Боец - Алексей Наст

Алексей НастБоец

Сережин захлопнул общую тетрадь с замусоленными страницами, еще раз окинул взглядом палатусерые стены, кровать, тумбочка, большое окно с разбитым стеклом, выпиленная огромная дыра в решетке. Оглянулся на медсеструхуденькую, с плотно сжатым ртом. Наверное, красивую, но сейчас, в белом халате и белой косынке, похожую на подопытную лабораторную мышь.

 Кто нашел погибшего?

 Наш уборщик. Он утром чистил двор, тут и увидел, что Алешковский лежит мертвый,  выпалила медсестра.

 Как вас зовут?  улыбнулся Сережин.

 Маша.

 Очень приятно. Павел. Тетрадь я заберу. Как же получилось, Маша, что ваш подопечный выпилил решетку, а вы ничего не расслышали?

 Спала.

Медсестра пожала плечами и покраснела. Сережин усмехнулся. Все медсестры одинаковы. Во всех больницах.

 А почему в вашей клинике до сих пор стоят старые рамные окна, а не пластиковые? Ему было бы нелегко разбить тройной стеклопакет.

Вопрос остался без ответа, да и задавал его Павел не по адресуэто дело руководства, куда направлять финансы, на замену окон или повышение собственной зарплаты.

Он еще раз окинул взглядом палату. Вошли оперативники:

 Нету пилки. Нигде нет.

 Плохо ищете. Что говорит медэксперт?

 Алешковский при падении сломал позвоночник, но был жив. Умер часа два назад.

 Уборщик почему-то не решился найти его, пока он был еще жив,  хмыкнул Сережин.  Давайте, парни, еще и еще раз все переройте. Хотя рыть здесь негде. А с вами, Маша, мы поговорим позже.

Он улыбнулся испуганной медсестре и, выйдя из палаты, решительно направился в кабинет главврача, где уже «работали» Соболев и Аксюшкин. Соболев был помощником Сережина, а Аксюшкинначальником всего оперативно-следственного отдела, увязался с дежурной группой благодаря общегородскому рейду «Правопорядок».

Резко постучав в дверь, Павел вошел в кабинет.

Главврач, лысоватый сорокалетний мужик, был бледен. Соболев черкал фигурки в своем блокнотике. Аксюшкин улыбался. Обернувшись хозяином, заявил:

 Вот и Павел Иванович. Проходи, Паша,  по-хозяйски предложил Аксюшкин.  Нам главный врач этого веселого заведения невероятные истории о погибшем рассказывает.

 Интересно послушать,  хмыкнул Павел, садясь с краю длинного стола.

 Так вот,  продолжал главврач.  Помимо всех его заявлений об опасности, грозящей ему лично, он упорно твердил о вселенской угрозе всему человечеству. Его и доставили к нам не как обычно,  из вашего же ведомства к нам поступил,  нашли на вокзале в образе бродяги, оказался невменяем, без документов, только фамилию помнилАлешковский, и все, даже имени Нам его передали, мы пытались лечить. Вроде нормальный, тихий. А как начинал проваливаться в свои грезы, истерил бешено: надо убивать! Иначе убьют его! И всех убьют Не буйствовал, но держали мы его отдельно.

 У вас многие больные пишут, рисуют?  спросил Павел.

 Мы даем карандаши, авторучки. Некоторые рисуют.

 Но вы знали, что Алешковский писал?

 Конечно.

 Вы читали это?  Павел тряхнул общей тетрадью.

 Заглядывал как-то.  Главврач со скепсисом улыбнулся.  Была в нем тяга к мессианству.

 Я о другом. Я читал кое-что из тетради. Если это писал Алешковский, то почему он считался больным? Абсолютная ясность изложения. Очень странно, знаете.

 Здесь у нас весь контингент странный,  непринужденно усмехнулся главврач.

 Ну что ж, спасибо,  решил закругляться Аксюшкин, видимо устав от больничного запаха. Повернувшись к Сережину, спросил:  Ты все там сделал?

 Вроде все. Опера еще суетятся, но, думаю, без толку.

 Хорошо. Тогда до свидания! Вынуждены вас покинуть. Работы много!  Аксюшкин пожал руку главврачу, и вся следственная гвардия оказалась в коридоре. Он толкнул Павла в бок:  Что скажешь?

 Начерно? Мужик больной, страдал манией преследования, разбил стекло, выпилил решетку и сиганул на твердую землю с пятого этажа. Только вот пилку оперативники никак не найдут.

 А, хрен с ней. Все просто. Сегодня же составь отчет по делу и закроем его как самоубийство,  решил Аксюшкин.  Я его включу в перечень раскрытых происшествий по горячим следам.

Они спустились по лестнице в вестибюль первого этажа, неторопливо вышли на улицу.

 Сколько у тебя до плана?  спросил его Павел.

 Три бытовухи желательны. До вечера далеко, что-нибудь случитсяраскроем. Меня уже достали эти рейды.

Миша Соболев оглянулся на старинное пятиэтажное здание из красного глиняного кирпича, вслух прочитал вывеску: «Центр психического здоровья».

 Как заковыристо теперь психушки называют!

Из психбольницы Павел поехал в управление писать отчет об успешном расследовании самоубийства. Соболев с оперативниками под руководством Аксюшкина помчались на новое делов одном из домов частного сектора в пьяной драке жена ударила ножом любимого супруга, слава богу, что не насмерть!

В родном кабинете за столом восседал напарник Петя Килькин и внимательно слушал песню на французском языке, изливавшуюся из динамиков радиоприемника, при этом делал какие-то пометки себе в тетрадку.

 Что?  удивился Павел.

 Вот это женщина! Ты представляешь, ее, видимо, поймали бродяги-дезертиры из разбитой армии Наполеона и давай «пороть». Пороли-пороли

 Это я слышу,  посмеялся Павел.  Не глухой. Радио работает.

 А ты послушай. Пороли-пороли-пороли, пороли-пороли-пороли, пороли-пороли-пороли, пороли-пороли-пороли, пороли-пороли, но «пропороть» не смогли. Четырнадцать раз ее «пороли» и не смогли

 Ты это из песни узнал про наполеоновских дезертиров?  хмыкнул Павел.

 Это я так представил. Затащили в походную палатку и давай «пороть». И не смогли «пропороть». Куда уж им войну выиграть с нами, если женщину как следует «пропороть» не смогли!

В кабинет, приоткрыв дверь, заглянула Антоновадознаватель.

 Кого это вы пороть собрались? Что еще за планирование экзекуций?

 Никого мы не собрались,  отозвался со вздохом Килькин, закрывая свою тетрадку и пряча ее в ящик письменного стола. Песня уже кончилась.  Мы просто работаем, Ася Николаевна. Занимаемся обычной повседневной бюрократической рутиной.

Павел поборол в себе желание громко расхохотаться, отвернулся, шмыгая носом.

Начальница, не собираясь заходить, с порога строго отчитала Килькина:

 Ты активней ей занимайся, Петя, этой бюрократической работой, тебе за нее деньги платятзаработную плату

 Да, да Любимая начальница, я покорный раб!

 Ты обалдуй! Как ты прошел переаттестацию, до сих пор удивляюсь!

 Я применил коррупционные схемы, все поняли, что я «свой человек», и меня оставили, а всех бескорыстных выгнали поганой метлой, чтобы не мешали работать полицейской машине!

Антонова усмехнулась, посмотрела на Павла, сказала ему, имея в виду Килькина:

 Он конченый обалдуй! Да, Паша?

Павел, улыбаясь, пожал плечамис начальством лучше не спорить.

Антонова ушла Через минуту исчез из кабинета и Килькин, ничего не сказав Павлу. Любовнички! Их глупые попытки скрыть свои тайные отношения смешили все управление.

Павел засел за отчет. Написание шло туго, но успеть было необходимо по двум причинам: Аксюшкину требовалось докладывать о рейде перед начальником областного УВД и губернатором, а Павел с завтрашнего дня отправлялся в законный, так давно ожидаемый тридцатидневный отпуск и не мог оставлять бардака в своих делах. Он любил во всем порядок. А порядок на работепервое дело!

Он просмотрел исписанные листы, подшил в картонную обложку. Вспомнил выражение «Шить дело белыми нитками» и усмехнулся. В царской России реально шили дела, используя белые натуральные нитки, тогда скоросшивателей не было!

Осмотрел свой стол, такой родной и любимый. Он его не увидит месяц. Огромный срок! Павел знал, что затоскует уже через неделю без любимой работы. Вот тебе и отдых! Первые дни отсыпные, а что потомбездельная маета? Чувство неудовлетворения, возникшее в палате погибшего Алешковского, не только не ушло, но, напротив, стало тискать душу непонятным томлением. Было в этом деле много белых пятен: пилку, которой проделана дыра в решетке, так и не нашли, непонятная «разумность» написанного в тетради

Павел снова перелистал растрепанную тетрадку. Почерк забористый, быстрый. Мысли в голове этого малого текли четким выверенным текстом. А главврач смотрел на такие нюансы «болезни» абсолютно спокойно. Насколько Павел знал, сумасшедшие не отличаются умением сосредотачиваться. Хотя им, психиатрам, виднее, конечно.

В коридоре послышались голоса. Распахнулась дверь, в кабинет вошли Соболев и улыбающийся Аксюшкин.

 Павел, отчет готов?

 Забирай. Выполнил план?

Аксюшкин молча забрал скоросшиватель и ушел.

 Что он такой неразговорчивый?  удивился Павел.

 Готовится к головомойке. Ты же знаешь нашего губернаторабудет кривить губы на областного, а шеф потом Аксюшкину по ушам проедетсямало не покажется.

 За что, если план сделали?

 Найдут за что. Сейчас это моднополицию давить надо не надо.  Соболев плюхнулся на жесткий стул желтого цвета, громко вздохнул.  Устал сегодня. Где Петька?

 Пошел куда-то.

 Что, интересно написано?

 Ты о тетради?  Павел снова перелистал замусоленные страницы.  Написано в прошлом времени о нашем будущем. Как воспоминание о грядущем.

 Непризнанный гений?  ядовито усмехнулся Соболев.

 Это меня и настораживает. Правда ли он сумасшедший?

 Был.

 Чтобыл?

 Был сумасшедший. Он выбросился из окна. Аксюшкин закрыл дело как самоубийство. Остынь и расслабьсявпереди отпуск.

Павел раскрыл тетрадь посередине, пытливо поглядел на коллегу:

 Вот здесь пишется о борьбе Бойца с правящим у нас Злом. Он уничтожит пять Поборников Зла, желающих растащить северную страну на независимые личные уделы, и уберет Сеятеля.

 Кто такой Сеятель?

 Не очень понятно. Он сеет Зло.

 Поборники уже существуют. Он будет новых высевать?

Павел пожал плечами:

 Может, он оберегает этих Поборников, удаляет вокруг них полезные сорняки, если можно так выразиться. Окучивает их.

 Ты отнеси эту тетрадку в одно из издательств. Сейчас это модно, купят легко: мессия из будущего, самоубийство, Зло, грядущее исцеление страны.

 Ладно, Михаил, не зубоскаль. Если бы я не собирался в отпуск, я бы это дело еще подержал, копнул глубже. Не верю я в сумасшествие автора этого сочинения.

 Может, им был не Алешковский?

 Может быть. Пойдем покурим?  предложил Павел.

 А здесь?  заленился Соболев, оглядывая родной кабинет.

 Здесь Ася будет ругаться, да и обкатаем новую комнату для курения.

 Это дело! Идем!

Все знали, что Павел не курил, но он всегда с готовностью шел «курить», дышал дымом и говорил, что такой же заядлый курильщик, как и все, только жадныйкрохобор, потому не покупает себе сигареты, а пассивно вдыхает чужой дым, и все это из-за жадности. Все ценили его юмор.

В новой курилке уселись на мягкий диванчик. По обе стороны стояли урны-плевательницы из блестящей стали. Напротив, на стене, висел плоский телевизор, который крутил видеоролики о вреде курения.

 Здорово придумали,  заметил Соболев, кивая на экран.

 Да, о нас грешных начальство заботится.

 О, Паша, смотри,  оживился Михаил, указывая дымящейся сигаретой на экран. Там висела фотография беззубого, гнилого рта.  У нас с тобой такие же скоро будут.

Они радостно, весело посмеялись.

 Во!  обрадовался Соболев.  Стишок в тему!

Нараспев прочел:

Шел я лесом,

Видел чудо

Два крестьянина сидят,

Зубы черные, гнилые,

Лошадиный уй едят!

Опять посмеялись.

Павел засомневался:

 Слушай, Миша, по-моему, стишок неправильный.

 Почему?

 Лошадиный Лошадьэто же женщина!

Соболев засокрушался:

 Ах ты неуч, неуч. Ты в школе уроки биологии прогуливал?

Павел пожал плечамиможет, и прогуливал, дело молодое, все мы уроки и лекции иногда прогуливали, не без того

 Поясняю, раз ты мой друг, что лошадьэто не самка, а коньне самец. Это одно и то же. Как в песнях: «Кони, кони», «Лошади, лошади». Женщина у нихкобыла, а мужчинажеребец, а мужчина без яиц, кастрат,  мерин.

 Вот как?  закивал Павел.

Стали подтягиваться слушатели из других отделов, выпуская губительный табачный дым и щурясь.

 А откуда ты этот стишок выгреб?  спросили Соболева.  Сам сочинил?

Соболев отмахнулся:

 Ты что! Это еще с раннего детства помню. То ли из песни, то ли из присказки.

 Может, Высоцкий?  предположил Володя Саев.

Соболев запротестовал:

 Не-е, не его стильИ тут же усомнился:  А может, он. Мой батя, царство ему небесное, увлекался Высоцким, когда напивался, всегда его слушал, даже танцевал

 Как можно танцевать под Высоцкого?  удивились вокруг.

 Он мог!

 Ненавижу Высоцкого!  подал голос кто-то.

 Почему?

 У меня отец был такой же фанат-алкаш. Все поганые воспоминания детства связаны с отцом и песнями Высоцкого, которые давали фон его безобразиям!

 Нет, это не Высоцкий,  уверенно заявил Зажаев, из оперов.  Это скорее Пушкин.

 Разве мог Пушкин написать такое?

 Пушкин мог все! Он гений!  стал усердно отстаивать свою идею Зажаев.  По телевидению даже показывали передачу про стихи Пушкина с ругательствами.

 Ты видел?

 Я не видел. Но я читал «Литературную газету»

 Го-го! Зажаевлитературовед!

 А что, очень там все интересно. Как писатели и деятели культуры грызутся и ненавидят друг друга, как плетут интриги, как разворовывают дачи и земли, как дают премии по блату Очень интересно Так вот, там была статья про эту телепрограмму, и там писали, что не дело выносить стихи Пушкина, предназначенные для личного пользования, на открытое обсуждение. Он писал такие стихи в личные альбомы, писал их в письмах близким друзьям

 Что, думаешь, похоже на Пушкина?

 Стиль похож Сравните:

Мчатся тучи,

Вьются тучи,

Невидимкою луна

Освещает снег летучий;

Мутно небо,

Ночь мутна.

 Да, похожий стиль.

 Очень похоже, тем более крестьян упоминают То время. Крепостные голодные крестьяне

 Не, Пушкин молодец, он написал все великое, и стихи, и прозу!

 Слушайте, стихотворение про Пушкина, в тему.

 Чье?

 Да вы его знаете!

Пушкин был веселый барин

Заберет у девки честь

И дурехе благодарен

Сразу стих спешит прочесть.

Забирает осторожно,

Сочинит,

Что просто ах!..

Только гению возможно

Прославлять дурех в веках!

В курилку заглянула строгая Антонова:

 Господа филологи, знатоки литературы и любители русского языка, может, прекратите поэтический диспут и вернетесь к исполнению своих непосредственных служебных обязанностей по раскрытию преступлений?

Все разбежались, как серые мыши