Возле взорванного аэропорта. Только заехать надо с области. Сразу за дачным массивом «Курортное», ближе к лесу, есть дачный кооператив «Лесное». Я тебя жду в крайнем доме, на опушке леса, быстро проговорил Маркус. Приезжай без звонка, чтобы хвост не тащить за собой.
. Хорошо, я приеду. Жди.
Маркус осмотрелся по сторонам. Вокруг была тишина. Второй звонок писатель сделал Марату.
Срочно в аэропорту за любые деньги купи видеозаписи с камер слежения по моему рейсу. Все записи! Второе. Опроси тех, кто был на смене. В подробностях. Особое внимание женщинам. Кто провожал. На каких машинах приехали, и обо всем, что выходило за рамки. Из аэропорта отправляйся в Ялту. Поселись в военном санатории «Украинская мечта». Особое внимание массажистам. Полечи спину у Ахмета. Подружись с ним. Посмотри истории болезней женщин, которые там лечились. И еще, женщина по имени Лена. Хозяйка ресторана. Фото высылаю. Мне нужна вся информация про эту Лену. Ее связи, знакомые.
Хорошо. Сделаю. Так ты жив?
Нет. Это не я. Это мое привидение. И еще одно задание. Узнай, кто в санатории заказывает билеты на самолет для отъезжающих. Посмотри, сколько билетов было получено на этот рейс, не было ли в этом списке Гарри Барского. Это очень важная деталь.
Ты думаешь, что к теракту причастны твои спонсоры?
Я не думаю, я задаю вопросы, резко оборвал собеседника Маркус Крыми. Запомни, самолет взорвали террористы! Меня не ищи. Я перезвоню завтра. И еще, свяжись с Овакимяном. Пусть прощупает Семена Водкина и его друзей. Сергей собирался на презентацию книги.
А о тебе, что ему сказать?
Ничего. Пропал без вести.
Переговорив с журналистом, Маркус быстро вытащил из телефона аккумулятор и направился к садовому домику.
Страстные поцелуи
Необычное задание от Маркуса Крыми вынудило Марата отключиться от Интернета и идти среди ночи в гараж. Через час журналист уже был в аэропорту «Симферополь». Авиакатастрофа в Москве никак не повлияла на его работу. Пассажиры, как обычно, прибывали в аэропорт на такси и частных авто, паковали чемоданы и выстраивались в очередь на регистрацию. Первым, с кем заговорил о ЧП в Москве Марат, был сторож автостоянки дядя Сеня, говорливый семидесятилетний старик.
Дежурил я тут днем, подтвердил он. Все было, как всегда. Пассажиров в основном привозили частники. Таксисты доставили человек пятнадцать иногородних. Машин из Ялты было восемь. Все записаны в журнале. Из Ялты привезли две семьи с детьми и отдыхавших там женщин. Одна жгучая брюнетка-красавица, грудь, ноги, корма все при ней. Таксист Лешка Кравец потом базланил на стоянке, что «заехать» ей хотел по дороге. И баба вроде была не против, но в последний момент не дала, пригрозив, что сдаст его ментам за попытку изнасилования. Лешка потом тут изгалялся, вот, дала б, и самолет приземлился, а так погибла в огне.
Что еще необычного видел? продолжил расспросы Марат.
Последней на этот рейс привезли в аэропорт валютную проститутку. Там такие засосы были на прощание, что я чуть не охренел, вспомнил старик.
С чего ты взял, что она валютная? недоверчиво посмотрел на старика Марат.
Так ее три кавказца привезли. Она с ними в машине сосалась, а потом на стоянке с каждым по очереди. Уж, поверь мне, на такие засосы только валютные москвички способны.
И что, видная дама?
О чем ты говоришь. Чмо какое-то, глаз не на что положить, такие ненасытностью берут и темпераментом, пояснил старик. У меня соседка Ритка пятерых затрахать может за ночь.
А мужики-то у нее какие были?
У Ритки?
При чем тут Ритка, возмутился Марат. Я про ту, что опоздала.
Один хромой, тощий и мелкий. Двое других не лучше. Бабу оттрахать не смогли по-человечески. Она вся на нервах была. Если б у них там все по уму получилось, так баба спокойной была, сытой и довольной.
Интересное наблюдение, похвалил старика Марат.
Так жизнь прожил, всякое видел, заулыбался сторож. От меня ни одна вздрюченной не уходила. Старая школа.
Опоздавшую даму приметил и упаковщик чемоданов, который стоял у входа.
Конченая шмара, сразу с тремя черными взасос, рассказал он Марату. А как вошла, давай мужику звонить: «Чуть успела, на перевал еле поднялись». А менты без внимания. Ее ж без досмотра на поле выпустили.
Почему без досмотра? стал уточнять Марат.
Потому что лохи. У них же везде камеры стоят. Я бы такую шмару по полной досмотрел. До трусов бы раздел и в лифчик заглянул. Она ж с тремя кавказцами кувыркалась на глазах у всех. И что интересно, никто из этой троицы чемодан ее не потащил к стойке. Светиться не хотели перед ментами. Она сама его катила по залу. Отсюда и вывод напрашивается правильный: она и грохнула самолет.
Марат минут тридцать провел в аэропорту. Переговорил с буфетчицей, носильщиками, дежурной сменой, последним в его списке был начальник службы безопасности Мыкола Вересень.
Теракт теперь на вас повесят, начал с порога прессовать мужика с казацкими усами Марат.
С чего это вдруг? Какой теракт? возмутился усатый. И вообще, кто ты такой, ходишь по аэропорту, вынюхиваешь.
Я журналист из Москвы, представился Марат. Газета «Наше дело». Вы бабу без досмотра в самолет пустили, который в Москве разбился, а она с тремя кавказцами в аэропорт приехала.
Не было такого, встал из-за стола Вересень. Досмотрели всех, как положено. У нас муха не пролетит.
Это ты следователям ФСБ завтра расскажешь и видеозаписи предъявишь, как эту шмару без досмотра на поле вывели после того, как все пассажиры уже в самолете сидели. Мне продолжать или будем торговаться?
Чего ты хочешь? буркнул под нос Вересень. Он уже видел записи камер наблюдения и представлял, что тут начнется, если этот журналюга опубликует статью о том, как служба безопасности аэропорта пропустила на борт самолета подругу боевиков с Кавказа. О чеченских бандгруппах в Крыму Вересень знал не понаслышке. Он даже расписывался под приказом нового министра, но выполнять его не собирался, потому что на службу его приняли при Ющенко за особые заслуги перед «оранжевой властью». Вересень был одним из организаторов «оранжевого майдана» в Киеве и сам привлекал к спецакциям боевиков с Кавказа.
Я тебе даю триста баксов за диски с записями с трех камер: автостоянка, камера у входа в зал регистрации и все, что зафиксировали во время регистрации. Публиковать не буду, и сливать инфу в ФСБ не планирую. Запись с четвертой камеры, где эту бабу пропустили без досмотра, можешь уничтожить. Все будет чисто и красиво, продолжил журналист.
А если я тебя пошлю?! зло посмотрел на журналиста Вересень.
Пойдешь пособником террористов. В ФСБ язык тебе развяжут быстро и о прошлом вспомнят, и о связях с боевиками. Янукович, в отличие от Ющенко, «оранжевых боевиков» защищать не станет, понизил голос до шепота Марат. Так мне запускать инфу в Сеть или
Вересень молча выложил на стол три диска с копиями записей с камер наблюдения.
Умные люди всегда смогут договориться, ты уже и копии снял. Молодец, расплылся в улыбке Марат.
Ты не первый. Уже приходили за записями. Для себя сделал, на всякий случай. А о прошлом моем откуда узнал?
Загляни в «Расстрельный архив» сайта «Компромат-Крым». Там твое прошлое и будущее с пометкой «Расстрелять, как врага народа».
Звонок из Крыма
Телефонный звонок из Крыма оторвал Сергея Овакимяна от очень важного дела. Он произносил тост, посвященный своему другу Маркусу Крыми. За столом в офисе Сергея собрались только самые близкие друзья. Человек десять, не больше. Последним из аэропорта приехал Ашот. В Москву из Еревана в начале девяностых годов его перетащил Сергей, он же помог устроиться на работу диспетчером в аэропорт. Ашот в кабинет вошел в тот самый момент, когда зазвонил мобильник. Сергей решил не отвлекаться. Глазами он показал Ашоту рюмку, а один из друзей тут же наполнил ее настоящим армянским коньяком.
Я своими глазами видел этот ужас. Поэтому предлагаю выпить стоя за погибших.
Мужчины выпили молча и тут же наполнили рюмки.
Но среди мертвых я не видел своего друга Маркуса Крыми, поэтому за него пьем, как за живого. Пока не увижу своими глазами он живой!
После третьей рюмки Сергей передал слово Ашоту.
Что случилось, никто не знает. Последние слова второго пилота: «Нештатная ситуация. Взбесились бабы!».
И что это значит? вопросительно посмотрел на Ашота Сергей. Это кодовое слово?
Нет. И что означают эти слова, никто не знает. Следователи в Домодедово опросили летчиков, штурманов. Все разводят руками.
Может, самолет террористы захватили? продолжил расспросы Сергей.
Нет. На такой случай есть кодовая фраза, но говорить я ее не могу. Это служебная тайна, покачал головой Ашот.
В этот момент вновь зазвонил мобильник Сергея.
Это Марат из Крыма. Журналист. Сейчас будет вопросы задавать, а что я ему скажу?!
Сергей поднес к уху телефон. Выслушал вопрос и ответил коротко: «Я был на месте катастрофы. Погибли все. Ни одного живого, но Маркуса среди погибших я не видел. Мы за него пьем как за живого».
И это правильно, многозначительно произнес Марат. Пусть вначале опознают, ДНК покажут. У меня к тебе дело есть серьезное, не для чужих ушей. Есть мнение, что самолет взорвали террористы. Надо проверить всех причастных.
Тут и без меня проверяльщиков хватает.
Я же тебя просил не перебивать. Маркус летел по приглашению Семена Водкина на презентацию. Семен неоднократно судимый. Зашли к нему своих людей, пусть пошуршат вокруг. О презентации поспрашивай.
На Арбате был мой человек.
И что он видел?
Не знаю. Завтра позвоню ему, кивнул головой Сергей, отключая телефон.
Что он такое сказал тебе? подошел к Сергею Ашот.
У них есть мнение, что это был теракт.
У них, это у кого?
Самолет из Крыма летел. Вот там, в Крыму, им показалось, что это теракт, пояснил Сергей.
В отличие от крымских знатоков, здесь говорят об ошибке пилота. Самолет зацепил верхушки деревьев, продолжил Ашот. А ты не хочешь рассказать нам о своем друге?
Ты его знаешь по Карабаху. Маркус Крыми во время войны наемника подстрелил.
Погоди, вскочил со стула Ашот. На борту был крымский фидаин?!
Писателя Маркуса Крыми никто не знает, а фидаина из Крыма помнят все, горько усмехнулся Сергей. А Маркус себя писателем называл. У него только изданных на бумаге книг было тринадцать, и еще с десяток романов размещено в Интернете.
А люди помнят только об одном выстреле из карабина, поднял рюмку Ашот. И еще, драку в ресторане «Ереван», когда твой друг выбил нож из рук самого Мартиросяна.
Он сделал все правильно, перебил Ашота Сергей. Он увидел нож в руках у пьяного дебошира и принял меры.
Мартиросяна все знают? спросил Ашот. Хотя, что я спрашиваю. Его весь Ереван знает. Сидим мы, значит, в «Ереване», а Мартиросян чужую жену клеит, блондинку из соседнего стола. Мужу ее это сильно не понравилось. Короче, слово за слово, Мартиросян достает кинжал. Наш уважаемый хозяин встает из-за стола и просит Мартиросяна выпить и успокоиться. А тот вместо того, чтобы извиниться, с кинжалом на Сергея. И тут встает этот крымский. Лениво так встает, за живот держится, в туалет, вроде, хочет, забирает у официанта полотенце. Он нам шампанское на стол как раз ставил. А дальше никто ничего не понял. Я только увидел, как полотенце перед лицом Мартиросяна мелькнуло, после чего его кинжал в одну сторону, Мартиросян в другую, в итоге лежит этот джигит на полу, глаза, как у камбалы из орбит лезут и на его шее полотенце. А фидаин крымский дождался, когда Мартиросян потерял сознание, встал на ноги и, как ни в чем не бывало, поднял бокал «за дружбу». Вот такой он человек был.
Ашот правду говорит, подтвердил Сергей. Маркус свою трудовую деятельность санитаром начинал в психбольнице. Это его фирменное блюдо: удар по двум суставам и удавка на шее.
Сергей, а я его рассказам про больницу не верю. С карабина стреляет не хуже снайпера, кинжал голыми руками у самого Мартиросяна выбил из рук. Я тебе пять санитаров из ереванской психбольницы поставлю против Мартиросяна. Никто не рискнет с голыми руками на кинжал идти. Мне кажется, что этот Маркус совсем не тот, за кого себя выдает.
В этой связи тост родился. За фидаина из Крыма. За того, кого мы знали, а не за того, кого подозреваем. Маркус говорил, что всему хорошему он научился в психушке, а не в спецшколе ГРУ. Это его слова, почему не верим! Санитар, фельдшер, старший сержант ВВС, писатель и хороший стрелок. Пусть так и будет, главное, чтоб он живой появился за этим столом, даже если он забыл сказать нам о своей службе в ГРУ или ФСБ.
Ночь после катастрофы
Вернувшись в садовый домик, Маркус закрыл дверь на засов, поднялся на чердак и прилег рядом с Леной с таким расчетом, чтобы можно было наблюдать за дорогой и поселком. Спать не хотелось. Последнее время Маркус спал не больше пяти часов в день. Ночами работал над своим очередным детективом. Это отвлекало от размеренной однообразной жизни пенсионера, который живет своим прошлым и воспоминаниями о том, что было и чего уже никогда не будет. Эти воспоминания о прожитой жизни, любовные истории, победы и поражения Маркус пытался втиснуть в детективный сюжет новой книги. Но его прошлая жизнь не вписывалась в кровавые сюжеты криминальных историй. Поэтому «главы из прошлого» приходилось беспощадно резать, переосмысливать и сокращать. И лишь после того, как его прошлая реальная жизнь перемешивалась с придуманными историями, выстраивался настоящий детективный сюжет, который мог бы заинтересовать современного читателя.
Но сегодня все было иначе. Сегодня его жизнь стала настоящим детективом. Счастливое спасение и побег с места происшествия. Оба события ненаучная фантастика. Почему при падении самолета выжили только они, невольные соучастники преступления? Неужели там, наверху, кто-то всесильный решил, чтоб эти двое рассказали правду об авиакатастрофах в России и раскрыли тайну нового оружия террористов?
«Рассказать-то мы можем все, что угодно, только кто в это поверит, если у нас нет доказательств, подумал Маркус. Страх смерти и массовый психоз на борту самолета перед посадкой недоказуемы. Следователи эти показания сочтут выдумкой, бредом, последствиями психологической травмы выживших из ума пассажиров. Отсюда вытекает наружу второй вопрос: почему он сбежал с места происшествия и увел с собой женщину?».
Маркус неожиданно поймал себя на мысли, что о себе он думает и говорит в третьем лице.
А может, писатель боялся неминуемых допросов, подозрения в терроризме? продолжил странный диалог с невидимым собеседником Маркус. Нет, Маркус ничего не боялся. На допросе можно прикинуться шлангом, сослаться на амнезию, на то, что спал во время посадки и ничего не видел и не слышал. Но главное не в этом. Маркус не мог взорвать самолет, потому что для совершения преступления важен мотив. А у него не было мотива. Не было мотива и у второй выжившей жертвы авиакатастрофы. Значит, они не виновны. А раз невиновны, зачем этот цирк?
И тут до Маркуса доходит простая мысль, что он, помимо своей воли, оказался втянутым в расследование не раскрываемого преступления.
«Похоже, что писателю Маркусу Крыми поручили установить обстоятельства дела и имена преступников с последующим их уничтожением. Вот моя сверхзадача, которую я должен выполнить!», наконец, он смог сформулировать сверхзадачу, поставленную перед ним высшими силами. Маркус не говорил слова «бог», «дьявол», потому что он считал себя атеистом, но сегодняшние события подтолкнули его к мысли, что кто-то всесильный управляет всем, что происходит на земле. Другого объяснения нет, как и нет ответа на вопрос: «Почему именно ему была дарована жизнь? Неужели из сотни пассажиров не нашлось ни одного, кто бы мог более успешно выполнить эту миссию?».
Маркус, не прикидывайся непорочной девой, неожиданно услышал он в голове властный мужской голос. Если тебе даровали жизнь, то сделали это не для того, чтобы ты организовал убийство подозреваемых в терроризме. Это может сделать любой опер, случайно оказавшийся среди пассажиров. Ты же должен не просто уничтожить тех, кто причастен, но и взорвать общество, рассказать правду о том, что произошло на борту самолета при посадке во взорванном аэропорту. История повторяется. В 1990 году тебе передали информацию о планах наркомафии по распространению наркотиков в СССР, и ты рассказал об этом на главном телеканале страны. Это была бомба! Тебя цитировали, проклинали и грозили убийством, но ты оказался прав. Сегодня, как и в девяностом, у тебя появился еще один шанс сказать людям правду. Поэтому ты и позвонил на киностудию сценаристу Сафронову, а не Сергею Овакимяну, который может решать вопросы любой сложности.