всю массу улик, говорящих против вас. Это неразумно. Сознание облегчает вину. Сегодня я беседую с вами в последний раз. Если сегодня не сознаетесь, то завтра будет уже поздно. Ну, рассказывайте нам
Ничего я не знаю И улик ваших не знаю, прошептал Псеков.
Напрасно-с! Ну, так позвольте же мне рассказать вам, как было дело. В субботу вечером вы сидели в спальне Кляузова и пили с ним водку и пиво (Дюковский вонзил свой взгляд в лицо Псекова и не отрывал его в продолжение всего монолога). Вам прислуживал Николай. В первом часу Марк Иванович заявил вам о своем желании ложиться спать. В первом часу он всегда ложился. Когда он снимал сапоги и отдавал вам приказания по хозяйству, вы и Николай, по данному знаку, схватили опьяневшего хозяина и опрокинули его на постель. Один из вас сел ему на ноги, другой на голову. В это время из сеней вошла известная вам женщина в черном платье, которая ранее условилась с вами относительно своего участия в этом преступном деле. Она схватила подушку и стала душить его ею. Во время борьбы потухла свеча. Женщина вынула из кармана коробку со шведскими спичками и зажгла свечу. Не так ли? Я по лицу вашему вижу, что говорю правду, Но далее Задушив его и убедившись, что он не дышит, вы и Николай вытащили его через окно и положили около репейника. Боясь, чтобы он не ожил, вы ударили его чем-то острым. Затем вы понесли и положили его на некоторое время под сиреневый куст. Отдохнув и подумав, вы понесли его Перенесли через плетень Потом пошли по дороге Далее следует плотина. Около плотины испугал вас какой-то мужик. Но что с вами?
Псеков, бледный, как полотно, поднялся и зашатался.
Мне душно! сказал он. Хорошо пусть Только я выйду пожалуйста.
Псекова вывели.
Наконец-таки сознался! сладко потянулся Чубиков. Выдал себя! Как я его ловко, однако! Так и засыпал
И женщину в черном не отрицает! засмеялся Дюковский. Но, однако, меня ужасно мучит шведская спичка! Не могу долее терпеть! Прощайте! Еду.
Дюковский надел фуражку и уехал. Чубиков начал допрашивать Акульку. Акулька заявила, что она знать ничего не знает
Жила я только с вами, а больше ни с кем! сказала она.
В шестом часу вечера воротился Дюковский. Он был взволнован, как никогда. Руки его дрожали до такой степени, что он был не в состоянии расстегнуть пальто. Щеки его горели. Видно было, что он воротился не без новости.
Veni, vidi, vici!сказал он, влетая в комнату Чубикова и падая в кресло. Клянусь вам честью, я начинаю веровать в свою гениальность. Слушайте, чёрт вас возьми совсем! Слушайте и удивляйтесь, старина! Смешно и грустно! В ваших руках уже есть трое не так ли? Я нашел четвертого или, вернее четвертую, ибо и эта есть женщина! И какая женщина! За одно прикосновение к ее плечам я отдал бы десять лет жизни! Но слушайте Поехал я в Кляузовку и давай вокруг нее описывать спираль. Посетил я на пути все лавочки, кабачки, погребки, спрашивая всюду шведские спички. Всюду мне говорили «нет». Колесил я до сей поры. Двадцать раз я терял надежду и столько же раз получал ее обратно. Валандался целый день и только час тому назад набрел на искомое. За три версты отсюда. Подают мне пачку из десяти коробочек. Одной коробки нет как нет Сейчас: «Кто купил эту коробку?» Такая-то «Пондравилось ей пшикают». Голубчик мой! Николай Ермолаич! Что может иногда сделать человек, изгнанный из семинарии и начитавшийся Габорио, так уму непостижимо! С сегодняшнего дня начинаю уважать себя!.. Уффф Ну, едем!
Куда это?
К ней, к четвертой Поспешить нужно, иначе иначе я сгорю от нетерпения! Знаете, кто она? Не угадаете! Молоденькая жена нашего станового, старца Евграфа Кузьмича, Ольга Петровна вот кто! Она купила ту коробку спичек!
Вы ты вы с ума сошел?
Очень понятно! Во-первых, она курит. Во-вторых, она по уши была влюблена в Кляузова. Он отверг ее любовь для какой-нибудь Акульки. Месть. Теперь я вспоминаю, как однажды застал их в кухне за ширмой. Она клялась ему, а он курил ее папиросу и пускал ей дым в лицо. Но, однако, поедемте Скорее, а то уже темнеет Поедемте!
Я еще не сошел с ума настолько, чтобы из-за какого-нибудь мальчишки беспокоить ночью благородную, честную женщину!
Благородная, честная Тряпка вы после этого, а не следователь! Никогда не осмеливался бранить вас, а теперь вы меня вынуждаете! Тряпка! Халат! Ну, голубчик, Николай Ермолаич! Прошу вас!
Следователь махнул рукой и плюнул.
Прошу вас! Прошу не для себя, а в интересах правосудия! Умоляю, наконец! Сделайте мне одолжение хоть раз в жизни!
Дюковский стал на колени.
Николай Ермолаич! Ну, будьте так добры! Назовите меня подлецом, негодяем, если я заблуждаюсь относительно этой женщины! Дело ведь какое! Дело-то! Роман, а не дело! На всю Россию слава пойдет! Следователем по особо важным делам вас сделают! Поймите вы, неразумный старик!
Следователь нахмурился и нерешительно протянул руку к шляпе.
Ну, чёрт с тобой! сказал он. Едем.
Было уже темно, когда шарабан следователя подкатил к крыльцу станового.
Какие мы свиньи! сказал Чубиков, берясь за звонок. Беспокоим людей.
Ничего, ничего Не робейте Скажем, что у нас рессора лопнула.
Чубикова и Дюковского встретила на пороге высокая полная женщина, лет двадцати трех, с черными, как смоль, бровями и жирными, красными губами. Это была сама Ольга Петровна.
Ах очень приятно! сказала она, улыбаясь во всё лицо. Как раз к ужину поспели. Моего Евграфа Кузьмича нет дома У попа засиделся Но мы и без него обойдемся Садитесь! Вы это со следствия?..
Да-с У нас, знаете ли, рессора лопнула, начал Чубиков, войдя в гостиную и усаживаясь в кресло.
Вы сразу ошеломите! шепнул ему Дюковский. Ошеломите!
Рессора Мм да Взяли и заехали.
Ошеломите, вам говорят! Догадается, коли канителить будете!
Ну, так делай, как сам знаешь, а меня избавь! пробормотал Чубиков, вставая и отходя к окну. Не могу! Ты заварил кашу, ты и расхлебывай!
Да, рессора начал Дюковский, подходя к становихе и морща свой длинный нос. Мы заехали не для того, чтобы эээ ужинать и не к Евграфу Кузьмичу. Мы приехали затем, чтобы спросить вас, милостивая государыня: где находится Марк Иванович, которого вы убили?
Что? Какой Марк Иваныч? залепетала становиха, и ее большое лицо вдруг, в один миг, залилось алой краской. Я не понимаю.
Спрашиваю вас именем закона! Где Кляузов? Нам всё известно!
Через кого? спросила тихо становиха, не вынося взгляда Дюковского.
Извольте указать нам где он!?
Но откуда вы узнали? Кто вам рассказал?
Нам всё известно-с! Я требую именем закона!
Следователь, ободренный замешательством становихи, подошел к ней и сказал:
Укажите нам, и мы уйдем. Иначе же мы
На что он вам?
К чему эти вопросы, сударыня? Мы вас просим указать! Вы дрожите, смущены Да, он убит и, если хотите, убит вами! Сообщники выдали вас!
Становиха побледнела.
Пойдемте, сказала она тихо, ломая руки. Он у меня в бане спрятан. Только, ради бога, не говорите мужу! Умоляю вас! Он не вынесет.
Становиха сняла со стены большой ключ и повела своих гостей через кухню и сени во двор. На дворе было темно. Накрапывал мелкий дождь. Становиха пошла вперед. Чубиков и Дюковский зашагали за ней по высокой траве, вдыхая в себя запахи дикой конопли и помоев, всхлипывавших под ногами. Двор был большой. Скоро кончились помои, и ноги почувствовали вспаханную землю. В темноте показались силуэты деревьев, а между деревьями маленький домик с покривившеюся трубой.
Это баня, сказала становиха. Но умоляю вас, не говорите никому!
Подойдя к бане, Чубиков и Дюковский увидели на дверях огромнейший висячий замок.
Приготовьте огарок и спички! шепнул следователь своему помощнику.
Становиха отперла замок и впустила гостей в баню. Дюковский чиркнул спичкой и осветил предбанник. Среди предбанника стоял стол. На столе рядом с маленьким толстеньким самоваром стоял супник с остывшими щами и блюдо с остатками какого-то соуса.
Дальше!
Вошли в следующую комнату, в баню. Там тоже стоял стол. На столе большое блюдо с окороком, бутыль с водкой, тарелки, ножи, вилки.
Но где же этот? Где убитый? спросил следователь.
Он на верхней полочке! прошептала становиха, всё еще бледная и дрожащая.
Дюковский взял в руки огарок и полез на верхнюю полку. Там он увидел длинное человеческое тело, лежавшее неподвижно на большой пуховой перине. Тело издавало легкий храп
Нас морочат, чёрт возьми! закричал Дюковский.
Это не он! Здесь лежит какой-то живой болван. Эй, кто вы, чёрт вас возьми?
Тело потянуло в себя со свистом воздух и задвигалось. Дюковский толкнул его локтем. Оно подняло вверх руки, потянулось и приподняло голову.
Кто это лезет? спросил охрипший, тяжелый бас. Тебе что нужно?
Дюковский поднес к лицу неизвестного огарок и вскрикнул. В багровом носе, взъерошенных, нечесаных волосах, в черных, как смоль, усах, из которых один был ухарски закручен и с нахальством глядел вверх на потолок, он узнал корнета Кляузова.
Вы Марк Иваныч?! Не может быть! Следователь взглянул наверх и замер
Это я, да А это вы, Дюковский! Какого дьявола вам здесь нужно? А там, внизу, что еще за рожа? Батюшки, следователь! Какими судьбами?
Кляузов сбежал вниз и обнял Чубикова. Ольга Петровна шмыгнула в дверь.
Какими путями? Выпьем, чёрт возьми! Тра-та-ти-то-том Выпьем! Кто вас привел сюда, однако? Откуда вы узнали, что я здесь? Впрочем, всё равно! Выпьем!
Кляузов зажег лампу и налил три рюмки водки.
То есть, я тебя не понимаю, сказал следователь, разводя руками. Ты это или не ты?
Будет тебе Мораль читать хочешь? Не трудись! Юноша Дюковский, выпивай свою рюмку! Проведемте ж, друзья-я, эту Чего смотрите? Пейте!
Все-таки я не могу понять, сказал следователь, машинально выпивая водку. Зачем ты здесь?
Почему же мне не быть здесь, ежели мне здесь хорошо?
Кляузов выпил и закусил ветчиной.
Живу у становихи, как видишь. В глуши, в дебрях, как домовой какой-нибудь. Пей! Жалко, брат, мне ее стало! Сжалился, ну, и живу здесь, в заброшенной бане, отшельником Питаюсь. На будущей неделе думаю убраться отсюда Уж надоело
Непостижимо! сказал Дюковский.
Что же тут непостижимого?
Непостижимо! Ради бога, как попал ваш сапог в сад?
Какой сапог?
Мы нашли один сапог в спальне, а другой в саду.
А вам для чего это знать? Не ваше дело Да пейте же, чёрт вас возьми. Разбудили, так пейте! Интересная история, братец, с этим сапогом. Я не хотел идти к Оле. Не в духе, знаешь, был, подшофе Она приходит под окно и начинает ругаться Знаешь, как бабы вообще Я, спьяна, возьми да и пусти в нее сапогом Ха-ха Не ругайся, мол. Она влезла в окно, зажгла лампу, да и давай меня мутузить пьяного. Вздула, приволокла сюда и заперла. Питаюсь теперь Любовь, водка и закуска! Но куда вы? Чубиков, куда ты?
Следователь плюнул и вышел из бани. За ним, повесив голову, вышел Дюковский. Оба молча сели в шарабан и поехали. Никогда в другое время дорога не казалась им такою скучной и длинной, как в этот раз. Оба молчали. Чубиков всю дорогу дрожал от злости, Дюковский прятал свое лицо в воротник, точно боялся, чтобы темнота и моросивший дождь не прочли стыда на его лице.
Приехав домой, следователь застал у себя доктора Тютюева. Доктор сидел за столом и, глубоко вздыхая, перелистывал «Ниву».
Дела-то какие на белом свете! сказал он, встречая следователя, с грустной улыбкой. Опять Австрия того!.. И Гладстон тоже некоторым образом
Чубиков бросил под стол шляпу и затрясся.
Скелет чёртов! Не лезь ко мне! Тысячу раз говорил я тебе, чтобы ты не лез ко мне со своею политикой! Не до политики тут! А тебе, обратился Чубиков к Дюковскому, потрясая кулаком, а тебе во веки веков не забуду!
Но шведская спичка ведь! Мог ли я знать!
Подавись своей спичкой! Уйди и не раздражай, а то я из тебя чёрт знает что сделаю! Чтобы и ноги твоей не было!
Дюковский вздохнул, взял шляпу и вышел.
Пойду запью! решил он, выйдя за ворота, и побрел печально в трактир.
Становиха, придя из бани домой, нашла мужа в гостиной.
Зачем следователь приезжал? спросил муж.
Приезжал сказать, что Кляузова нашли. Вообрази, нашли его у чужой жены!
Эх, Марк Иваныч, Марк Иваныч! вздохнул становой, поднимая вверх глаза. Говорил я тебе, что распутство не доводит до добра! Говорил я тебе, не слушался!
Михаил Дмитриевич Чулков «Рассказы из книги Пересмешник, или Славенские сказки»
1789
Угадчики и верблюд
Отрывок из рассказа «Угадчики», демнстрирующий проявление детективной логики еще в XVIII веке.
Турки так же умирают, как и все люди, только хоронят их с некоторыми отменными по закону их обрядами; да дело теперь о смерти, а не о законе. Итак, скажем, что скончался близко Константинополя не последнего звания турок; осталось после него довольно имения и также три сына, которые после смерти его получили титул наследников. В то время, когда похороняли они своего отца, какой-то довольно проворный вор похитил все оставшееся им имение, и когда наследники усмотрели, что делить им было нечего, то предприняли разбирать дело это судом. Большой брат имел подозрение на середнего, середний на меньшого, меньшой на большого; итак, должно было всем просить друг на друга. Все равно желали иметь наследство, и для того все равно об оном и старались; итак, отправились они в Константинополь к кади.
Встретился им на дороге человек запыхавшись, который спрашивал:
Не видали ли, братцы?
Не верблюда ли? спрашивал большой брат.
Он левым глазом был кос, сказал середний.
А на нем был уксус, говорил меньшой.
Так точно, государи мои, это мой верблюд; да где же он? продолжал встретившийся.
Мы его не видали, отвечали ему все три брата вместе.
Возможно ли, говорит прохожий, отгадав, что я спрашиваю верблюда, описав его с ног и до головы, и говорить, что вы его не видали. Так конечно вы, господа мои, воры; однако у кади, я думаю, что заговорите вы другим голосом. Я желаю переговорить с вами у этого судьи.
Очень изрядно, отвечали они ему, а мы и сами великое имеем до него дело.
Мужик, идучи, радовался, что нашел своего верблюда, и думал, что уже он в его руках.
Пришедши к судье, мужик начал тотчас просить о своей покраже и уведомил кадия, как отвечали они ему, когда он спрашивал об оной. Кади, услышав все, нимало не сомневался, чтоб верблюд не был в руках у этих трех братьев; итак, сказал им, чтобы они немедленно отдали его мужику. Большой брат сказал судье, что они верблюда никакого не видали и у себя его не имеют. Кади, рассердись, закричал:
Почему же ты узнал, что мужик спрашивал верблюда?
Потому, отвечал большой брат, что было это еще утро, и роса покрыла поле, и следов не видно было никаких, выключая верблюжьих; я узнал, что пробежал тут верблюд; итак, спрашивал, не верблюда ли он ищет.
Изрядно, отвечал судья, а ты по чему узнал, что верблюд был левым глазом кос?
По тому, говорил середний брат, что на правой стороне дороги трава самая сухая, то он ее всю смял и ел, а на левой самая преизрядная, которой он нимало не повредил; так надобно, чтобы он левым глазом был кос.
Хорошо; а ты как это мог узнать, спрашивал кади у меньшого брата, что он навьючен был уксусом?
Очень нетрудно, отвечал он.- В следах его оставалось несколько жидкой материи, в которую я, омокнув перст, положил на язык и узнал, что это уксус; итак, надобно, чтоб был на верблюде в мехах уксус.