Он что-то врал в ответ, опасаясь попасть в психушку за свой «литературный метод». Говорил о чувствах, о том, что понимать людей научился в семнадцать лет, когда впервые, надев белый халат, переступил порог психоневрологического диспансера. Но на самом деле все было иначе. Умение анализировать и наблюдать стало прелюдией к его главному делу жизни. Перед тем, как научиться перевоплощаться в других людей, он овладел тайнами гипноза, телепатии и внушения наяву. МАРКУС КРЫМИ БЫЛ УЧЕНИКОМ ВОЛЬФА МЕССИНГА.
Тем временем рев двигателей дошел до земного предела. Еще секунда, и самолет сибирской авиакомпании оторвется от земли и улетит «в никуда». Мозг сидевшей рядом женщины продолжал посылать в кабину пилота импульсы страха. Еще минута, и случится непоправимое!
Усилием воли старик, как ему показалось, преодолел защитное магнитное поле женщины и оказался внутри чужого тела. Страшные картины сменяли калейдоскопом одна другую. Вот, оторвавшийся от земли, самолет делает крен вправо, и весь экран закрывают летящие навстречу деревья. Самолет цепляет крылом верхушки сосен. Гремит взрыв, пламя, дикая боль и
Это уже я где-то видел, чуть слышно прошептал писатель. Неужели соседка в своем мозгу крутит «чужое кино»? Точно это фильм-катастрофа, фрагмент из игрового кино. Значит, она не предсказывает будущее. Ее мозг работает в режиме «повторного фильма» или выдает заложенную в нем программу.
В компьютерный век знатоки цифровых технологий на одном из форумов всерьез обсуждали тему о «замене файлов в мозгу человека». По их версии, Вольфу Мессингу во время сеанса гипноза удавалось «перезагрузить мозг человека», заменив патологический файл на нечто нейтральное, умиротворяющее, снимающее напряжение. «Замена файлов» приводила к чудесному исцелению больных прямо на глазах зрителей. У этой теории были свои поклонники, но дискуссия на форуме не получила продолжения и не заинтересовала ученых. Исследователи мозга были более консервативны. Они считали, что к излечению приводил «молниеносный гипноз» и телепатия, которой в совершенстве владел кумир Маркуса Крыми Вольф Мессинг.
Старик никогда не вел разговоров на эту тему и никому не рассказывал о своих опытах над людьми, которые он ставил во время написания книг. В то же время он был уверен, что и без мудреных приборов можно проникнуть в мозг человека, снимая информацию при помощи гипноза. А установив рапорт (в процессе гипнотизации между гипнотизируемым и гипнотизером устанавливается связь, так называемый «рапорт»), можно не только получать информацию о больном, но и активно вмешиваться в течение болезни. Среди болезней, которые хорошо поддавались лечению, был и невроз навязчивых состояний. Для того, чтобы излечить больного, было достаточно заменить больные клетки мозга здоровыми. Говоря современным языком, заменить «зараженный вирусом файл» новым. Это была придуманная им самим теория гипноза, и она, скорее всего, была далека от реальности. Ученый-очкарик наверняка бы нашел тысячу доводов, разбивающих в пух и прах его теорию «зараженных вирусом файлов». Но яйцеголовых с правильными мыслями в салоне самолета не оказалось. Спасти пассажиров они не могли, и Маркусу пришлось брать инициативу в свои руки. Он решил удалить из мозга женщины «историю авиакатастроф», заменив ее банальным детективом.
Но сделать это в данной ситуации было невозможно, потому что женщина никак не реагировала на слова, она не видела и не слышала своего соседа. Маркус опустил руку на ее колено. Мышцы у женщины были напряжены так, что ее нога показалась ему каменной и холодной. Создавалось впечатление, что ее тело скрутила страшная судорога. С Маркусом такое часто бывало в море, поэтому он никогда не расставался с булавкой. Выручила она его и в этот раз. Старик ткнул булавкой в напряженную мышцу, и она мгновенно отреагировала на укол. Женщина медленно открыла глаза и стала смотреть по сторонам. Маркус решил действовать. Схватив соседку за подбородок, он заставил женщину смотреть ему в глаза.
Вы слышите только мой голос. Вы видите только мои глаза. Я буду считать до трех. На счете три вы заснете. Вы слышите только мой голос. Вас ничто не беспокоит. Не волнует. Вы слышите только мой голос.
Он досчитал до трех, и женщина покорно закрыла глаза. Маркус, стараясь не привлекать внимание пассажиров, провел рукой у самого лица пассажирки. Гипнотизеры это движение руки называли малыми пассами. На нервные окончания воздействовали тепло и энергия гипнотизера. Малые пассы, монотонный гул двигателя самолета способствовали тому, что Маркусу за несколько минут удалось довести женщину до каталепсии, второй стадии гипноза. После чего гипнотизер попытался извлечь из ее «оперативной памяти» вредоносные файлы авиакатастроф, заменив их, при помощи секретной формулы Вольфа Мессинга, детективной историей. Смысл этой операции заключался в том, что испытуемой пересказывали сюжет рассказа или повести, после чего она уже сама дорисовывала в своем мозгу эту историю.
Этот метод воздействия на испытуемых действовал примерно так же, как и команда: «Вы находитесь на поляне, кругом растут цветы, вы собираете их, вы чувствуете божественный аромат розы». И пациент не только видел поляну, чувствовал запахи, но и начинал собирать цветы, разгуливая по поляне.
Вольф Мессинг нашел способ передачи испытуемому более сложных команд. Короткий сюжет рассказа он передавал при помощи ключевых слов, а для передачи объемных текстов Вольф Мессинг использовал телепатию, передавая их мысленно, подходя вплотную к испытуемому. Маркус успешно справился с поставленной задачей и, опустив руку на колено женщины, почувствовал ее живую реакцию на «мужское прикосновение».
«Надо было ей в мозг загрузить эротический рассказ, а не детектив», подумал он, но проделанным остался доволен. Главное, что ему удалось сделать при помощи гипноза, на время изгнать из мозга женщины животный страх.
А теперь, попытаемся понять, что же происходило в голове женщины после того, как Маркус Крыми произнес слова прямого внушения: «Смотри детектив!».
После этих слов женщина стала спокойнее. Она уже не пыталась в ужасе вскакивать с кресла, чтобы донести до экипажа «важную информацию о грядущей катастрофе». Неожиданно ей захотелось пойти в кино. Она вошла в кинозал ялтинского кинотеатра «Сатурн» в тот момент, когда на экране замелькали титры художественного фильма «Паутина».
Главным героем детектива Маркуса Крыми был корреспондент московской газеты «Наше дело» Марат. Если бы спросили Маркуса, почему для лечения «закодированной страхом женщины» он выбрал этот детектив, то вразумительного ответа от старика мы бы не получили. Ссылки на «случай» и «так захотелось» были самой обычной отмазкой. Тем более, что замена «испорченных файлов в мозгу» попахивала ненаучной фантастикой. «Код страха» можно было снять более простым способом жестким прямым внушением с переключением внимания женщины на «плотские радости». В конце концов, он мог, незаметно для окружающих, «прогуляться» по эрогенным зонам находящейся в состоянии гипноза дамы, подкрепляя эту процедуру соответствующим сексуальным внушением. И это было бы стопроцентным попаданием, потому что мысли о сексе и все, что с ним связано, для женщины будут всегда на первом месте, а вброс дополнительных гормонов, регулирующих детородную функцию, гарантировал смену приоритетов в мозгу соседки. Но Маркус этого не сделал, потому что до презентации он мечтал хоть с кем-то поговорить о своей новой книге, обсудить героев и саму детективную историю. Ему хотелось знать, будет ли интересна эта история домохозяйкам, одиноким вдовам и деловым женщинам. И это был не праздный интерес писателя. Дело в том, что немолодые женщины, по статистике, и были основными потребителями подобной литературы.
Художественный фильм Елены Шереметьевой с ключевыми словами гипнотизера Маркуса Крыми
До конечной станции Марат добирался поездом в плацкартном вагоне, лежа на верхней полке. Это была уже четвертая поездка за последние два месяца в столицу Украины город Киев. Поезд из Крыма прибыл на тринадцатую платформу столичного вокзала. Марат с трудом вытащил на перрон из своего тринадцатого вагона тяжеленный красный чемодан огромных размеров. Тащить в руках это многопудовое чудо чемоданной промышленности было невозможно. Владельца чемодана спасали колесики и длинная стальная ручка, при помощи которой можно было управлять «краснокожим монстром». Марат поставил чемодан на перрон, не спеша раскурил черную тонкую сигарету и мельком глянул на вокзальные часы. Они показывали 13 часов 13 минут.
Какая-то магия чисел, недовольно пробурчал журналист. Вагон тринадцатый, платформа тринадцатая, и время прибытия 13 часов. Еще бы место тринадцатое дали в кассе, тогда бы все и решилось, как надо.
Он достал из кармана изрядно помятый железнодорожный билет, развернул его и закричал громко и зло на стоящего у вагона усатого проводника в засаленной фуражке с трезубым гербом:
Ты зачем мне билет подменил, я не Петренко. Мне билет в бухгалтерию сдавать.
Какая разница, Петров, Иванов вяло отмахнулся от пассажира еще не опохмелившийся труженик железнодорожного сервиса. Все там будем.
Что значит все!? продолжал надрываться журналист. Я на двенадцатом месте ехал, на верхней полке, а тут, чертова дюжина нарисована. Ты можешь отличить цифру тринадцать от двенадцати?
Да какая тебе разница, в конце концов, если нас все равно ждет гиенна огненная. Что ты меня тут цифрами путаешь. Не видишь, человек болен, тяжело болен. У меня голова, как чугун с узбекским пловом: все трещит и трещит. Того и гляди лопнет, и тогда тебе никакие билеты не помогут. Забирай чемодан и вали отсюда, пока жив, пассажирам дорогу перекрыл, перешел на крик проводник.
А я, может, встречающих жду, чемодан переть неподъемный, стал защищаться Марат. И ты меня своим концом света не испугаешь. Не таких видели на жизненном пути. Делать ни хрена не способен, а билеты путать мастак, чтобы потом народу проблемы создать в бухгалтерии.
Перебранка между проводником и пассажиром окружающих не интересовала. Груженные чемоданами и увесистыми пакетами граждане независимого государства спешили к станции метро и автобусам. Лишь только один человек внимательно наблюдал за гостем столицы. Носильщик Ваня, удостоверившись, что встречающие опоздали, подкатил к пассажиру свою тележку.
За недорого, могу подвезти, куда надо, проговорил он, подобострастно улыбаясь. Ваня то же самое мог сказать и на суржике, но с пассажирами крымских поездов говорил по-русски. Державномовный носильщик их мог и взбесить, а у Вани был план и желание заработать.
На мне бабок не срубишь, окинув презрительным взглядом носильщика, буркнул Марат. Без тебя справлюсь со своей ношей, а то еще упрешь чемодан, а потом ищи мошенника по всей стране.
Я официальный, стал тыкать себя в грудь носильщик. Бляху для кого повесили. На этом вокзале левака не бывает. Тут все по-взрослому.
Я сказал, сам справлюсь, свободен, повысил голос Марат. Как вы меня тут все достали, а я еще и шагу по столичной земле не сделал.
Марат привел в рабочее состояние стальную ручку и направился к выходу, толкая чемодан впереди себя.
Носильщик Иван спорить не стал, обогнав Марата, он направился к концу перрона. По дороге носильщик на секунду остановился рядом с вертлявым, похожим на юлу, пацаном.
Чемодан красный на колесах видишь? Лошара конченный, но бабки есть. Лопатник в левом кармане.
Пацан посмотрел на двигающегося в его сторону «денежного лоха», кивнул головой и, расталкивая пассажиров, побежал вниз по лестнице.
Минут через десять Марат оказался в середине людского водоворота у входа в метро. Сквозь узкие двери пассажиры только что прибывших поездов пытались протиснуться внутрь, толкая чемоданами и огромными баулами друг друга. Труднее всего пришлось Марату. Его красный многопудовый чемодан на колесиках постоянно наезжал на чьи-то ноги, рвал колготки у приезжих дам и уродовал обувь гостей столицы. Пострадавшие от «краснокожего монстра» в ответ тут же больно пинали хозяина чемодана, обзывая его нехорошими словами. Но Марат на эти выпады никак не реагировал и невозмутимо продолжал вдавливать чемодан внутрь станции. Лишь только у эскалатора он взял свою ношу в руки, чтобы установить чемодан на движущую стальную ленту.
Вы не могли бы и дальше нести свой чемодан в руках, как все нормальные люди, неожиданно заговорила с Маратом высокая модельная блондинка в черной куртке. Вы мне уже все колготки порвали.
Я не Жаботинский, буркнул Марат, вспомнив почему-то мирового рекордсмена по поднятию тяжестей середины прошлого века. Это у него силы немерено, а я человек анемичный и нервный, за покушение на свою собственность могу и убить.
Женщина, осмотрев с ног до головы потенциального убийцу, недовольно хмыкнула, и продолжать дальнейшую дискуссию не стала. Скорее всего, провинциального хама с чемоданом она посчитала за выпущенного из психушки больного.
Добравшись до перрона, Марат все-таки взял чемодан в руки и, расталкивая пассажиров, вращаясь юлой, с большим трудом втиснулся в переполненный вагон. Рядом с ним оказался темнокожий высокий парень с большим мясистым носом плод студенческой любви африканца и местной проститутки. Гены папаши в его организме явно превалировали. В руках он держал пустую холщовую сумку. Наконец, Марату удалось поставить чемодан на пол, и тут он заметил, что молния его куртки раскрыта, а из левого кармана исчез бумажник. Журналист стал осматриваться по сторонам и неожиданно навалился на соседа.
Жертва аборта, верни лопатник, а то хуже будет, прошептал на ухо метису Марат.
Карманник был готов к подобным выпадам. Он резко развернулся, сильно прижимая к груди сумку и, оказавшись лицом к лицу с таким же высоким и плечистым мужиком, незаметно передал ему бумажник. Сообщник карманника прижал бумажник к своему бедру сумкой и, толкаясь, стал продвигаться к выходу. Марат хотел броситься в погоню, но в этот момент стоявший рядом мужчина, издав громкий вопль, стал биться в судорогах. Пассажиры отпрянули в сторону от припадочного, создав вокруг него небольшое свободное пространство, и стали давать бесполезные советы, а его сообщник завопил на весь вагон: «Врача! Позовите врача! Человек умирает!».
Призыв карманника поддержала толстая баба с крестьянской обветренной физиономией и прыщавая девица. Теперь врача к больному звали уже в три глотки. Крики прекратились после того, как поезд затормозил у очередной станции. Сообщник карманника первым выскочил из вагона, унося с собой бумажник Марата, но журналист на это никак не отреагировал. Бежать за вором с чемоданом в руках он бы не смог, а оставить на произвол судьбы бесценный багаж в кишащем ворами городе было бы верхом беспечности.
Тем временем круглолицая крестьянка и два мужика вынесли из вагона припадочного карманника. Они хотели отвести его к эскалатору, но мужчина неожиданно обмяк, потерял сознание и, раскинув в стороны руки, рухнул на перрон. Что было дальше с карманником, Марат не увидел. Машинист закрыл двери, и поезд направился к следующей станции.
Желтые розы с траурной лентой
На конечной станции журналист покинул опустевший вагон подземки. Поднявшись наверх по лестнице, он остановился у автобусной остановки и, сделав глубокий вдох, лениво потянулся, расправляя измученные красным чемоданом мышцы рук. Людей на остановке не было, лишь в двадцати метрах под зеленым пластмассовым козырьком каменного павильона стояла продавщица цветов с изрядно помятыми букетами желтых роз. Вслед за Барским наверх поднялся крепко сложенный мужчина, которого журналист окрестил «телефонистом». Всю дорогу, от вокзала до конечной станции, он, не переставая, болтал по мобильнику. Проехав очередную станцию, незнакомец прикладывал к уху телефон и что-то быстро говорил своему собеседнику, потом занимал место у двери и ждал следующей остановки. Марату еще в метро он показался подозрительным.
Поднявшись наверх, незнакомец продолжал болтать по телефону, объясняя собеседнику, у какого входа его надо искать. На пальцах правой руки у него были татуировки в виде перстней, а на левой щеке красное родимое пятно.
«Меченый фраер, отметил мысленно Марат. И, скорее всего, судимый. Глазки бегают из стороны в сторону и башка на шарнирах».
Журналист потянулся к чемодану, чтобы придвинуть его поближе, но в этот момент стоявший рядом мужик неожиданно бросился на него. Из рукава куртки он вытащил деревянные нунчаки и попытался ударить Марата по голове. В последнюю секунду журналисту удалось увернуться от грозного оружия каратистов. Отскочив в сторону, Марат попытался оказать сопротивление нападавшему, и, сжав кулаки, стал в боксерскую стойку, но это его не спасло. Сильнейший удар нунчаками обрушился на правую руку. Дальнейшее сопротивление было бесполезным, рука повисла, как плеть, и малейшее движение вызывало острую боль.