Молодая официантка неслышно принесла чай и эклер и исчезла где-то за прилавком. Из приемника тихо звучала музыка. Есть, если честно, совсем не хотелось, и Талинский уперся бессмысленным взглядом в эклер, словно тот являлся виновником всего произошедшего. Мыслительный процесс остановился, перенастраиваясь, видимо, на прием пищи.
Кофе латте, пожалуйста, услышал он женский голос и поднял глаза. Это была та самая Лариса Николаевна, сменившая его у Краснова. Гипнотизируете десерт? весело обратилась она к Талинскому через зал. Не против, если я к вам подсяду, Герман Сергеевич?
Сделайте одолжение, ответил он без энтузиазма. Вообще, он пришел сюда остыть и осмыслить произошедшее. Говорить ему совсем не хотелось.
Михаил Михайлович рассказал мне про вас немного, она уже садилась к нему за столик. Вы уж извините, но у вас был такой потерянный вид, что я не смогла удержаться и спросила профессора о вас. Меня зовут Лариса Николаевна Вилкова, я президент и генеральный директор фонда «Открытая история», она покопалась в сумочке и вынула визитку. Вот. Наш фонд в настоящее время готовит серию изданий, посвященных периоду середины тридцатых годов прошлого века. Приоткрываем завесу тайны, так сказать.
Полагаете, в нашей истории остались завесы и тайны? Герман ощутил неприязнь к этой особе и какую-то неопределенную странность в ее лице.
Я понимаю ваше раздражение. Наверное, неделикатно навязываться к вам со своими разговорами, особенно сейчас, она задвинула полутемные очки к переносице. Но не исключаю, что мы сможем наладить некое взаимовыгодное сотрудничество. Мне интересно то, чем вы занимаетесь в рамках своей диссертационной работы. Если вы сейчас не расположены говорить, то просто возьмите мою визитку и позвоните, когда появится время или будет интерес. Фонд поддерживает молодых историков, учреждает гранты; думаю, мы могли бы быть друг другу полезны. Такое вот неожиданное предложение.
Вы в курсе моей работы? Герман от удивления откусил сразу половину пирожного.
В общих чертах. Михаил Михайлович сказал, что вы разрабатываете тему «Смена курса внешней и внутренней политики в СССР в 19341936 годах и связанные с ней перестановки во власти», как-то так.
Практически дословно, наконец-то проглотив, ответил он. Что еще сообщил Михаил Михайлович?
Ну, еще он сказал, что вы дотошный, въедливый, она скосила глаза на остатки эклера со следами от зубов. Историк со своим взглядом на события и, можно сказать, специфическим способом исторического анализа. С нетрадиционным подходом к оценке как известных, так и новых фактов, в том числе способностью из старых материалов создавать новые факты путем их перегруппировки, переосмысления, анализа и даже синтеза, что ли. Как Менделеев создавал свою периодическую таблицу и предсказывал неизвестные на тот момент элементы.
Мудрено как-то. Но про Менделеева мне все равно понравилось.
Так он говорил
Вы давно его знаете, Лариса Николаевна?
Невежливо намекать женщине на возраст! Шучу. Давно. Лет, наверное, двадцать. Он был моим научным руководителем когда-то. Очень интересный человек и большой ученый. Так что относительно моего предложения? Подумаете? Сразу предупреждаю, Краснов не в курсе. Это я за его спиной, можно сказать, делаю вам спонтанное предложение, но если вы потребуете я ему расскажу о нашем разговоре.
Мне все равно, поступайте, как считаете верным. Раз уж речь зашла, посвятите меня в детали, что конкретно вы от меня ждете.
Это так сразу не объяснишь. Вам доводилось когда-нибудь участвовать в создании альманахов или других сводных трудов?
Никогда.
Понятно. Тогда немного расскажу вам о принципах нашей работы. Мы некоммерческое объединение, работающее на грантах и пожертвованиях. Обычно один грант один проект. Мы получаем гранты и учреждаем гранты для наших исполнителей. В данном случае формируется рабочая группа под проект создание серии изданий, предположительно три тома, посвященных личности Сталина в период тридцатых годов. Это фотодокументы, другие свидетельства о личности самого вождя и его окружения, события, анализ, последствия и так далее. Работа не бесплатная, можно даже сказать хорошо оплачиваемая, Лариса Николаевна излагала уверенно, не торопясь, давая возможность собеседнику усвоить материал. Мы ищем, тем не менее, энтузиастов, преданных делу, работоспособных с незамутненным идеологическими штампами взглядом. Что касается конкретики, она возникает в процессе работы и зависит от нарезанных конкретному исполнителю задач. Зависит от возможностей исполнителя, его таланта и способности выдерживать сроки при заданном качестве. Финансирование проектное, поэтапное, в соответствии с планом. У нас есть сайт, на котором можно найти выполненные нами проекты, узнать о фонде побольше. Адрес на визитке. Как-то так в общих чертах.
НКО? Наслышан, тема популярная!
Да, Лариса Николаевна улыбнулась одними губами. Но мы, разумеется, не призываем к свержению власти, не подстрекаем к цветным революциям и не финансируем мятежников. Нас никто не запрещал и не запретит. Мы формулируем альтернативную историю для тех, кто хочет разобраться в прошлом. Мы открываем историю для мыслящих людей. Это не опасно и не наказуемо. И вообще, нельзя все, что говорят по телевизору, принимать за чистую монету. Не мне вам объяснять, какое количество нюансов определяет конкретное политическое решение, но никогда не озвучивается в СМИ. Простые объяснения это для народных масс, которые понимают только то, что могут потом объяснить сами. Издержки профессии. Впрочем, это не относится к теме нашего разговора.
Вы меня заинтересовали, Лариса Николаевна. Мне импонирует ваша способность четко и сжато излагать свои мысли. Как-то даже непривычно слышать такую связную речь от женщины, извините. Теперь я доем эклер, допью чай и пойду на кафедру заниматься работой, за которую получаю зарплату. Через день-два я вам обязательно позвоню.
Рада слышать! она опять как-то криво улыбнулась. Надеюсь, мы найдем общие точки соприкосновения и эта случайная встреча послужит прологом для длительного конструктивного сотрудничества. Спасибо за компанию! Лариса Николаевна поднялась, промокнула салфеткой губы, скомкала окрасившуюся помадой бумажку и бросила ее в свой стакан. Звоните, Герман Сергеевич, и не унывайте. Часто окончание чего-то хорошего это начало чего-то лучшего.
3
Назначили предзащиту? молодая жена Талинского встретила мужа у порога вопросом, который ее мучил весь день. Я думала, ты позвонишь. Привет! Когда? Чего ты такой?
Танюш, давай я умоюсь с дороги и все тебе расскажу. Не хочется на ходу. Привет!
Как скажешь. Я тогда накрываю на стол, а ты умывайся и переодевайся. Что-то не нравится мне твой вид.
Супруги Талинские вместе с родителями Татьяны живут в двухкомнатной квартире в двадцати минутах ходьбы от станции метро «Красносельская» или «Сокольники».
«Хорошо, что мы живем дружно, каждый раз подходя к подъезду, уговаривал себя Герман. Старики не вмешиваются в нашу жизнь, живут сами по себе, как соседи. Странно это как-то выглядит, но так, безусловно, спокойнее. Приняли меня и ни одного дурного слова не сказали, можно сказать, как родного, иронично усмехнулся он. Не упрекают, хотя без нас, наверное, им было бы комфортнее. Может быть, скучнее. Нам бы без них точно жилось комфортнее и веселее. Они хорошие люди, терпеливые и понятливые, всем бы таких родственников».
***
Тебе не кажется странным появление этой мистической Ларисы Николаевны? глядя в потолок, спросила Татьяна, когда молодые уже лежали в своей комнате в постели. За ужином она терпеливо выслушала мужа, поддержала его там, где он нуждался в поддержке, успокоила тогда, когда он сомневался. Тебе зарубают защиту, и вдруг, как спасение, она, да еще с предложением. Если это совпадение, то удивительное. Какое-то детективное совпадение. Невероятное. Почему-то в моей жизни так никогда не бывает, может быть, у молодых ученых все по-другому, а?
Кто ж их знает, этих ученых? Вот Краснов, например. К молодым ученым его трудно отнести, мягко говоря, но живет небедно, это видно. Ездит на «ауди», часы дорогие носит и очки желтого металла. Крутит, наверное, что-то или пишет кому-то за деньги. Зарплаты у преподавателей скромные, а он не тужит. Что за дела у него с этой дамой? Точно, какие-то дела есть. Не удивлюсь, если Краснов ее ко мне и подослал. А впрочем, какая разница? Она же не банк грабить меня вербует. Думаешь, соглашаться?
Я не знаю. Зайди на их сайт, разберись, что это за фонд такой. Я поддержу любое твое решение, кроме романтических связей с этой Ларисой. Она симпатичная?
Смешная ты! Как-то я не посмотрел на нее с этой стороны. Она старая, отвратительная, и от нее пахнет чесноком, усмехнулся Герман. Но обязательно при встрече обращу на нее дополнительное внимание и потом расскажу тебе. Спокойной ночи, родная!
Спокойной ночи, дорогой!
«Таньке надо выспаться, ей рано вставать на работу, трудится пчелка моя, Герман крутился в постели не в силах заставить себя спать. Пойду на кухню, чтоб не мешать». Он тихонько выскользнул из комнаты и затворил за собой дверь.
В доме все спали, всем завтра рано вставать, и только ему некуда спешить. Обычно он засиживался до глубокой ночи, работая над диссертацией, пропадал в компьютере с головой, обкладывался книгами, распечатывал отдельные разделы, черкал и дописывал. В целом работа в значительной степени выполнена, но постоянно хотелось что-то дополнить или переписать. Возникали новые идеи, требующие отражения в тексте. Он мечтал создать самостоятельную монографию, диссертацию, которую захотят читать как литературу, которая не только станет событием в научном мире, но и заинтересует обывателя, а заодно послужит основой для будущей докторской работы. Герман писал для себя, получая удовольствие от результата или огорчаясь, когда что-то не шло.
Он с некоторых пор вывел правило: в сфере творчества успешной может быть только работа, изначально не нацеленная на коммерческий успех. И не важно, что именно создает творец: книгу, картину, музыку, стихи или фильм. Стремление к идеальному произведению, совершенному по замыслу и исполнению, где все отвечает лично твоим ценностям и восприятию, где ты честен по отношению к себе, где ты и объективен, и субъективен, и не стараешься понравиться кому-то. Когда ты не думаешь о цензуре или о своих скромных способностях, когда ты сам себе устанавливаешь планку и сам ее достигаешь. Только такой подход, по его мнению, достоин того, чтобы браться за дело.
Если же автор, наоборот, заранее предвидит реакцию аудитории, учитывает требования рынка, интересы дистрибуции, математически точно вычисляет свои аллегории, он убивает душу своего произведения, теряет именно то неуловимое, что заставляет людей сопереживать и в итоге добивается прямо противоположного результата его работа не интересна.
Смотришь, допустим, кино, и в одной из сцен вдруг появляется белый бумажный мотылек, неестественно летающий между говорящими и явно отвлекающий собеседников в этой сцене. Летает он себе, то появляясь в кадре, то исчезая, потом хлоп! мотылька вбивают в пыльный лист раскрытого уголовного дела. И пауза. Это автор дает зрителю время переварить предъявленную аллегорию, намекает на что-то. Подумаешь к чему бы этот мотылек и на что это он такое намекает? Ведь не просто так! Совершенно непонятно, или я тупой, или мотылек как-то неорганично летал. Не могу догадаться, ну не летают мотыльки в густом табачном дыму по своей воле. Подумаешь несколько секунд, а кино дальше крутится, и решишь: да ну его в баню, этого мотылька, а заодно и фильм, да и автора этого заумного с его аллегориями, сыт я ими по горло уже. А вот в другом фильме белый газовый шарф развевается, то на шее героини, то сам по себе. Сразу понятно, что аллегория очередная, авторский почерк уже угадывается, а что означает не ясно, но совершенно понятно, что дальше смотреть не стоит: замучает аллегориями. Получается, огромные народные деньги освоены, а результата, кроме личного обогащения режиссера, его родственников и съемочной группы, нет. Лучше бы на хоспис какой-нибудь потратили.
На книжных развалах можно найти горы, а то и целые горные хребты книг в духе соцреализма, написанных когда-то по заказу партии. Встречаются нередко и известные талантливые писатели, но сами книги читать-перечитывать желания нет и никогда не возникнет. Аналогично стихи или музыка.
Герман же, искренне руководствуясь данным правилом, вкладывал всю душу в свою работу, но все-таки в итоге рассчитывал подарить ее людям. Где-то в уголочке его души жила вера в успешность созданного произведения. Конечно, он не отказался бы от признания и известности. А если бы за это еще и заплатили, то было бы совсем хорошо. Хотя в общем-то это совсем не главное. И вдруг ситуация поменялась стало непонятно, зачем делать то, что никто не увидит и не оценит?
Наверное, он мог бы найти место, где больше платят, и обеспечивать свою маленькую семью. Возил бы Танюшку на теплые моря, ввязался бы в ипотеку, купил машину. Она молодая привлекательная женщина, осенью только двадцать пять будет, и, конечно, хочет жить в достатке, иметь красивые вещи, маникюр и педикюр, знакомого парикмахера и хвастаться перед подругами, но она посвятила свою жизнь Герману, считает его талантливым и предана его замыслам. Работает сменами по двенадцать часов в химчистке на приемке-выдаче, как старушка, и не ропщет, ждет обещанного мужем результата. Не пилит, ни на что не намекает, гордится им и всячески поддерживает. Хотелось, конечно, для нее сделать что-то приятное или заработать на что-то приятное.
***
Герман налил себе чаю и углубился в Интернет идея, предложенная Ларисой Николаевной, давала надежду, интриговала и притягивала.
«Может быть, в самом деле, конец чего-то хорошего это начало чего-то лучшего? Переход количества в качество, как утверждали марксисты, рассеянно думал Герман, списывая название сайта с визитки. Сайт неплохой у них. Книги, диски, фильмы на разных языках, семинары, даже выездной лагерь по истории для детей. Странно, что я про них ничего не слышал, хотя что я вообще слышал, кроме себя и научного руководителя? В стране гудит общественная и политическая жизнь, а я изображаю из себя затворника. Обложился тайнами и готовлю секретное варево, которое всех излечит. Похоже, книги и прочую муру они рассылают по библиотекам, университетам и фондам бесплатно. Государственные просветительские программы, наверное. Моя тема довольно скромно представлена, а упомянутые три книги даже не анонсированы. Что-то мне подсказывает, что я завтра позвоню этой таинственной как ее? Госпоже Вилковой. Лучше послезавтра, надо выдержать паузу для солидности. Действительно, для сидящего ночью на табуретке на чужой кухне в сатиновых трусах паренька солидность это первое правило!»
В прихожей послышался шорох. Тесть, с всклокоченными волосами, смешно щурясь на свет, появился в проеме, спросил: «Пашешь?» и, не дожидаясь ответа, укрылся в уборной. Относительно молодой, пятидесятилетний мужчина казался Герману стариком. Болельщик английского футбола, сам бывший футболист заводской команды, поклонник тяжелого рока, Антон Васильевич несколько лет назад превратил себя в верующего человека и теперь старательно постился и посещал церковь, однако не утратил присущей ему иронии. Через некоторое время, под аккомпанемент сливного бачка, он вышел и добавил: «Не надорвись. Манчестер Юнайтед чемпион!» после чего отправился спать дальше. Это он произносил всегда, когда заставал Германа за работой, и именно в такой последовательности.
Герману стало не по себе, как бывает у всех людей, в которых уживаются невероятные амбиции и ожидание со дня на день того самого шанса всей жизни и фактическая неспособность обеспечить самый минимум, дающий возможность сейчас жить независимо. Татьяна действительно никогда не упрекала его, но это-то и было еще хуже, поскольку приходилось все объяснять только себе, а себя обмануть трудно. Улетая в своих мечтах и планах днем на головокружительные высоты, вечерами он был вынужден смотреть в ее большие грустные глаза, слушать рассказы о барынях, приносящих безумно дорогие, как ей казалось, вещи на чистку и часто незаслуженно отчитывающих ее. А если шанса не будет или он его упустит? Как тогда объяснить ей, а главное, самому себе, что такой талантливый и так далее не может просто заработать на достойную жизнь? Что, в конце концов, мешает совмещать научную работу и заработок? Почему его однокурсники и школьные друзья Гена и Димка смогли достойно устроиться? Гена в рекламе, а Дима вообще в Америку перебрался. От этих вопросов всегда ухудшалось настроение и пропадал сон, но раньше он побеждал это угнетенное состояние работой с материалами, и настроение постепенно восстанавливалось. Планируя свои дальнейшие шаги, он успокаивался и быстро засыпал. Только не теперь, когда все стало зыбко в плане смыслов, целей и перспектив.