Виктор снова вернулся к последнему диску и продолжил просмотр. Вика склонилась над прямоугольником серого цвета, хотя в кромешной тьме тяжело было определить истинный цвет. Наконец, она выпрямилась и приблизилась к камере. Вика встала рядом с трупом. Она что-то делала с ним. Если раньше Буранов видел, как Вика уродует тела, то теперь происходило что-то невнятное.
Труп шевельнулся и застыл. Вика вернулась к прямоугольнику и снова склонилась над ним. Динамики ноутбука издавали какие-то щёлкающие звуки, где-то лаяла собака. И место показалось Буранову сильно знакомым. Он приблизил лицо, и кончик его носа почти коснулся экрана. Заколоченные проёмы окон, пыльный пол. На секунду Виктор представил, как огонь пожирает это место, и всё понял.
Тот самый заброшенный склад. Это он.
Вика выпрямилась. Она подошла к камере и заглянула в неё. Буранов отпрянул от экрана. Он задыхался. Её лицо, серое и грязное, испачканное в каплях крови, похудевшее и осунувшееся, с красными глазами. Она не была похожа на ту милую женщину, которую Буранов любил при жизни. Тонкие губы сжаты в напряжении, волосы клочьями свисают и прилипли ко лбу и щекам; брови сдвинуты. Не лицочереп, обтянутый кожей. Настоящая старуха, уродливая и ужасная.
Изображение завибрировало и взмыло вверх, в кадре на секунду появились деревянные потолочные балки. Затем, он снова увидел труп. Вика поднесла камеру совсем близко. Грязное окровавленное тело, с пустым выпотрошенным желудком. Буранов подавил в себе дрожь и ещё шире открыл глаза, пытаясь не пропустить ни единой детали. Каждая мелочь могла быть важна.
Камера скользнула вверх, выхватив маленькую грудь и тонкую шею. Виктор заметил синяки и порезы. А потомулыбающееся лицо.
Безусловно, девушка была мертва. Её глазамаленькие щёлочки, набухшие и воспалённые. Струйка крови из ноздри и рот. Рот, навсегда застывший в улыбке.
Что могло заставить человека улыбаться перед столь страшной смертью?
Камера поползла вниз. Шея, синяки, выпотрошенный живот. Отрубленные руки Промежность.
Она блестела от крови, которая ещё струилась по внутренним сторонам бедер. В кадре появилась рука Вики. Буранов отодвинулся подальше, словно пытался убежать от того, что видит. Тремя грязными пальцами Вика держала кисть. Липкий кончик она макнула в кровь, а потом стала разворачиваться. И, наконец, Буранов понял, что значил этот прямоугольник и чем он был.
Холст.
Тёмными размашистыми линиями там была нарисована девушка без рук и ног. Просто тело, похожее на личинку с человеческой головой. Вика прислонила кончик кисти и провела ещё одну линию, дорисовывая изгиб бедра, которое обрывалось пустотой.
Буранов чмокнул слипшимися губами и произнёс что-то похожее на:
Ааа.
Дрожащей рукой он хотел выключить видео, но изображение потухло само собой, и на экране появилось уже привычное посланиечёрный экран и жёлтые буквы, подрагивающие и не сменяющиеся.
«Жуть, правда?
Разве нормальный человек додумается до такого? Жаль, что ты при жизни не смог разлепить свои слипшиеся розовым дерьмом очи. Жаль, что не знал, какая сука живёт рядом. Вряд ли кто-то посмеет назвать её человеком, после того, когда увидит эти записи. Ты даже не представляешь, каким трудом мне даётся молчание.
Знаю, ты думаешькакого хрена он прикопался ко мне, этот псих? Как в тех детективчиках, хе-хе J
У тебя есть денежки, мой друг. И у тебя есть долг перед всеми, кто стал её жертвой. При жизни ты совершил удивительный грех: был туп и не распознал в своей жёнушке исчадие ада. И теперь ты должен заплатить за всё, что сделала она, и чего не увидел ты, понимаешь? J
Но, просто деньгами тут не откупиться. Слишком велика цена. Ты должен страдать, проклинать её, чтобы на том свете тварь горела и горела, чтобы каждое проклятие впивалось ей под кожу тысячами раскалённых игл.
Знаешь, что я придумал? J
Помнишь, ты подарил мне немножко крови? Сознаюсь, я обманул тебя, сказав, что разлил её в траве. Я же не дурак, верно? J
Хотя, в одном я не солгал. Я действительно разлил её, но не в траве, а в одном интересном месте. Даю наводку: полиция ещё не добралась до этого места, а яда J Там есть трупы, которые связаны с Викой. Они немного подпортились, но, кажется, твоя сучка чем-то обрабатывала их, поэтому, кроме запаха, ты ничего не почувствуешь. Ну, может быть, отвращение. Признаюсь, я блевал дальше, чем видел, когда увидел их Ах, да, отвлёкся!
В общем, там разлита твоя кровь. Смекаешь? Кровь жертв и твоя. Жертвы там есть, а тебя среди них нет. Ну? Ты ещё не понял?
В общем, я решил немного поиграть с твоими нервами. Ты должен проклинать её. Каждую минуту, каждую секунду, чтобы она мучилась в аду. Ты должен расплатиться сполна за грехи Виктории.
Но я не зверь, в отличии от твоей сучки. Я даю тебе выбор.
Ты можешь искать место сам, а можешь воспользоваться моей подсказкой. Подсказка, как ты понимаешь, стоит денег. Сто тысяч.
На этот раз избавлю тебя от лишних глаз. Пятый километр трассы. От дороги вглубь уходит тропинка. Она упирается в зимовьё, которое сейчас пустует. Двери всегда открыты.
Принеси туда бабки завтра вечером, положи их за печь, а через час забирай подсказку.
Только без шуток».
Буранов вскочил, и первым его порывом было разбить ноутбук ногой. Как будто, если компьютер исчезнет, всё прекратится. Виктор отошёл к окну и закрыл глаза. Всё внутри клокотало, словно действующий вулкан. Лава, жар, головокружение. Он сжал кулаки и положил их на горячее от закатного солнца стекло. Он хотел, чтобы лучи сожгли тело, он хотел упасть в обморок, умереть, исчезнуть.
Но, спустя минуту, Виктор снова открыл глаза. Осталась только ярость. Забыв про всё на свете, он помнил только о себе, о своём клубе и дальнейшей жизни. Это так несправедливо, что Вика и после смерти не даёт ему покоя. Почему, когда всё налаживается, жизнь подкидывает тебе дерьмо ещё отвратительней, ещё хуже, чем было?
Сначала жизнь в тени. Да и сам он был тенью. И теперь, когда всё начало получаться, снова кто-то хочет отобрать это. И, самое страшноеон ведь ни в чём не виноват! В том, что был глуп и слеп? Но это не вина. Не вина, твою мать!
Буранов вытащил диск и убрал его вместе со вторым под вещи. Телефон молчал, молчало всё кругом, даже душная улица вымерла. На этот раз психопат не попросил записку. Но он напишет ему. Он напишет и найдёт его обязательно! Человек есть человек, он совершает ошибки, в погоне за деньгами. Никто не идеален.
Виктор взял чистый альбомный лист, который остался от Вики и написал своё послание шантажисту. Снова в этом послании он предлагал ему большую сумму. Он предлагал договориться, но, с другой стороны, понимал, что у психопата все козыри на руках. Диски могут служить доказательством, особенно послания, в самом конце видео. Но что это, по сравнению с его кровью на месте преступления! Жертвы не умирают безропотно, люди не отдают жизнь с улыбкой на лице. Они борются, кусаются и рвут, оставляют куски ногтей в коже, оставляют кровоточащие царапины и раны. Вот, что будет настоящей уликой. Вот, что главнее, а не диски!
Глядя на солнце, которое заваливалось за горизонт, Виктор убрал лист и два конверта с деньгами в карман куртки. Прежде, чем выехать на место встречи с шантажистом, Буранов взял телефон и открыл журнал вызовов. Долго искать не пришлось. В контактах он нашёл номер, который был назван, как «Картины. Продать». Последний звонок датирован январём.
Да? Да, Виктор?
Надо же, подумал Буранов, запомнил.
Да, привет, дружище. Помнишь, я продавал картины через тебя?
О, да. Да, помню, конечно же.
Все разошлись?
Буранов сглотнул вязкую слюну, ожидая ответа.
Осталась ещё одна. Но её хотят забрать завтра. С ней вообще странное происходит. Сначала её купили, а потом снова привезли, на прошлой неделе. Владелец
Сдох, да?
Мужчина на том конце трубки вздохнул.
Так и есть. Но на неё тут же нашёлся покупатель и
Я даю втрое больше, перебил его Буранов.
Но, я уже договорился, понимаете
Отговорись. Сделай что-нибудь. Мне нужна эта картина, понял?
Эмм
Мужчина постучал пальцами по чему-то твёрдому. Он думал.
Втрое?
Как святая троица, да. Приеду сегодня же и заберу. Сколько за неё хотели?
Двадцать.
Виктор покачал головой. Стоило прежде спросить о цене, а потом торговаться.
Хорошо. Шестьдесят косарей, договор?
Ну
Вытащи хер изо рта и подумай хорошенько! вспылил Баранов. Я знаю, ты можешь.
Конечно, Виктор ничего не знал, но больше не мог слушать его блеянье.
Хорошо.
Вот, и умница. Жди. В часов семь буду. Пишу адрес
Виктор без труда отыскал заросшую травой тропинку. После синего знака с цифрой пять, он припарковал машину. Оглянувшись, чтобы никто его не видел, Буранов зашагал по твёрдой земле. Трава доходила ему до колен, мелкие колючки прилипали к джинсам, рой комаров поднялся из зелёной чащи. Они жалили и кусали, и Виктор отмахивался, пробираясь вглубь.
Темнота обступила его сразу, солнце не проникало сквозь густые кроны деревьев. Где-то ухала птица, что-то далеко трещало. Тишина, истинная природа, и лишь сзади, то и дело, он слышал пролетающие по трассе редкие автомобили. Спустя пять минут ходьбы, он увидел серый домик с треугольной крышей и торчащей вверх трубой. Домик стоял на поляне, поросшей травой и мелкими кустарниками. Чёрное окошко с выбитыми стёклами, заколоченное плёнкой, напоминало Викины картины. Обойдя домик, Буранов нашёл приоткрытую дверь. Пахло сыростью и мхом.
Виктор огляделся. Кругомдеревья и ветки, тёмные листья. Возможно, где-то сидит психопат и наблюдает за ним. Виктор уже привык, что шантажист искусно прячется, поэтому не стал выискивать его, дабы снова не попасть в огненный плен.
Он вошёл внутрь. Пустые стены, пол без досокголая земля и небольшая ржавая печь с длинной трубой, которая упиралась в потолок. Свет с трудом проникал через единственное окошко, поэтому в домике было темно и неуютно. Что-то многоногое и мерзкое пробежало по полу и скрылось в тёмном углу. Буранов достал деньги и записку, положил их за печь. Они стукнулись о металлические стенки буржуйки и провалились вниз. Виктор посмотрел на руку. Она покрылась пылью и паутиной. И, внезапно, ему на ум пришла простая мысль. Вот оно, решение! Облизнув пересохшие губы, Буранов посмотрел на дверь. Убедившись, что никого нет поблизости, он достал телефон и улыбнулся. Включив видеокамеру на мобильнике, Буранов осмотрелся. Под самым потолком, слева, он увидел, что доски прогнили и, вот-вот, крыша должна рухнуть. Ещё раз оглядевшись, Буранов подошёл к тёмному углу, встал на цыпочки и дотянулся до сгнившей балки. Очистив от трухлявой кашицы угол, Буранов положил в образовавшееся углубление телефон с записывающей видеокамерой. Потом он взял горсть земли и присыпал ею телефон, оставив один глазок камеры. Отойдя к двери, Буранов посмотрел в угол. Ничего не видно. Если психопат не наблюдал за ним (что в этом месте сделать довольно сложно), то вряд ли он найдёт камеру.
Виктор выбрался наружу и глотнул свежего воздуха.
Стало ещё тише. Буранов прислушался. Ему показалось, что где-то впереди, в зарослях, хрустнула ветка и зашелестели листья. Сделав вид, что ничего не заметил, Виктор отправился обратно. Когда он добраося до машины, часы показывали половину шестого.
В шесть часов Буранов подкатил к бизнес-центру, в котором находился офис продавца картин. Здание напоминало стеклянную коробку. Парковка оказалась занята всевозможными автомобилями, и Буранову пришлось оставить машину на обочине, посреди улицы.
Он поднялся на шестой этаж, без труда отыскал дверь с номером «307» и открыл её. Высокий мужчина, сидевший за столом, вскочил и улыбнулся. Он был похож на яичкогладенький и пухлый, с обвисшими щеками и блестящими губами, такими толстыми, словно их покусали пчёлы. Большие глаза и такой же огромный нос. Бритая голова блестела от пота. Мужчина подошёл к Буранову и пожал ему руку. Толстая круглая ладонь была влажная и холодная. Теперь Виктору показалось, что мужчина похож на жабу-переростка, а не на яичко. На нём был зелёный костюм и рубашка в цветочек.
Виктор, улыбнулся мужчина. Наверное, вы и забыли, как меня зовут.
Так точно, кивнул Буранов, усевшись в мягкое кожаное кресло.
Алексей Голышев. Можно просто Алексей.
Лёха, давай ближе к делу. Где она?
Потряхивая щеками, растягивая губищи в улыбке, Голышев разве что не квакал от удовольствия. Он был из тех людей, для которых желание клиентазакон. Он стелился под каждым, кто готов был принести ему денежки и в своей улыбчивости и желании угодить, перегибал палку.
Туточки. Туточки, кивал Голышев.
Он открыл шкаф золотым ключом. Буранов выпрямился, ладони намокли, но он не хотел выдавать своего волнения. Виктор ждал, пока Голышев достанет картину.
Да, это была та самая Тёмный лес, пурпурное небо и одинокая звезда. А за фономдевушка с ветвями вместо лица.
Прекрасна пробормотал Голышев и, посмотрев на Виктора, улыбнулся. Правда?
Полное дерьмо, сказал Буранов.
Часы показывали десять минут восьмого. Бросив машину на обочине и закрыв её, он пошёл по тропинке, но, не сделал и пяти шагов, как почувствовал запах гари.
В глубине леса горел домик. Он полыхал, раскидывая в разные стороны искры и лопающийся шифер. Раскалённые куски взлетали вверх, разрубая ветки пополам, стоял оглушительный треск.
Буранов подошёл ближе. Он обречённо смотрел на полыхающее строение. Там, внутри, остался его телефон. Виктор прикусил губу и сжал кулаки. Ярость вскипала в нём, бурлила, и горела вместе с этим жалким строением, от которого через десять минут остался только каркас. Крыша с треском провалилась внутрь, выбросив вверх кучу ярких искр.
Виктор смотрел и смотрел, как горит домик. Когда последний всполох погас, и на месте зимовья остались лишь тлеющий скелет, он услышал звук разбивающегося стекла. Стемнело, и Буранов, обернувшись, ничего не увидел. Он кинулся к дороге. Густая трава словно отяжелела, ноги с трудом продирались через неё. Кривые ветки цеплялись за штанины, хлестали по лицу.
Буранов ещё издалека заметил, что стекло на двери разбито. Он открыл машину и встал, как вкопанный. Онемело всё тело. Осколки лежали на пассажирском переднем сиденье.
На торпеде стоял стакан молока. Обычный стакан, наполненный до краёв белой жидкостью.
Буранов взял его и увидел, что под ним есть записка. Развернув маленький лист, он прочитал печатные буквы:
«Вот твоя подсказка. Не вздумай больше шутить. Если нужно, я подожгу этот мир».
Глава 15
Красавчик? Ты куда пропал? Еле нашла твой домашний номер.
Буранов посмотрел на часы. Девять вечера.
Нужно съездить в бар, сказал он Ольге, и та застонала.
Ох, этот бар! Когда ты будешь свободен для меня?
Давай в двенадцать, ответил Виктор. Мне нужно приглядеть за официантами. Сама знаешь, стадо без контроля превращается в неуправляемую кучу.
Хорошо. Что с телефоном?
Разбил случайно. Новый куплю
Пробираясь сквозь шумную толпу, Буранов нашёл Владу у барной стойки. Она говорила с официантом и администратором.
Соловьёв не появлялся? без приветствия спросил Виктор.
Не было, сказала Рита, полноватая администраторша. Здравствуйте.
Всё хорошо?
Лучше не бывает, улыбнулась Влада. Мы справляемся.
Они ещё немного поговорили, и Буранов отправился в кабинет. Там его ждали документы по закупкам. Пролистав их наскоро, Виктор отложил листы в сторону и открыл ящик в столе. На этот разпусто.
Буранов попробовал позвонить Соловьёву с рабочего телефона. Вместо ответа он услышал голос оператора, который сообщал о недоступности абонента. В зале толпа шумно приветствовала группу. Хлопали в ладоши, кричали и свистели. Виктор пытался сосредоточиться, но ничего не выходило.
Стакан молока. Вот, придурок! Что он хотел этим сказать? Подсказка, место Молочная фабрика? Много ли в городе молочных фабрик? Или это фамилия какого-нибудь предпринимателя Чёрт!
Буранов откинулся в кресле и сложил руки за головой. Телефон пропал. Теперь понятно, почему шантажист поджигает места, в которых назначает встречи. Скорей всего, он устраивает засаду снаружи, а, чтобы избежать вот таких вот конфузов со скрытыми камерами, он просто сжигает мосты. Дотла.
Молоко Молоко
Или, дело тут в стакане? Или в том и другом?
Голова шла кругом. За последние дни, Буранов превратился в разбухшую от внутреннего давления трубу. Он чувствовал, что, вот-вот, лопнет, и кипяток хлынет, заливая и обжигая всё вокруг.