Зиг хайль! повскакали с мест присутствующие.
В этот момент двери распахнулись и в кабинет Хейниша вошел его личный адъютант унтерштурмфюрер Вильгельм Майер, чемто слишком взволнованный для дисциплинированного служаки.
Господин штурмбанфюрер, срочный вызов по телефону!
Кто там еще морочит голову?
Рыжий, прямотаки огненный Вилли скользнул взглядом по присутствующим офицерам и ответил сдержанно, но с довольно прозрачным намеком:
Звонок из штаба! Я переключил телефон на вас!
Штурмбанфюрер взял трубку и недовольно буркнул:
Хейниш слушает.
Но вдруг подтянулся, голос его приобрел ненатуральную предупредительность, которая передалась другим, и стало тихо.
Господин оберфюрер?.. Слушаю вас внимательно! Гость из Берлина?.. Да, понимаю От Геббельса? Записываю: военный корреспондент герр Адольф Шеер, историк, военное званиегауптман Все будет выполнено образцово, господин оберфюрер! Встретим, как и надлежит, на высшем уровне
Он положил трубку, какуюто минуту задумчиво глядел на нее, не отнимая руки, словно ждал, что телефон снова позовет, и лишь потом поднял глаза на офицеров:
Только что оберфюрер СС господин Корземан сообщил, что к нам едет военный корреспондент из Берлина, историк Адольф Шеер. Известно ли чтонибудь о нем?
Офицеры переглянулись, молча пожали плечами, и Хейниш, не дождавшись ответа, пояснил подробнее:
Он имеет очень высокие полномочия и почетное задание написать историческую работу по свежим следам нашей блестящей победы на Кавказе. А в мыслях добавил: «Какая, согласно поговорке, еще буквально за горами». Ведь за КавказомИран и Индия, так что наши армии сейчас находятся в состоянии гигантского сражения за мировое господство. Оберфюрер особенно подчеркнул, чтобы каждый из нас всемерно содействовал историку в его ответственной и почетной работе Если это тот самый Шеер, какого я знал еще ребенком А впрочем, увидим Возможно, ему понадобится переводчик. Кстати, Майер, как обстоят дела с проверкой Кристины Бергер? Мне кажется, Шееру будет приятно, если в случае необходимости переводчицей у него будет миловидная девушка. Да еще из нашего ведомства
Необходимые справки наведены. Весь материал подготовлен.
Отлично! Ознакомьте меня с ним немедленно. Все свободны!
Через минуту Хейниш уже неторопливо листал документы из досье на Кристину Бергер. Сначалафото. Фас. Профиль. В полный рост.
Ив самом деле, симпатичная особа. Образцовый нордический тип лица. Или не так? заметил Хейниш Майеру. Обращаю внимание: это один из мотивов (хотя и неслужебный), вследствие которого Кристина желательна в СД. Поэтому и проверка проходит не «по всей форме». Если ей придется работать с Шеером, гауптману останется только благодарить. Но за такую девушку, он щелкнул пальцами, одной благодарности мало Внешнедействительно клад!
О, да! охотно согласился рыжий Вилли. Красива. Двадцать лет. Не замужем. Кажется, сердце еще не занято. Свободно владеет языкаминемецким, русским, украинским. Последний распространен и среди определенных слоев местного казачества.
Выходит, для нас она действительно находка?
Унтерштурмфюрер ответил сугубо послужебному:
Похоже на то. Отец еенемец, истинно арийского происхождения, родом из Штутгарта. Воевал на восточном фронте во времена первой мировой войны. Тяжело раненный, попал в плен к русским. После войны женился на немке, дочери австрийского колониста чистой нордической крови. Все время проживал в Галиции, бывшей колонии АвстроВенгерской империи. Когда пришли большевики, не решился репатриироваться, так как не хотел оставлять на произвол судьбы довольно большое мясомолочное хозяйство. Ошибся в своих расчетах: перед самой войной был репрессирован советской властью как кулацкий элемент с конфискацией всего имущества в пользу колхоза.
Посылали запрос в Штутгарт?
Да. Из тамошних архивов известно, что герр Бергер владел небольшой кофейней, которую продал, уходя на фронт.
Почему не поручил присмотр за кофейней родным, как это делали и делают другие?
Он осиротел еще юношей, господин штурмбанфюрер. Был в семье единственным сыном. Никаких других родных в Штутгарте не имел. Возможно, поэтому и не вернулся на родину.
Понятно. А какие вести из Галиции?
Теперешняя судьба Бергера неизвестна. Однако нам удалось разыскать несколько семейных фотографий. Вот они. К сожалению, Кристина на нихлишь в трехлетием возрасте. Пухленькая, белокурая малышка. Других фотографий нет.
Хорошо! складывая фото в конверт, проговорил Хейниш. А сейчас, Вилли, езжайте за Кристиной Бергер. Я жду! И еще одно: пусть мне дадут из архива несколько фото, любых мужчин и женщин
Уже сделано, шеф. Онив папке.
О, Вилли! только и мог одобрить Хейниш.
* * *
В бургомистрате этот предусмотрительный эсэсовец с густыми и яркими веснушками, светлыми, почти белыми бровями над неожиданно темными глазами, но зато с классически нордическими чертами лицавысокий лоб, что переходил в прямой, крупный нос, запавшие глаза, узкие аскетические скулы, подпертые несколько тяжеловатым подбородком, повел себя странно. Он не выбрасывал вперед правую руку и не выкрикивал «хайль!», не щелкал каблуками, не задирал спесиво при каждом слове, будто норовистый конь, голову, прикрытую черной фуражкой с серебряным черепом и берцовыми костями крестнакрест.
Добрый день! вежливо поздоровался он, обращаясь к Кристине. Любит ли фрейлейн кататься в автомобиле?
Смотря с кем, господин офицер, в тон ему, едва заметно кокетничая, ответила Кристина Бергер, разглядывая немца.
Сейчассо мною Разве мы не пара? Яркий рыжий с яркою блондинкой Картинка! К тому же у меня чудесный «опелькапитан» с мощным мотором. Блестящий! Лакированный!
А если я откажусь?
Вилли Майер притворно огорчился, а потом, словно осененный счастливой мыслью, радостно сообщил:
Ваша правдамашина у меня служебная, не для частных поездок. Но, фрейлейн, кто обратит на это внимание? Ведь ваш строгий костюм очень напоминает форму люфтваффе!
Тем не менее это не достаточное основание Зачем я вам нужна?
И об этом спрашивает красавица! артистически изумился Вилли и шутливо заметил:Иди со мной, и будет бог с тобой Но сразу же стал серьезным:Едем, фрейлейн. Этоприказ! Зря теряем время, а нас ждут Кстати, меня зовут Вилли. Точнееунтерштурмфюрер Майер.
Господин офицер, уже в машине спросила Кристина Бергер, могу ли я узнать, куда вы меня везете?
На допрос, фрейлейн, на допрос! весело оскалился эсэсовец, словно сообщая превосходную новость.
Она внимательно поглядела на него. Он тоже заглянул в ее глаза, будто желая убедиться, какое впечатление произвели на девушку его слова.
Кристина видела его впервые, и он казался ей какимто странным, не похожим на других немцев, на тех, что ежедневно по тем или иным причинам толклись в бургомистрате. Быстрый в разговоре, но совершенно лишенный надменного самодовольства и холодной, искусственно подчеркнутой сухости. Его приветливость казалась естественной и потому была опасной. Или это просто хитрый трюк слишком самоуверенного ухажера? Неужели сейчас пригласит к столу с непременным коньяком и бутербродами? Вроде не похоже
По улице молодцевато вышагивали загорелые солдаты с расстегнутыми воротами и закатанными по локоть рукавами. На груди поблескивали автоматы, за плечами болтались каски, из широких голенищ сапог торчали ручки гранат. Взлохмаченные вояки дружно пели:
Фюрер, бефеле, вир фольген дир![5]
На допрос? обеспокоенно и удивленно переспросила Кристина. К кому?
К моему шефу. Ведь я сам вас ни о чем не спрашиваю.
И кто же он, ваш грозный шеф?
Немного терпения, и у вас будет приятная возможность с ним познакомиться. Впрочем, кажется, вы уже встречались
Неужели мы едем в гестапо?
А хотя бы! небрежно обронил Вилли, Это вас страшит?
Нисколько
Вот и отлично! радостно завершил он разговор.
«Опелькапитан» въехал во двор, где грузно придавила землю длинная двухэтажная кирпичная постройка, и резко затормозил перед входом. Над ним черным крылом свисал эсэсовский флаг с двумя руническими зигзагами. Будто хмурый символчерная туча с серебряными молниями.
Вилли галантно распахнул дверцу, подал руку Кристине. Часовые вытянулись перед ней, как перед высоким начальством. А впрочем, они конечно же тянулись перед офицером. Хотя он шел с дамой, как и положено воспитанному человеку, на шаг позади. Возле входа он пригласил:
Прошу, фрейлейн!
Майер провел ее широкой лестницей, выстеленной зеленой дорожкой, на второй этаж, в просторную приемную. Остановился перед высокими массивными дверями и сказал:
Я остаюсь и буду ждать. Смело входитегосподин штурмбанфюрер хочет поговорить с вами лично. Прошу!
Покорно благодарю, тихо сказала Кристина и, вопреки совету слишком приветливого Вилли, робко проскользнула в кабинет.
Действительно, Вилли не ошибся (а может быть, все заранее знал), когда предположил, что этот крепыш ей знаком. Да, это он изрядно переполошил бургомистра Лихана Даурова, когда тот не выдержал и полез к ней, Кристине Бергер, со своими отталкивающе жилистыми лапищами, густо поросшими какимито грязноватыми волосами. Еще тогда Кристина заметила, что штурмбанфюрер имеет удивительную, возможно, показную особенностьто неожиданно гневно орать, то так же неожиданно, без малейшего перехода, издевательски хохотать. Это тревожило и сбивало с толку собеседника, ибо герр штурмбанфюрер вовсе не походил на бездумного глупца, занявшего высокий пост благодаря влиятельному покровительству.
Рад вас видеть, фрейлейн! штурмбанфюрер поднялся изза стола и пошел ей навстречу. Не волнуйтесь, здесь вас никто не тронетвы не в какомто бургомистрате. Он громко захохотал, но тут же оборвал смех. Простите меня, фрейлейн, если вам неприятно это напоминание. А это, разумеется, так и есть! Что поделаешь, грубеем и черствеем за рутинной работой, этичный лоск наведем после войны Прошу вас, садитесь.
Кристина Бергер в сопровождении Хейниша подошла к двум мягким кожаным креслам, стоявшим друг против друга перед письменным столом. Скромно присела в предложенное кресло. Хейниш разместился не за столом, а в кресле напротив, закинув ногу на ногу. Ее, несмотря на дружелюбный тон штурмбанфюрера, на его приветливые, хотя и грубоватые шутки, не покидали внутренняя настороженность и беспокойство. Во всем рейхе, наверное, нет ни одного немца, который спокойно бы заходил в управление имперской безопасности. Что уж говорить о фольксдойчах, которые родились и выросли за пределами границ рейха.
Пожалуйста, не сердитесь, фрейлейн, за то, что я так бесцеремонно побеспокоил вас, вежливо заметил Хейниш, Это ненадолго, и я уверен, что вы не будете жалеть.
У вас ко мне дело? спросила Кристина.
Ну что вы! небрежно махнул рукой Хейниш. Никаких дел! Разве в будущем А сейчаслишь несколько незначительных вопросов. И вот первый: как себя вел мой адъютант Вилли Майер? Ничем не обидел?
Что вы! Очень предупредительный молодой человек
Курите? Отличные болгарские сигареты.
Простите, но у нас в семье никто не курил. Правда, отец в молодости, слышала я, любил побаловаться трубкой, но после ранения ему категорически запретили курение.
Тогда позволите мне закурить?
О, разумеется! Вы хозяин, а к табачному дыму я привыклагосподин бургомистр и его полицейские курят, не спрашивая разрешения. Да еще противную махорку! А у вас, наверное, ароматные и приятные
Высшего качества, заверил Хейниш и щелкнул зажигалкой. Он закурил и прищурился, словно бы от седоватого дымка. Так вот, объясните мне, почему и как вы очутились здесь?
Но ведь меня привез сюда ваш адъютант! удивленно подняла на него глаза Кристина. Я считалапо вашему приказу
Я, вероятно, неточно выразился. Не об этом речь, фрейлейн. Поэтому повторяю: почему и как вы оказались в нашем городе?
Не понимаю, господин майор, явно растерялась Кристина.
Штурмбанфюрер, поправил ее Хейниш. Майорэто армейское звание.
Стыдно сказать, но я все еще не очень разбираюсь
Вскоре будете разбираться Вы родились в Галиции, не так ли?
Да, господин штурмбанфюрер.
И жили там?
Все время
Тогда почему же оказались здесь, на Северном Кавказе?
Если вас интересует это, то пожалуйста История моя короткая, как и жизнь В Галиции мы жили в немецкой колонии Найдорф, поблизости от Дрогобыча. Оттуда нас всех вывезли в Россию. Сначала уверяли, будто повезут к немцам Поволжья, а потом решили перебросить еще дальшев глухой угол Казахстана. Под Шелестевкой, Ростовской области, наш эшелон попал под бомбы самолетов. Там погибла моя мама, Кристина торопливо вытащила шелковый платочек с вышитыми готическими инициалами «К. В.»Там моя мама и похоронена, в общей могиле.
Я надеюсь, вы понимаете, фрейлейн, что в вашей трагедии виновны не немцы, а большевики, которые отрывают людей от родных мест и домов, осторожно заметил Хейниш, внимательно наблюдая за выражением лица девушки, Более того, насколько мне известно, поместье Найдорф не задела ни одна немецкая пуля. Даже случайная. Там сейчас военный госпиталь.
Мы и не хотели ехать, но нас принудили. Сначала отобрали все нажитое, а потом и самих загнали в вагоны.
Успокойтесь, фрейлейн, Хейниш поднялся, подошел к сифону. Выпейте стакан минеральной воды. Охлажденная!
Благодарю, господин штурмбанфюрер. Вы очень внимательны.
Теперь вы имеете полную возможность вернуться домой.
О, я думала об этом. Но мне было бы там очень грустно и тоскливони родных, ни знакомых А каждая мелочь напоминала бы мне моих несчастных родителей Я и от эшелона пошла куда глаза глядят Некоторое время жила и работала мобилизованной на хуторе колхоза имени Калинина Ростовской области. Потом снова принудительная эвакуация, бегство людей. Жутко вспомнить Только мой верный пес не оставил меня и защищал от злых людей. Так вот я и очутилась здесь К счастью, она вдруг оживилась, немецкие танки двигаются быстрее, чем неповоротливые коровы. Ганки опередили нас еще в степи. Все, кто направлялся в большевистский тыл, панически разбежались кто куда. Скотину покинули на произвол судьбы А я направилась в этот, теперь уже немецкий, город и сразу же пошла в комендатуру. Заместитель коменданта Функеля герр Мюллер отнесся ко мне весьма благосклонно и немедленно обеспечил хорошей работой в бургомистрате. Я ему очень благодарнаэто понастоящему благородный и отзывчивый господин
Но почему же вы так торопились устроиться на работу? щурился за дымком Хейниш.
Кристина Бергер печально взглянула на него и с горьким упреком сказала:
Я вижу, вы меня в чемто подозреваете, господин штурмбанфюрер? Слезы у нее высохли, и она даже с некоторым вызовом посмотрела на Хейниша. В ее глазах вспыхнуло неприкрытое возмущение, но штурмбанфюрер старался его не замечать, Неужели? и глаза ее увлажнились.
Он непринужденно хохотнул:
Вы начинаете мне нравиться, фрейлейн! Боже мой, какой глупец берет в разведку очаровательных девушек? Красотаэто особая примета, которая каждому бросается в глаза, а значит, опасная. Разведкадело сереньких и неприметных людишек.
А Мата Хари?[6]запальчиво возразила Кристина. Я читала, что она была ошеломляюще красива.
Мата Хари и погибла изза своей фатальной красоты, ибо не могла и шагу ступить без чужого, большей частью похотливого взгляда А ревность неудачливых воздыхателей порождает самые фантастические версии, поройочень вероятные. Они и привели красавицу на казнь Но вы не ответили на мой вопрос. Так что же вас вынудило поспешить с работой?
Глаза девушки неожиданно блеснули:
Я немка, и мой долгслужить рейху!
Похвальное намерение, кисло отметил Хейниш, но не стоит зря горячиться, фрейлейн. Сейчас мы все окончательно выясним. Он вынул из конверта фотографии и разложил их на столе. Только не волнуйтесь, фрейлейн, прошу вас. Приглядитесь спокойно и скажите, есть ли среди этих людей ваши знакомые?!