Так что же ты ей посоветовала? поинтересовался Тони.
Дарлинг, ты же знаешь, по какому принципу я работаю.
«Вы ставите мне задачу и не спрашиваете, как я ее исполнила», знаю. Но этот кейс ведь не кремлевская тайна?
Ты опять про Сан Саныча? Нет, олигарх пока не заплатил, все завтраками кормит. А насчет этого дела, все было чрезвычайно просто. Вы, британцы, зациклены на деньгах. Предыдущие три раза, когда Иван подавал на визу, в качестве подтверждения того, что брак настоящий, они прилагали фотографии со свадьбы, совместного турпохода в зоопарк, отпуска и так далее, чуть ли не видео из серии «Половая жизнь приматов». Я же ей сказала показать совместные деньги. Как только они открыли совместный счет в банке, и она прописала его в квартире, то есть вместо фотографий в Хоум-офис уже пошли финансовые документы, где также присутствовало имя Ивана, естественно, все поверили, что брак настоящий.
Умница. Но не все британцы зациклены только на деньгах. И мне нравится твой другой принцип: «Счастливый человек не тот, у которого все есть, а тот, которому всего хватает».
Милый, тебе просто повезло с женой. У тебя есть и отношения и средства. Кроме того, ты уже инфицирован «русским духом», это бактерия такая. Неизлечимая.
Анна и Тони закончили завтракать и принялись собирать со стола.
Еще кофе? спросил Тони.
Анна прислушалась к внутреннему ощущению. Тело явно требовало дополнительную дозу кофеина.
А давай.
Тони загрузил кофеварку новой порцией кофе. Супруги сели за барную стойку и заворожено смотрели, в траурном молчании, как струйка свежего напитка льется в кофейник. Не успели они наполнить чашки свежим кофе, как раздался звонок в дверь.
Кто это, дарлинг?
А я откуда знаю? Открой, увидишь.
Тони все еще походкой зомби, но уже подстегнутого кофеином, резво пошаркал ко входной двери. В Орвингтоне, самом безопасном округе Лондона, не принято спрашивать через дверь, поэтому Тони просто ее открыл.
За порогом стоял молодой человек лет тридцати пяти, одетый в легкие светлые брюки и плохо отглаженную рубашку. По прогнозам, пятница Брексита будет жарким днем, во всех смыслах. На обочине перед домом стояла скромная «Тойота Ярис».
Добрый день, спокойно поприветствовал Тони незнакомца, с любопытством его разглядывая.
Добрый день, сэр, вежливо, даже формально поздоровался полицейский, показывая значок. Детектив-инспектор Враттен. Могу я поговорить с миссис Браун?
Да, она сейчас дома, проходите.
Тони широким жестом пригласил полицейского на кухню. Детектив Враттен прошел через залу и, следуя жесту хозяина квартиры, вошел в кухню. Анна как раз слезала с высокого стула, держа в руке кофейник и, посмотрев на входящего, явно потеряла равновесие. Немного кофе вылилось на пол. Тони бросился помогать вытереть небольшую лужицу на полу, которая появилась в результате неловкости жены.
Оставь, резко остановила она его, ставя кофейник на стойку, и обратилась к детективу. Чем обязана?
Ее вопрос прозвучал немного сухо, даже грубо, но Тони не обратил внимания. Он давно уже привык к манере разговора жены, которая в Англии считалась верхом неприличия за исключением политических обедов, Анна никогда не теряла времени на small talk, то есть разговоры о погоде, здоровье песиков и жалобы на постоянно ухудшающуюся политическую или экономическую обстановку, сразу переходя к делу.
А вот детектива такой подход явно ошарашил. Он стоял на входе на кухню и смущенно переминался. Тони, с рефлексом, выработанным за тридцать пять лет политической карьеры, разрядил обстановку.
Кофе?
Д-д-да, спасибо. Спасибо большое, промямлил детектив.
Анна молча вынула из настенного шкафчика чистую кружку, указала новоприбывшему место за столом и даже пододвинула ему молочник со сливками и сахарницу. Сама она уселась на соседнем стуле и, подперев подбородок, выразила полную готовность слушать. Детектив молча кивнул хозяину дома, благодаря, когда Тони налил кофе, положил три ложечки сахара и добавил молока. Анна молча наблюдала за каждым глотком детектива, который был явно смущен обстановкой.
Детектив-инспектор Враттен, правильно? представил Тони гостя.
Д-д-да, опять начал заикаться детектив.
Чем обязана? повторила вопрос Анна.
Детектив Враттен закончил пить кофе и явно пришел в себя.
Вы миссис Браун? спросил он и в первый раз поднял глаза на Анну.
Я миссис Браун, детектив Враттен, ответила Анна с нажимом на детектив.
Вы знакомы с Питером Харрисоном?
Немного. А в чем дело?
Детектив стушевался еще больше.
Дело в том, что Питер Харрисон и его жена были сегодня ночью убиты в их доме в Саутенд. Я один из детективов, ведущих расследование этого двойного убийства.
Какой ужас, с полным отсутствием ужаса в голосе произнес Тони. Как это случилось?
Соседи вызвали полицию сегодня утром, так как заметили открытую входную дверь, позвонили, постучали, но им никто не ответил. В 7:30 местный патруль прибыл на место, и они-то и обнаружили покойных Харрисонов в их спальне.
Почему вы думаете, что их убили? спросил Тони, в то время как Анна с непроницаемым лицом заканчивала пить свой кофе.
Оба были убиты одним выстрелом в упор, в лоб. Смертельный выстрел, скорее всего, пистолет был с глушителем, так как выстрелов никто не слышал.
Ну, а я-то здесь при чем? наконец подала голос Анна.
Детектив Враттен вынул из кармана клочок бумаги и передал его Анне.
Это ваш телефон?
Да, это мой телефон.
Это последний номер, на который звонил Питер Харрисон.
То есть, вы хотите сказать, он звонил мне? Я всегда выключаю телефон на ночь. Да и не отвечаю на звонки с незнакомых номеров. С Харрисоном я не разговаривала, если вы об этом.
Если это ваш номер, то да, именно это я и утверждаю. Но у меня более важный вопрос по этому поводу.
Детектив замолчал, выдерживая театральную паузу. Анна спокойно долила ему кофе, что немного убавило ситуационного пафоса. Но то, что он сказал потом, заставило ее уронить кофейник, уже второй раз за утро. На сей раз на пол, и вдребезги.
Этот номер телефона был записан в электронной записной книжке Харрисона как «Убийца». Вы можете прокомментировать, почему ваш номер телефона был у жертвы убийства и почему он вас назвал «Убийцей»?
Анна с сожалением посмотрела на осколки розенталевского кофейника в эпицентре темной лужицы, растекающейся на мраморе кухонного пола, и думала: «Могу ли я прокомментировать? Еще как могу».
Она открыла кухонный шкафчик под раковиной, вынула щетку с совочком, тщательно убрала осколки, вытерла кухонными полотенцами остатки кофе и только после этого произнесла:
Сделаем так. Я наверх, мыться и одеваться. Тони, развлеки детектива, скорми ему блинчик, если хочет. Детектив, будьте готовы через десять минут, мы кое-куда вместе поедем, возьмем вашу машину, мне надо получить ответы на пару вопросов. А на ваши вопросы я отвечу по дороге.
Почему на моей машине? только и мог произнести пораженный ее бесцеремонностью полицейский.
Насколько я знаю, полицейскую машину легче парковать в центральном Лондоне.
Анна ушла наверх. Тони невозмутимо вынул из шкафчика чистую тарелку и положил детективу блинчик. Он знал эту женщину уже пять лет и понял одну простую истину, если Анна что-то говорит, это надо исполнять. В подскоках.
13 февраля 2014. Лондон. Стрэнд
«Как же я ненавижу эту моросяще-слякотную недо-зиму», шипела про себя Анна, продираясь сквозь толпу офисных работников, на выходе наверх со станции Чансери-Лейн, юридического района Сити. Как всегда, выход был заблокирован несколькими баранами, которые, не обращая внимания на людей позади себя, открывали зонтики, прежде чем сразиться с февральским утренним дождем. Остальные члены стада покорно ждали, пока головняк справится с заданием. «Типичная английская вежливость, мелькнула мысль, в Питере их уже давно бы простимулировали поджопниками».
Сама Анна зонтом принципиально не пользовалась. Ну, разве только, чтобы предсказать хорошую погоду, тогда взятый с собой зонтик гарантировал солнечные блики на низком лондонском небе, аж до момента, пока очередной зонт не был посеян в подземке. К тому же Анна давно заметила, что английский дождик очень похож на ленинградский холодный, мелкий, противный, пробирающий своей поганостью до костей, но не такой уж и мокрый. Как-то недавно она прочитала статистику, подтверждающую ее подозрения, уровень годовых осадков в Лондоне был, оказывается, почти в два раза меньше, чем в любом другом городе Европы, том же Милане. Просто этот piss, как точно называют эту морось аборигены, равномерно капает с неба 364 дня в году, вот и считается, что Лондон столица дождей.
В конце концов, стадо на выходе разбрелось по своим стойлам, и Анна выбралась наружу. И тут же убедилась, что правильно решила зонта не брать. К мороси присоединился шквальный ветер. Анна с удовольствием наблюдала, как одну степенную девицу ее зонт уносит, против воли, в заоблачную даль, почти как Мэри Поппинс. Девицу спасли лишние килограммы плюс решение завернуть в «Эксессориз», магазин с безделушками, чтобы переждать шквал. А вот Аннушкины пятьдесят килограммов явно проигрывали бой с нехваткой гравитации. Да еще этот дождик. Анна решила плюнуть на идею пробежки до Верховного суда и махнула рукой. Черный кэб, только что свернувший с Холборна, подрезал все потоки, нахально развернувшись прямо на перекрестке, и резво остановился перед Анной. Она с облегчением забралась в просторное нутро лондонского такси.
Верховный суд, пожалуйста.
Водитель кивнул и включил счетчик. «Фунтов на двадцать натикает, в таком трафике, хотя пешком от метро было бы минут пятнадцать, от силы, ходу. Да что поделаешь». Кэб медленно продирался через потоки транспорта. Наконец, через те же пятнадцать минут, машина остановилась перед белым готическим зданием. Анна сунула таксисту сине-розовую бумажку с портретом королевы и, вежливо попрощавшись, юркнула в здание суда.
Анна даже не знала, получится ли у нее пробраться на заседание, в Верховном суде она до сих пор никогда не была, в отличие от магистратских и коронных судов. Но оказалось, что процедура пребывания в старейшем и важнейшем суде Англии очень похожа на процедуры, которые она тысячи раз проходила в судах низших инстанций. Пропустив сумочку через металлоискатель, Анна подошла к информационной стойке, где, как только она назвала стороны дела, ей дали подробные инструкции, как найти комнату мастера, в которой пройдет заседание. Осталось только последовать инструкциям, Анна сразу поняла, что затеряться в коридорах суда раз плюнуть, да и спросить не у кого все прохожие в черных балахонах и париками на головах неслись по коридорам со скоростью болида «Формулы-1». Анна выдохнула с облегчением, когда увидела Бобика, молодого человека лет тридцати, из-за которого и разгорелся весь этот сыр-бор.
Бобиком Анна окрестила старого (а точнее, молодого) друга Тони, Роберта Броснана, который стараниями Тони преуспевал в Орвингтоне на позиции местного депутата и главы Комитета по окружающей среде и транспорту, что ему давало неплохой годовой доход. Так как Анна сразу поняла, что основной отличительной чертой Роберта было крайнее жополизство, она моментально потеряла к нему остатки доверия и уважения, но толерантно позволяла Роберту применять его оральное искусство по отношению к филейной части мужа как любой зодиакальный Лев, Тони нуждался в ударной порции лести и преклонения, в чем Анна, при всей любви и уважению к мужу, категорически ему отказывала. Таким образом создался некий симбиоз она закрывала глаза на то, что Бобик лестью прокладывал себе политическую карьеру за счет позиции Тони, а муж наслаждался дружбой молодого человека. Ну, а Бобик появился очень просто Роберт, Боб, Бобик, декоративная собачка.
О проблеме Бобика с Кристианом Джилсом Анна узнала еще два года тому назад, когда Орвингтон уже оправился от блицкрига, который Анна устроила по поводу развода Тони, но еще не полностью понимал, во власти какой ведьмы оказался лидер. Именно по поводу его декри абсолюта, окончательного расторжения брака, и состоялся обед, на который Тони пригласил Бобика с его очередной пассией, и во время которого молодой человек поделился своей серьезной проблемой.
Это был теплый сентябрьский вечер, коим честная компания наслаждалась на террасе ресторана в парке «Семь Холмов».
Слышал последние вести о Джилсе? обратился Бобик к Тони, задумчиво мешая мороженое в вазочке. Опять мне проиграл очередное дело и опять подал моментальную апелляцию с заморозкой всех решений по прежним делам.
А ты вот Анну найми, пошутил Тони. Вон она как «Нортон Прескет», юристов Трейси, разделала с разводом. Они даже пискнуть не успели, как Трейси согласилась на мировую.
А что, оживился Бобик, это неплохая идея. Эти солиситоры и барристеры мне уже в сорок тысяч влетели, а конца всем этим процессам не видно. Может, Анна что-нибудь посоветует?
Анна, лениво попивая джин-тоник, подставив свою мордочку вечернему закату, не спеша ответила, смакуя каждое слово:
Знаете, есть древний русский анекдот. Француженку, американку и русскую спрашивают: «Представьте, что вы попали на необитаемый остров, а там свора голодных неудовлетворенных мужиков. Ваши действия?» Француженка отвечает: «Я совершу самоубийство». Американка отвечает: «Я выберу самого сильного мужчину, буду с ним спать, а он будет меня защищать от остальных».
Тони и Бобик замерли, ожидая развязки. Анна, довольная эффектом, продолжила после паузы:
А русская ответила: «Вопрос я поняла, а в чем проблема?»
Мужчины и пассия Бобика рассмеялись.
Так вот, вопрос я поняла, а в чем проблема?
Роберт, поняв, что придется рассказывать с самого начала, заказал Анне очередной коктейль и начал свой рассказ.
Кристиан Джилс был местным селебрити и головной болью Ассоциации консерваторов. Причем изначально все начиналось очень цивильно, мирно и прекрасно. Кристиан был недоучкой-юристом, которого по неизвестным причинам выперли из юридической школы. Но так как в Англии особых полномочий для счастья не надо, Кристиан разработал гениальную схему. Он основал благотворительную организацию, целью которой, официально, была помощь бедным слоям английского населения, у которых нет лишних тысяч фунтов на тяжбы. Так как в благотворительной организации формально числилось несколько квалифицированных юристов, и налоговая и Комиссия по благотворительным организациям дали зеленый свет. Работа закипела, Джилс за копейки снял комнатку в головном офисе местных консерваторов, с которыми у него на том этапе был «мир, дружба, жвачка». Кстати, консерваторы настолько обрадовались неожиданному офисосъемщику, что даже выдвинули его кандидатуру на ближайших выборах, таким образом, Бобик и Джилс стали коллегами по местному политическому истеблишменту.
Прикол заключался в том, что оба молодых политика были до ужаса похожи друг на друга начиная от возраста (парни были одногодками), до способов влияния на окружающую среду через оральную стимуляцию задних проходов сильных мира сего. Но так как у Тони филейная часть была только одна, между соперниками разгорелась самая настоящая вражда по всем канонам политических драм Шекспира. Что там Ричард II или Генрих V! Весь Орвингтон до сих пор вспоминает колкости, которыми депутаты обменивались на заседаниях в местном парламенте!
А потом появилась она, Пэм Большие Титьки. Эта дама младшего среднего возраста была без ума от любого политика, независимо от поста, возраста или вероисповедания. Отсутствие предпочтений и умственных способностей с лихвой компенсировалось реально большой грудью, так что, в конце-концов, вся политическая братия Орвингтона, по слухам, включая даже Тони (эти слухи он отчаянно опровергал), по очереди пала к ногам прекрасной Серсеи. Ну, разве что, кроме Энди Ньюмана, члена парламента, известного своими определенными пристрастиями.
Сначала жертвой чар Пэм пал Кристиан. Но так как, как известно, именем женщины является непостоянство, Кристиан очень скоро наскучил красотке, и она переметнулась к его ближайшему сопернику Бобику, который, кстати, политическим рангом был постарше. Весь Орвингтон с не меньшим интересом, чем за сражениями в палате местного парламента, наблюдал за сценой перед муниципалитетом, во время которой Кристиан настучал по ушам и изменнице и счастливому сопернику.
Страсть, как известно, плохой советчик разуму, который, скорее всего, отключился, когда Кристиан раздавал оплеухи. Иначе он бы вспомнил, что полицейский участок Орвингтона находится в соседнем здании рядом с муниципалитетом. Потирая покрасневшие от затрещин органы, незадачливые любовники, то бишь Бобик с Пэм, прямиком отправились в полицию, где у них приняли жалобу о насильственном причинении физического ущерба господином Джилсом. Дело было вечером, как всегда в Орвингтоне полиции было делать нечего, так что двое копов просто прогулялись до муниципалитета, где отвергнутый возлюбленный все еще расхаживал перед древним зданием, охлаждаясь после совершенного акта возмездия.