Как домашние? Как сын?
Я слышу реплику так:
Вы хотите, чтобы с вашим Антошей было все в порядке?
2
Как домашние? Сын?
Я услышал реплику так: «Вы хотите, чтобы с вашим сыном было все в порядке?»
Уже избрал профессию? вопрос понятен родителям. Шофер? Пограничник?
Как тут ответить, чтобы не навредить Антоше? Подобный выбор не для маленького мудреца. Он такое примет за шутку. Его удел придет позже и будет взрослым. А звонка от таких дядь, как Адам, достаточно, чтобы обратить его в дым.
Одаренный мальчик, осведомленно роняет мучитель.
Не пустой звук. Предупреждение: в случае заметной ошибки отца никакой дар сыну не поможет. Плевать на декларацию: сын за отца не отвечает.
Расположившись удобно и надолго, с лопатками на спинке гнутого стула, с вытянутыми ладонями на столешнице, Адам не без удовольствия замечает:
Для вашей семьиудачный год. У жены прибавка к зарплате, у вас, в театре, намечаются продвижения
Приятно слышать продолжение. Если бы только это говорилось не в застенке.
О жене знаю, о продвиженияхне слышал.
Кое-какими сведениями мы располагаем
Недомолвки с долей бравады. Кнут и пряник для меня. Но это промашка в расчете на полную дремучесть подопытного. Оперативщик выказывает себя молодым, не обжившимся в хищной ауре. Козыряет впопыхах. И это после волчьей хватки с сыном! Замнем промах.
Вроде бы главный, Вадим Вадимович, собирается уходить возможна ротация
В горячке забываю, что «ротация» круговое движение, по словарю, а у насзамена одного оболтуса другим, близлежащим, так, чтобы ничего не менялось для кукловодов сверху.
Адам хватает лишку. Задабривает некоего режиссера и драмодела, которого велели обласкать и приручить. А перед ним еще и мозгляк, отравленный многими бедами, припугнутый и готовый на уступки ради сына.
Разумеется, решает управление культуры, но мы краем уха слышим
Ваш край уха стоит двух из управления, беспардонно льщу в целях самообороны. Мне даже неудобно
Половину моей фразы Адам пропускает, вторуюпереиначивает:
Неудобно? Оставьте. В тридцать с небольшим лет получить коллектив!
Я не имею права. Беспартийный.
Видимо, мне очень уж хочется продвижения. Но не карьеры желаю я в эту минуту, мне надо получить хоть что-нибудь взамен моей податливости. Хочется в творческой номенклатуре стать кое-кому не по зубам. До того жажду, что начинаю кочевряжиться. Оперативщик не позволяет мне усомниться:
По опыту работы, по способностям Бывают исключения. Например, вы.
Саднит мысль: мне предлагают взятку. Господи, век прожил бы в своем затхлом театрике, в своей осмотрительной семье, на харчах из пыльной лавки и не знал бы, что вот такие «человеки со стороны» ворочают делами, имеющими решающее значение для штатных расписаний, творческих течений, судеб отдельных граждан, которые и поклоном их не удостоили бы. И так запросто.
Чтобы приобрести штаны вместо изношенных, обычно мне приходится откладывать три месяца, недельку-другую выказывать перед женой всю непригодность тех, что на мне, потом искать товар подешевле. Быт интеллигента. А тут: вздумалпопроси, дадут. Не попросить ли немедленно джинсы? Старые прожег кислотой, заряжая аккумулятор «Запорожца» богатого тестя. Дадут и запишут по важной статье государственных деяний. Если товарищи умеют ловко, артистично, так что и отпечатков пальцев не сыщешь, сломать особь, то они с успехом сумеют ее облагодетельствовать. Во мне пробуждается богопротивное чувствоалчность. Это не желание, имея кое-что, получить больше, аимея много, получить все! Соглашаться с намеками Адама неблаговидно. Выпирает подлянка. Даже если прикинуться барашком: не моя инициатива, ради блага дела, никому не в ущерб. Ведь где-то согбенная, голодная колхозница тупой тяпкой пропалывает свеклу, вечно простуженная доярка в четыре утра подмывает корове вымя, не доживающий до пенсии тракторист катит, окутанный тучей пыли от лесополосы до лесополосы за мешок неочищенной пшеницы Их заработки перечисляются и на высокую оплату секретных служб, и на гонорары театру, развлекающему всяческие службы.
Подло, никакой философией не отмоешься. Я не нахожу, в каком тоне продолжать беседу. Выручает Адам:
В дальнейшем из повседневных ваших манер придется убрать фривольность
Это когдав дальнейшем? При продвижении по службе или при вступлении в услужение к оперативнику?
эту юношескую категоричность оценок, некоторую не-взвешенность
На меня подуло сквознячком. Возникает настороженность, кожей чувствую: в кабинете присутствует третий. Или микрофон, видеокамерапоеживаюсь. Утешаю себя тем, что микрофон записывает и то, что говорит Адам. А он намекает на мое пренебрежение к моральному поощрению трудящихся вместо оплаты рублем. Самим-то им рубли выплачивают за всякую пакость без задержки. О моих жалких попытках мыслить и выражаться неординарно, то есть не так, как принято в передовицах газет
Ничего, ничего, говори, свет мой ясный, для тебя этот вечертоже экзамен! Холодею от намека, что органам известно: у молодого специалистаследует добавить: перспективного, более значительные заблуждения. Вилава слеп и глух к широким нуждам нашего общества. Слушает не наше радио
Воздух зябнет, дышать трудно. Хочется возразить, но в этих стенах не ждут и не допустят возражений. И получается, что я веду два диалога одновременно: вслух и про себя. Вслух я предаю святыни, а про себя держусь молодцом, понимаю и оцениваю ситуацию достойно. Буду нежить себя не реальной беседой, а внутренней. Тут я волен мыслить. Про себя говорю Адаму: «Меня сломали ночные зарубежные передачи больше, чем вы хотели бы. Они запугали ужасами ваших застенков и не вооружили меня на борьбу, а возделали мой характер под вас».
Внешнюю беседу хочу повернуть так, чтобы сделать ее единственной и завершить все наши дела в один присест. Но поучает он:
Ваши коллеги не прочь посудачить в кулуарах о вас. И с легкой издевкой по адресу распущенной актерской братии: Сочинители, лихачи, балагуры. Не стоило бы давать им пищу. А вы подбрасываете, и говорят, мол, у Вилавы недержание мыслей, навешивание ярлыков.
На мой, по-видимому, открывшийся рот впервые появляется легкий укрощающий жест ладонью:
Полагаю, что это не так. Или не совсем так. Но коли говорят и вам известно, что говорят, и неприятно, как всякому советскому человеку, почему не опровергнете? Известно, если не опровергнешь, значит, соглашаешься.
С далекого берега мне метнули конец каната: хватайся, пообещай опровергнутьотпустят. Неужто за тем и звали?! Но проклятая натура, мне непременно хочется достойно возразить: если я крою халатность, вселенскую некомпетентность наших власть предержащих, их профосов, если я сомневаюсь в их моральной чистоте и справедливости, то, извините, я не считаю, что говорю неверные вещи. Сам видел, как подвозят дефицит на дом большим «пурицам»
Надо бы возразить, но вовремя спохватываюсь. Здесь не перечат; чем убедительней возражение, тем возражающему хуже. И этот ли умница и красавец не знает, кто и чего стоит в нашем мире! Он сам потчуется от номенклатуры. С покладистой улыбкой лукавлю во все тяжкие: