Я должен отменить церемонию?
Рекламане моя область, Гровер. Его тихий голос прозвучал укоризненно.
Ну, разумеется, нет, согласился Фрэзи.
Некоторое время они молчали.
Это все? спросил Колдуэлл.
Все. Фрэзи повесил трубку. Ему пришло в голову, что из всех людей, которых он знал, не исключая губернатора, только Колдуэлл умеет вызвать в человеке ощущение детства, ощущение ученика, уходящего после неприятного разговора в учительской.
Ну, одно решено. Планы на вечер не меняются.
Глава VII14.1014.30
Губернатор никак не мог принять решение, но, как обычно, в конце концов победил здравый смысл. Нигде не сказано, что он, губернатор штата Нью-Йорк, должен предупреждать мэра о своем визите. С другой стороны, зачем лишний раз гладить кого-то против шерсти? А шерсть Боба Рамсея была известна тем, что легко пускала искры.
Я сейчас в Гарвард-клубе, позвонил он мэру. Это достаточно нейтральная почва для выпускника Йеля? Если да, то я вас жду. Выпьем по стаканчику. Я угощаю. Потом можем вместе отправиться на открытие чертовой мечети Говарда Фрэзи.
Мэру города Бобу Рамсею было пятьдесят семь лет, он отличался отменным самочувствием, уже второй срок был мэром этого огромного города и наслаждался каждой минутой, проведенной в этом качестве. В его словаре слово «долг» было напечатано самыми большими буквами.
Губернатор, устроившись в кожаном кресле в углу клубной гостиной, с бокалом «наполеона» под рукой, спросил:
О чем будем говорить? О братстве людей, которое символизирует «Башня мира»?
Это была излюбленная тема Боба Рамсея. Но Бент Армитейдж умел заземлить самые возвышенные мысли и тема сразу потеряла все свое очарование. Мэр пил черный кофе.
Я об этом пока еще не задумывался, сказал он. Это было ошибкой.
Губернатор со своей язвительной улыбочкой был тут как тут:
Ну, этого не может быть, мой милый. Вы, как Марк Твен, тратите уйму времени на подготовку своих экспромтов. Все мы так делаем. К чему отрицать?
Я хотел сказать, упрямо стоял на своем мэр, что еще не решил окончательно, какими заготовками воспользуюсь.
Губернатор внезапно сменил тему:
Что вы думаете об этом сооружении?
Рамсей снова занялся кофе, лихорадочно обдумывая, какие ловушки скрыты в этом вопросе.
Я думаю, все согласятся с тем, что это роскошное сооружение, одна из лучших построек Колдуэлла, может быть, даже венец его творчества.
Под этим и я подпишусь, сказал губернатор.
Она создает новые пространства
Которые городу и даром не нужны.
Рамсей неторопливо отпил кофе и отставил чашку.
Это несправедливо и вообще неверно. Что городу нужно, так это как можно больше подобных прекрасных помещений, а к ним, разумеется, такую поддержку властей, какая необходима любому городу в этой стране, чтобы выжить.
Для Боба Рамсея это был вопрос веры. Он вызывающе взглянул на губернатора.
Возможно, допустил тот и посмотрел на часы. У нас есть еще немного времени. Попробуем разобраться. Предположим, я выдвину тезис, что большие города, в которых более миллиона жителей, такой же анахронизм, как динозавры. Что бы вы мне ответили?
Мэр надулся, но не ответил.
Я это серьезно, продолжал губернатор. Что бы вы сказали при виде нескольких городов со стотысячным населением, в каждом из которых были бы все необходимые службы, вокруг которых располагались промышленные предприятия и склады, обеспечивающие рабочие места, но без этих ужасных трущоб, без гигантских расходов на пособия по безработице и без вытекающих из них проблем преступности. Вы бы поддержали эту идею?
Неужели это вы, удивился мэр, который постоянно упрекает меня в прожектерстве?
Тут есть небольшая разница, возразил губернатор. Вы ждете манны небесной, чтобы ваш любимчик динозавр не издох с голоду. Я же ищу другую живность, которая позволит нам выжить. Он сделал паузу и рассмеялся:Это моя современная версия идеи Джефферсона о буколической цивилизации, которая заменила бы джунгли переполненных городов, которые мы создали и в которых никто не может быть счастлив. Он снова помолчал. Разве что один Боб Рамсей.
Мэр тем временем что-то усиленно подсчитывал.
Это значит раздробить территорию метрополии на сто тридцать одинаковых самостоятельных городов, каждый из которых пошел бы своим путем
И стоял бы на своих ногах так же крепко и уверенно, как корова на льду, закончил за него губернатор и кивнул.
В борьбе за существование нет ничего дурного. Это придает ясную цель нашей политике.
Я часто не понимаю, сказал мэр, когда вы всерьез, а когдаради красного словца. А сами вы понимаете?
Губернатор не возражал против подтрунивания над его слабостями, однако ответил:
На этот раз я совершенно серьезен. Наш город непрерывно нищает, все новая беднота стягивается сюда, а ваша опорасолидные люди среднего классапокидает его. Не за горами то время, когда у вас останутся только люди, которые живут в пентхаузах и ездят в лимузинах, и люди, живущие в трущобах и совершающие насилие на улицах и в метро. Губернатор на миг умолк, но уже не улыбался. Вы можете это отрицать?
Отрицать мэр не мог.
Но в вашем изложении все абсолютно безнадежно, а это не так. Верните нам часть налогов, которые забирает штат и федеральное правительство, и
И, подхватил губернатор, вы позаботитесь о новом жилье для граждан с низкими доходами, о новых пособиях по безработице, о новых больницах для неимущих и новых школах для обитателей трущоб. И привлечете этим новых людей, которым все это необходимо. И все проблемы будут нарастать как снежный ком, вам понадобится больше полиции, чтобы охранять порядок, больше пожарных, больше судей, и тем самым неизбежно еще больше жилья для лиц с низкими доходами, больше пособий по безработице, очередное больничное страхование для неимущих, новые школы в трущобахи до бесконечности. Он опять помолчал. Вы уже перешагнули тот предел, до которого еще можно было рассчитывать овладеть ситуацией.
Мэр сконфуженно молчал.
Я хочу сказать, продолжал губернатор, что наша новая с иголочки, ослепительно прекрасная «Башня мира» совсем не символ прогресса, она символ упадка, это просто еще один динозавр. Он допил коньяк и вздохнул:А теперь поедем туда и скажем всем, что здание, которое мы сегодня открываем, это символ будущего, надежда человечества, величайшее событие с момента изобретения колеса. Он устало поднялся. Что еще, черт возьми, мы можем сказать?
Глава VIII14.3015.02
Заместитель шефа городской пожарной охраны Тимоти ОРейли Браун был высокий, костлявый, жилистый мужчина с низкой температурой кипения. Ната он не знал, но знал безупречную репутацию Бена Колдуэлла, а поскольку в городе не было человека, не знавшего о «Башне мира», то Тим Браун в общих чертах понял, о чем речь. Однако уже скоро он сказал Нату:
То, о чем вы мне рассказываете, ваше внутреннее дело. У меня нет желания в него вмешиваться. Решайте все сами с Бертом Макгроу.
Вам, разумеется, виднее, ответил Нат, но разве иногда не бывает так, что чтобы закончить в срок уникальное сооружение, перестают обращать внимание на точное соблюдение противопожарных норм или вообще их обходят?
Он старался быть как можно тактичнее. Но все усилия пропали впустую.
Нет.
Никогда?
Я же сказал.
К чертям тогда тактичность!
Все это чушь, сказал Нат, и вы это прекрасно знаете. Большинство инспекторов пожарной профилактикипорядочные люди, как и большинство полицейских, большинство строительных инспекторов и большинство поставщиков, и большинство ошибок, которые случаются, они делают с наилучшими намерениями. Он помолчал. Но таковы не все, и вам это прекрасно известно.
Тим Браун ответил:
Двери прямо за вами. Я не знаю, на что вы намекаете, но не намерен дальше вас слушать. Вон!
Нат не обращал внимания и продолжал.
Предположим, сказал он, предположим, что просто
Я сказалвон!
А я считаю, что вы не имеете права, ответил Нат, и еще представьте тот скандал, который произойдет, если вы меня выставите, а в Башне и в самом деле что-то случится. И после паузы добавил:Могут подумать, что у заместителя шефа пожарной охраны Брауна рыльце в пушку, а? Или вам и это не страшно?
Тим Браун уже поднимался с кресла, но тут вдруг снова сел. Ночной кошмар каждого государственного служащеговозможность обвинения в коррупции, что истинного, что ложного. Поэтому Тим Браун заколебался.
Я никого не обвиняю, продолжал Нат. Мне только не хватало обвинения в ущербе чести и достоинства! Но я еще раз хочу сказать, что кто-то, видимо, провел изменения в электрической сети здания, и эти изменения, возможно, снижают запроектированный уровень безопасности, и что если подобные отступления были допущены и в отношении противопожарного оборудования, чтобы не задерживать запланированное открытие, то, если, не дай Бог, что-то случится, мы все погорим и никто не поможет.
Он откинулся на спинку кресла.
Возможно, я гоняюсь за призраками. Надеюсь, что так. Теперь можете сказать, что я сумасшедший, и я принесу вам извинения за потерянное время.
Браун все еще молчал, усиленно размышляя. Наконец произнес:
Чего вы хотите от меня?
Это ваше дело, но
Так не пойдет. Вы приходите сюда, кричите: «Пожар!», а потом умываете руки и отходите в сторону. Вы
Если вы перестанете выпендриваться, ответил Нат, мы сможем поговорить по существу, но не раньше. Он встал. Теперь это ваша забота. Он направился к дверям.
Подождите, задержал его Браун. Садитесь.
На его лице проступила усталость. Он глубоко вздохнул, пытаясь вернуть самообладание, потом неторопливо сказал:
У меня больная жена, язва и нехватка пожарных, и это в городе, полном людей, которые плюют на безопасность, которую мы им пытаемся обеспечить, которые думают, что пожарные устройстваэто игрушки. Вы знаете, что за последнюю неделю я потерял двоих, двое ребят лишились жизней только потому, что выехали по ложной тревоге?
Он покачал головой.
Но ничего. Это мои проблемы.
Он открыл ящик стола, достал пачку сигарет, из одной вытряхнул табак, разорвал ее пополам и со злостью бросил остатки в мусорную корзину. Потом бросил пачку обратно в ящик и сердито захлопнул его.
Сегодня две недели как я не курю, объяснил он. Заставил себя успокоиться и добавил:Попытаемся поговорить спокойно. Чего конкретно вы хотите?
«Это уже лучше», подумал Нат и начал отсчитывать пункты на пальцах.
Во-первых, здесь куча копий чертежей с изменениями первоначальных решений, на них моя подпись, но я их не подписывал. Можно предположить, что кому-то эти изменения были выгодны. Джо Льюис, проектант оборудования, как раз пытается выяснить, насколько они серьезны.
Откуда вы знаете, что они были проведены?
Нужно предполагать, что были. Ведь вы, пожарники, так считаете? Предполагаете наихудший вариант и пытаетесь с ним бороться. Не все промасленные тряпки самовозгораются, но вы утверждаете, что все они пожароопасны.
Это было правдой, и Тим Браун, который успел немного успокоиться, согласно кивнул.
Это не мое дело, заявил Нат, я только строю догадки, но могу себе представить уйму людей, которые могли что-то пропустить, потому что знали, что в здании никто жить не будет, и еще потому, что зналисегодняшняя церемония была запланирована давным-давно и ее не отменить. Он помолчал. Есть ли давление в гидрантах, на месте ли пожарные рукава, в порядке ли противопожарные двери и не загромождены ли они, работают ли системы пожаротушения и вспомогательные генераторыне знаю, что здесь по вашей части, а что по части строительного надзора; я думаю, вы работаете заодно.
Да уж, Браун устало улыбнулся, по крайней мере, пытаемся. И с полицией тоже.
Это следующий вопрос, продолжал Нат. Площадь кишит полицейскими. Полагаю, потому, что кто-то боится неприятностей.
«И признайся, сказал он самому себе, что у тебя тоже нервы сдают».
Он думал о мигающей сигнализации лифтов, о тихом гуле движущихся тросов, о том, что кто-то свободно разгуливает по пустому зданию.
В нынешние времена, ответил Браун, когда психи бросают бомбы, ни с того ни с сего стреляют в толпу, всегда есть чего бояться. Он вздохнул. Ладно, посмотрим, что я смогу выяснить. И постараюсь, чтобы Башня охранялась так надежно, как только можно.
Эти слова воскресили мысль, о которой Нат уже забыл.
Такое огромное сооружение, задумчиво сказал он, несмотря на все защитные системы, заложенные в проекте, несмотря на всю нашу заботу, несмотря на попытки предвидеть все и учесть любые возможные опасности, в сущности, весьма уязвимо, не так ли?
Браун открыл ящик стола, голодным взглядом уставился на пачку сигарет и сердито захлопнул ящик снова.
Да, ответил он, такое огромное сооружение весьма уязвимо. И чем здание больше, тем оно ранимее. Но вы об этом просто никогда не думаете.
Теперь уже думаем, сказал Нат.
Назад, к Колдуэллу он шел, как всегда, пешком. Бена Колдуэлла уже не было, он отбыл на торжество в Башне.
Нат прошел в свой кабинет, сел и уставился в чертежи, приколотые к стене.
Он также убеждал себя, что видит призраков, когда с рюкзаком на спине один взбирался в горы и на высоте четырех тысяч метров наткнулся на следы самого большого медведя, которого когда-либо видел, на следы, где ясно были видны длинные кривые когти, прямо кричавшие, что это гризли.
Некоторые утверждают, что гризли уже вымерли, или почти вымерли. Это «почти» не сулило ничего хорошего. Одного гризли более чем достаточно: один гризлизначит всего на одного больше, чем человеку нужно.
Гималайскийсовсем другое дело; человек его не трогает, и он сам, если это не медведица с медвежатами, тоже не обращает на человека внимания. Но гигантский горный медведь не знает других правил игры, кроме своих собственных: гризли берет все, что захочет, и страшен в гневе.
Он способен обогнать лошадь и одним ударом лапы прикончить пятилетнего быка. Разыскивая добычу вроде сусликов или кроликов, может одним движением лапы перевернуть камень, непосильный даже для двоих.
Когда люди ловят гризли или его родственникабольшого алясского бурого медведя, то никогда, никогда не стреляют, разве что в воздух, иначе, как уверяют те, кто это испытал, будь ружье хоть максимального калибра, гризли все равно до вас доберется, а этоконец. Вот у Ната ружья и не было.
Все это пришло ему в голову, когда на горном склоне, высоко над границей леса, под завывание ветра он увидел те следы. До самого вечера тогда он не мог избавиться от желания оборачиваться во все стороны одновременно, а ночь, проведенная без сна в спальном мешке, была еще хуже; каждый ночной звук, каждое завывание ветра среди камней раздавалось как колокол тревоги, и сон, несмотря на усталость от тяжелого дня, все не приходил.
Когда он проснулся на рассвете и вылез из спального мешка на ледяной горный воздух, в первый момент и не думал о гризли, но тут же увидел невдалеке от места, где спал, его свежие следы. Огромный зверь, наверное, приходил посмотреть, что это за странное существо; несмотря на гигантские размеры, он был тих, как ночная тень; любопытный и ничего не боящийся, он, видимо, потом просто утратил интерес к Нату.
Нат так и не увидел того медведя, но никогда о нем не забывал. В эту минуту, сидя в своем тихом кабинете, он произнес вслух:
Того человека в Башне я тоже не видел и, пожалуй, никогда не увижу, и может быть, он безвреден, но я этому ни на миг не поверю.
Нат собрался и позвонил Джо Льюису:
Ну, как результаты?
Мы не волшебники, ответил Льюис. Некоторые изменения придется ввести в компьютер и посмотреть, что случится, если произойдут замыкания здесь и перегрузка там, то есть события, которых человек не ожидает, но которые нужно принимать в расчет. После паузы он добавил:Обычно ты так не нервничаешь.
А сейчасда, ответил Нат. И если спросите, почему, я не отвечу. Назовем это предчувствием.
Наступила небольшая пауза. Потом Льюис спросил:
Когда стало известно об изменениях?
Сегодня утром. Мне принес их Гиддингс.
Откуда он их взял?
Не знаю. Возможно, это стоит выяснить.
Номер Гиддингса в Башне не отвечал, и Нат позвонил в контору Фрэзи. Тот уже отправился на церемонию.
Без виновника торжества оно не начнется, сказала Летиция Флорес. Шеф как раз в этот момент выводит свои тра-ля-ля.