Джонка благополучно затонула, увлекая за собой мертвых китайских моряков, а пес и ящик с жемчугом перекочевали на «Ноту», о чем была сделана соответствующая запись в судовом журнале.
Случилось так, что экспедиция, возглавляемая профессором Петербуржского Университета, Викентием Павловичем Чердынцевым, должна была воротиться домой аккурат в июне 1918. Благодаря мальтийской приписке судно прошло через Босфор и Дарданеллы, но в Севастополь путь был закрыт. Там уже стояли немцы, и батареи Северной стороны перекрывали вход в бухту, как в бутылочное горло.
Чердынцев, не подхвативший революционную бациллу, но как истинный патриот своей страны и не помышляющий о сдаче судна немцам, развернул «Ноту» на Новороссийск и 18 июня, на траверзе Цемесской бухты, своими собственными глазами наблюдал, как от выстрелов с «Керчи» уходят под воду боевые корабликраса и гордость русского флота. На крохотный пакетбот никто не обратил внимания и «Нота» вышла из Цемесской бухты в сторону Туапсе. Но той же ночью налетела на «бродячую» мину и затонула неподалеку от мыса Чуговпас.
В этом месте рассказа Олег торжествующе посмотрел на Пименова и поднял вверх указательный палец.
Я тебе таких историй рассказать могувагон и маленькую тележку, сказал Губатый, с иронией разглядывая школьного приятеля. У меня на «Тайне» каждый, кто первый раз баллоны надевает, грезит о греческих ладьях, пиратских бригах и тайных сокровищах рейха. Но это только в первый раз. Потом умнеют.
И что? спросила Изотова. На дне моря нет затонувших кораблей?
Как грязиответил он.
Голос у Ленки стал прокуренным, хрипловатым, но от звуков этого голоса по спине у Пименова побежали «мурашки», крупные такие, величиной с огурец-корнишон. Он едва сдержался, чтобы не передернуть плечами.
Тут, в бухте, полно. И по побережью я с десяток насчитаю без труда. Штук пять, вообще, на глубинах до «пятнашки»ныряйне хочу. Я к ним туристов вожу, на подводные экскурсии. Только сокровищ на них нет. Ничего там нет. Ни скелетов пиратов, ни сейфов с бриллиантами. Бред это все. Есть несколько транспортов с танками и грузовиками. Танк можете коллекционерам продать, если поднимете. Только предупреждаю сразуденег запалите больше, чем за него дадут.
На «Ноте» сейф есть, возразил Олег. Их там даже два. Тот, что нам нуженв каюте начальника экспедиции. В капитанском тоже есть золотые монеты, но мало. Игра не стоит свеч.
Вы ко мне пришли, как к специалисту? спросил Губатый серьезно. Я вам как специалист и говорю. Бред. Детские сказки. Ты, Ельцов, Стивенсона в детстве перечитал. Есть такая книжка«Остров Сокровищ». У меня таких энтузиастов-кладоискателейкаждое лето наезжает человек по десять. Некоторые с картами
Он отхлебнул горячий, сладкий кофе из тяжелой керамической чашки с надписью «Нескафе» и продолжил:
Картами старыми, на сто процентов надежными, от дедушек с бабушками по наследству полученными. Я даже знаю одного парня в Ростове, который на таких картах делает неплохие деньги. Рисует и продает. Не перевелись еще идиоты на земле русской. Хотите, он вам клиента найдет?
А у меня карты нет, Ельцов развел руками, изображая простодушие. Ее и быть не могло. Но я знаю, где лежит «Нота». У меня есть план судовых помещений. Даже схема расположения ящиков с материалами экспедиции в трюмах. От взрыва судно развалилось на две части. Одна, носовая, затонула сразуони поймали мину левой скулой, как раз на три четверти длины корпуса. А корма продержалась на плаву еще десять минут. Ночь была безветренная, но там возле берега течение. То, что мы будем искать, лежит в двухстахдвухстах пятидесяти метрах от берега. Какая там глубина, я точно не знаюпо лоциям от двадцати до пятидесяти, дно там, как изрытоеямы да скалы.
От забора и до обеда, хмыкнул Пименов. Ты в море когда-нибудь что-то искал? От двадцати до пятидесяти! Мечтатель!
Ну, почему же мечтатель? Я, Леха, по образованию специалист по систематизации, хранению и обработке информации. Разве я сказал, что у меня на руках только слухи? спросил Олег и обратился к Ленке. Дай сумочку, Лен. Я ж говорил тебе, что Леха всегда был Фомой Неверующим
В сумочке оказалась дешевенькая китайская папочка из зеленого пластика и тонкая стопочка ксероксных копий документов, несколько из которых были рукописными.
Это все попало в Адмиралтейство, пояснил Ельцов. Непонятно каким образом, но есть даже копия протокола допроса заместителя ЧердынцеваБирюкова. Чердынцев погиб в кораблекрушении, а Бирюков выжил. Он и вынес на берег судовой журнал. Как оказалосьне зря Его арестовала ЧК в марте 1920-го.
А дальше? Пименов рассматривал странички, на которых некоторые строчки были отчеркнуты, а некоторые аккуратно замараны черным.
Дальше? Что дальше, Ельцов взял с блюдца крекер. Дальшеничего. Бирюкова уже в апреле пустили в расход. Дворянин, в чинах, и не раскаялся Собственный двоюродный братец и пустилон тогда заместителем в Ростовском ЧК трудился. А самого братца тоже расстреляли, но в августе. Тоже за то, что дворянин. Забавно, правда?
Губатый ничего забавного в таком течении событий не видел, но возражать не стал.
Документы с показаниями Бирюкова достойно не оценилив начале тридцатых они попали в ЭПРОН, а оттуда в Адмиралтейство. Но только перед самой второй мировой. Так что ход бумагам так и не дали. Все-таки классная штукабюрократическая машина.
И как ты по этим документам собираешься определить место кораблекрушения? Леха положил бумаги на столешницу. Или оно указано в вымаранных местах?
Ну, протянул Ельцов с хитрецой, некоторые косвенные указания есть и тут. Но основное
Основное оказалось у Ленки.
На зарплату фармацевта да оклад архивариуса сильно не пошикуешь. Особенно в стольном граде Питере, особенно, когда молоды, и хочется всего и именно сейчас. Ленка по чуть-чуть, осторожно, приторговывала наркотой, вернее не самой наркотой, а некоторыми препаратами, которые так просто в аптеках не купишь. Олег вынес на продажу несколько бумаг из архивов, но денег за них дали немногоколлекционеры благотворительностью не занимаются, а стащить что-нибудь по-настоящему ценное Ельцов не сумел. Или побоялся. Они, конечно, не голодали, но жили стесненно, и когда Лене предложили делать пожилой соседке уколыкурс какого-то достаточно дорогого восстанавливающего препарата по сто рублей за два визита в день, утром и вечеромона с радостью согласилась.
Соседка оказалась чистенькой старушкой, перевалившей за девяносто и напоминавшей мумию Тутанхамона, только без маски. В начале Изотова подумала, что колоть восстанавливающий препарат этому реликту чья-то злая шутка, но быстро сообразила, что не права. Старушка, конечно, была древней, но функционировала просто на славуее постоянная сиделка нарадоваться не могла: ни пролежней, ни запоров, ни почечной недостаточности. Ну, все работать, как часы просто не могло, и возраст брал свое. У бабульки был склероз, и она иногда не помнила, как ее саму зовут, но вот то, что происходило в годы ее молодости, могла рассказать в лицах.
А молодость соседки пришлась как раз на революцию. В гостиной, над старым кожаным диваном (при взгляде на который на ум приходил нанюхавшийся кокаина до полного остекленения Дзержинский, пьяный Блюмкин с маузером наголо и лающие выхлопом грузовики во внутреннем дворе Лубянки), висели пожелтевшие фотографии. В основном групповые снимки. Несколько человек в сюртуках, при бородах и бакенбардах стоят на пирсе возле какого-то судна. Эти же люди в тропическом обмундировании на песчаном пляже. Пальмовый остров, скорее всегоатолл. На его фонешлюпка в ней люди в пробковых колониальных шлемах. Опять двухмачтовое судно у низкого дощатого пирса. На высокой скуле надпись «Нота».
Изотова, которой ее гражданский муж не далее, чем на прошлой неделе рассказал историю экспедиции Чердынцева, остолбенела. Но женский ум изворотлив и через двадцать минут Ленка сообщила ожившей после укола соседке, что ее муж-историк пишет диссертацию о российских путешественниках начала века.
Вы о фотографиях? прощебетала старушка. Голос у нее был, как у юной выпускницы Института благородных девиц. Нес па?
Изотова в школе и в медицинском училище учила английский, но на всякий случай кивнула головой.
Это мой дядюшка, пояснила старушка. Викентий Павлович Чердынцев. Я его превосходно помню, хотя, когда они уезжали, мне было всего восемь лет. Он держал меня на руках и поцеловал в лоб. Это было в Севастополе, летом тринадцатого года. Дядя Викентий называл меняма птит этуаль. Милейший был человек! Больше мы его не видели.
А фотографии? спросила Ленка. Откуда?
Он писал моей матери, своей сестре. Писал много. Он, знаете ли, был превосходный рассказчик. Каждое его письмо было, как новелла. Мы получали их всю войну. Уже в семнадцатом году, в марте, до нас дошло последнее. Никто в семье не знал, что случилось с Викентием Павловичем. Мы оставили Севастополь. Отец воевал у Врангеля, он был полковник артиллерии и погиб в Крыму. Мы с мамой уехали в Петербург, пардон, тогда уже в Петроград. И, представьте себе, девочка моя, в двадцать третьем году, зимой, а зима надо сказать, в тот год была суровая, к нам приходит человек, который сообщает нам о горестной судьбе дяди Викентия. Оказывается, его прах покоится на берегу моря, в одной из бухт рядом с Новороссийском. Судно, на котором Викентий Павлович ходил в экспедицию, затонуло 19 марта, еще в восемнадцатом году.
«Нота»сказала Изотова, глядя на фотографии.
«Нота», отозвалась эхом старушка. Глаза у нее были пронзительно василькового цвета, а веки сморщенные, практически без ресниц. Это был матрос с «Ноты». Он сказал нам, что никто более не выжил. Только он. А тело дядюшки выбросило на берег неподалеку, и он его похоронил. Этот человек сказал, что ночью, той ночью, был взрыв и все, кто был в каютах, погибли сразу же или утонули оглушенные.
Он нес вахту, и его выбросило за борт. Очень хороший человек. Его звалистарушка задумалась и просветлела лицом, вспомнив совершенно бесполезное имя. Арсений Петрович! Он принес нам нарисованную от руки карту с отметкой, где именно находится могила Викентия Павловича. Чтобы мы могли поставить там крест.
Он ушел? спросила Изотова, невольно зачарованная голосом соседки и ее рассказом.
Кто?
Матрос Арсений Петрович
Я же сказала вам, девочка моя, зима была очень суровой. Он пришел к нам в дом уже с горячкой. Так что Увы, он никуда не ушел.
А вы ездили на дядюшкину могилу?
Да, милочка, ездили, с моим покойным супругом. В двадцать девятом году, как я помню. Карта была точной, мы нашли бухтутуда можно было спуститься по такой крутой, козьей тропе, но мы не рискнули. Очень уж высоко. Попросили рыбаков и нас привезли морем. Все на месте, как рассказывал Арсений Петрович. И черная скала на входе, и стена из валунов, но могилу мы так и не нашли. Столько лет прошло. Супруг беседовал с рыбаками, и они рассказали, что в тех местах бывают шторма, которые за неделю меняют весь берегоползни, камнепады. Целые горы падают в море! Немудрено, что могила не отыскалась.
София Николаевна, Ленка называла соседку уважительно, без всяких фамильярных «тетя Софа» и прочих невоспитанностей. А вы не сможете дать Олегу какие-нибудь документы во временное пользование? Снять копии для диссертации. Он обязательно напишет раздел об экспедиции вашего дядюшки!
Конечно, милая, пропела старушка своим девичьим голоском. Почему не дам? Дам обязательно! А сейчас, милая девочка, поправьте мне, пожалуйста, подушки
Так что карта у нас есть, продолжил за Изотовой Олег. И бухта на ней отмечена.
Ночь, сказал Губатый. Только что рвануло так, что этот самый матрос летел с юта, как буревестник. Ты когда-нибудь плавал в море ночью, Олег? Если есть полная луна, то берег еще кое-как видно. А если нет? Не видно ничего! И куда плытьтоже не видно. Может быть, этот матрос выполз на берег в пяти милях от того места, где затонул пакетбот? А, может быть, в двух шагах? А если корму отнесло, и она ушла на глубину, куда с аквалангом не сунешься? А если обломки растащило течениями и штормами?
А если твой сейф зашвырнуло взрывом на кабельтов? Знаете, друзья, за сезон я зарабатываю немало «зелени», катая приезжих по морю и организуя им рыбалки. Погружения тоже приносят копеечку. Сейчас сезон. У меня нет ни времени, ни желания заниматься детскими играми. Я понял, что у вас, ну, просто стопроцентное дело
Тут он улыбнулся довольно противно.
Приезжайте осенью. В октябре, например. Поговорим.
Осенью начнутся шторма, возразила Ленка. Ты что «грузишь», забыл, что мы тоже здесь выросли? Перестань, Пима! Такой шанс бывает раз в жизни!
Ну, нусказал Леха. Что это вы мне за шанс предлагаете?
Пять процентов! быстро проговорил Ельцов.
Щедро, нечего сказатьПименов встал, хрустнул суставами. Так, давайте-ка, по быстрому, выметайтесь! У меня через час группа на экскурсию в Джанхот
Десять! вмешалась Изотова.
Давайте, давайте, голубки По родительским гнездышкам! Вон, через пирс Арчибальд стоит, дуйте к нему. Или к Остапу на «Пегас». Порт большой, с кем поговорить найдете! Или вечерком в ресторацию на морвокзал приходите, там Гриня крутится Помнишь Гриню, Олежка? Ему предложите, и его братве Процентов за десять в вашу сторону.
Ты же знаешь, почему мы пришли к тебе? спросила Изотова своим «подкожным» голосом.
Я-то знаю. А вот вызнаете?
Мы же старые друзьянеубедительно проговорил Ельцов.
Друзья? переспросил Губатый ухмыляясь, как Анжела Дэвис в молодые годы. Ну, да С Ленкойэто да. Можно сказать, друзья. Только причем здесь это? Давайте такборщ отдельно, мухи отдельно. То, что вы предлагаетебизнес. Стремный, гнилой, бредовый, но бизнес. И все сопли, слюни и поллюции с фелляциями тут побоку. Вы мне предлагаете устроить цирк в разгар сезона. Бросить нахер работу, которая меня кормит, и играть с вами в казаков-разбойников. За это мне с барского плеча предлагается аж пять процентов. Так вот, я вам отвечаюнет. Хотитебесплатно на лодке покатаю, в память оон посмотрел на Ленку и вспомнил, как ее пятки, гладкие и твердые, скользили по его спине, и блестели под светом неверной южной луны белки закатывающихся глаз, дружбе. На рыбалку свожу. Посмотрим красоты побережья
Заел! сказала Изотова. Ленка всегда была острой на язык, но сейчас матерные слова слетали с ее уст настолько естественно, что Леха даже удивился. Кончай выпендриваться, Пименов. Ты прекрасно знаешь, что сунься мы куда-нибудь и все, пизц, приехали. Если там, на дне, и есть что-то, то нам его не видать, как своих ушей. Выпотрошат, как курицу и бросят в овраги за Цемдолиной.
Это сейчас не модно, Губатый достал из рундука кожаный кисет с контрабандным табаком и короткую пенковую «носогрейку». Народ теперь правильные фильмы смотрит. Делают так Берется тазик, в него ставится воспитуемый, потом на ноги воспитуемого, в этот самый тазик, льется жидкий цемент. Цемент застывает. Обычно, к этому времени воспитуемый уже полностью осознает, что и кому надо рассказать. Если же нет, или в рассказе нет необходимости, человек с тазиком становится скульптурной композицией на дне бухты. Или на рейде. В общем, куда довезут
Пугаешь, Пима? Ленка осклабилась. В ней определенно было что-то от дикой кошки: припавшей к земле, оскаленной, с прижатыми к голове ушами.
В этот момент Губатый четко определил, у кого из этой парочки больше яйца. Конечно, фигурально Уж он-то совершенно четко знал, что у Ленки там никаких яиц нет.
Да чего вас пугать? произнес он безразлично, раскуривая «носогрейку». Хотите, как-нибудь покажу? Впечатляет Особенно в первый раз.
Сколько ты хочешь? спросил Ельцов.
Изотова опять спрятала коготки, и глядела на Леху со знакомыми с юности «чертиками» в черных глазах.
Ровную долю. Треть. выдохнул Леха вместе с дымом.
Хороший аппетит, заметила Ленка с ухмылочкой.
Не жалуюсь, согласился Пименов. Море, свежий воздух, знаешь, постоянно хочется кушать.
Давайдвадцать! предложил Олег. Ты представляешь себе, сколько это денег?
Много, наверное, отрезал Губатый. Треть.
Двадцать пять! выпалил Ельцов. Совесть имей!
Треть! твердо сказал Леха, глядя на Изотову сквозь повисший в каюте дымок. Или дуйте к Арчибальду. Поторгуетесь.