Телефон замолк. Ребекка глубоко вздохнула и взяла пепельницу. Телефон зазвонил вновь.
Должно быть, что-то важное. Хотя она не могла себе представить, чтобы что-то еще могло иметь значение. Все связи она обрубила. Люди забыли ее. Счета от управления финансов она всегда пунктуально оплачивала, так же, как и счета за энерго- и водоснабжение.
Или нет? Связан ли этот звонок с подобным вопросом? Что-нибудь, что она забыла выполнить?
Женщина нерешительно взяла трубку и представилась тихим голосом:
Ребекка Брандт.
Но в следующий момент от всей души пожелала, чтобы эти слова не были произнесены.
3
Он испортил весь ее план. У нее, конечно же, оставалось еще много времени. Раньше чем через два с половиной часа он не приехал бы и тогда мог бы с удовольствием обнаружить ее труп. В конце концов, ей должно было быть все равно, кто и когда ее обнаружит, хотя с эстетической точки зрения, конечно, лучше бы это произошло именно так, через такое короткое время. Иначе ей придется пролежать здесь остаток жаркого лета и гнитьи неизвестно, когда вообще кто-нибудь споткнется об нее.
Ребекка стояла около кухонного стола, уставившись на таблетки, и спрашивала себя, что же изменилось. Почему она больше не в состоянии сделать то, что еще несколько минут назад наполняло ее внутренним спокойствием и хладнокровием, которого она уже давно не испытывала? Звонок телефона. Голос, который она уже давно не слышала, но который все еще был для нее родным. Радостный смех.
Черт побери! Она сжала правую руку в кулак и со всей силы ударила по столу. Острая боль пронзила ее суставы, но ей казалось, что она не относится к ней, что все это происходит в другом месте, далеко от нее. Этот тип потревожил ее одиночествовот в чем дело. Своим звонком он разорвал кокон, в котором она замкнулась, нарушил ее пребывание наедине с собой, потребовавшее абсолютного отмежевания от всего мира, чтобы она смогла достичь того пункта, к которому пришла сегодня утром, немного погодя после подъема: позволить себе прервать свою жизнь.
Этот процесс был таким длительным, таким трудным и таким болезненным, что ей хотелось плакать от злости и разочарования. Что тоже, в свою очередь, было совершенно новым, давно забытым чувством: слезы, что жгли глаза и в любой момент могли выплеснуться наружу. Последние слезы Ребекка пролила после смерти Феликса. А потом не плакала ни разу. Ее траур был чем-то таким, от чего слезы застывали льдинками.
Теперь можно было все начинать сначала. Мир протянул к ней руку, прикоснулся к ней, высвободил ее слезы. Можно было также сказать, что кто-то схватил ее в охапку и оттащил от края утеса, с которого она только что хотела броситься. И это означало, что ей придется отложить свои намерения, поскольку надо будет заново начать этот длинный, крутой путь наверх к вершине утеса, и при этом напрячь все свои силы, чтобы пройти его шаг за шагом. Но когда-нибудь она вновь будет стоять там, наверху. Только на этот раз выдернет телефонный штекер из розетки.
Ребекка взяла упаковки с таблетками, отнесла их наверх в ванную, положила в самый дальний угол шкафчика и запомнила их вид, утешающий и многообещающий. Они под рукой. Она может взять их в любой момент. Ей нужно лишь всегда твердо помнить об этом.
В зеркале над умывальником Ребекка увидела свое бледное, как у привидения, лицо. Как только можно быть таким бледным в разгар лета на юге Франции? Как будто она как минимум целый год не получала ни единого луча солнца. Но в принципе так оно и было. Когда она вообще покидала дом? Всегда рано утром, чтобы пройти свой круг по саду, но в это время солнце еще только собиралось взойти. Иногда вечерами Ребекка выходила на террасу, но редко. Феликс очень любил проводить на террасе длинные вечера, сидеть там по полночи. Они пили красное вино и считали падающие звезды. Разве она могла вынести без него теплый воздух, теплый ветерок и свет луны?
Женщина еще раз провела щеткой по волосам. После того, как она узнала, что у нее будут гостик сожалению, появилась необходимость съездить в деревню, чтобы закупиться продуктами. Ее морозильная камера была наполнена едой, но Ребекка не собиралась ничего готовить. Эмоциональное напряжение в это утро было слишком сильным; ясно, что у нее не будет сил, чтобы вечером еще и стоять у плиты. Она знала одну маленькую лавку, где можно было купить готовые салаты, а кроме того, там продавался особенно хороший сыр. К салатам она сделает горячий багет в духовке. Этого должно хватить. В конце концов, она не просила навещать ее.
* * *
Лавка, в которую собиралась сходить Ребекка, находилась тут же, в порту Лё-Брюске. На набережной толкались целые полчища туристовотвратительные, блестящие от масла для загара, полуголые мужчины с толстыми животами, женщины в едва видных бикини, оставлявшие на виду их целлюлит, ревущие дети, недовольные подростки с красивыми телами, но зато с придурковатыми лицами. Из многочисленных лавочек вдоль улицы воняло топленым жиром. Предлагали печеные яблоки и колбаски, цыплят гриль, пиццу с бороздками жира, киши, пахнущие копченым салом и, видимо, напичканные хозяином лавки всевозможными остатками, которые он не смог продать на прошлой неделево всяком случае, при виде куска этого пирога складывалось именно такое впечатление. Ребекка спрашивала себя, как люди могли это есть, да еще и при такой жаре. А еще она спрашивала себя, почему им не становилось плохо от одного только запаха, и как можно было вообще выдержать эту сутолоку и близость голых тел, от которых несло по́том
И почему она видела только отвратительных людей?
Ребекка, конечно, знала, что здесь прохаживались не только мужчины с толстыми животами, а также что Лё-Брюске был местом встреч не только женщин в бикини, не имеющих для этого подходящей фигуры. Наверняка здесь гуляли и веселые подростки, и прелестные маленькие детишки. Но было, наверное, характерно то, что все отвратительное и вульгарное доминировало над красивым и утонченным, затмевая его до невидимости. Кроме того, это явно было связано и с душевным состоянием Ребекки. Она намеревалась распрощаться с миром и жизнью, и это было частью процессафокусировать свое внимание на отталкивающей стороне земного существования, исключая при этом хорошую сторону.
Хотя в данный день и на данном месте это не стоило особого труда.
Когда Ребекка добралась до магазинчика, в котором хотела закупиться, ее несчетное количество раз обругали, толкнули и отпихнули в сторону; она получила коричневое пятно от масла для загара на рукав своей белой футболки и в последнюю секунду смогла увернуться от подростка, летевшего на бешеной скорости на своем скейтборде, невзирая на сутолоку. Ей было жарко, и она почувствовала, что у нее начинает болеть голова. Несмотря на то что Ребекка была нервозной и изможденнойа может быть, и именно поэтому, когда она распахнула дверь в маленькую лавку, ей пришла в голову неожиданная мысль: как же странно, что она сейчас стоит здесь и ощущает свое тело таким тяжелым, таким болезненным и сильно потеющим, когда, собственно, к этому времени она уже должна была быть мертвой, если б течение дня не приняло такой неожиданный поворот.
Ее вдруг стало знобить. Она содрогнулась, и причиной этому был не только прохладный воздух в лавке, где работал кондиционер.
К счастью, за прилавком стоял не владелец магазинчика, а юная девушка, которая, видимо, подрабатывала здесь летом и Ребекку не знала. Раньше Брандты часто закупались здесь, но после смерти Феликса его жена больше не бывала в этой лавке, и ей не хотелось бы отвечать на вопросы и давать пояснения. Тем более принимать соболезнования. Хотя все эти люди, конечно, имели добрые намерения по отношению к ней, но Ребекке все комментарии по поводу смерти Феликса с первого момента казались лживыми. Потому что они даже отдаленно не могли сравниться с той болью, которую испытывала она, и все их сочувствие и понимание не соответствовали тому, что означала для нее утрата мужа. Его кончина была ее кончиной, но разве кто-нибудь это понимал? А самым издевательским ей всегда казалось изречение «Жизнь продолжается». Феликс сказал бы на это: «Чушь». Жизнь вовсе не продолжается. Можно еще дышать, есть, пить и чувствовать, как бьется собственное сердце, но все равно быть мертвым. Однако Ребекка всегда считала излишним пытаться объяснить это кому-нибудь.
Она купила несколько сортов сыра, салаты и оливки и уже покинула лавку, когда до нее вдруг дошло, что она непроизвольно купила все то, что покупала раньше, когда Феликс еще был жив. Она выбрала то, что он особенно любил. Так же, как до сих пор она готовила его излюбленные блюда, хотя сама не очень-то любила их есть, да и вообще не испытывала чувства голода, так что в конечном итоге выбрасывала все приготовленное. Это походило на закон, которому она будет следовать всегда. Она не могла поступать так, словно он мертв. Делать вид, что он мертв!
Ребекка чуть не рассмеялась, хотя смеяться ей сейчас хотелось меньше всего. Какая сумасшедшая формулировка! Она не могла делать вид, что он умер. Феликс был мертв, черт побери! Она стояла у его могилы, лопатой сбрасывала землю на его гроб и словно через пелену или через стену воспринимала стоящих вокруг людей с траурными, озадаченными лицами. Некоторые из них плакали, произносились речи о невосполнимой утрате и о том, что Феликса слишком рано вырвали из их круга
Вы не должны видеть в его смерти произвольное, несправедливое решение судьбы, говорил Ребекке пастор, и его голос тоже звучал издалека, ему было предназначено умереть в этот час и таким образом, и когда-нибудь придет ответ на ваш отчаянный вопрос «Почему?».
«Плевать я хотела», подумала она тогда и отвернулась.
Теперь, тесно прижав к себе бумажный пакет с покупками, Ребекка решительно проталкивалась через толпу, чтобы как можно быстрее уйти отсюда и попасть в спокойную атмосферу своего дома. Когда кто-то взял ее за рукав, она попыталась, не глядя, вырваться, но затем знакомый голос произнес: «Мадам!», и она подняла глаза и взглянула на сильно загоревшее лицо Альберта, начальника порта.
Альберт с Феликсом были в некотором роде друзьями. Они различались в плане образования и воспитания, но их объединяло другоестрастная любовь к парусникам и всему, что было связано с водой и кораблями. Они могли часами сидеть и говорить о былых походах на яхте и пить при этом пастис, который Ребекка не любила. Она редко принимала участие в этих встречах, так как сама ничего не понимала в хождении под парусом, поэтому со своей стороны ничего не могла добавить в эти беседы, и у нее было такое ощущение, что она своим присутствием будет смущать этих двух мужчин, мешая им рассказывать друг другу дикие небылицы. Так что когда они встречались, она отстранялась. Пусть Феликс получит свое удовольствие.
Мадам, как приятно снова видеть вас! сияя, сказал Альберт. Он говорил на провансальском диалекте, и Ребекка, как всегда, с трудом понимала его французский. Как у вас дела, мадам? Я даже не знал, что вы этим летом здесь!
Женщина не собиралась объяснять ему, что она уже три четверти года только здесь и проживает, что ее дом в Германии продан и что она не собирается туда возвращаться. Ей не хотелось, чтобы этот человек начал навещать ее и перенес на нее свою дружбу с Феликсом.
Мне нужно присматривать за хозяйством, чтобы все было в порядке, уклончиво ответила она, а то весь участок одичает, да и в доме нужно кое-что сделать.
Если вам нужна помощь
Спасибо, я справляюсь. Ребекка заметила, как недружелюбно это прозвучало, и добавила: Это очень любезно, Альберт. Я обращусь к вам, если появится проблема.
Друг ее мужа вздохнул.
Я так любил его, месье Брандта Хороший был малый. А в парусном спорте действительно много понимал. Был по-настоящему замечательным человеком.
Да, натянуто проговорила Ребекка, и между ними пролегло неловкое молчание, в то время как вокруг них продолжала бушевать пляжная жизньпо-прежнему громко и оживленно.
А что же будет с «Либель»? спросил через некоторое время Альберт. Я, конечно же, и дальше буду ухаживать за ней, только немного жаль, что никто больше на ней не плавает. Такая красивая яхта! Да и вы платите приличную сумму за ее стоянку, и
Вы на что-то намекаете? спросила Ребекка.
Ее собеседник протестующе поднял обе руки.
Боже упаси! Я просто имею в виду Меня волнует судно. Месье так сильно любил его Я иногда думаю Он не стал говорить дальше.
Да?
Иногда я думаю, что ему не понравилось бы, что «Либель» теперь лишь слегка покачивается в порту. Такое судно, как это, должно скользить по волнам под полными парусами, чувствовать ветер, пену волн, соль А так, как оно стои́т сейчас оно вконец захиреет.
Феликс тоже всегда говорил о «Либель» как о живом существе, поэтому нынешние слова Альберта не были чужды Ребекке. Она улыбнулась, немного беспомощно.
Я не могу ходить под парусами. И никогда не имела права управлять яхтой.
Но ведь вы можете сделать это сейчас.
Вот уж действительно анекдот Весь этот деньпросто абсурд. А теперь ей еще и предложили получить капитанскую лицензию
Ведь она, по сути, должна была быть сейчас мертвой!
Словно жизнь неожиданно решила пустить в ход всю тяжелую артиллерию и заставить Ребекку отказаться от ее плана. Жизнь выставляла себя очень важной, интересной и многообещающей. Но в ее случае это не сработает. Взятку от жизни она не возьмет.
Я подумаю, уклончиво ответила Ребекка.
Я мог бы помочь вам также, если вы надумаете продать «Либель», предложил Альберт. Я бы постарался, чтобы яхта получила достойного хозяинатого, кто знал бы ей истинную цену.
Мне нужно подумать обо всем этом, Альберт. Я дам вам знать. Это очень любезно с вашей стороны, что вы принимаете такое участие во всем этом. Большое спасибо.
Продолжая свой путь, Ребекка размышляла, действительно ли она когда-нибудь обратится к нему. В первый момент это была просто вежливая фраза, чтобы отделаться от него, по возможности, дружелюбно. Но пока Ребекка искала в кармане своих джинсов ключи от машины, она спросила себя, возможно ли такое, что она напрасно посчитала события этого днязвонок по телефону, последовавший за этим ее поход в порт, встречу с Альбертомза случайное, абсурдное стечение обстоятельств, которые испортили ей побег из этого мира. В конечном итоге, вполне возможно, что за всем этим крылась частица судьбы. Она хотела уйти, не позаботившись о любимице Феликса «Сразу же после тебя, говорил он ей иногда. «Либель» стоит на втором месте, сразу же после тебя!»
Ей все же надо будет принять предложение Альберта. Найти хорошее место для яхты. И только потом уже испариться.
Женщина застонала, когда села в раскаленную машину. Она опустила все стекла, поставила пакет с покупками на сиденье рядом с собой и взглянула на море. Несмотря на полнейшее безветрие, Ребекка смогла различить на море парусные яхты. Она видела перед собой Феликса, то особенное выражение, которое появлялось на его лице, когда он возвращался из плавания на яхте. Такое раскованное, счастливое Он выглядел так, словно был в полной гармонии с собой, словно с него на несколько часов слетело все, что напрягало его или усложняло ему жизнь.
Ребекка завела мотор.
Очевидно, ей придется сделать еще одно дело.
4
Как только Карен отворила калитку в сад, Кенцо помчался к забору и стал лаять на дом соседей. Это был странный день. В воздухе пахло грозой, и уже с самого утра было очень жарко, но солнце не светило, небо было свинцовым, и дул сухой, шквалистый ветер.
Сегодня еще будет приличная гроза, предположил за завтраком Вольф, прежде чем с последним куском во рту ринуться из дома, чтобы попасть на какую-то консультацию, к которой он готовился уже два дня, потратив на это сверхурочные часы и приезжая домой почти в полночь. Он избегал встреч со своей женой. Карен не знала, почему муж это делал, и, конечно, он сразу же блокировал любую ее попытку спросить его об этом.
Причинял ли он ей этим боль? Карен не могла ответить. Поскольку ее жизнь проходила под куполом одиночества и тревоги, она уже едва могла фильтровать отдельные обиды. Поведение Вольфа тонуло в ее всеобъемлющем жизненном кризисе, становилось его частью и сливалось воедино со всей ее печалью, в которой она изо дня в день пребывала.
* * *
Кенцо не прекращал лаять, и Карен, которая только что села на диван в гостиной, подперев голову руками, поскольку опять чувствовала, что ей не справиться со всеми задачами предстоящего дня, с трудом заставила себя подняться. Предстоящий день Было уже половина третьего, а что она, собственно, сделала за это время? По существу, ничего. Сварила обед для детейиз замороженных продуктов, потому что не успела закупиться. Дети потом отправились с друзьями плавать, и Карен, как всегда, удивилась энергии других людей.