Брюнет назвался Леонидом Марковичем Траубергом, а приятеля представил просто как Сергея Михайловича. Через две минуты мне все было яснов филателии оба не смыслили ни черта. Правда, они этого и не скрывали. Трауберг извиняющимся тоном сообщил, что коллекция досталась ему по наследству от деда, отставного адмирала, а поскольку к маркам сам он не испытывает никакой страсти, то не прочь распродать коллекцию, тем более что сейчас весьма нуждается в деньгах.
А далее произошло нечто совсем странное. На мой вопрос, когда я могу ознакомиться с коллекцией, Трауберг ответил, что сейчас уезжает в двухнедельную командировку, и предложил связаться через полмесяца, опять же с помощью электронной почты. Ни телефона, ни адреса он мне не дал, сославшись на то, что временно проживает у сестры, а там встречаться не совсем удобно. Я попытался хотя бы приблизительно выведать у него содержание коллекции, но Трауберг отделался весьма туманными фразами, сказав только, что «там всего полно».
На сем мы и расстались. Трауберг с приятелем заспешили на перронобъявили посадку на московский поезд, а я отправился домой, испытывая некоторое недоумение от встречи. С одной стороны, эти люди произвели на меня благоприятное впечатлениеи поведение, и речь указывали на то, что я имею дело с интеллигентами. Но, с другой стороны, обстоятельства нашего свидания и неопределенные перспективы вызывали смутное беспокойство.
Теперь-то я думаю, что на вокзале они просто меня кому-то демонстрировали. Человеку, который меня достаточно хорошо знал, разбирался в филателии и мог точно сообщить, на что я могу клюнуть.
Прошло две недели. Как и было договорено, я отправил письмо по электронной почте, и Трауберг опять назначил мне встречу. Место он снова выбрал совсем неподходящеегородской парк. Погода стоит, сами знаете, какаяхолодно, каждый день дождь, ветрено Как при таких условиях знакомиться с драгоценной коллекцией?
Впрочем, я решил твердоесли этот «чайник» будет и дальше морочить мне голову, я решительно прерву с ним всякие отношения. То есть отправился на свидание я скорее для проформы.
Трауберг ждал меня на главной аллее парка. Он был все с тем же приятелем. Оба сидели под зонтами, потому что шел дождь. Я поинтересовался, куда мы пойдем, но Трауберг меня огорошил, сообщив, что взял кое-какие образцы с собой. Идти он никуда не мог, потому что опять куда-то спешил. Не помню уж, какое объяснение он выдвинул на этот раз, но прозвучало оно достаточно правдоподобно.
Что ж, делать было нечего. Конечно, я был очень разочарован и сердит на этих дилетантов. Мы же не школьники, обменивающиеся на перемене марками ценой в пять копеек! Впрочем, к тому времени я был уверен, что ничего ценного в их коллекции нет.
Они достали из чемоданчика альбом и прикрыли его зонтом. Тут выяснилась еще одна странная вещьвсе марки, которые они захватили с собой, были запаяны в пакеты из толстого полиэтилена, видимо, для пущей сохранности.
Вначале я окончательно решил, что впустую убил время. Передо мной была хаотическая подборка ярких, но довольно банальных марок, которые могли прельстить в лучшем случае начинающего филателиста, но никак не знатока. Вяло перелистав несколько страниц, я уже собирался сообщить, что предлагаемый товар мне не интересен, как вдруг меня точно кипятком ошпарило!
Тут я должен пояснить: ни один уважающий себя коллекционер не собирает все марки подряд. Как правило, выбирается какая-то тематика, какая-то одна жила, и она разрабатывается уже до конца. Моя темафауна. Причем не весь животный мирэто практически необъятная тема! а животный мир Заполярья. И еще один важный моментдля каждого филателиста всегда существует некая марка, которая является чем-то вроде недостижимого идеала. Вы можете собрать огромную коллекцию, но если в ней не окажется этого раритета, покоя вам не будет до гробовой доски. Вас замучает ощущение обделенности, неполноценности, чего угодно до тех пор, пока не удастся раздобыть эту вожделенную марку.
В моем случае, то есть для меня такой раритетдетская серия начала века с полярным медведем. Три маркисиняя, фиолетовая и черно-белаяс изображением медведя, стоящего на льдине. По случайности на части тиража серии забыли напечатать цену. Именно эти бракованные марки стали настоящей редкостью. Во всем мире их существует десятка три. Заполучить их в коллекциюпочти безнадежное дело.
И вдруг в альбоме у этого придурка я вижу медведей! Синего и фиолетового. Без цены. Признаюсь откровенноя едва не потерял сознание. Осень, ветер скамейка в парке слякоть под ногами драгоценные для меня мишки Этого не может быть, подумал я тогда, мне они мерещатся.
Я попросил рассмотреть марки поближе. Взял в руки полиэтиленовый пакет Понимаете, эти негодяи все точно рассчиталимарки запаяны, освещение неважное, а я вижу в первую очередь то, что хочу видеть. В общем, кое-какие подозрения еще оставались, но превалировал, конечно, шокя держу мое сокровище в руках и, кажется, имею возможность стать его владельцем.
Однако оставалось два «но»цена и наличие третьей марки из серии. Две, без черно-белой, это, знаете ли, не совсем серьезно. Зато все три должны стоить бешеных денег. Нужно было во что бы то ни стало убедить Тауберга, что медведи большого интереса не представляют, как, собственно, и вся коллекция.
Я изложил это весьма авторитетным тоном, а потом как бы невзначай поинтересовался, не забыл ли он черно-белого медведя дома.
Неполная, эта серия вообще ничего не стоит! веско заявил я.
Трауберг и его приятель слушали меня с величайшим вниманием, я бы даже сказал, с подобострастием. Ну как я мог в ту минуту догадаться, что передо мной мошенники?!
В ответ на мои слова Трауберг смущенно признался, что действительно не стал брать с собой третью марку с медведем, решив, что двух одинаковых вполне достаточно. Это простодушие взбесило меня, но я заставил себя сдержаться и предложил встретиться в нормальной обстановке, чтобы познакомиться с коллекцией подробнее. И, представьте, не нашел ничего лучше, как пригласить этих двоих к себе домой. «Возьмите с собой несколько альбомов, снисходительно поучал я. И обязательно захватите всех трех медведей. Если они окажутся в неплохом состоянии, может быть, я их возьму».
Может быть! Да я душу бы продал, чтобы завладеть этой серией! Да что душумагазин бы свой отдал. Я так разволновался, что у меня началось сердцебиение. Весь вечер пил валерьянку и корвалол, а ночью не мог заснуть. Вообще все последующие дни я находился в состоянии, близком к инфаркту.
И все же я не забыл об осторожности. Чтобы подстраховаться, решил пригласить на экспертизу троих знакомых, опытных филателистов. Конечно, я не стал говорить заранее, в чем дело, чтобы не разжигать зависть. Коллекционеры люди вообще-то завистливые и безжалостные, но если их поставить перед фактом, что именно я претендую на серию, они уже не посмеют плести интриги. Это уж профессиональная этика!
К сожалению, никто из них не мог прийти: один лежал в больнице, второй только что дал жене клятву целую неделю сидеть дома, третий тоже отказался В общем-то я не очень расстроился. В конце концов, опыт у меня есть, оригинал от подделки отличить сумею.
В назначенный день явились мои новые знакомые. У Трауберга в руках был черный кейс из кожзаменителя, а у его приятеляплоский чемоданчик, похожий на ноутбук. Они держались все так женемного церемонно и смущенно.
Я чувствовал себя хозяином положения, но сердце все-таки колотилось как бешеное. Мы с гостями прошли в кабинет, а жена осталась торговать в магазинеу нас квартира в том же доме, что и магазин. В кабинете я предложил посетителям по рюмочке, надеясь ослабить их бдительность. Какая ирония судьбы! Ладно, перехожу к основному
Стараясь казаться равнодушным, я спросил Трауберга, принес ли он, что обещал. Тогда его спутник поставил передо мной свой чемоданчик и открыл крышку. Помню, это меня слегка удивило. Внутри, кажется, на самом деле оказался прибор
Здесь Кормильцев прервал свое повествование и виновато уставился на меня.
Простите, а что значит «кажется»? недоуменно спросила я. Вы не успели рассмотреть, что находилось в чемоданчике?
Кормильцев суетливо поправил на переносице роговые очки и наклонился к столу.
Видите ли, какое дело испуганно понизив голос, произнес он, не успел То есть припоминаю, что там был экран и он светился. А потом вдруг мне стало плохо, в голове все затуманилось, и я вроде бы отключился
С вами никогда прежде такого не случалось? быстро спросила я. Как у вас со здоровьем?
Здоровье, конечно, уже не то, что в молодости, сказал Кормильцев. Но особо не жалуюсь. А таких номеров раньше не отмечалось ни разу.
А вот то, что вы назвали «по рюмочке»? напомнила я. Сами-то вы тоже выпили?
Только пригубил, ответил Кормильцев. Нет, дело не в этом. А в чемне пойму до сих пор. Как будто провалился в какую-то яму.
И что же было дальше? спросила я.
Когда я очнулся, то еще некоторое время приходил в себя, продолжил рассказ Кормильцев. Было ужасно муторно, и я попросту ничего не соображал. Точно с перепою или после глубокого сна. Наверное, минут десять-пятнадцать пытался сориентироваться, пока до меня не дошло, что случилось. Гостей уже не было, сейф стоял открытыйденьги похищены и то, о чем я вам говорил, тоже. Пропало еще несколько марок. Можно было ожидать, что эти негодяи хапнут все альбомы подчистую, но они предпочли забрать лишь несколько особо ценных экземпляров. Но это выяснилось уже на следующий день. А тогда я отправился в магазин, куда можно пройти прямо из квартиры, и спросил жену, как давно ушли посетители. Она очень удивилась и сказала, что почти сразувежливо попрощавшись и сообщив об окончании переговоров. Ей и в голову не пришло заподозрить нечто необычное.
И как же вы поступили? поинтересовалась я.
Честно говоря, никак, развел руками Кормильцев. Меня охватило странное безразличие ко всему. Целый вечер у меня раскалывалась голова и страшно хотелось спать. Я не стал поднимать никакого шума, даже жене ничего не сказал. Лег пораньше и заснул как убитый. Это уж потом до меня дошло, как я влип. Предпринять какие-то меры я решился только вчера. Один знакомый посоветовал. В принципе я не афиширую, что со мной случилось. Во-первых, стыдно, а во-вторых, боюсь, вдруг эти мошенники пустят в ход э-э письма Поэтому, если чего, я вас прошувы уж, пожалуйста, поделикатнее как-нибудь
Визитер замолк и с надеждой посмотрел на меня.
Я не сразу нашлась, что ему сказать. Несомненно, то, что случилось с господином Кормильцевым, представляло интерес и даже могло претендовать на определение его истории как загадочной. Но прежде чем обнадеживать человека, мне хотелось посоветоваться с коллегами.
Знаете что? сказала я после некоторого раздумья. Оставьте мне свой номер телефона. Мы здесь все обсудим, и я перезвоню вам.
Кормильцев полез в карман и с готовностью протянул мне визитную карточку. Но лицо его выражало огорчение.
Выходит, вы можете мне отказать? пробормотал он. Обидно.
Обидней будет, если я пообещаю, но ничего не смогу сделать, ответила я.
Глава 2
Беседу с Кормильцевым я предусмотрительно записала на диктофон, поэтому наши мужчины могли ознакомиться с обстоятельствами дела во всех подробностях. Отреагировали на запись все, конечно, по-разному.
Как обычно, самым эмоциональным оказался Ромка, который в глубине души считает скромную должность курьера досадным недоразумением в своей биографии и втайне претендует на репутацию великого сыщика. Он завелся с ходу и, кажется, был готов немедленно бежать по следу преступников.
Разумеется, мы должны их найти! заявил он категорически, без оглядки на субординацию. И чем скорее мы за это возьмемся, тем лучше! Время и так упущено. Не мне вам объяснять, что промедление сводит шансы найти мошенников к минимуму.
Я невольно улыбнулась. Похоже, Ромка уже считал наше участие в расследовании делом решенным и лишь сетовал на нашу нерасторопность.
Виктор, как всегда, пожал плечами и задал единственный вопрос:
Уточнитьпочему он боится милиции?
Наш фотограф некогда служил в войсковой разведке и участвовал в афганской войне. Наверное, оттуда «родом» его немногословность, уверенность и решительность действий в критических ситуациях. Когда дело доходит до рукопашной или наружного наблюдения, ему нет равных. Однако лавры Шерлока Холмса его нисколько не прельщают, Виктор с большей охотой предпочитает возиться с фотоаппаратом и химикалиями. Кстати, фотограф он замечательный.
Вопрос, который он сейчас задал, смущал и меня. Вообще, подобный вопрос зачастую заставляет нас ломать голову. В том, что люди обращаются к нам за помощью в обход официальных органов, всегда кроется потенциальная ловушка. Можно сказать, в таких случаях мы сами часто ходим на грани законности.
Ты же слышал, напомнила я, украдены любовные письма, и он боится, что об этом узнает жена.
Не представляю, какая женщина может польститься на этого колобка, задумчиво произнесла Маринка. Я понимаю, когда мужчина высокий, широкоплечий, с ясными и чистыми глазами
В общем, портрет ее идеального мужчины был нам хорошо известен, поэтому я сразу перебила секретаршу, напомнив:
Любовь зла, как гласит известная пословица. Не все женщины столь разборчивы
Виктор согласно кивнул и тут же резонно отметил еще одну странную вещь в истории Кормильцева:
Кто сейчас пишет письма?
Замечание, что называется, в самую точку. Действительно сложно было представить себе любовников, которые в наш рациональный век обмениваются пылкими посланиями и бережно хранят их. Меня тоже смущал этот момент, и я сразу заподозрила, что Кормильцев лукавит и письма просто выдумал.
Вопрос даже не в том, кто их пишет, подал голос Кряжимский. Что-то здесь другое. Судя по рассказу, похищение было целенаправленнымденьги, ценные марки. Поэтому мне представляется сомнительным, чтобы преступники стали обременять себя письмами, значения которых они не знают.
Почему не знают? не преминул поинтересоваться Ромка.
У них не было на это времени, хладнокровно пояснил Кряжимский. Все произошло очень быстро, в течение нескольких минут. А заранее они тоже вряд ли могли о них разузнатьо такой переписке обычно не распространяются даже среди друзей.
Сергей Иванович обладает именно тем, что Ромка обыкновенно приписывает себе, аналитическим умом. Кроме того, он накопил неоценимый жизненный опыт и является буквально кладезем информации. Пожалуй, Кряжимского без преувеличения можно назвать мозгом нашей редакции.
Полагаете, у этой парочки был наводчик? спросила я.
Скорее всего, задумчиво проговорил Кряжимский. По-моему, мы имеем дело с хорошо продуманной аферой, вдобавок с применением технических средств. Судя по всему, мы имеем дело с необычным преступлением. Первое впечатление не обмануло Кормильцеваон столкнулся с интеллигентными людьми. Заметьте, они не стали бить его кистенем по голове, не стали приставлять нож к горлу
А что? Что они с ним сделали? вскричал Ромка, уверенный, что тут же получит исчерпывающий ответ.
Кряжимский грустно посмотрел на него и сказал:
Вполне возможно, это и есть самая главная загадка. Лично мне пока ничего не приходит в голову. Может быть, у тебя есть какие-то предположения?
Ромка уже успел открыть рот, но я поспешно сказала:
Предположений у Ромки, как я догадываюсь, целый вагон. Но сначала нужно решитьберемся мы за это дело или нет? Я ведь намеренно не стала выяснять у Кормильцева всех подробностей. Если мы устраняемся, они нам ни к чему, не так ли?
На лице у Ромки мелькнуло разочарование, мгновенно сменившееся выражением надежды, когда Кряжимский негромко заключил:
Мне кажется, устраняться нам не стоит. Дело может получиться интересным. Предполагаю, что Кормильцев не единственная жертва мошенников. Но следует помнить об одномвозможно, он не был в рассказе до конца искренним, и поэтому есть опасность оказаться втянутыми в какую-то махинацию. Мы должны быть бдительны.
В конце концов решение приняли единогласно. Конечно, полной уверенности в том, что нам удастся стяжать лавры в новом деле, ни у кого, кроме Ромки, не было, но такое ощущение возникает в начале каждого расследования, и я уже привыкла не обращать на это внимания.