Блин Клинтон, с кем я еду. Сократ отдыхает. Откуда ты про книжный бизнес знаешь? удивился Семен. А может, ты уже что-то издавал?
Издавал. Шеститомный роман про кролика Сеню. Да я с этими журналюгами сто бутылок водки на выборах выжрал. Редкостные твари. Сегодня договорился насчет рекламы в газете. Фотки будущего депутата фас-профиль. Сопливые словеса о лучшем в мире кандидате, а назавтра вместо моего публикуют точно такую же хрень про конкурента.
Делов-то, башлять надо реально, отмахнулся Семен. Если рекламный бюджет пилить с остатками на рекламу, то тебя никто и не кинет. А если ты их сам кинул на бабки и весь бюджет распихал по своим карманам, чтобы потом с извращенками с рыбного рынка покувыркаться, то журналюги обольют тебя ядом и ответят пролетарской ненавистью.
Семен, ты на глазах тупеешь, возмутился Полубоярин, закладывая очередной вираж на дороге. Я тебе в пустую башку мысль вбиваю, что журналюг этих напоить надо до свинячьего визга.
Шампанского выставить? быстро уточнил Семен.
От твоего кисляка с газом только пучит. Журналюг надо конкретно напоить вискарем и русской водкой, и никакого вина.
Да по книжным магазинам одно бабье ошивается с филфака. Им пузыри в бокалах подавай, шоколад с лимоном, под умный разговор, возразил Семен.
А ты поминки устрой по погибшим русской водкой в процессе! А на закусь в рыбном магазине икру красную купи и намажь ею яйца.
Тут реплика напрашивается сама собой: кому яйца икрой мазать, хохотнув в кулак, спросил Семен. Это ты у рыбачки Сони научился с ее рыбными торговками.
Ты дурочку не включай. Я тебе дело базарю. Стопроцентное попадалово. С одной стороны, закусь вроде и есть, а с другой яйцо с икрой никакая ни закусь. Развезет их за полчаса, и они твои. Вливай, что хочешь, пояснил Полубоярин.
Мысль понятная. Поминки по убиенным это святое. Значит, так, после флешмоба гоним траур. Тамадой будешь? быстро спросил Семен.
Нет. Тут нужен специалист с кладбища. У меня телефончик завалялся. Могу позвонить. Он работает на водке. Башлять не надо, но полулитру выжрет.
Звони. Пусть пьет!
Война в Карабахе
Место катастрофы полностью милиции удалось оцепить минут через сорок. Началась проверка документов у тех, кто находился в зоне. Сергей, удостоверившись, что никто из пассажиров и членов экипажа не выжил, направился к своему автомобилю.
Какая глупая смерть, пробормотал Сергей. Он попытался представить писателя в этом самолете. Но вместо шестидесятилетнего дряхлого старика он видел перед собой сорокалетнего мужика с карабином в руках.
Это ЧП произошло по дороге в Карабах. Война была в самом разгаре. На инструктаже перед поездкой генерал Саркисян предупредил Сергея о личной ответственности.
Запомни, я лично был против этой поездки. Можно попасть под огонь снайперов. На дороге орудуют наемники. Они стреляют по машинам из автоматов. По гражданским машинам. С военными эти подонки связываться боятся. Я бы мог дать для сопровождения БэТээР, но тогда твой гость поймет, что эта поездка не частная инициатива Сергея Овакимяна, а спецоперация органов МВД. Другому я бы мог все правильно объяснить, но к этому писателю в Москве относятся с недоверием. Люди наверху боятся, что он напишет правду о психушках и диссидентах. А эта правда никому не нужна. Короче, поездка в Карабах твоя частная инициатива, но и отпустить вас безоружными не могу. Поэтому в научно-техническом отделе возьмешь пистолеты для всех. Композитор и музыкант охотники, со мной на кабана ходили. А вот наш уважаемый поэт стрелять не умеет. Ему выдай пистолет с холостыми патронами, чтобы он вас не перестрелял в дороге. На твоего друга из Крыма у меня тоже нет никакой надежды.
В НТО пистолетов на всех не хватило, и Сергей прихватил с собой старый карабин Симонова.
Первую остановку Овакимян сделал у родника.
Предлагаю слегка позавтракать, чем Бог послал, и пристрелять оружие. Стрелять будем по консервным банкам, открывая багажник «Жигулей», произнес Сергей. У меня есть четыре пистолета и карабин.
Маркус выбрал себе карабин.
Пистолет не для меня, пояснил писатель. В армии за мной карабин был закреплен.
Сергей предложил стрелять по мишеням из положения лёжа, но Маркус не стал ждать своих коллег. Прицелившись, он за несколько секунд поразил все четыре мишени.
Ты, что, в спецназе служил? удивился Сергей.
Нет. Я был старшим фельдшером авиационного полка. А стрелять научился на запасном аэродроме, куда меня отправили на перевоспитание «за разврат, за пьянку и дебош». Девицу одну присмотрел в болгарском селе. Ходил в самоволки на свидание. А тут еще комбат приревновал свою жену к молодому сержанту. Она в санчасти врачом работала, а я ее гипнозом лечил.
Ну, и как тебе докторша под гипнозом? спросил поэт.
Во время сеанса гипноза она спала, а что было после, история умалчивает, улыбнулся Маркус Крыми. Мы с ней ночами в санчасти дежурили, вдвоем, а комбату было уже за сорок. Он ночные проверки устраивал.
И комбат тебя застукал со своей женой? спросил Сергей.
Скажем так, на запасной аэродром служить я ушел рядовым. В приказе было записано: за пьянство, неуставные отношения и самовольные отлучки. Жена комбата в приказе не упоминалась. Слишком большая разница у них в возрасте была. Вообще-то, офицерские жены это особая история. Ночные дежурства и многодневные учения не способствуют укреплению семьи. Короче, отправили меня на запасной аэродром, а старшиной там был изгнанный из ВДВ Сергей Винницкий. Мужиком он оказался пьющим, а у меня в санчасти был спирт, который на учениях я списывал литрами. Вот за этот спирт и научил меня стрелять из карабина «бывший лучший, но опальный стрелок». Патронов к карабину у нас было полно, старшина во время стрельб сэкономил два ящика на продажу. А с покупателями проблема. Короче, прошел хорошую школу, и на дембель ушел «Отличником боевой и политической подготовки», старшим сержантом.
А после армии ты как форму поддерживал? спросил охотник-композитор.
В основном стаканами и рюмками, но как говорил один умный человек: талант не пропьешь!
Тебе бы в кино сниматься в роли Рэмбо, поддел писателя Сергей.
Это запросто. Кидай фуражку! став спиной к Сергею, скомандовал Маркус.
Пусть поэт кидает, у него голова меньше, отказался от эксперимента Сергей. В мой «аэропорт» любой попадет.
Пусть стреляет. Если промажет, накрывает стол для всей компании в ресторане «Ереван», согласился поэт.
А если попаду?
Я тебе стихи посвящу, как человеку, который прострелил фуражку поэта.
Поэт бросил вверх фуражку, Маркус со словами «Пиши стихи» дважды выстрелил. В упавшей фуражке обнаружили два пулевых отверстия.
Действительно, талант не пропьешь. А я всю службу в армии в штабе просидел, «боевые листки» выпускал, стенгазеты и письма в стихах девушкам сочинял для всей роты. Трем бойцам жениться помог, пояснил поэт. Из армии готовым поэтом пришел. На любую тему сочиняю: на русском, армянском и английском.
Тогда с тебя три стихотворения на русском, армянском и английском про расстрелянную фуражку поэта по дороге в Карабах, сказал Маркус.
И вот теперь его нет с нами. Глупая смерть, тихо произнес Сергей, выезжая на забитую автомашинами трассу. «На автомате» он продирался сквозь московские пробки, вспоминая ту давнюю поездку в Карабах.
В засаду они попали в трех километрах от передовой. Короткая очередь с вершины горы. Пули пробили в трех местах багажник. Сергей вначале рванул вперед, но увидев перед собой хорошо простреливаемое пространство, бросил «Жигули» вправо, прижав их впритык к скале.
Выскочили из машины и рассредоточились. Стрелять по моей команде, приказал Сергей.
Маркус инструктаж не слушал. Выпрыгнув из машины, он спрятался за огромным валуном, осмотрелся по сторонам, и пока Сергей по рации связывался с военными, Маркус сделал один единственный выстрел, после которого по склону посыпались вначале камни, а вслед за ними в пропасть сорвалось тело подстреленного им автоматчика. Стрелком оказался молодой парень из Украины. На допросе раненый в грудь наемник рассказал не только правду о тех, с кем воевал в Карабахе, но и о тех, кто послал его на чужую войну.
Взрыв самолета
Маркус Крыми очнулся в полной темноте. Было холодно и больно. Маркус медленно открыл глаза. Свет еле пробивался откуда-то сверху. Кругом был холодный снег. Правой рукой Маркус обнимал за шею женщину. Женщина была холодной, как снег, и не подавала признаков жизни.
«Это же Лена, я ее задушил на глазах стюардесс, ужаснулся Маркус Крыми. Он с трудом разжал руку. А может, она еще жива?».
Освободив от снега лицо и руку потерпевшей, Маркус стал искать пульс, в этот момент дрогнули ресницы, и женщина приоткрыла глаза.
Где я? чуть слышно прошептала Лена.
В надежном месте, успокоил женщину старик, очищая ее тело от снега. Открытых переломов и крови не было видно. Маркус провел пальцем по рукам и ногам женщины.
Что вы делаете? тихо спросила женщина.
Переломы ищу, недовольно пробормотал писатель, ощупывая ее позвоночник. Потом он добрался до костей таза. Двигаться можешь?
Мне холодно. Я замерзла, ответила Лена.
Маркус попытался посадить женщину.
Я сама встану, не надо меня тащить, оттолкнула от себя старика Лена. Минут через пять они уже сидели на дороге. Сугробом оказалась обочина дороги, засыпанная снегом, который сюда сваливала всю зиму снегоуборочная техника.
Неужели я выжил? пробормотал Маркус, ощупывая свое тело. Перед его глазами жутким калейдоскопом крутились последние секунды полета. Лена расстегивает ремень, бежит по самолету к кабине пилотов. Вслед за ней сорвались со своих мест еще две или три обезумевшие от страха женщины.
«Я хотел набросить ей на шею удавку, но не было ничего подходящего, стал вспоминать Маркус. Пришлось делать удушающий захват».
Презентация книги
Магазином на Арбате оказалась частная книжная лавка, а не главный книжный магазин Нового Арбата. Книг в магазине было немного. За прилавком стояли два полусонных продавца. На видном месте лежала «Тринадцатая книга» Маркуса Крыми». Эти же книги занимали две полки в разделе «новинки», расположенном в центре магазина.
Хозяина позови, распорядился Семен.
А вы кто, собственно, будете? не разжимая губ, спросил тощий очкарик-кассир.
Кто, кто? Конь в пальто. Скажи хозяину, Семен приехал на презентацию.
Минут через пять кассир вернулся с хозяином, таким же тощим очкариком. От кассира он отличался сверкающей лысиной и толстым мясистым носом.
У меня все готово, пожав руку Семену, сказал владелец магазина. Вот только с покупателями пока не очень. Конкуренты всю клиентуру переманили на Новый Арбат.
У тебя место для фуршета есть? быстро спросил Семен.
Можно в подсобке, для своих, а для ВИПов второй зал рекомендую. Только у меня с тарой напряженка. Бокалов и рюмок нет, пробормотал мужчина. А писатель ваш где?
За ним поехали. Книгами можешь торговать без ограничений. Под прилавком ничего не оставлять, подошел к хозяину магазина Семен.
Зачем они под прилавком? Если пять книг купят уже победа! Я же вас предупреждал, у меня презентации не проводят. У конкурентов покупатель постоянный, народу полно круглые сутки, а у нас только иноземцы и большие любители соцреализма тусуются.
Мне случайный клиент и не нужен, широко улыбнулся Семен. Люди из прошлого святые люди! А соцреализм это основа и главная движущая сила всего живого на фоне вечно живого из мавзолея.
Во время разговора с хозяином книжной лавки Семен не отрывался от iPad, внося дополнения в пресс-релиз предстоящей презентации. На самом деле книжную лавку для презентации «Тринадцатой книги» Маркуса Крыми Семен выбрал из экономии. Ему не нужны были читатели у прилавка и телевизионные камеры в магазине. Упор был сделан на пишущих журналистов, которые свои отчеты о презентации начинали бы словами: «Сегодня в книжном магазине на Арбате в Москве состоялась презентация Тринадцатой книги Маркуса Крыми». Слова о «книжном магазине на Арбате» присутствовали и в рекламе, размещенной в Интернете. У читателей слова «магазин на Арбате» ассоциировались с большим книжным магазином на Новом Арбате, а не с убогой малопосещаемой книжной лавкой.
«Просто ловкость рук и никакого мошенничества, размышлял про себя черный пиарщик Семен Водкин, перечитывая пресс-релиз о презентации книги. У новости есть адрес, а теперь и сенсационная привязка к гибели самолета. Этого достаточно для того, чтобы книги Маркуса Крыми моментально взлетели в рейтинге продаж в Москве на первую строчку. Беда в том, что нет самих книг, которые можно продать сегодня, но это дело поправимое».
С этими мыслями Семен Водкин покинул книжную лавку на Арбате. Следующим объектом оказался один из сетевых магазинов, где Семен приобрел за наличные три бутылки виски, ящик водки и две банки красной икры. Через десять минут все это добро служба доставки притащила в книжную лавку на Арбате. Семен, прихватив икру, тут же отправился в соседнее кафе, где заказал двадцать вареных яиц. После того, как повар разрезал пополам яйца, Семен предложил покрыть желток тонким слоем икры. И чтобы никто ничего не спер, лично доставил яичные деликатесы и водочные рюмки в книжный магазин, по которому без дела уже слонялись три журналиста. Выкладывать пятьсот рублей за книгу Маркуса Крыми акулы пера не спешили, в надежде на ее величество ХАЛЯВУ. Как правило, на презентациях журналистам бесплатно вручали книги с автографом автора в надежде на положительный отклик в прессе.
Знали бы вы, что сейчас произойдет, бубнил под нос Семен Водкин, распечатывая дополненные авиакатастрофой пресс-релизы в кабинете директора.
Когда вся подготовительная работа была окончена, сонную тишину магазина буквально взорвали девицы в белых кофтах с красными бантами на груди. Они строем вошли в магазин, взяли по одной книге Маркуса Крыми и выстроились в очередь у кассы. У каждой покупательницы в руках были купюры по пятьсот рублей, поэтому процесс торговли шел довольно быстро. Журналисты вначале обалдели от книжного флешмоба, а потом защелкали фотоаппаратами. Попытки разговорить неожиданных почитателей таланта Маркуса Крыми ни к чему не привели, девицы молчали, как партизаны на допросе в гестапо.
Процесс выноса книг из магазина занял минут десять. Семен, дождавшись девяносто шестой покупательницы, забрал с полки последний экземпляр книги и пригласил журналистов в банкетный зал.
На спиртное журналисты вначале не обратили должного внимания. Их интересовал флешмоб, девицы с бантами и заказчики действа.
О флешмобе Семен сказал коротко и веско: «Первый раз вижу! Ничего не знаю и не имею понятия».
Второй вопрос коснулся автора книги.
Маркус Крыми в полете. За ним поехал водитель, а пока, чтобы не терять времени, советую причаститься к тому, что бог послал, быстро проговорил Семен.
Дамы-журналистки от водки отказались, посчитав, что надираться спиртным до появления в магазине автора детективов занятие аморальное. Минут через пять, выдержав многозначительную паузу, в магазине появился играющий роль простого шофера Вадим Полубоярин. Он рассказал об ужасной трагедии, которая только что произошла во взорванном аэропорту.
У меня нет доказательств, что Маркус Крыми погиб, и мы, самые близкие друзья и коллеги писателя, надеемся на чудесное спасение из ада нашего дорогого горячо любимого Маркуса, зарыдал в голос вполне натурально Вадим Полубоярин. Тут же из-за его спины в центр зала выскочил рыдающий в голос тамада, лучший кладбищенский отпевала Москвы. Журналисты не успели и слова сказать, как у них в руках оказались рюмки с водкой.
Выпьем за погибших до дна, трагическим голосом призывал тамада. До дна, господа, до дна. Вслед за первым прозвучал второй, третий и четвертый тосты. После четвертой рюмки журналисты принялись за работу.
С мобильных телефонов, iPad и магазинного компьютера журналисты сообщили в свои редакции о гибели широко известного, великого, самого читаемого (уровень эпитетов соответствовал степени алкогольного опьянения автора) русского писателя, мистика, автора сотен детективных романов Маркуса Крыми. Часть сообщений, отправленных журналистами из магазина, без какой-либо правки автоматом становились на полосу новостных сайтов. В солидных изданиях пытались править инфу своих журналистов, опуская значимость для современной литературы погибшего писателя до уровня «русского писателя, последние годы проживающего (работавшего) в русскоязычном Крыму».