К счастью, Большой Начальник Жучков был на месте и как раз заканчивал вечерний разнос подчиненных ему дворников-гастарбайтеров. Их количество значительно прибавилось. Теперь они стояли в две ровные шеренги все так же одинаковые по комплекции и оранжевой спецформе.
Нет, если приглядеться, они, конечно же, отличались глазами. Одни опускали взор долу, другие наоборот, пожирали начальника, внимая каждому его слову. Иные же усиленно морщили лбы и, видимо, пытались до конца осмыслить, чего, собственно, Жучков хочет, и это было наиболее мудрым. Как известно, отцы-законодатели ввели массу ухищрений, дабы в период экономической нестабильности освободить занимаемые сплошь и рядом «гостями из бывших республик СССР» рабочие места. Только с этой целью, например, они специальным законом ввели ограничение в приеме на работу для тех, кто не знает положенных семисот русских слов. Пользуясь моментом, ушлые издатели уже вовсю выпускали мини-разговорники со стандартными фразами типа: «Я только приехал. Вот билет. Все документы у работодателя». И вот Жучков и был этим самым работодателем, по сути единственной опорой и защитой. А иногда и отцом родным.
Павлов дождался, пока колобкообразный начальник жилконторы объявит «Разойтись», и тут же подхватил его за локоть.
Алексан Митрич, на пару слов, стиснул он едва прощупывавшуюся сквозь ватную фуфайку руку администратора.
Тот дернулся всем телом.
Что такое? У вас опять что-то стряслось?! Мы же все вам включили, господин адвокат! раздраженно заскрипел Жучков.
Артем кивнул:
С коммунальными сетями вроде бы нормально. У меня, Александр Дмитриевич, вопрос личный. Мне нужна выписка из нашего лицевого счета.
Жучков попытался высвободить руку, а его брови поползли вверх.
Вашего? Это какого же, позвольте узнать?
Он явно прикидывался. Артем стиснул зубы, выразительно сжал кулак перед носом Жучкова и с силой ткнул себя в грудь.
Лицевого счета моего отца! Андрея Андреевича Павлова. Что не ясно? прорычал он.
Ах, вот вы о чем протянул колобок. Ну-ну. Просто в связи с, простите, смертью вашего отца никакого лицевого счета нет.
Артем насторожился:
Ой ли? Почему же нет?
Да ровно потому, что с муниципальным жильем всегда так. Или вы не знали? Ай-ай-ай, вы же такой известный юрист
Слушайте! Колобков, закипел Павлов, то есть Жучков. Не морочьте мне голову!
Я вас не пойму, господин Павлов, сделал пустые глаза управдом. Да и некогда мне. Прощайте.
Жучков решительно освободился от захвата опешившего адвоката и двинулся к дверям конторы. Павлов резко прыгнул вслед за ним.
Секунду! Вы хотите сказать, что квартира не приватизирована? выпалил Артем.
Хм. Вот вы странный человек! проронил Жучков. Я же вам русским юридическим языком отвечаю. Конечно, нет. Не успел ваш отец распорядиться.
Артем, не веря, мотнул головой:
Не может быть! Дайте посмотреть домовую книгу и журнал регистрации входящих документов! Немедленно!
Он так резко рассек ладонью воздух, что Жучков отшатнулся.
Сказано вам, нет! Да и не положено вам смотреть нашу документацию. Вы не прокурор. Да и я, прости господи, не обвиняемый. Так что нет у вас таких прав, гражданин Павлов. И документов вашего отца у нас тоже нет. А на нет и суда нет, ядовито подвел итог Жучков.
Павлов растерянно замер. Подобных отказов и юридических неудач у него давно не было. Рядовой начальник жилконторы нахально его отфутболил, и в принципе он был прав. А главное, визит участкового теперь выглядел вполне обоснованным.
«Это что же теперь? мысленно охнул он. Наша квартира вот-вот отойдет государству?»
«Дачники»
Дозвониться до человека, проживающего в дачной деревеньке Московской области, не так сложно, как до человека, отошедшего от мирской жизни. Василиса Георгиевна Павлова уже много лет вела затворнический, по современным понятиям, образ жизни. Ее тихое существование в старинном подмосковном городке Звенигороде нарушалось нечасто и лишь когда это было необходимо.
Для экстренной связи на даче был предназначен мобильный телефон, однако Василиса Георгиевна, как молчаливый, но последовательный противник всякой цивилизации, упорно его отключала. Бороться с ней было бесполезно, поэтому Артем и договорился с соседом, что в исключительном случае может позвонить ему и передать сообщение Василисе Георгиевне. Попытавшись безуспешно дозвониться до матушки, он поступил так и в этот раз.
Сосед, по счастью, оказался на месте и обещал за десять минут дойти до соседки и попросить все же включить молчащий мобильник. Артем подождал дежурные пятнадцать минут, вновь набрал мамин номер, и длинный гудок, не успев завершиться, тут же прервался знакомым голосом.
Алло? Слушаю вас, ровно и спокойно отозвалась матушка.
Мамуля, это я, Артем, Павлов нервно задрожал.
Он сглотнул неизвестно откуда возникший в горле ком. С потерей отца он вдруг впервые ощутил себя наполовину сиротой. Единственным близким и самым родным человеком оставалась мама. А ведь и она уже разменяла восьмой десяток.
Артемушка? Сынуля, что случилось? Мамин голос тоже дрогнул.
Да, это я, мама. Ничего не случилось. Все нормально. Артем едва справился с волнением.
Ты что-то недоговариваешь? Я же чувствую! настаивала она.
Павлов, услышав эти укоризненные интонации, вздохнул:
Мамуля от тебя никогда ничего не скрыть. Но ты напрасно тревожишься. Я просто о квартире хотел поговорить. Понимаешь я искал документы по квартире. По папиной. Но дома ничего нет. Может, они у тебя?
У меня? Ты что, Тема?! Отец все держал там. Поищи еще раз. А что тебе нужно-то? Какие документы?
По приватизации, уточнил Артем. Я никак не разберу, он подавал документы или нет?
Подавал. Я точно знаю, потому что мы с ним как раз по этому поводу поругались, заверила сына мать.
Артем оживился; все начатое отец неизменно доводил до конца.
Правда? А почему поругались? ухватился Артем.
Ох. Ну что он затеял на старости? Квартиру выкупать у государства. Куда это годится? сетовала Василиса Георгиевна.
А что здесь такого, мама? аккуратно поинтересовался Артем.
Да ну! Артем! Ты меня удивляешь. Мы жизнь прожили. Надо думать о спасении души, а не о бренных вещах. Я ему пыталась объяснить, что с квартиры этой не разбогатеть. Что богатеть надо с Бога, как говаривал отец Серафим Саровский. Но разве ж его переубедишь? Бедный Андрюша. Царствие ему небесное, она громко вздохнула.
Артем подавил короткий вздох, он не находил аргументов против маминой позиции. Да и не могло их быть. Василиса Георгиевна давно жила глубоко духовной жизнью. Утро и вечер проводила в храме Божьем. Соблюдала все православные посты и правила и все время отмаливала себя, мужа, ну, и все грехи любимого сына.
Мамочка, ты не расстраивайся. Я же не из-за денег или еще чего-то. Пусть бы и сто лет стояла без приватизации. Просто без документов меня в двадцать четыре часа вышвырнут из дома. И все! Привет семье. Я потому и звоню тебе. Посмотри. Вспомни. Может, он привозил эти бумаги. Ну где он обычно их держал? Артем все еще не терял надежды.
Мать на мгновение задумалась и задала главный, наверное, вопрос:
Как же так получилось, сынуля, что ты, такой компетентный юрист, а с нашими делами разобраться не можешь?
Артем занервничал:
Мам! Да что ты такое говоришь?! Зачем ты так меня?
Мама глубоко вздохнула и сказала все, что накопилось на душе:
Прости меня, сынок, но у тебя времени для нас никогда не было. Сейчас вот звонишь, соседа взбаламутил. От меня бумаги требуешь. А зачем? Тебе молиться надо больше. И Господь не оставит, назидательно подвела мать.
Артем знал, что совет от всего сердца.
Мама, но ты же знаешь, как папа говорил? призвал он себе в помощь авторитет отца. Бог-то бог, но и сам не будь плох!
Правильно. Так вот ты мне и скажи, сынуля, что же ты сделал? тут же отреагировала она.
Артем попытался найти достойный ответ и промолчал.
Все время обижаешься, что я телефон отключаю. А зачем он мне? Что я могу услышать?
Тебе не интересно, как я живу? спросил Артем. Что у меня происходит?
Ой, сынок. Конечно, я за тебя переживаю! Очень. Знаю, как тебе нелегко. Занят ты очень, здоровье не бережешь. Бросил бы все хотя бы сегодня, да и приехал. Нынче праздник великий. Но даже сегодня ты звонишь, она снова глубоко вздохнула.
Артем пристыженно склонил голову, и мать это почувствовала.
Ну, что ж поделать. Я привыкла. Отца не видела месяцами. Сына годами И тут же подвела итог: Так вот, ты уж сам реши все вопросы, сыночек. А я тебе не помощник. Мое дело каяться и молиться.
Она замолчала, а у Артема пересохло в горле. У него были аргументы, чтобы веско возразить, но все они были совсем из иной жизни.
Мамуля, прости меня. Я виноват, что мало времени уделял вам с отцом. Виноват, что тебя давно не навещал. Но я уже не могу бросить профессию, как и людей, которые мне доверились. Ты меня сама учила быть ответственным и честным. Если я обману людей, не помогу, не защищу, то и свой долг не исполню. Это не просто слова. Это мое убеждение. С ним же тоже надо считаться, мама.
Да-да. Все так. Но с бумагами я тебе не помощница. Прости, сынок, отрезала она.
Да я и не прошу помогать, мам. Ты можешь хотя бы к нотариусу со мной подъехать? Я договорюсь, нас примут без очереди. Все равно надо оформить наследство. Нельзя так все бросить! возмутился сын.
А по мне лучше и не начинать. Оформляй, не оформляй, а отца не вернешь! Не это ему сейчас от нас нужно. Ему молитва наша требуется, для спасения души. Не знаю, не знаю, сынок. Не поеду я никуда, упрямо твердила Василиса Георгиевна.
Артем сосредоточился:
Хорошо. Тогда просто я к тебе подъеду с нотариусом. Договорились? Подпишешь доверенность, а я все сделаю сам. Раз уж я адвокат в нашей семье.
Мать промолчала.
А ты все же посмотри у себя документы, попросил Павлов. Хорошо? Вдруг где-то завалился этот договор на приватизацию? настаивал он.
Мама в который раз вздохнула и грустно констатировала:
Ничего-то ты и не понял, сынуля. А ведь мы все на земле лишь временно. Приходим и уходим. Ох-хо-хо. Хорошо. Посмотрю. Спаси тебя Господь! Целую.
Она сразу же отключила телефон, но гудков Артем не услышал современная мобильная телефония слишком рациональна, чтобы расходовать лишние сигналы. Тишина? Собеседник больше не отвечает? Значит, разговор закончен. Кратко, лаконично, экономно. Не случайно ваши разговоры меряются уже не на минуты, а на секунды. «Первые десять секунд за счет оператора!», «1000 секунд бесплатного времени каждый месяц!», «Двадцать секунд за счет входящего абонента!» со всех сторон кричат рекламные плакаты, поделившие нашу жизнь на секунды и тарифы.
«А ведь мама права» зашептала совесть. Артем закусил губу.
В эту эпоху спрессованного времени Павлов и сам мерил жизнь делами, процессами, судебными заседаниями и, как ни прискорбно, гонорарами.
«Так, ближе к делу!» оборвал он себя и принялся набирать номер нотариуса. И, конечно же, нотариус сказал то, что он и сам знал: если не подтвердить факта приватизации квартиры при жизни отца, оформить право наследства на нее не удастся.
Замок
Варвара Серафимовна Штольц дежурила у подъезда. Она ждала соседа, адвоката Павлова. Заходить к нему домой и тревожить, как вчерашней ночью, она уже не смела. Хотя Артем Андреевич был человек холостой, тем не менее девушки в его квартире появлялись, а некоторые даже задерживались на достаточно длительный срок. А Варвара Серафимовна была не так воспитана, чтобы совать нос в чужую жизнь даже ненароком.
Собственно, два своих обещания Артем уже выполнил. Первое все-таки подал жалобу на начальника жэка Жучкова, и тот прекратил издевательство над жильцами, включив-таки отопление, газ, воду и свет. Оставался лифт, но по сравнению со всем остальным это было пустяком. Ну, и второе адвокат мгновенно разыскал каким-то лишь ему ведомым образом выселенного посреди ночи Коробкова.
Варвара уже съездила в этот захолустный подмосковный поселок, где, как оказалось, и находится пресловутый «маневренный фонд» столицы, в который переселяют тех, у кого обостряются проблемы с квартирами и властями. Василий Васильевич чувствовал себя отвратительно и не захотел долго общаться с бывшей соседкой. Он буквально выставил ее из своей новой халупы барачного типа, но напоследок потребовал во что бы то ни стало привезти адвоката Павлова. За этим Варвара Серафимовна и дежурила. И без десяти восемь вечера из подъехавшей машины показался пухлый крокодиловый портфель адвоката, а затем и весь его хозяин.
О?! Варвара Серафимовна? Добрый вечер! Как здоровье? Как настроение? Что с теплом квартира уже прогрелась? искренне обрадовался соседке Артем Андреевич.
Ой, не спрашивайте, Артем Андреич. Вечер добрый и вам. Вот жду вас битый час. Просьбу должна передать, замялась соседка.
Какую? От кого? насторожился Павлов.
За последние дни он получил немало просьб от своих соседей и жильцов дома. Того и гляди, придется стать адвокатом-надомником и работать только по вопросам ЖКХ. Вот уж что-что, а подобная перспектива Артему не улыбалась.
Артем Андреевич, это не моя просьба. Это от Василия Васильевича. Вам большое спасибо, что нашли его. Я сегодня у него была, заторопилась Варвара Штольц.
Лицо адвоката смягчилось.
Да? Ну и как он? усмехнулся Павлов.
Очень плохо. Очень. Он какой-то не в себе. Вытолкал меня прочь и потребовал вас прислать. Вот и вся просьба, развела руками старушка.
Потребовал? удивился Артем.
Да! «Вези, говорит, срочно! Без Павлова не возвращайся». И еще сказал так: «Времени у меня нет. Остались считаные дни». Вот так прямо и сказал.
Артем нахмурился.
Странно. Темнит что-то ваш Василий Васильевич.
Ему категорически не нравилась эта переданная в приказном тоне просьба. Сейчас, когда семейная квартира буквально висела на волоске, времени разъезжать по «поручениям» Коробкова и Штольц попросту не было.
Сама ничего не пойму. Варвара Серафимовна сглотнула навернувшиеся слезы. Вы уж помогите, Артемий Андреевич. Не оставьте старика. Он же не вредный. Это он к старости обозлился на людей. А так Васенька всегда был просто душкой. Она снова смахнула выступившие слезы неизвестно откуда появившимся кружевным платочком.
Павлов приблизился к старушке и пожал ее холодную мягкую руку.
Не волнуйтесь, Варвара Серафимовна, сегодня же его навещу. Идите домой, а то замерзли уже.
Соседка благодарно всхлипнула, и Артем вошел в подъезд и поднялся к себе на этаж. Сунул ключ в замочную скважину и понял, что тот не подходит.
А это еще что?! недоуменно повертел ключ перед носом.
На его двери была наклеена тонкая полоска бумаги. Точно такая, какая появилась чуть раньше на квартире Коробкова. Павлов дернул бумагу и прочитал: «Служба судебных приставов».
«Я не понял, Шамиль, это что неудачная шутка?»
Он снова повертел ключом без толку. Нагнулся, пригляделся и с ужасом увидел, что замок явно поменян, а чуть ниже на двери появился еще один врезанный уже сегодня. Павлов замер и сделал последний шаг с силой вдавил кнопку дверного звонка. Еще и еще раз. И вот тогда за дверью послышались голоса и шаги. Кто-то повозился с замком. Дверь открылась, но лишь на длину дверной цепочки. На Артема смотрели две пары настороженных и совсем незнакомых глаз.
Самозванцы
Чего надо? Дуэт невидимок с подозрением разглядывал ночного гостя.
Артем зажмурил и снова открыл глаза. Стоять на пороге собственной квартиры и отвечать на вопрос, что ему здесь понадобилось, было нелепо, странно и до некоторой степени обидно. Павлов перевел дыхание, сделал короткую паузу и, убедившись, что наваждение не проходит, криво улыбнулся:
Я не понял, вы кто? Как вы попали в чужую квартиру?
Захватчики переглянулись.
Мы вселились по решению суда. У нас все бумаги в порядке. А вы-то сами кто?
Артем Павлов, с вашего позволения, выдавил адвокат, хозяин этой квартиры.
Он взялся за ручку двери, с силой дернул ее, но цепочка, когда-то установленная по настоянию отца, была привернута основательно. Люди за дверью от такого резкого жеста отпрянули и попытались захлопнуть дверь в квартиру. Но Артем удержал ее и тут же попросил: