Я хотела показать ему, кто тут врач и кто санитар.
И что, установили дистанцию?
Нет.
Ну, тогда скажите мне, Алиса, хоть как он целуется? Вам понравилось?
Я не буду обсуждать с вами эту тему.
Обсуждать мы эту тему с вами не будем, но я вас должна предупредить, свои личные проблемы решайте за пределами больницы. Мне еще скандалов с вашим мужем тут не хватало. Мне доложили, что он грозил побить санитара, повысила голос главврач.
У меня муж ревнивый, не обращайте внимания.
При ревнивом муже нельзя целоваться с кем попало.
Я не целовалась. Он сам. Он мне этим поцелуем хотел показать, кто в доме хозяин.
И что, показал?
Нет. Я его поставлю на место. Вот увидите.
Только мужа не втягивайте в эти разборки. Гарик сильнее его. Он настоящий мужик, хоть и молодой, а муж ваш типичный ботаник, усмехнулась главврач. И еще один совет, на настоящих мужчин, способных на все, женщины начинают засматриваться в сорок лет. Вам двадцать четыре. В вашем случае роль мамочки при инфантильном муже-ботанике более привлекательна, чем роль ненасытной дамы, умирающей от страсти в руках испанского мачо.
Ваш Гарик меня еще не знает. Я заставлю его подчиняться, повысила голос Алиса.
Похвально стремление, только палку не перегните во время общения с кучерявым. Он всегда добивается поставленной цели.
У меня есть еще один вопрос, решила сменить тему разговора Алиса. Вы разрешаете использовать при задержании больных полотенце и удушающие захваты. Профессора на кафедре говорили, что это запрещенные приемы.
Никто ничего не разрешает, но в уголовном кодексе есть статья о крайней необходимости. Если больной представляет реальную опасность для окружающих, то против него могут применять различные приемы рукопашного боя, в том числе и удушающие захваты. Если б Гарик не придушил Петю Петушка, то мы бы сегодня собирали деньги на ваши похороны. В той ситуации он мог и убить больного, и его б оправдали. Вооруженное нападение на врача. После такого больные долго не живут.
Вы хотите сказать, что Лугового могут убить в больнице?
Я сказала то, что хотела сказать! повысила голос главврач.
В этот момент бесшумно открылась дверь, и на пороге появился Гарик.
А тебя стучать не учили, герой-любовник? недовольно спросила Лариса Ивановна.
В регистратуре сказали, что у вас совещание без меня не могут начать. Вот я и без стука, как опоздавший, расплылся в улыбке санитар. Но если я не вовремя, могу и уйти. Я не гордый.
Садись, рыцарь без страха и упрека. Поговорить хотим с тобой. Ты зачем на доктора напал в кабинете. Она замужняя женщина, врач, а ты к ней с поцелуями.
Лариса Ивановна, клевета, не было такого, чтобы я по своей воле прикоснулся своими руками к Алисе Викторовне. Да она и не в моем вкусе. Мне нравятся толстые, маленькие и с кривыми ногами, пятидесятилетние бабки, такие, как наш регистратор.
Цирк уехал, клоун остался. Я с тобой о серьезных вещах говорю. В Америке тебя бы в тюрьму уже посадили за физическое оскорбление женщины.
Так мы ж не в Америке, расплылся в улыбке Гарик. А женщины любят сильных и наглых.
Кто тебе такую чушь сказал. Женщины умных любят, опрятных и красивых. Ты почему халат не сменил? Ходишь, как подстреленный воробей. Халат должен прикрывать колени.
Нет у меня другого. Что вы с этим халатом пристаете? Они мне врачебные с пуговицами дают. Я однажды надел такой. И что, на первом же вызове четыре пуговицы с мясом. А пуговицы эти большой дефицит.
В этот момент зазвонил телефон.
Это из хирургии звонят. Мы не знаем, что с вашим больным делать. Он в палате переломал все что мог.
Успокойтесь. Вышлю сейчас врача к вам. Шесть мужиков с одним алкоголиком справиться не могут, главврач, положив телефонную трубку, повернулась к Алисе. Посетите вначале хирургию, а потом по списку. И пристыдите вы их, шесть мужиков в палату зайти боятся. И героя-любовника не забудьте. Гарик, если еще раз ты хоть пальцем прикоснешься к доктору
Да, понял я уже все, понял. Я пошутил, а вы тут целую историю раздули.
Врач и санитар вышли в коридор.
Алиса, это судьба! в самое ухо зашептал Гарик. Просто всю жизнь мечтал больных из хирургии забирать. Кто бы знал, как я люблю хирургию.
Хватит ерничать, и если еще раз назовешь меня по имени, пожалеешь, повысила голос Алиса Викторовна.
Все, понял. Я теперь буду вас называть правильно и торжественно: «Алиса из страны чудес».
Только попробуй. Я тебе такие чудеса устрою. А где твое полотенце?
Отдыхает от трудов праведных. У мужика с черепушкой непонятки. Травматикам «сухой бром» противопоказан.
И как же ты его забирать будешь? подозрительно посмотрела на Гарика врач.
А я не один, я с доктором. Как доктор скажет, так и сделаю.
Я бы тебе сказала, кучерявый, но воспитание не позволяет, поддела санитара Алиса. Колпачок где от пустой головы? Ты в хирургию едешь.
Во, блин, а вы правы. Фридман увидит меня без колпака умрет. Поэтому я всегда ношу в кармане медицинскую шапочку, на всякий случай, но не надеваю, чтобы не портить прическу, а сейчас придется.
Доктор Фридман
В хирургии атмосфера была накаленной до предела. Две санитарки стояли под дверями палаты с огнетушителями в руках. Из-за закрытой на ключ двери слышался мат и угрозы.
Бить человека по лицу огнетушителем запрещает международная конвенция по защите прав ребенка, сообщил санитаркам Гарик.
А мы его бить не будем. Мы его пеной остановим, объяснила одна из санитарок.
Психушку вызывали? широко открыв дверь ординаторской, спросил Барский.
Четыре хирурга с разных сторон тут же напали на санитара.
Пять часов психовозку ждем! стал кричать на санитара хирург Осипов.
Так у нас машина с трех работает. Могли бы по «скорой» привезти. Делов-то, огрызнулся Гарик.
Да что вы с ним говорите, Иван Иванович. Это самый тупой студент нашего училища. Он мне кости черепа шесть раз сдавал, а острый живот за сегодняшнее издевательство вообще не сдаст. Слово даю, пригрозил Сергей Моисеевич Фридман санитару. Пять часов назад я сообщил вашему главврачу о том, что тут происходит. Я докладную в горздрав напишу.
Давайте с больным разберемся сначала. Меня зовут Алиса Викторовна. Я врач-психиатр. Не могли бы вы рассказать, что тут произошло.
Хирурги, увидев красавицу-врача, тут же успокоились. Они усадили ее за стол, предложили кофе, шоколадные конфеты. Женщину буквально засыпали комплиментами. Гарик стоял в стороне и с улыбкой смотрел на хирургов, увивающихся за Алисой.
Красота страшная сила! громко произнес он. Может, делом займемся, а то у нас вызовов море. Алису Викторовну убийцы ждут и извращенцы. Она без них жить не может.
Что ты тут комментируешь, подлетел к Гарику Фридман. Ты еще не понял, что с больным теперь и без тебя разберутся. Иди, отдыхай, лентяй. «Острый живот» учи. Я тебя спрошу завтра по всей форме.
Да не вопрос. Отдохнуть, я всегда, с удовольствием, буркнул под нос санитар и спустился вниз к машине.
Я вам расскажу сейчас все об этом больном, подкатился к Алисе Иван Иванович Осипов. Это мой больной. Поступил он к нам с закрытой черепно-мозговой травмой. На третий день развился психоз. Появились слуховые галлюцинации. Бред преследования. Я вызвал невропатолога. У нас же к психиатрам без консультации невропатолога звонить нельзя. Они у нас белая кость. Невропатолог свое исключил, говорит, звони главврачу психбольницы. Пять часов назад позвонили первый раз. У нас операционный день сегодня, а мы не можем работать.
Поговорить с больным сами не пробовали?
Да как туда войти? Он стеклами вооружился. Невропатолог свое заключение по истории болезни писал.
У нас в больнице тоже одни женщины работают, я санитара привезла, а вы его выгнали, но я попробую с ним поговорить, улыбнулась Алиса.
Погодите, Алиса Викторовна, вмешался в разговор Фридман. У нас все хирурги мужчины, а от санитара вашего никакого толку. Он пять раз зачет пересдавал по «острому животу». Что он тут сделает?
Я все поняла, давайте двери открывать.
Нет. Мы вас туда не пустим одну. Вы что думаете, если мы хирурги, то мы не мужчины? приосанился Фридман. Говорите, что делать.
Если действовать по инструкции, то к такому больному подходить надо с четырех сторон, держа в вытянутых руках одеяла. Потом ему набрасывают на голову одеяло, кладут на кровать и делают уколы. Я назначила аминазин, четыре кубика внутримышечно.
С четырех сторон не получится. Протиснуться в дверь с одеялами смогут только двое, но мы попробуем, пообещал Фридман.
Первым в палату, прикрываясь одеялом, влетел Фридман. Вторым вошел Осипов, и замыкала делегацию Алиса Викторовна. В руках она держала блестящий молоточек для проверки рефлексов. Больной с двумя кусками стекла в руках стоял в дальнем углу, и когда к нему приблизился Фридман, несколько раз ударил стеклом в одеяло. Фридман закричал, бросил одеяло и выскочил из палаты, поливая кровью коридор. Оказалось, что больной перерезал ему вены предплечья. Вторым резаные раны рук получил Осипов. Алиса поле боя покинула последней. Ее попытка заговорить с больным чуть не стоила ей жизни. Больной с криком бросился за врачом, но был остановлен мощной струей из огнетушителя. Под огнетушитель попала и Алиса, но в отличие от больного пеной ей залили только грудь и шею.
Пока участники кровавой битвы приходили в себя, смывая пену и делая перевязки, о ЧП в хирургии сообщили в горздрав, а оттуда позвонили главврачу психбольницы.
Алиса Викторовна, что у вас там происходит? позвонив по телефону в ординаторскую, спросила Лариса Ивановна.
Больного пытались нейтрализовать.
Мне звонили из горздрава, сказали, что два доктора ранены.
Больной порезал стеклом Осипова и Фридмана, доложила Алиса Викторовна.
А где наш санитар?
Ушел. Его Фридман выгнал из ординаторской. Доктор Фридман ему хирургию преподает.
С твоим Фридманом мне все ясно. Но я за больным посылала санитара психбольницы, объясни мне, что там хирурги делали? закричала Лариса Ивановна.
Инициативу проявили. Мне помочь хотели, смутилась Алиса.
Найди мне Гарика, я ему сейчас устрою.
Его нет в отделение. Он ушел.
Минут через пять главврач больницы смогла дозвониться по рации до водителя машины.
Где этот негодяй? закричала Лариса Ивановна.
На носилках лежит. Хирургию зубрит.
Передай ему трубку немедленно.
Гарик не спеша перебрался в кабину водителя.
Ты почему Алису Викторовну бросил в больнице?
Меня Фридман прогнал. Они там кобеляж перед Алисой устроили, а меня на мороз. Мол, сами с усами. Я и ушел, обиженным голосом, произнес Гарик.
Я тебе устрою «кобеляж». Из-за тебя два ведущих хирурга получили тяжелые травмы. Кто теперь больных оперировать будет? Бегом наверх, забери этого больного, и на глаза сегодня мне лучше не попадайся! Вопросы есть?
Нет.
Гарик лениво потянулся и стал вылезать из машины.
Как ты его возьмешь без полотенца? спросил водитель.
Голубоглазый, а ты женщин через полотенце мацаешь, или напрямую?
Напрямую. Сравнил тоже, удивился шофер.
Вот и я на свидание с любимой женщиной решил идти с открытым забралом и голыми руками. У тебя чистый белый листок бумаги найдется?
Нет. Газета есть, «Правда».
Костя, твоя «Правда» для сортира хороша, а я картину хочу написать абстрактную в духе соцреализма.
Тоже мне художник нашелся. Иди за психом, а то сейчас сюда Лариса прилетит. Тогда тут всем мало не покажется.
Никакого в тебе, голубоглазый, романтизму нету. Сплошные угрозы и мат, а я, может, фотомодель охмурить хочу, мечтательно произнес Гарик. А теперь слушай мою команду. Машину подгони к входной двери. Дверь в дверь без зазора. Двигатель включи и жди явление Христа народу.
Погоди, а посетители в больницу, как пройдут, персонал.
Не хрен им там лазить. Всех гони в шею. Спецоперация идет, понял? И чтоб в коридоре никого не было. Подвернется под руку кто-нибудь, убью!
Гарик не спеша поднялся на третий этаж, зашел в ординаторскую. За столом сидела Алиса и два хирурга с перевязанными руками.
Господа-товарищи! Одолжите мне белый лист бумаги.
Завещание писать собрался? спросил Фридман, протягивая вырванный из тетрадки листок бумаги.
Как же без завещания. Я, Фридман Сергей Моисеевич, находясь в полном здравии и при полной памяти, продолжил Гарик.
Ты у меня сейчас получишь, поднялся из-за стола Фридман.
Правильное решение, Сергей Моисеевич. Разгоните людей из коридора и этих монстров с огнетушителями уберите от дверей, а то они и меня пеной, как Алису Викторовну. А я не люблю пену, я нормальный.
Гарик, ты что собрался делать? поднялась из-за стола Алиса Викторовна.
Ничего страшного. Вы не волнуйтесь. У вас хорошая мужская компания, пейте чай с шоколадными конфетами. Это ж такой дефицит. И где их хирурги покупают? А я уж сам как-нибудь. Только людей из коридора и с лестницы уберите, чтоб работы вам не прибавить. Всех, до единого.
Фридман выскочил в коридор, загнал больных в палаты, наорал на персонал и отправил в сестринскую санитарок с огнетушителями.
Гарик не спеша снял халат, положил его рядом с Алисой.
Как этого психа зовут?
Вадим, быстро ответила Алиса. Вадим Соловьев.
У меня к вам большая просьба, Алиса Викторовна, поохраняйте сей предмет медицинской гордости, а то у нас без халата нынче нельзя. Не дай бог шапочка пропадет, со свету изживут злые монстры.
Сказав эти слова, Гарик подошел к двери палаты, тихонько повернув ключ, заорал диким голосом: «Я твой спаситель! Ты меня звал, и я здесь! Смотри! Смотри сюда!».
Гарик, размахивая листом бумаги, в два прыжка преодолел расстояние, которое отделяло его от больного.
Вадим! Смотри сюда! Дом видишь!? ткнул пальцем в бумагу Гарик.
Вижу, пробормотал мужчина, поднимая вверх окровавленные руки с осколками стекла.
А дым из трубы видишь?!
Вижу.
А за трубой кто стоит?
Мужик прячется.
Соловей, бежим! Это убийца! Быстрее! Не оглядывайся. У двери машина стоит! Не бойся! Нас пасут! Быстрее! Не останавливайся! Бежать! Вперед!
Алиса, хирурги и медсестры с ужасом смотрели на бегущих по коридору Гарика и вооруженного стеклами больного с окровавленными руками. На лестнице они сбили с ног какого-то старика-посетителя и сестру-хозяйку из травматологии.
Не останавливаться! орал Гарик. Дорогу! Все ушли. По норам! Убью!
Добравшись до первого этажа, санитар затащил больного в машину. Хлопнул дверцей, и водитель, включив сирену, понесся в сторону психбольницы. В приемном покое санитар бросил больного на кушетку, отобрал у него стекла и с помощью санитарок стащил с него всю одежду. Тут же больному сделали успокаивающие уколы, обработали раны и отнесли в надзорную палату.
За всем этим со стороны наблюдала Лариса Ивановна. Когда Гарик спустился в приемный покой, она подошла к санитару и бросила сердито: «Зайди ко мне!».
Это как понимать! стала кричать главврач на санитара. Я тебя послала за больным, а ты в хирургии кобеляж устроил.
Я устроил, да эти кобели хирурги меня сразу и выгнали из ординаторской, как Алису увидели. Претензии к Фридману. Он Алисе кофий наливал с шоколадными конфетами. Могли б и меня, передовика производства, чашкой кофе осчастливить.
Кофе хочешь?
Чем я хуже Алисы.
Лариса Ивановна включила электрочайник.
Как ты его из палаты вытащил? успокаиваясь, спросила она.
У него зрительные галлюцинации. Я ему на бумаге показал дом и мужика, который прячется за трубой, после чего мы побежали. Классика жанра и никакого гипноза.
За находчивость, благодарность, а за издевательство над хирургами смертный приговор.
Я тут при чем. Они Алису увидели, и стали суперменов из себя корчить. Ну и нарвались толстопузые.
Фридман-то нормальный мужик. Это у Осипова пивной животик, возразила Лариса Ивановна, разливая по чашкам кофе.
Ага, нормальный, он меня черепом сначала убивал, а теперь «острым животом». Жаль, что этот псих ему по морде не съездил стеклом за мои страдания.