Анна Трофимовна, сказала Алла, я прошу вас дать мне контакты учителей-мужчин вашей дочери.
Вы все-таки считаете
Как вы правильно заметили, этодело об убийстве, а значит, все под подозрением.
Вы будете искать врача, который
Само собой, но я бы на вашем месте не рассчитывала на суровое наказание для такого специалиста: в конце концов, Юля погибла не от кровопотери.
Но она бы не оказалась в том подъезде, если бы не истекала кровью! возразила Иродова.
Доказать такую причинно-следственную связь почти невозможно, особенно при наличии хорошего адвоката. Мне очень жаль, Анна Трофимовна. В любом случае мы постараемся отыскать тех, из-за кого произошла трагедия, а дальше Что ж, дальше предоставим действовать закону.
* * *
Мономах собирался свято блюсти слово, данное Сурковой: он решил забыть о деле Четыркиной и позволить спецам заниматься своими непосредственными обязанностями. В конце концов, он сделал что мог, и благодаря добытым им сведениям у следачки появились хоть какие-то отправные точки! Однако Мономах почему-то не ощущал облегчения. До тех пор пока не поговорил с Сурковой, он считал, что пытается выяснить причину, по которой погибла всего одна девушка. Теперь же выходит, что Яна не единственная. Неужели в городе орудует маньяк?
Трель мобильного вывела Мономаха из состояния задумчивости.
Слушаю! резко сказал он в трубку.
Владимир? услышал он низкий, густой голос, который сразу узнал.
Азат Гошгарович? уточнил он, хотя ни секунды не сомневался в том, с кем говорит.
Азат Гошгарович Кайсаров приходился отцом Алсу, у которой с Мономахом был бурный, но короткий роман. Девушка оказалась убийцей, «ангелом смерти». Положившись на слово Кайсарова, пообещавшего изолировать Алсу от пациентов и поместить в клинику, Мономах не стал сообщать о своих выводах Сурковой, которая вела дело. Он подозревал, что она считает его поступок неправильным, но сам Мономах был с ней не согласен. Он полагал, что Кайсаров в любом случае отмазал бы дочку от суда, поэтому Мономах, по сути, выбрал наименьшее из двух зол. Кроме того, он не являлся работником правоохранительных органов, в его задачу не входило задержание преступников, и даже Суркова это понимала. После отъезда, а скорее, бегства Алсу Мономах не общался с ее отцом. Однако он подозревал, что вал квот, которые он получал в последнее время, направляет чья-то властная рука. Возможно, рука Кайсарова, занимающего высокий пост в Комитете по здравоохранению. Что же ему нужнождет благодарности?
Вы еще на работе? поинтересовался Кайсаров.
Да, ответил Мономах. Что-то случилось?
Это не телефонный разговор. Жду вас в баре напротив больницы!
Слова Кайсарова не предвещали ничего приятного. Однажды он предупредил Мономаха о написанной на него жалобе и сделал так, чтобы документ затерялся в ворохе прочих бумаг, поступающих в Комитет. Он также намекнул, что в его, Мономаха, отделении завелся «крот», который сливает информацию главврачу, Муратову. Как и завтравматологией Тактаров, он спит и видит, как бы убрать Мономаха из больницы, но пока у него ничего не выходит. Специализированное отделение ТОНодно из самых популярных в больнице, и за годы работы Мономаху удалось сколотить отличный коллектив профессионалов. Такое положение вещей многим не дает покояв том числе и Муратову, считающему несговорчивого и упрямого заведующего ТОНом соперником и даже противником. Как и большинству посредственных руководителей, ему не нужны пользующиеся авторитетом подчиненные с собственным мнением и твердыми убеждениями.
Часы на стене бара показывали половину шестого, и в это время народу было еще мало. За стойкой сидели две девицы, оценивающими взглядами сканирующие присутствующих. Вошедший Мономах привлек их внимание, но ненадолго, так как он сразу двинулся в глубь зала, заметив поднятую ладонь Кайсарова, разместившегося за дальним столиком. Тучный мужчина чуть приподнялся, чтобы пожать ему руку.
Я заказал коньяк, сказал он.
Все правильно, Азат Гошгарович, кивнул Мономах, усаживаясь напротив. Что заставило вас приехатьс Алсу что-нибудь?
Слава богу, с ней все в порядке, слегка улыбнулся тот. Она в клинике. Условия отличные, мы с матерью недавно ее навещали. Она вас вспоминает.
Я тоже.
Мономах не лгал. Он не был влюблен в Алсу, но она была мила, хороша в постели и так молода!
На самом деле я посещал вашего главного, продолжал Кайсаров.
Из-за того, что произошло на днях в приемном отделении?
В понедельник случился скандал с летальным исходом, и СМИ подхватили новость, обсасывая ее в прессе и по телевидению. Под утро в приемное отделение поступил мужчина с черепно-мозговой травмой, полученной в результате массовой драки. Он пришел своими ногами, поддерживаемый двумя приятелями, которые ретировались, оставив дружка в больницекак им казалось, под присмотром медиков. Однако пациент начал дебоширить, и медсестры попросту разбежались, не желая иметь дело с подобным типом. Возможно, неадекватное поведение было вызвано травмой, однако разбираться не стали, предоставив больного самому себе. Дежурный врач, правая рука Тактарова Антон Миронов, приказал санитару утихомирить буяна и удалился к себе в отделение. Санитар подумал, что возиться с мужикомсебе дороже, так как подмоги не предвиделось, и решил подождать, пока тот сам угомонится. Не получив медицинской помощи, пациент попытался самостоятельно подняться по лестнице на второй этаж, но не удержался и скатился по ней, несколько раз ударившись головой о ступени, что в красках зафиксировала камера наблюдения. Даже после этого, хотя больной уже был полностью обездвижен и безопасен для окружающих, к нему никто из медперсонала не подошел. Через час он умер от кровоизлияния в мозг.
Кайсаров кивнул, подтверждая догадку Мономаха.
Неужели ваш главный полагал, что этот инцидент останется без нашего внимания? задал он риторический вопрос. Пусть скажет спасибо, что этим не занялся Отдел медицинских расследований, а то и резонанс был бы больше, и нарушений, думаю, нашли бы попутно немерено!
И как же вам удалось отстранить ОМР? поинтересовался Мономах.
Угадайте! буркнул чиновник.
Мономах догадывался, что, так как ОМР не подчинялся Комитету, а находился в ведении губернатора, начальство поостереглось подпускать его к делу, опасаясь последствий того, что он мог раскопать. Муратов не просто так стал главврачом. Наверняка у него есть мощная лапа в Комитете, а то и в министерстве. Иначе бы Муратову могли грозить серьезные неприятности вплоть до снятия с должности, а он что-то не выглядит озабоченным!
Азат Гошгарович, начал Мономах, если вы вызвали меня, чтобы узнать подробности
Да нет, это вы предположили, что дело в вашем небольшом, э-э происшествии. Такое, знаете ли, сплошь и рядом происходитчеловеческий фактор, что поделаешь? Но разбираться надо. А я вас пригласил по другому поводу. Вы в курсе, что Муратов хочет убрать вас из больницы?
Ну, это не новостьон постоянно строит планы на мой счет, но пока у него ничего не выходит!
А если я скажу, что его новый хитроумный план вполне себе осуществим?
Вы о чем? нахмурился Мономах.
Значит, вы еще не слышали Есть мнение, что отделение ТОН следует расформировать.
То есть?
В вашей больнице есть отделение травматологии и ортопедии, а также отделение хирургии позвоночникакое-кто в Комитете считает, что этого более чем достаточно.
Кое-кто?
Ну, есть такое мнение.
Мы в ТОНе занимаемся вещами, которые не делают ни в травматологии, ни в хирургии позвоночника! Ни одно отделение, к примеру, не может обеспечить такое консервативное лечение, как у нас, а операции, проводимые в ТОНе
Да я-то в курсе, Владимир! перебил Мономаха Кайсаров. Я на вашей стороне. Но вы должны понимать, что и у Муратова есть свои люди в Комитете, и они станут отстаивать его точку зрения. Не ваш главный это придумал: необходимо сократить расходы, как обычно, и нужно уволить людей. О младшем и среднем медперсонале речи не идетих и так не хватает. Остается вспомогательный, то бишь технический, персонал и врачи.
Мои врачи!
А вот этоуже муратовское решение. Я знаю, что ваши ребята лучшие в городе. Пациенты голосуют ногами, как говорится: к вам запись на годы вперед, все хотят делать операции у вас, просят квоты перераспределить, чтобы вам больше досталось. Что могу, я делаю, но я не всесилен.
Я понимаю, что мне вас нужно благодарить за квоты, прервал Кайсарова Мономах. У нас никогда столько их не было!
Это самое малое, что я могу сделать. Если бы Муратов был на вашей стороне или по крайней мере на стороне больницы и пациентов, он обошелся бы малой кровью, убрав часть ординаторов и врачей пенсионного возраста. Кроме того, я подозреваю, что сокращение премий некоторым заведующим отделениями, а также главврачу могло бы значительно улучшить финансовую ситуацию и предотвратить ненужные увольнения. Но мы имеем дело именно с тем человеком, с которым имеем, а потому должны ожидать худшего.
Муратов действительно может это сделать? спросил Мономах, впервые ощутив настоящее беспокойство. Сократить целое отделение?
Я все кумекал, стоит ли вас предупреждать, Владимир, не отвечая на вопрос, продолжил Кайсаров. Однако кто предупрежден, тот вооружен, верно? Вы не можете повлиять на ситуацию, но по меньшей мере будете понимать, что происходит вокруг. И еще: вам сейчас нужно вести себя предельно осторожно, не давать ни малейшего повода для придирок и взысканий. А вот Муратов То, что случилось в приемном отделении, доставит вашему главному кое-какие неприятности, и эффект можно усилить при желании. Если мне удастся накопать что-то на Муратова, я могу вернуть в игру ОМР, и для этого мне необходимо знать из первых рук, что делается в вашем учреждении.
* * *
Выходя из бара, Мономах поплотнее запахнул пальто: дул пронизывающий ветер, накрапывал противный дождик, небо обложили тяжелые тучи, а на душе у него было и того мрачнее. Он полагал, что его главная проблеманедоверчивый Мартынюк, подозревающий его в причастности к гибели Яны, но, выходит, существует и более серьезная! Мономах проработал на одном месте много лет. В эту больницу его перетащил в свое время бывший главврач, Лаврушин, приглядев талантливого молодого хирурга в Институте имени Вредена и предложив хорошие условия. Он планировал создать специализированное отделение ТОН и искал хороших специалистов. Мономах стал первой ласточкой. И вот теперь все, что они с Лаврушиным с таким тщанием и любовью создавали, грозит рухнуть в один момент!
Вовка? услышал он неуверенный вопрос и обернулся. Мономах?
Перед ним стоял импозантный мужчина в пальто с меховым воротником. «Немного не по сезону, подумалось Мономаху, рановато еще». В его лице было что-то знакомое, но он никак не мог сообразить, кто это. Тем не менее только хороший знакомый назвал бы его Мономахом, кличкой, прицепившейся к Владимиру Князеву еще в институте.
Да Пашка я, Пашка Трубников! снова заговорил мужчина, приближаясь. Ну да, понимаю, я потолстел, полысел А ты вот не изменился, веришь? Я сразу тебя узнал!
Пашка?! пробормотал Мономах. Ну разумеется, это был он, только изрядно раздавшийся в плечах и талии! Во время учебы Павел Трубников был худым как щепка, носил длинные волосы и жидкую рыжеватую бороденку, за которую так и подмывало дернуть. Сейчас его лоснящееся довольством и сытостью лицо было чисто выбрито, а шевелюравернее, то, что от нее осталось, коротко подстрижена.
Какими судьбами? спросил Мономах. Ты же вроде в Краснодар переехал?
Вот, вернулся, как видишь, пожал плечами Трубников. Уже пять лет тому. Развелся со Светкой и решил, что меня там ничто не держит. Дети выросли Слушай, давай внутрь зайдем, что ли?
Мономаху не хотелось возвращаться в бар, где состоялся неприятный разговор с Кайсаровым. Однако тот уже уехал, а стоять на улице под дождем глупо, поэтому Мономах согласился.
Ну как живешь? спросил Павел, после того как оба взяли себе пива и приземлились у стойки бара. Слышал, развелся. Дети?
Развелся давным-давно, есть сын, подтвердил Мономах.
По твоим стопам пошел?
В некоторой степени. Он стал спортивным врачом.
А мои вот, представляешь, и слышать не желают о медицинской карьере: говорят, мало бабла! Господи, какие же мы с тобой старорежимные Или простостарые?
Согласен, криво усмехнулся Мономах. Ты какими судьбами здесь?
Тут в больнице мой дядька лежит, в гастроэнтерологиизаходил навестить. А ты?
Я работаю в этой самой больнице.
Да ну? Бывает же!
А ты где?
В центре. В стоматологическом.
Где, прости? изумился Мономах. Ты же гинеколог!
Был раньше. Потом, видишь ли, как и детки мои, осознал с опозданием, что надо что-то менять в жизни, а то она пройдет, а я так и буду сидеть и ждать у моря погоды.
Так ты бизнесом занялся, что ли?
Переквалифицировался. Работаю стоматологом-гигиенистом, веришь? Деньги хорошие и, что немаловажно, смотреть бабам в рот гораздо приятнее, нежели в ну, ты понимаешь! Проведя пятнадцать лет в гинекологии, я стал ловить себя на мысли, что начал ненавидеть женщин. Надо было срочно что-то делать, и я нашел выход. Вот, собственно, так все и получилось!
Если тебя все устраивает, то и ладно, пожал плечами Мономах. Работа должна приносить удовлетворение, иначе она доставляет одни проблемы.
У тебя неприятности?
С чего ты взял?
Ну, ты так это сказал
У меня все прекрасно.
Тогда предлагаю встретиться и посидеть как следуетне «на одной ноге», а по-человечески. Ты как?
Я не против. Вот мой телефон, звони, Мономах протянул визитку.
Минут через пятнадцать бывшие однокашники распрощались. Ловя машину на перекрестке, Мономах думал о том, как странно встречать знакомых спустя долгое время: после того как они кратко рассказывают друг другу о произошедших в жизни изменениях, тем для продолжения беседы практически не остается! Честно говоря, он не жаждал новой встречи с Павлом Трубниковым и надеялся, что и тот придерживается того же мнения, предложив созвониться лишь для галочки. Мономах работал так много, что не имел возможности видеться даже с близкими друзьямипросто счастье, что лучший друг, патолог Иван Гурнов, работает в той же больнице. Так с какой стати делать исключение для Павла, дружба с которым завершилась в тот самый момент, когда они окончили мед? Да и дружбы-то особой не былотак, тусня в общей компании
Притормозившая машина отвлекла его от мыслей о Трубникове. Устроившись на переднем сиденье, Мономах задумался о другомо разговоре с Кайсаровым и его недвусмысленном предложении.
* * *
Дочь телеведущей ходила в элитарную школу на Васильевском острове. Хоть Алла и взяла на себя ее мать, как личность известную и способную устроить скандал из-за того, что кто-то покажется ей некомпетентным или занимающим недостаточно высокую должность в СК, она решила дать Сане Белкину поработать «на земле» самостоятельно, без присмотра старших товарищей. Такое решение показалось ей логичным еще и потому, что именно Александр, потратив кучу времени, излазил соцсети, в которых была зарегистрирована покойная Юля, в поисках ее возможных сексуальных связей. Он нашел лишь обычные подростковые приколы, фотографии в провокационных позах (все девчонки в ее возрасте выкладывают такие!), да ничего не значащую переписку фривольного содержания с несколькими парнями. Чтобы прочесть последнюю, Белкину пришлось взломать аккаунты Юли, воспользовавшись пиратской программой, но он не стал упоминать об этом при Сурковой, чтобы не ставить ее в неудобное положение. Он предполагал, что следачка догадывается о незаконности методов его работы, однако предпочла бы сохранить статус-кво. Ничего полезного тем не менее из социальных сетей выудить не удалоськроме, пожалуй, имен близких подруг. Мать Юли не смогла их назвать! Они с дочерью виделись редко, а общались и того реже, ведя каждая свою жизнь, почти не интересуясь чужой. Применимо ли слово «чужая» для членов семьи? Саня предпочитал не задумываться над столь философскими вопросами, оставляя себе лишь факты. А факты таковы: Анна Иродова понятия не имела о жизни дочери вне музыкальной школы и кружков, в которых она занималась, как всякий ребенок состоятельных и вечно занятых родителей, желающих, чтобы дитятко не болталось без дела по улицам в поисках приключений.