- Печально, - вздохнула женщина.А я о тебе вспоминала.
Никите стало неловко, но выйти из-за кустовзначит, пройти мимо них, а это еще хуже. Оставалось сидеть и слушать, морщась от назойливого запаха.
- Скажи, а почему ты больше к бабке не приезжал ни разу?продолжала женщина все более кокетливо.
- Да потому что родители развелись, я остался с матерью. А она была против, чтобы я ездил к бабушке. Считала, что это из-за нее они с отцом развелись, что если бы она не лезла Да она мне и не бабушка, если хорошо разобраться. Бабушка-то еще до моего рождения умерла.
- Ну, двоюродная бабушка.
Наконец-то Никита сообразил, кто этот юноша с нежным певучим голоском. Вадик, сын Андрея Израилевича. Тот самый, который за бабкин счет учится в Англии на финансового аналитика.
- Ага, полудвоюродная бабушка, - фыркнул Вадик.
- Непринципиально. Скажи, Вадик, ты знаешь, о чем твой отец с моим после обеда шептался?
- Глупый вопрос! Разумеется, о бабкином завещании.
- И что?
- Да ничего. Просто Зоя спелась с Анной. А у Анны имеются знакомые психиатры.
- Вот оно что! Значит, они
- Тихо! Идет кто-то.
Сначала Никита подумал, что Вадик разговаривает с Галиной, но сообразил, что та старше, к тому же Андрей никак не мог разговаривать с ее отцом по той простой причине, что тот уже умер. Значит, это могла быть только как там ее? А, Марина.
Он осторожно раздвинул густо сплетенный колючие ветки и действительно увидел Маринин желтый сарафанчик. Она шла в одну сторону, к дому, а Вадик, в зеленовато-серых шортах, майке и бейсболке, - к теннисному корту, где вяло стучал о землю мячик.
Никита зазевался и не успел выйтипо ту сторону кустов, где тоже стояла полускрытая листвой скамеечка, снова раздались голоса.
- Ты можешь выслушать меня спокойно, без истерики?мужской голос едва сдерживал ярость.
- Какого черта?!
Ага, знойная горская женщина Виктория. Интересно, с кем? Никите почему-то уже не было неловко, скорее, любопытно. Он снова попытался осторожно раздвинуть ветки, но это мало что дало: мужчина сидел к нему спиной.
- Я не собираюсь с ней разводиться, поняла? Я тебе с самого начала это сказал. Ты что, совсем тупая?
- Но ведь я
- Не ори! Если ты разведешься с Валеркой, а я с Зоей, - (Никита прикусил костяшку большого пальца, чтобы не ахнуть), - то мы оба останемся с носом. Так что засунь свой идиотский южный темперамент в задницу и жди. Тем более что недолго осталось ждать.
- Как?нисколько не обидевшись, удивилась Виктория.
- Я сказал, не ори! Старая она уже, вот как.
- А-а, - разочарованно протянула она.А я-то думала
Илья засмеялся, словно дверь несмазанная заскрипела.
- Вико, не обо все надо говорить вслух, да?передразнил он ее акцент.А вот и наша будущая мамочка!завопил он совсем другим тоном, сладким и липким, как гематоген.Садись, посиди с нами.
Так, пришла Вероника. Она что, вместе с ними? Словно в ответ на его мысли, Виктория встала со скамейки.
- Пойдем, Илюша, пусть Ника отдохнет в тенечке. Где-то мой Артурик запропал.
Сейчас они отойдут подальше, и я выйду, подумал Никита. Но шаги по мелкому хрусткому гравию не стихали. Наоборот, приближались.
- Ну, вот и я, - кто-то сел на скамейку рядом с Вероникой.
Черт! Никита зажмурился и сказал про себя длинную таджикскую фразу с добавлением китайских и карельских слов. Это уже было не смешно. Совсем не смешно. Он что, Арлекин, вечно подслушивающий под окном Коломбины? Вот возьмет сейчас и выйдет. И плевать, что они там подумают.
Но тут раздался такой сочный звук поцелуя, что Никита так и сел обратно.
- С ума сошла? Увидят же!
Ага, еще одна подпольная парочка. У них в семейке настоящий промискуитет. Кто на этот раз? Алексей, Валерий? Андрей? В отличие от лиц, голоса Никита запоминал плохо.
- Послушай, я подумал Это действительно мой ребенок, ты уверена?
- Абсолютно. Димка, он
- Что, не пашет? Старый конь борозды не портит, он в ней спит. Так?
- Ну, примерно
Никита вспомнил Диму Зименкова. Натуральный гном с жидкой бороденкой и маленькими глазками в красноватых, почти безресничных веках. А в бороденкекрошки. И рядом с ним Вероника, высоченная и красиво-глупая. От кого же это у нее ребеночек, скажите, пожалуйста?
- Кит, пошли купаться!
За кустами настороженно стихли.
Света стояла у ворот, помахивая пляжной сумкой. Она сменила шелковые брюки и блузку на коротко обрезанные джинсовые шорты и белый топик, в которых выглядела совсем девчонкой.
Сообразив, что все равно он рассекречен, Никита встал и пошел к воротам. Не все ли, собственно, равно, с кем Вероника изменяет мужу.
- Я твои плавки взяла. Пойдем скорее, пока кто-нибудь не увязался, - тараторила Света, волоча его за руку к реке.Достали меня родственники. Прикинь, тетя Зоя папе намекает, что бабку можно выдать за сумасшедшую и через суд признать недееспособной.
- Ага, через знакомых психиатров Анны, - рассеянно кивнул Никита, прикидывая, где же здесь можно купаться: воды в речке воробью по колено. Семейные интриги его не слишком волновали.
- А ты откуда знаешь?Света так и встала на месте.
- Да, услышал тут кое-чего. Кто это сказал, что, подслушивая, можно узнать немало интересного? Правда, я не специально, так уж вышло. Слишком уж тут много секретов на единицу площади.
- А что ты еще случайно услышал?
- Да так, по мелочам.
- Вообще-то у нас такие коалиции были: тетя Зоя, Илья, тетя Аня и дядя Андрейраз, дядя Валера, Виктория и Димадва, Марина и Галятри. Если, конечно, Галя может быть с кем-нибудь вместе.
- А ты с кем?
- Я ни с кем. Разве что с папой. И остальные тоже сами по себе.
- Похоже, Марина подбивает клинья к Вадику, а Андрей кучкуется с Валерой, - Никита в двух словах пересказал услышанное.
- Веселое кино!хмыкнула Света.Это уже передислокация. Дядя Андрей с дядей Валерой всегда на ножах был. А Илья Это уже вообще ни в какие лямки не лезет. Илья и Викторияс ума сойти! Бедная тетя Зоя. А может, и не бедная. Так, значит, бабку решили в дурку посадить? Не слишком оригинально. И не завидую тому, кто это затеет. Точно ведь без наследства останется.
- Тебе виднее, - пожал плечами Никита.Скажи лучше, где купаться будем, в луже?
- Не в луже, а в яме, - поправила Света.Ниже по течению есть запруда. В прошлом году мне по шею было.
* * *
- Черт, они нас видели!побледнела Вероника, прижав руку к губам. От быстрого шага она слегка задыхалась.
- Не ссы! Светка шла от дома и видеть нас не могла. А мужик ее за кустами сидел и тоже ничего видеть не мог. Разве что по голосам узнал, но это вряд ли. Он нас сегодня первый раз видел. И слышал. Как он тебе, кстати?
- Кто, Никита?скривилась Вероника.Да ужас! Тупой, как пробка. Типичный солдафон. «Есть, никак нет, так точно». Сидит, глазами хлопает, бродит везде, как привидение. Не знаю, что там у Светки за предыдущий муж был, но вряд ли этот может быть лучше. Хотя какой еще болван на нее позарится, такое пугало.
- Предыдущий муж, если не изменяет память, был ее одноклассником. Пил все, что горит, и трахал все, что шевелится. Большим спросом у женского пола пользовался. По пьяни чуть дочку на машине не угробил. Она теперь инвалид, на костылях. И машина всмятку. А емухоть хрен, ни царапины.
- Ужас!поежилась Вероника.Ну да ладно, все это фигня. Так что насчет нас?
- А что насчет нас? Все будет путем.
- А как же Димка?
- Ну Тут есть два варианта. Либо мы оставляем все как есть и ждем естественного развития событий
- Это как?не поняла Вероника.
- Ну и глупая же ты бываешь, Ника! Ждем, пока бабка не скопытится. Все получат свою долю. Либо
- Либо - Вероникин голос изменился, она замурлыкала, как сытая кошка.Либо мы решаем вопрос с Димулей, а ты ждешь это самое драгоценное наследство.
- Что, так невмоготу с Зименковым спать?смех был сочным, как антоновское яблоко.
- Не говори!Вероника всхлипнула, отбрасывая со лба упавшие пряди.
- Но тогда ведь ты от бабки ничего не получишь.
- Ну и хрен с ней. Мне хватит Димкиных бабок. И
- Моих? Ну-ка, глянь со всех сторон, нет ли еще какого шпиона в кустах.
Вероника послушно заглянула за кусты с обеих сторон дорожки.
- Никого.
- Тогда слушай. Слушай внимательно. Я много думал после нашего последнего разговора. И понял, что был не прав. Прости меня.
- Ну что ты, - еще раз всхлипнув, Вероника уткнулась лицом в пахнущее табаком, потом и скошенным сеном плечо.
- У тебя карманы есть?
- Есть.
- На, держи.
- Что это?Вероника взяла в руки маленький пузырек из-под пенициллина с бесцветной прозрачной жидкостью и, приподняв, посмотрела сквозь него на свет.
- Убери скорей! Ты знаешь, что у Димки язва желудка?
- Разумеется. Он просто плешь переел с этой язвой. То ему есть нельзя, это тоже нельзя, лекарство такое, лекарство сякое, котлеты эти паровые проклятущие, видеть их больше не могу.
- Ничего, больше не увидишь.
- Так это? - она во всю ширь распахнула глаза.
- Пардон, дорогая, а ты имела в виду что-то другое, когда говорила, что надо как это? А-а, «решить вопрос с Димулей»?
- Н-нет, - слегка запнулась она.Но я не думала, что ты Я думала, что
- Что меня придется уговаривать? Видишь, Ника, мы с тобой одной кровиты и я. Кстати, насчет крови. За ужином ты выльешь это Димке в вино.
- Но как?
- Элементарно, Ватсон. Я тут посмотрел мимоходом распределительный щит. Там кое-что можно сделать. Свет погаснет, буквально на несколько секунд. Думаю, этого будет вполне достаточно.
- Это яд?
- Ну, не совсем так. Эта штука Как бы тебе объяснить, чтобы попонятней? Она понижает свертываемость крови, стенки сосудов становятся ломкими. Если в сочетании с алкоголем, то резко повышается кровяное давление. Если у человека, к примеру, туберкулез, гемофилия или цирроз печени, гарантировано сильнейшее кровотечение. С летальным исходом. И если язватоже. Получается прободение. Может спасти только немедленная операция. А здесь до ближайшей больницытри лаптя по карте. Естественная смерть, комар носа не подточит.
- А это никак нельзя обнаружить?Вероника напряженно покусывала губу.Ну там, анализы какие-нибудь?
- Теоретически обнаружить можно. Только нужно специальное оборудование, редкие реактивы, которых в волховской больнице нет и быть не может. Да и в голову никому не придет какие-то еще анализы делать. Прободная язвавот она. Алкоголь, жирная пища, что еще надо.
- Ты ничего не слышишь?насторожилась Вероника.
- Нет. А что?
- Да нет, показалось, - она перевела дух.Шорох какой-то за кустами.
- Но ты же смотрела. Кто там может быть еще. Ладно, брильянтовая вдовушка, удачи тебе.
- Ой, сглазишь!хихикнула Вероника.
* * *
Сыграв с теткой Женей партию в теннис, Дима вернулся в свою комнату. Фыркая, как морской лев, он принял душ, натянул свежую майку и упал на кровать. Играть в теннис в такую жаруна такое способна только тетка. Вот ведь старая перечница! Другие в ее годы держатся за все места и еле ползают. Мать вон в сорок девять от инфаркта умерла, а эта скачет, как молоденькая. Да и сам он на двадцать три года моложе, а после трех сетов еле дышит. Продул, разумеется, в сухую, позорище. Хорошо хоть Ника не видела, сказала, что пойдет посидит где-нибудь в беседке, в тенечке. А то засмеяла бы.
Ника, Ника, ох и капризная же стерва! И сдалась же она ему? Что же было такое в этой наглой и глупой суке, что он, как мальчишка, пустил слюни до земли? Как мальчишкаили как похотливый старикашка? Он, убежденный холостяк! Несмотря на неказистую внешность, ему никогда не приходилось жаловаться на отсутствие женского внимания: добрый, веселый, нежадный. И карман не пустой, и язык хорошо подвешен, и в постели умеет много гитик. Отец, такой же мелкий и страшненький, умудрился жениться на материневероятной красавице. Он всегда говорил, что мужчине для успеха нужно быть чуть-чуть красивее обезьяны. И что мышь копны не боится. Дима и не боялся, а девки так к нему и липли. Так зачем же ему понадобилась эта бессовестная дрянь, которая даже не дает себе труда притвориться, что ей от него нужны не только деньги?
А собственно, почему она должна притворяться? Ведь он сам тоже не притворяется, что любит ее. Никапросто один из экспонатов его коллекции. Красивый экспонат, который захотелось иметь всегда под рукой. И в какой-то момент это желание пересилило здравый смысл и трезвый расчет. Вот, например, здорово иметь огромного говорящего попугая. Забавно. Особенно когда он начинает ругаться матом при гостях. Но ведь его надо кормить, поить, чистить клетку, лечить, если заболеет. Вот так и с этой куклой, назвать которую женой можно только номинально. Кроме удовольствия выйти в свет с красивой дамой (да и то все вокруг шепчутся, что купил), пользы, как от молотка из говна. Хозяйка никакая, в постелимореный дуб, нервы треплет, а денег на нее уходит К тому же потаскуха страшенная, разве что под паровозом еще не лежала, только и следи, чтобы заразу домой не притащила, благо хоть, что в семье есть свой венеролог.
Короче, терпение у Димы стало уже подходить к концу, но тут Ника заявила, что ждет ребенка. Вернее, не ждет и ждать не желает, а поэтому просит благословения и материальной помощи на аборт. Он сначала опешил, а потом наложил на аборт вето.
Еще чего! Убить его ребенка!
Или не его?
Нет, так думать нельзя!
С тех пор он обращался с Никой не как с женой, а как с живым инкубатором. Она чего-то там хочет? Перебьется! Будет делать только то, что полезно для ребенка. Она его за это ненавидит? Плевать! Пусть только родит и выкормит, а там уж он найдет способ, чтобы ребенка этого самого у нее отобрать. Его дядя Кирилл точно так же отсудил у своей жены Светку, а он чем хуже?
Под окном раздался шорох, что-то мягко стукнуло и покатилось по ковру. Дима приподнялся на локте, посмотрел. Под тумбочку закатился какой-то маленький светлый предмет. Прежде чем поднять его, Дима выглянул наружу. Их с Никой комната, расположенная на первом этаже в задней части дома, выходила единственным окном в сад, прямо в заросли сирени. Плотные кожистые листья закрывали его сплошным занавесом, создавая в комнате прохладный узорчатый полумрак.
Никого. Да и попробуй еще продерись сквозь густо растущие кусты.
Пожав плечами, Дима нагнулся и достал из-под тумбочки что-то маленькое, завернутое в бумагу. Он развернул листок и увидел самый обыкновенный кусочек гравия, из тех, что покрывали садовые дорожки. Хмыкнув сердито, Дима уже хотел выбросить камень обратно за окно и тут заметил на скомканном листке буквы. Крупные печатные буквы, написанные черной гелевой ручкой.
«Будь осторожен! Смотри по сторонам!»
* * *
- Да пойми же ты, папа, в конце концов, я о ней беспокоюсь!
Анна ходила по чугунной, увитой диким виноградом беседкетри шага и поворот, три шага и снова повороти пыталась доказать что-то сидящему на широкой скамейке отцу.
Месяц назад ей исполнилось сорок пять, но никто не давал и сорока. Яркая голубоглазая блондинка с искусно затененными кончиками коротких волос, она взяла от своих левантийских предков с отцовской стороны лишь едва заметную полоску усиков над полной верхней губой. Они вносили в ее рафинированно славянский облик пряную пикантную нотку, поэтому Анна их не думала выводить их. Она пользовалась у мужчин бешеным успехом, имела молодого, красивого любовника для тела и еще одного, постарше и поумнее, - для души. Жила в свое удовольствие, денег получала немало. Не за работу в районном КВД, разумеется, а от своих «конфиденциальных» пациентов, которые вовсе не торопились нести свои неприличные болячки в государственный диспансер.
Только одно «но» было в ее легкой и радостной жизни. И «но» немаленькое. А именно, дочь Галина, с которой приходилось обитать вместе в двухкомнатной квартире. Пока был жив Михаил, с которым Анна хоть и не развелась, но и вместе давно не жила, все было гораздо проще. Он поселился в квартире своей сестры, и Галина с ним. Но три года назад Михаил утонул на рыбалке. Сестра его к тому времени ушла от мужа, вернулась к себе и выставила племянницу под зад коленом. Михаил в той квартире прописан не был, прав на нее никаких не имел, поэтому пришлось Галине убираться восвояси. Назад к матери.
Вот тут-то и началось самое веселое. Они и раньше не слишком ладили из-за чрезмерного, по мнению Анны, увлечения дочери религией. Нет, Анна не была воинствующей атеисткой, даже ходила на Пасху в церковь святить куличи, но дочь считала какой-то злобной фанатичкой. Уставится своими рыбьими глазами и бубнит замогильным голосом: то не так, и это грех, и ждут тебя, мама, на том свете черти со сковородками. И так без конца. Завесила свою комнату иконами от пола до потолка, денно и нощно жжет свечи да лампады, молится, лбом об пол стучит. А посты! Это есть нельзя и то нельзя. Губишь ты, мама, свою бессмертную душу. Как-то раз она не выдержала, вскипела: «Отвяжись, ради Бога! Я тебе не мешаю жить так, как тебе угодно, так и ты не приставай ко мне. В рай строем из-под палки не ходят». Как тут Галина взвилась, да как заорала: «Я не могу терпеть рядом грех!» Ей даже страшно сталодочь выглядела совершенно безумной. Наверно, такие, как она, в средние века шли в крестовые походы и сжигали ведьм на кострах.