Муж Ольги потянулся за бутылкой, но осекся, отдернул руку и вкрадчиво обратился к жене:
Солнышко, я выпью еще рюмочку?
Ольга метнула на него убийственный взгляд, и муж весь съежился, Алине представилось, что он сейчас заползет под стол, лишь бы спрятаться от гнева жены. Но она вдруг смягчилась, улыбнулась:
Конечно, Эдик.
Он с некоторой опаской взял бутылку и налил себе полрюмки, а Ольга, продолжая улыбаться, подмигнула Алине: смотри, подруга, как я его выдрессировала. Эдик торопливо опустошил рюмку и снова принялся ковыряться вилкой в тарелке.
Ольга вздохнула:
Пожалуй, пора и перекурить. Она сунула в рот дольку лимона, смешно поморщилась и вышла из-за стола.
Алина не курила, но проветриться ей хотелось: от трех выпитых стопок слегка кружилась голова, и пять минут на свежем воздухе сейчас были бы кстати. Она последовала за Ольгой, но прежде чем выйти во двор, заглянула на кухню.
Максимка с Сеней сосредоточенно смотрели в экран ноутбука. Из динамика доносились звуки выстрелов и героическая музыка, на столе перед детьми стояли кружки с соком.
Как вы тут? спросила Алина.
Максимка оторвал взгляд от экрана.
Нормально, ма.
Не смотрите так близко, зрение испортите.
Ну, ма-а, нахмурился Максимка, тут самое интересное, а ты
Алина усмехнулась.
Ладно-ладно, ухожу.
Когда она вышла на крыльцо, Ольга только прикуривала сигарету. Положив зажигалку на широкие перила, сделала глубокую затяжку и выпустила тонкую струйку дыма. Сигарету Ольга держала с богемным изяществом, словно стояла сейчас не на крыльце деревенского дома, а в зале какого-нибудь элитарного клуба, куда лохам вход воспрещен.
Алина набрала полные легкие воздуха, немного жалея, что он пахнет табачным дымом, и выдохнула. А потом услышала очень странный вопрос:
Ты когда-нибудь видела сурикатов?
Она удивленно взглянула на Ольгу.
Сурикатов?
Ну да, это зверьки такие забавные.
Конечно, я их видела, по телевизору. А с чего ты про них спросила?
Ольга стряхнула пепел с сигареты.
Я обожаю сурикатов. Просто обожаю. Могу бесконечно на них смотреть. У меня целых пятнадцать часов записей про сурикатов, фильмы там документальные, ролики с ютуба. Иной раз смотрю на них и хохочу до слез, представляешь? Если есть желание, могу переписать тебе на флешку, у меня как раз флешка свободная есть.
Алина рассмеялась.
Нет, спасибо.
Точно не хочешь?
Точно.
Ольга дернула плечами.
Ну, как знаешь. Но предупреждаю, ты лишаешь себя лучшего лекарства от хандры. Она указала сигаретой на соседний участок и продемонстрировала, как быстро умеет менять тему: А вон мой дом. Неплохая избушка, верно?
«Избушка» была шикарной двухэтажная, с покрытой красной черепицей крышей и просторной верандой. Не дом, а картинка. Радуясь, что бредовая тема про сурикатов осталась в прошлом, Алина улыбнулась:
Ты этот теремок, часом, не с Рублевки утащила?
Ольга поперхнулась и уставилась на нее как на сумасшедшую.
Утащила? И как, по-твоему, я могла это сделать? Я что, его ночами по бревнышку вывозила?
Забудь, Алина смутилась. Я просто пошутить хотела. Видимо, неудачно.
Ольга несколько секунд пристально смотрела ей в глаза, а потом захохотала. Несколько неуверенно засмеялась и Алина.
Прости, сквозь смех выдавила Ольга. Не смогла сдержаться. Ты точно подумала, что я чокнутая. Небось сказала себе: эта дурочка элементарных шуток не понимает, тупая, как табуретка.
Алина замотала головой.
Вовсе нет.
А вот и да. Это на твоей физиономии было написано. Ольга прислонилась животом к перилам и бросила окурок в стоящую внизу металлическую бочку с водой. Черт сегодня дедушку твоего похоронили, а мы смеемся, как идиотки. Неловко даже.
Кстати, Алина постаралась снизить в себе веселый настрой, а ты хорошо его знала? Вы же все-таки соседями были.
Ольга побарабанила окрашенными в серебристый цвет ноготками по перилам.
Хорошо ли я его знала? Ну, как сказать вообще-то он был не слишком общительным. Да, мы с ним здоровались, перекидывались парочкой словечек по-соседски, но хорошими знакомыми мы не были. Одно могу сказать точно, он не смотрел на меня косо, и я ему за это благодарна.
В смысле?
Ольга повернулась к Алине и вскинула руки.
Посмотри на меня. Ты еще не заметила, что я вроде как выделяюсь из общей массы? Меня здесь считают эксцентричной и даже наглой. Слышала бы ты, какие бредни про меня иной раз рассказывают. Я тут уже долго живу, но все равно осталась для всех чужой, а Лир ну, даже не знаю ему вроде как плевать было на то, что обо мне думают.
Лир? удивилась Алина.
Ольга хмыкнула.
Ты не знала, что твоего дедушку в деревне все Лиром звали?
Нет. Почему Лиром?
А черт его знает. Я, если честно, даже никогда об этом не задумывалась. Может, какая-то ассоциация с «Королем Лиром», но это как-то не по-деревенски, верно? Слишком мудрено.
Слишком мудрено, глядя на лес за домами, повторила Алина. Знаешь, что странно, Оль, я почему-то вообще ничего о дедушке вспомнить не могу, мне от этого даже немного не по себе. Я ведь жила здесь в детстве. Недолго, правда Но наверняка дед мне что-то рассказывал, чему-то учил, а как пытаюсь вспомнить, так все будто в тумане.
Может, и вспоминать-то толком нечего, с грустью предположила Ольга.
Алина неуверенно согласилась:
Может.
Знаешь, если человек неинтересный, то и в памяти о нем ничего не отложится, Ольга осеклась и покосилась на Алину: Черт, прости, речь о твоем дедушке, а я
Нет-нет, наверное, ты права, Оль, и не стоит мне голову ломать. Тем более я ведь тогда совсем ребенком была, а дети
Дети запоминают что-то яркое, подхватила Ольга.
Дверь приоткрылась, и в проеме показалась лоснящаяся физиономия Эдика.
Девочки, можно я с вами постою, а? он произнес эти слова, будто за что-то извиняясь.
Нет, нельзя, строго ответила Ольга. Она бросила на мужа суровый взгляд и тут же отвернулась. Мы тут секретничаем.
Осоловелые глаза Эдика стали печальными, и Алине его даже жалко стало, хотя мужиков из породы «подкаблучник» терпеть не могла. А тут такой яркий представитель.
Можешь еще рюмку употребить, разрешаю, сказала Ольга.
Пухлые губы Эдика расплылись в улыбке.
Спасибо, лапонька. Ну, я пойду, а вы секретничайте, девочки, не буду вам мешать
Брысь! гаркнула Ольга, и Эдик тут же исчез, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Алина безрадостно усмехнулась:
Жестко ты с ним, и задалась вопросом: как такая красавица могла выйти замуж за такого слизняка? Однако спрашивать об этом не решилась: «Не мое дело».
Да, жестко, равнодушно согласилась Ольга и сразу же сменила тему: Ты завтра уезжаешь?
Алина облокотилась на перила, посмотрела вниз и увидела в бочке с водой отражение облаков. Отчего-то облака в воде (даже несмотря на то, что в ней плавал окурок) показались ей необычайно красивыми, сказочными, на душе вдруг стало спокойно-спокойно.
Мы с Максимкой пока здесь поживем. Может, недельки две-три. Хотя, как по мне, жила бы здесь целую вечность.
Ух! выдохнула Ольга. Это же офигенно, как классно! Обещаю, подруга, скучать я тебе тут не дам.
Алина засмеялась.
Очень на это надеюсь.
Ольга коснулась ее плеча:
Ладно, пойдем уж за стол, у нас еще будет время поболтать. Она юркнула за дверь, оставив ее открытой.
Алина уже собиралась последовать за Ольгой, но тут увидела идущего по улице Федора и задержалась.
Определенно, расческа не входила в число его друзей, так как волосы были все так же всклокочены, рукава потертого пиджака закатаны до локтей, демонстрируя загорелые жилистые предплечья. Рядом с Федором семенил крупный лохматый пес, и даже с такого расстояния Алина сумела разглядеть гроздья репейников на его неопрятной серой шерсти.
Она ощутила легкую тревогу: не идет ли этот наглый тип на поминки, чтобы снова устроить какую-нибудь провокацию? С него станется Но нет, обошлось, Федор прошел мимо, бросив на Алину мимолетный взгляд. Она вспомнила, как на кладбище пожелала больше никогда не видеть этого человека, и вот он снова перед глазами, как живое подтверждение, что желания не часто сбываются. Ну и хрен бы с ним. Пускай себе шляется, лишь бы не слышать его паскудных оскорблений.
Сам ты нелюдь, прошептала она, глядя на удаляющуюся фигуру.
Федор словно услышал, оглянулся, и Алине стало не по себе: «Он ведь не мог меня услышать?!» Она попятилась, развернулась и буквально вбежала в дверной проем.
* * *
Люди начали расходиться примерно через два часа. Многие уже хорошо пьяные вываливались со двора и наполняли вечернюю тишину не ко времени веселым гамом: «Васька, Машка, айда ко мне, у меня литруха припрятана!.. Мужики, я с вами, погодите!.. Давай-давай, Толяныч, догоняй!..» Лишь немногие (в основном женщины) вздыхали: «Эх, жаль старика, но ведь все там будем»
Ольга, Сеня и Эдик уходили одни из последних. Максимка крикнул на прощание новому другу:
Да пребудет с тобой Сила, Чубака!
Сам ты Чубака, со смехом отозвался Сеня, а потом выхватил из воображаемых ножен воображаемый световой меч и рассек воздух воображаемым лучом. Я Эникен Скай-Уокер!
Максимка захихикал.
Пойдем, Скай-Уокер, с иронией сказала Ольга и взяла сына за руку. Возле калитки она оглянулась и посмотрела на Алину: Завтра увидимся, ага? И подумай насчет сурикатов.
Они такие з-забавные, уткнувшись взглядом в землю, пьяно пробормотал Эдик. Оленька их прос-сто просто обожает, вот.
* * *
Когда посуда после «траурного» застолья была перемыта, засобиралась и тетя Катя:
Как раз успеваю на электричку. Ничего, что я вас тут одних оставляю? Сориентируетесь? Или, может, все-таки остаться пока, а?
Да езжайте, теть Кать, не переживайте, отвечала Алина. Мы с Максимкой ребята самостоятельные, сообразим, что к чему.
Ну, тогда ладушки. Знаешь, Алиночка, мне словно камень с плеч, что вы пожить здесь решили, правда. Надеюсь, вам тут будет хорошо.
Мы отлично проведем время, ответила Алина, искренне веря в свои слова.
* * *
Максимка, лежа на диване, пытался смотреть по телевизору дешевый фильм про свихнувшихся роботов, но его глаза слипались, слипались
Алина сидела в кресле и с улыбкой наблюдала, как смыкаются веки сына и как он борется со сном, во что бы то ни стало стараясь глядеть на экран. Однако сон оказался сильнее детского упрямства. Алина перенесла Максимку на кровать, которую предусмотрительно застелила тетя Катя.
Несмотря на тяжелый день, самой Алине спать не хотелось. Она уселась обратно в кресло и продолжила смотреть телевизор, предварительно переключив канал. Шел документальный фильм про советский кинематограф неплохой вариант, чтобы скоротать вечерок.
Но прошло совсем немного времени, и Алина поймала себя на том, что чаще глядит не на экран телевизора, а на стоящую на столе фотографию дедушки в тонкой деревянной рамке. Андрей Петрович выглядел на ней лет на шестьдесят: короткий ежик волос, чуть оттопыренные уши, легкий намек на улыбку в виде приподнятых уголков губ и почему-то удивленный взгляд. Довольно приятное лицо, добродушное, глядя на него, Алина верила, что дедушка не был плохим человеком. Да и с чего бы в этом сомневаться? Нет никаких оснований. А Федор пусть к черту катится со своим непонятным презрением.
Только сейчас Алина обратила внимание, что в гостиной больше не было фотографий, кроме той, что стояла на столе. Зато на стенах висело множество деревянных панно. Замечательные работы, искусные. Одно Алина могла сказать точно о дедушке: он был отличным резчиком. В основном изображал деревья, лесные чащи, но с некоторой изюминкой, привносящей элементы таинственности
Алина эту изюминку разглядела не сразу, ведь странные существа прятались, маскировались. Они казались частью древесных стволов, частичками листвы, существа выглядывали из-за вздыбленных над землей мощных корней, но как намек, обман зрения. Интересная фантазия, неординарная.
А на одном, самом крупном панно Андрей Петрович изобразил ангела. Широко расправив крылья, он стоял на тропе, и ветви сплетались над ним в виде арки. Ангел был безликим: ни глаз, ни рта, ни носа это показалось Алине немного жутковатым. И вообще, он не производил впечатления светлого божьего посланника.
Алина провела пальцами по панно, ощутила его лакированную объемность: ай да дедушка, ай да мастер! Она попыталась вспомнить, увлекался ли он резьбой по дереву много лет назад, во времена ее детства В голове возник образ: Андрей Петрович держит в руках да, точно, новенькую, украшенную резьбой разделочную доску. Ну, хоть что-то. Хоть какие-то воспоминания, если только образ не ложный.
Документальный фильм прервала реклама, и Алина совсем убавила громкость телевизора. Зевнула, ощутив наконец легкую сонливость, но решила, что постель подождет.
Она подошла к книжному шкафу, и ее взгляд тут же наткнулся на собрание сочинений Шекспира: «Трагическая история о Гамлете, принце Датском», «Сон в летнюю ночь», «Макбет» и о да, «Король Лир». Алина ощутила себя детективом, разгадавшим маленькую загадку: определенно, между прозвищем дедушки и персонажем произведения Шекспира существовала связь.
Алина осмотрела корешки остальных книг и удивилась, насколько разнообразны были литературные предпочтения деда: Рэй Брэдбери, Клиффорд Саймак, сказки народов мира, Марк Твен, Блаватская, Говард Лавкрафт, мифы Древней Греции, Джеймс Хедли Чейз, малый атлас мира по виду еще советских времен, Фридрих Ницше, Чехов, словарь русского языка
Разные жанры книг, резьба по дереву Алина подумала, что дедушка, возможно, и был замкнутым, но жил в своем особом, совсем не скучном мире. Ей вдруг стало стыдно за то, что она бывала здесь всего пару раз за многие годы. И ведь даже в голову не приходило взять да навестить родного человека. Непростительное равнодушие, итог которого очевиден: близкий родственник теперь в памяти как в тюрьме с непроницаемыми стенами.
Она подошла к окну, вгляделась в ночь и вспомнила кладбище. Вспомнила, что на погребении не испытывала печали. Зато сейчас на душе было тоскливо. Почти беззвучно с губ сорвалось:
Прости, дедуль.
Алина вздохнула, подошла к дивану и легла, стиснув в ладони пульт от телевизора. Закрыла глаза. Подумала: «Как же здесь непривычно тихо и спокойно». Ей сейчас даже допускать не хотелось, что рано или поздно придется вернуться в Москву. Лучше пока обмануть себя и поверить: все теперь будет прекрасно. Вообще все. Странно, но впервые за долгое время Алине вспомнилась колыбельная, которую пела ей мать. Слова и мелодия всплывали в сознании бережно, осторожно, словно были частичками хрупкого полуистлевшего пергамента коснешься, и рассыплются в прах
Ветер горы облетает, баю-бай,
Над горами солнце тает, баю-бай,
Листья шепчутся устало, баю-бай,
Гулко яблоко упало, баю-бай,
Подломился стебель мяты, баю-бай,
Желтым яблоком примятый, баю-бай,
Месяц солнце провожает, баю бай,
По цветам один гуляет, баю-бай
Баю-бай
Баю-бай
Ей снился сон
Она стояла на широкой тропе, которая тянулась до леса вдалеке. Вокруг была кромешная тьма, но тропа мерцала, словно по ней ползали мириады светлячков, а над лесом колыхалось зеленое с ядовито-желтыми отблесками зарево. Ни луны, ни звезд, ночь словно пожрала мир вокруг, оставив лишь тропу и лес. Темнота выглядела густой, нереальной, шаг с тропы, и исчезнешь, утонешь в беспросветной мгле.
Ноги сами понесли Алину к лесу, но вдруг она захотела оглянуться, посмотреть, что там позади
Не оглядывайся, услышала она шепот, будто отзвуки далекого-далекого эха.
Алина не оглянулась, зарождающийся страх убедил, что это предостережение лучше воспринимать всерьез.
Она шла по тропе, ощущая за спиной чье-то присутствие, кто-то бесшумно следовал за ней. Жутко. Хотелось рвануть вперед и мчаться сломя голову, лишь бы оторваться от неведомого спутника, но сон диктовал свои правила: не бежать и терпеть.
Лес приближался, надвигаясь черной стеной. В зеленом зареве мелькали тени. Алина услышала долгий глухой стон, похожий на гул ветра в гигантской трубе, но это был не ветер, а определенно какое-то существо, ведь в этом стоне слышались отчаяние и боль. Меньше всего Алине хотелось знать, что скрывает мгла. Пугала сама мысль о том, чтобы вглядеться в тьму, казалось, она затянет, растворит в себе. Нет, не стоит смотреть, не стоит оглядываться.
Справа раздался пронзительный визг звук приближался, становился все громче и громче, воздух завибрировал, а с ним задрожала и сама сущность Алины, разум вопил: «Не хочу! Пускай все исчезнет» Вот бы закрыть глаза, вот бы