Тетка, открыв дверь, с ненавистью разглядывала племянника. У нее были жидкие, мелко завитые волосы и плоская, почти без груди, фигура.
Где кольцо и деньги?
Димка бессмысленно усмехался, опираясь о дверной косяк. Она сама полезла в карманы.
Сволочь! И семья вся ваша бя!
Месяц назад ее бросил сожитель, с кем она надеялась связать остаток своей бездетной тоскливой жизни. Ушел, прихватив подаренный новый костюм и шапку. Тетка тридцать лет проработала на почте и почти столько же прожила в общежитии, в комнате на четверых. Квартиру она получила лишь в прошлом году, и самой ценной вещью здесь был черно-белый телевизор «Рекорд», за который она продолжала выплачивать кредит. Сестра, мать Димки, никогда не приглашала ее к себе, презирая за неудачливость и бедность.
Кулаки! Подавитесь!
По лестнице катились разноцветные банки дефицитных консервов, которые были присланы вместе с Димкой. Зимовец, шатаясь, побрел вниз. Банка с растворимым кофе, обгоняя его, гремела по ступенькам, потом, ударившись о стену, раскрылась, осыпав все кругом облаком душистого, тонко промолотого порошка.
5
Пост ГАИ, стеклянный скворечник на бетонном четырехметровом постаменте, стоял на развилке широкой междугородной трассы. Гаишников было двое, старшина и его напарник, младший сержант, недавно закончивший школу первоначальной подготовки.
Старшина служил в ГАИ около двадцати лет. Работа порядком надоела. За эти годы он нажил радикулит и стойкую неприязнь к транспорту и водителям. Пристроившись за столом у калорифера, он, помаргивая, растерянно наблюдал, как его напарник, в черном полушубке и белой портупее, тормозил машины и, козыряя, проверял документы у шоферов. Тому все было в новинку: и упоение собственной властью, когда, повинуясь сигналу жезла, останавливаются огромные грузовики и черные «волжанки», и тяжесть заряженного пистолета на боку, и заискивающие оправдания водителей, которые превысили скорость.
Машин было много. Сержант, упарившись, снял шапку, рукавицы и вытирал платком вспотевшее розовощекое лицо.
Надень шапку, Серега, сказал в громкоговоритель старшина, калган застудишь!
Сержант, вздрогнув от неожиданности, посмотрел вверх и широко заулыбался во весь рот. Напарником старшина в общем-то был доволен. Не нравились только его излишняя говорливость и легковесность в отношениях с женщинами. У того постоянно менялись подруги. Загораясь, он раза три порывался жениться, но что-то разлаживалось, и по городскому телефону, установленному в будке ГАИ, начинал названивать новый женский голос.
Таких парней старшина не одобрял. У него самого была взрослая дочь. Старшине казалось, что она и муж слишком легковесно относятся к семье, ребенку, словно играют в ни к чему не обязывающую игру. Дома его не очень-то слушались, и он иногда вразумлял Серегу: «Ты с девчонкой побалуешься, а ей аборт делать. А после аборта то ли родит, то ли нет. Прежде всего о детях думать надо!»
Напарник отшучивался, а когда старшина допек, огрызнулся.
Нас в двух комнатах шестеро живут. Где жениться прикажешь? В ванной что ли? Так она с туалетом совмещена, воняет сильно!
В остальном они ладили. И даже иногда после получки заходили к старшине распить бутылку под разные соленья и беляши, которые выставляла его жена.
Старшину клонило в сон, и он стал неторопливо одеваться, чтобы там, внизу, на ветерке освежиться. Да и напарника пора было сменить.
Возле будки остановился ЗИЛ-130, вышел знакомый шофер и, поболтав, дал сержанту талон на двадцать литров бензина. Серега принял талон и сказал «спасибо». Шофер знал, что гаишникам бензина почти не дают, видимо, рассчитывая, что они прокормятся на дороге. Двадцать литров не жалко, а в дальнейшем, глядишь, сержант пригодится.
Серега поправил шапку и приказал жестом светлой «Ниве» остановиться. Машина прижалась к обочине, из-за руля выбрался коренастый мужчина лет тридцати. На ходу достал из внутреннего кармана пиджака документы и с готовностью протянул сержанту. Права и техталон были в порядке. Серега, продолжая крутить в руках документы, обошел вокруг машины. Человек, сидевшим на переднем сиденье, дремал, подняв воротник шубы.
Откуда едете?
Водитель назвал город и сообщил, что направляются они к родне в Тольятти, погостить, ну и, чего греха таить, может, запчастями разжитьсямашина сыплется. Он пнул ногой баллон.
Сержант помнил, что по ориентировкам проходила светлая «Нива» с водителем-кавказцем. Там же значились несколько угнанных «волжанок» и «Жигулей», «Москвич», на котором смылся бежавший из колонии преступник, и вообще подозрительного транспорта хватало. Человек в шубе потянулся и зевнул. Сержант механически отметил, что он горбоносый и похож на кавказца. С утра Серега уже проверил с десяток «Нив» с водителями-кавказцами, а одну «волжанку» продержал впустую почти два часа, она походила по приметам на угнанную недавно в городе. Дело едва не закончилось скандалом.
Коренастый водитель терпеливо топтался возле сержанта. Ему, наверное, было холодно в своей короткой курткепронзительный ветер пробирал даже через полушубок. Сержант протянул руку, чтобы вернуть документы, но вместо этого неожиданно попросил:
Капот откройте, пожалуйста.
Но капот не открывался, заело рычаг. Водитель стянул перчатку и поддел его пальцем. Кисть руки была густо испещрена татуировкой. Серега мельком оглядел забрызганный маслом номер двигателя и сунул документы в карман.
Что-нибудь не в порядке?
Серега оглянулся на стеклянный скворечник. Старшина, переступив порог будки, закрывал за собой дверь.
Да, вон старшего надо подождать.
Коренастый встревоженно завертел головой. Сунув руку за отворот куртки, выдернул наган. Сержант инстинктивно вытянул ладонь перед собой. Вспышка прожгла пальцы, ударила в лицо, опрокинула Серегу на асфальт. Старшина, спускавшийся по лестнице со второго этажа, замер и быстрым заученным движением достал пистолет. Коренастый торопливо выстрелил, и пуля звонко отрекошетила от металлического поручня. Старшина успел передернуть затвор, следующие два выстрела слились в один.
Коренастого отбросило на капот. Потом, медленно перегибаясь, он стал валиться лицом вперед. Старшина сполз на ступеньки. В правой стороне живота нестерпимо пекло, рот наполнился горьким хинным вкусом. Горбоносый, выставив ствол пистолета ТТ в окно, смотрел на старшину. Тот сидел, скорчившись, прижимая руки к животу.
Горбоносый, открыв дверцу, пытался втащить своего спутника в салон. Старшина открыл глаза и стал пристраивать пистолет на колене. Он выстрелил дважды, и горбоносый, охнув, схватился за локоть. Захлопнул дверцу, включил зажигание. Старшина продолжал стрелять, и пули высекали снопы искр из мерзлого асфальта. «Нива» проехала с полсотни метров и завалилась в кювет. Горбоносый вывалился из машины и, шатаясь, пошел в сторону лесополосы. Вспомнив, что пистолет оставил на сиденье, остановился, но острая пульсирующая боль в перебитом локте мутила сознание, гнала прочь. Он брел, проваливаясь в снег, не замечая, что, сделав круг, снова выходит к дороге, где, тревожно гудя, замедляли ход автомашины.
6
Димка Зимовец добирался до дома, ежеминутно оглядываясь по сторонам. Навстречу попалась компания парней, и он торопливо шмыгнул в подъезд. Долго пережидал на площадке третьего этажа.
Мать кинулась в слезу, рассказала, что едва ли не каждый день звонили какие-то людиискали его. Несколько раз приходили из милиции. Была на похоронах Полетаева, купила венок.
Кто его убил, неизвестно?
Нет. Но я знала, что добром он не кончит.
Димка выпил еще стопку коньяка. Наливал из отцовской извлеченной из бара бутылки. Жадно, без разбора глотал сразу из нескольких тарелок мясо, колбасу, capдины.
Мне надо опять скрыться. Тетка выгнала, помешал я ей, видите ли, свои любовные дела устраивать
Что будет, что будет, повторяла мать, может, в милицию пойдем? Я с начальником немного знакома, он выслушает, поможет.
Нет, замотал головой Димка, добрались до Борьки, доберутся и до меня.
У матери вылетела из рук хрустальная салатница и с треском разлетелась на мелкие сверкающие осколки.
За ним приехали рано утром. Пока мать топталась у двери, переспрашивала, кого нужно, Димка, натянув пиджак и брюки, спрыгнул вниз через лоджию, благо второй этаж. Приземлился неудачно, подвернув ногу. Черных догнал его на углу. Схватив за плечо, крикнул, смешно шевеля маленькими белесыми усиками:
Дурак, куда бежишь? За дружком своим, на тот свет?
Издерганный и подавленный смертью приятеля, Зимовец рассказал подробно, что знал, выговорив себе условие, что до суда его не будут заключать под стражу.
С Борисом Полетаевым Димка познакомился в колонии для несовершеннолетних, откуда оба освободились почти одновременно года полтора назад. Мать устроила Димку в ПТУ, где он, по старой памяти, снова занялся спекуляцией. Торговал косметикой и дефицитными вещами, которые удавалось достать через мать якобы для преподавателей. У Борьки были свои дела, но приятеля он не забывал. С помощью кулаков помог Димке завоевать авторитет в ПТУ. Но спекуляция много не давалане было доступа к Дефициту, пока его не взял в свою компанию Полетаев. Они и еще несколько ребят торговали билетами на концерты модных рок-групп, приезжавших в город. Дело организовали солидно. Билеты поступали в любых количествах, с реализацией тоже трудностей не возниклохватали по двойной цене. Навар шел неплохой, правда, почти половину приходилось отдавать. Раза два Димка, пытаясь схитрить, жаловался, что билеты берут Плохо.
Не темни, предупредил Полетаев, Султан проверит, враз башку открутит! Да и мне достанется, я ведь за тебя поручился.
Логунов в городе был личностью известной. Еще бы! Один из приятелей знаменитого Нестора. Михаил Логунов, по прозвищу Султан, отделался в свое время совсем малым сроком. Освободившись, сбил вокруг себя компанию, которая для начала взяв под контроль Дворец спорта, стала резво набирать обороты.
Билетами, конечно, не ограничились. В городе стартовал предписанный сверху всенародный поход за трезвость. Его организовали с таким напором, что цена на бутылку водки мгновенно подскочила до пятнадцати рублей. Трехрублевый портвейн шел по десятке. Билеты отодвинулись на второй план. Рок-группы приезжали нечасто, а спрос на спиртное не прекращался ни на один день. Статьи в газете о вреде пития действовали слабо, а на безалкогольных свадьбах водку, закрашенную сиропом, наливали из трехлитровых банок в фужеры для минералки.
В тот винно-водочный золотой пик Димка впервые осознал, что становится шестеренкой в каком-то сложном и опасном механизме.
Однажды вечером на пятачке возле кинотеатра «Восток» он видел, как избивали двоих цыган. Те тоже пытались продавать вино. Шустрые кудрявые парни раза два перехватывали у Димки клиентов. Тогда же он впервые близко увидел Логунова. Он не вмешивался в драку, как и не вмешивались таксисты, сидевшие в ожидании пассажиров на лавочке возле своих машин. Цыгане пытались защищаться, но их сшибли с ног и безжалостно пинали. Одного из тех, кто пинал, Димка узнал: он был из их компании. Дернулся было на подмогухотел показать себя в глазах Логунова, но Борька придержал его за локоть. Объяснил: «Не лезь. Если надо, Султан скажет. Да и без сопливых разберутся». Дипломат с вином, отобранный у цыган, шмякнули об асфальт, и вино перемешалось с пятнами крови. Потом цыгане поднялись и, опираясь друг на друга, побрели прочь. У одного висела вдоль туловища cломанная рука.
На следующий день из поселка пришла целая ватага их соплеменников, искали тех, кто бил. Подозрительно оглядели Борьку с Димкой, но прошли мимо.
Понял теперь, засмеялся Полетаев, разделение труда. Я бы тех чавэл сам обоих уложил, но команды не поступило. Били приезжие. Свое сделали и уехали. А наше с тобой делоторговать.
Иногда возле пятачка проходили два милицейских сержанта.
Они прикормленные, сказал Борька, зарплата маленькая, а жить и ментам хочется.
Ну, а другие милиционеры? задал глупый вопрос Димка.
Не знаю. Участковыйвредный мужик, на прошлой неделе захомутал одного нашего.
Весной перед пасхальными праздниками в городе внезапно исчезла начавшая было появляться водка. Полетаев таскал откуда-то одну за другой полные сумки. Товар расходился мгновенно. Когда в понедельник пересчитали деньги, привычно отделяя часть в сторону, Борька сказал: «Винный склад на базе четыре дня не работал, кладовщик болел. Понял?»
Димка не очень понял, и Борька объяснил: «Грамотные люди о складе позаботились, а кладовщику заплатили. Стольник в день, вот так-то!»
Потом пошли другие дела. Вроде мелочи, но угадывалась за мелочами определенная цель. Раза два протыкали шины «жигуленку», стоявшему возле рынка, однажды облили бензином дверь в чью-то квартиру. Димка боялся, что придется поджигать, но обошлось и так. На первый раз предупреждали, мол, дело пахнет огнем.
Было и посерьезнее. Долго подкарауливали бахчевника, отказавшегося платить за место на рынке. К тому времени, как понял Зимовец, рынок полностью контролировался группой Султана. Бахчевник, здоровенный, двухметрового роста мужик, недооценил опасности. Его били металлическими арматурными прутьями. Логунов, лично участвовавший в операции, прыгнул лежавшему человеку на грудь, и Зимовец отчетливо услышал, как захрустела раздавленная грудная клетка. Бахчевник не появлялся больше на рынке, долго лежал в больнице, а потом куда-то уехал. Деньги, отобранные у него, около тысячи рублей, Логунов разделил между участниками.
Потом завертелась карусель с кооперативным кафе «Добрый вечер». Однажды ночью Зимовец с Полетаевым и еще с одним парнем порезали ножиками разноцветные парусиновые грибки и переломали столики на летней веранде кафе. Видимо, этого оказалось мало, потому что через несколько дней Борька объявил, что придется хозяина пугнуть, как следует. Димка вспомнил безоблачные старые времена, когда приторговывал косметикой, и затосковал:
Может, ну их к черту? Так и в тюрягу залететь недолго.
Сказал, понимая, что уже втянут в этот механизм, стал одним из его винтиков и отказ ничего хорошего не сулит.
Потом получилось, как в дурном сне. Зимовец притормозил мотоцикл, давая возможность Полетаеву достать обрез из-под куртки. Над ухом грохнуло раз-другой. Из сводчатых окон кафе посыпались стекла. Кто-то истошно закричал, Димка крутнул рукоятку газа. Уже за поворотом их догнали зеленые «Жигули». В голове почему-то мелькнуло: «Милиция!». Обломка металлической трубы, брошенного в переднее колесо, он не заметил. Затрещали выбитые спицы, и рвануло руль. Мотоцикл завалился набок и, сделав полный разворот, ударился о бордюр. Димка отлетел на газон. На несколько секунд потерял сознание. Очнувшись, увидел парня в джинсовой куртке, не спеша шагавшего по дороге. Он узнал Васярика и, скорчившись, замер. Васин прошел мимо, и вдруг страшно закричал Борька. Он слышал глухие шлепки и дернулся, чтобы убежать, но страх сковал тело. Убьет или искалечит! Как недавно искалечили они строптивого бахчевника. Говорят, у него, кроме ребер, была раздавлена мошонка, и он перестал быть мужчиной. Борька взвыл особенно громко. Зимовец, приоткрыв глаза, видел, как Васярик крутнул каблуком, вбивая в асфальт растопыренную ладонь приятеля.
Теперь Васярик шел прямо к Димке. Что из себя представляет этот бывший боксер, Димка хорошо знал из рассказов, которые ходили о нем по городу. Никогда бы не согласился на сегодняшнее дело, если бы знал, что их пути пересекутся с Васяриком. Кажется, он обмочился, когда скулил, глядя на приближающуюся массивную фигуру боксера. Может, из-за своего жалкого вида и отделался легчевсего двумя ударами в бок и сломанным ребром.
Потом его поднимали какие-то милиционеры. Запомнилось, как шептал на ухо Борька: «Молчи. Никаких заявлений, сами разберемся»
Обрез Полетаев успел забросить в кусты.
На следующий день ко мне домой пришел Логунов, рассказывал Зимовец, хвалил меня и сказал, чтобы я в милиции молчал. Сами рассчитаемся.
Кого он имел в виду, кроме Васина?
Всю их компанию. Логунов имел на них зуб и за другие дела.
Почему вы так упорно преследовали именно владельца кафе «Добрый вечер»? спросил Сергеев.
Потому что знали, что он с ног до головы завяз в маклях. Ничем не брезговал. Доставал дефицитные продукты и продавал их здесь же, ничего из них не готовя. Мгновенный оборот капитала. Брал кофе оптом с переплатой рубль-два, а продавал по двенадцать рублей. Водкой, вином спекулировал. Болгарские сигареты только у него одного в городе и были. Султан знал, кого доить. Если бы не Васярик