Я пригласил вас к себе сказать, чтобы вы сейчас сходили в одно заведение тут недалеко, по Ленина, 10. Вас там ждут в отделе кадров.
А что за заведение? ответил я.
Комитет государственной безопасности.
А что случилось? Для чего я им? Я похолодел: КГБ!
С вами хотят побеседовать Я им сейчас позвоню, чтобы не откладывать в долгий ящик. Прямо сейчас и идите, сказал он в приказном порядке.
Ну, началось!.. Не успел уволиться со службы, как тут, на гражданке, уже какой-то военком пытается командовать надо мной, не понимая, что я уже не в его подчинении. Разве что в косвенном, да и то когда начнётся война, но её пока, слава Богу, нет. Зачем я им понадобился? Непонятно, но нужно идти. С таким серьёзным заведением, как КГБ, не шутят.
Вышел из военкомата и направился в сторону улицы Ленина, к дому под номером 10, который каждый житель в нашем городе знает и старается обойти стороной.
В это заведение можно зайти. Но вот выйти только через несколько лет и в другом регионе, возможно, в таком далёком, что из населения только одни чукчи, а из животных олени. По крайней мере, так говорил отец, которому «посчастливилось» пройти службу в этом заведении в должности водителя начальника контрразведки. Хотя он и рассказывал немного о службе, радости в его рассказах было мало. Охраняли и контролировали немецких военнопленных, оставшихся после войны, которые на границе Германии с Чехией в шахтах добывали и отправляли в нашу страну урановую руду для оборонной промышленности. Работа серьёзная, были диверсии со стороны пленных и жителей Германии, которые не смирились с победой русского народа над ними, во всяком случае, так рассказывал отец.
В нашем городе нет военнопленных, но, прочитав книги о репрессиях со стороны этой службы в 37 году, как-то не хочется побывать в этом заведении, причастном к убийствам ни в чём не повинных людей.
Мне уже довелось столкнуться нос с носом с таким человеком, когда проходил срочную службу тем самым «товарищем» майором Кассием из особого отдела. Назвать его товарищем никак язык не поворачивается, а говорить приходилось в силу субординации, когда он, имея допуск к секретным документам, каждые шесть часов заходил в аппаратную проверить, всё ли у нас в порядке с ними? Как и военком, Кассий имел такую же привычку прищуривать глаза и говорить одни и те же слова: «Не видать тебе дембеля, как своих ушей, товарищ старший сержант Семёнов!» найдя очередной кусочек несгоревшей бумажки в печи для сжигания секретных документов после сеанса связи с центральным командным пунктом ракетных войск. Как ему было не лень клюкой ковыряться в печи и отыскивать кусочки несгоревшего документа? И каждый раз с осторожностью вынимать их из печи, отряхнув от золы, и клеить в свою тетрадь для фиксации нарушений по режиму работы с секретными документами. Добавляя к своим словам угрозы в мой адрес: «Плачет по тебе не гауптвахта, а тюрьма, Александр Фёдорович», Кассий делал в тетради запись, что у меня имеется очередное нарушение третьей категории, по его шкале наказаний. Хорошо, что третьей категории! Будь это первая всё, мне конец: наручники бы надел или расстрелял.
Никто из солдат его не видел улыбающимся то ли профессия сотрудника особого отдела запрещает это, то ли в процессе службы наложился на его лицо такой нехороший отпечаток. Нет, не хотел бы я иметь профессию сотрудника КГБ, если это значит быть таким букой, хотя фильмы про разведчиков мне нравятся. Главное, они всегда выходят во всех ситуациях победителями Фильмы это одно, а вот зачем я им понадобился, этому серьёзному заведению? Не знаю. Но вскоре узнаю.
На посту меня встретил прапорщик, попросив предъявить паспорт.
Вы по какому вопросу? сказал он. Видимо, эта фраза стала для него дежурной, и ею он встречал любого, кто зашёл в заведение.
Моя фамилия Семёнов. Вам звонили из военкомата минут пятнадцать назад. Со мной хотят побеседовать в отделе кадров.
Сейчас вам выпишу пропуск. Мне о вас доложили. Вам нужно пройти на второй этаж, кабинет номер двадцать четыре.
Взяв пропуск, я подошёл к лестнице и стал по ней подниматься, думая о встрече с сотрудником КГБ. Что тут скажешь, энергетика в этом заведении не райская, чувствуется тяжесть в ногах. Представляю, сколько людей поводили по ней вверх и вниз А некоторые так и не поднялись обратно в кабинеты на допросы их расстреляли прямо в своём подвале.
Подошёл к двери указанного в пропуске кабинета, постучал, открыл её, вошёл и по-военному доложил: «Здравия желаю! Старший сержант Семёнов». Не знаю, зачем и сказал, наверно, страх овладел мною, и я не мог с ним справиться. Взял и отрапортовал в надежде, что зачтётся при допросе с комитетчиком.
Здравствуйте, Александр Фёдорович! Проходите, садитесь, дружелюбно ответил одетый в штатское сотрудник КГБ.
«Интересно, какое у него звание? На вид лет около пятидесяти значит, подполковник, не меньше», подумал я, готовясь к беседе с ним, успевая делать анализ его высказанных слов и описание его внутреннего характера. Ведь это мой конек изучать людей по внешности, высказываниям и задаваемым вопросам привычка, оставшаяся со службы в армии.
Подполковник Бабич, представился он, взял со стола документы и стал внимательно их читать.
Угадал! Интуиция меня не подвела. «Бабич интересная фамилия, наверно, еврейская», размышлял я, внимательно рассматривая его черты лица. Но в КГБ людей этой национальности не берут так, по крайней мере, мне рассказывал отец, послужив сам в этом заведении. Практика показала, что им находиться в таких серьёзных государственных структурах нежелательно: клановостью обрастают, да и их якобы причастность к смерти Сталина ещё не забыта людьми из КГБ. Берия на них был также зол без всякой причины выселял из Москвы «за сто первый километр», чтобы «не мутили воду», как в семнадцатом году. Идиоты только такое слово для них и подходит. Без счёту порядочных евреев, да и людей других национальностей, убыло за границу из-за таких вот работничков НКВД. Хотя как разведчики они самые лучшие. По крайней мере, так говорят в народе и пишут в книгах. Особенно ценны те, кто проживает за рубежом. «Без мыла залезет в любую щель»? Так разведчик и должен быть по характеру таким. Якобы в книгах пишут предательство у них в крови, хотя я таких людей среди своих знакомых не встречал. У меня есть несколько знакомых этой национальности, один дружок вместе на заводе работали ещё до службы в армии, и сейчас с ним дружим. Он отличный парень, и родители у него интеллигентные, но почему-то некоторые недоумки из нашей страны на них в обиде. Даже у Гитлера на этой почве «крышу снесло» хотел их уничтожить на пару с русскими и цыганами.
В народе говорят у них, мол, Родины нет, как и ничего святого за душой, и в стране, мол, их ничто не держит, но я с такой формулировкой не согласен. Да, у них больше возможностей выехать за рубеж, чем у других национальностей тут не поспоришь. Родственники у них по всему миру имеются. Хочешь поезжай жить в Израиль, где после войны им дали территорию для проживания, так как они не имели таковой, или в Европу, Америку, любая страна примет. Народ талантлив, трудолюбив, но у некоторых из них руки иногда тянутся к чужой казне якобы гены берут своё, утверждают некоторые люди. Хотя так можно сказать про любую нацию и цыган с их конокрадством, да и русские тоже в последнее время недалеко от них ушли тащат с заводов всё подряд. Нечего на зеркало пенять, коли своя рожа крива, пословица такая есть. У всех наций есть вороватые люди, но почему-то все «шишки» валятся на одну. Про евреев открыто никто из государевых мужей не говорит плохое, а вот за глаза все вокруг шепчутся, вплоть до слесаря из местного ЖЭКа. Некоторые люди завидуют им в силу своей необразованности, остальные находят причину всех своих бед в окружении.
В Израильском Моссаде тоже мусульман нет безопасность государства превыше всего и обижаться не на кого. А в такие серьёзные заведения, как КГБ, берут людей определённой национальности большей по численности в данной стране. Так рассуждал я.
Да, моя привычка делать анализ всего, что со мной происходит, навязанная особистом в армии, не даёт мне спокойно сидеть и ждать, что скажет дальше товарищ сотрудник КГБ. Даже произнесённая фамилия Бабич была мной разложена по косточкам. Зачем и для чего это делаю не понимаю? Может, пригодится для будущей профессии? Но я её пока на горизонте не вижу.
Подполковник записал что-то в ежедневник, бросил взгляд на меня и снова стал изучать документы.
А может, он по национальности белорус? Фамилии у них ведь могут напоминать некоторые еврейские? Будет спрашивать о секретах, как военком не знаю, можно ли ему говорить об этом, и имеет ли он допуск к секретным документам Хотя какая разница, кто по национальности, был бы адекватным, да и не 37 год сейчас. Посмотрю по ситуации. Видимо, имеет допуск ведь они работают с военными заводами, контролируют всю их продукцию в том числе аппаратуру, которая у нас была в аппаратной, да и шпионов ловят. Значит, часть информации мне можно раскрыть, хотя лучше бы помолчать: обманет как пить дать, это его работа.
Интересно, как они людей подбирают в КГБ по фамилии, что ли? У нас в армии майор Кассий, здесь Бабич. Нет чтобы Иванов или там Степанов. Наверно, с такими фамилиями сотрудники тоже нужны легче входить в доверии к людям с одинаковым вероисповеданием и найти контакт (а им, как-никак, приходится сталкиваться с такими повседневно). Вот у нас в армии к секретной аппаратуре не допускали людей других национальностей, кроме русской, украинской и белорусской. Хотя в части были солдаты других национальностей (к примеру, мордвины), это были в основном радисты, автомобилисты. Да и то они между собой выясняли отношения кто из них круче в их республике, ведь в Мордовии тоже делятся на два этноса мокша и эрзя. Мне, как замком-взвода, постоянно приходилось им напоминать в армии все равны, как и в нашей стране, не ссорьтесь. Хорошие ребята мордвины, столько друзей у меня было среди них не сосчитать. Интересно было бы узнать, как они сейчас устроились на гражданке?..
Александр Фёдорович, мы вас попросили к нам зайти, чтобы пригласить вас работать у нас в КГБ, сказал мне с ходу подполковник, даже не побеседовав со мной.
Для меня это неожиданное предложение Не знаю даже, что вам сказать, ответил я, но мой «аналитический» мозг замер в ожидании и не давал никакого импульса. Видимо, не такой уж он аналитический, если я не смог предвидеть, что меня вызвали в КГБ только затем, чтобы предложить работать у них.
Мы изучили вашу биографию и личное дело, а ещё пришёл положительный ответ из воинской части. Вы нам подходите по всем параметрам, так что ответ за вами.
А что за работа у вас, и какую должность вы мне предлагаете? И у меня нет пока высшего образования
Сначала немного поучитесь. Аппаратура примерно такая же, как была в армии; главное у вас есть допуск к секретным документам. И должность идентична записанной в вашем военном билете прапорщик. Мы поможем поступить в институт. В дальнейшем присвоим звание офицера.
Мне нужно подумать. Я не готов дать сразу ответ, у меня планы на дальнейшую жизнь были совсем другие не связанные с ношением военной формы
Хороший ответ. Недели вам хватит подумать?
Конечно А всё-таки я хотел бы посоветоваться с отцом: он раньше служил в вашем заведении, но давно в начале пятидесятых годов.
Тем более. У вас все пути ведут к нам, так что продолжите семейные традиции. Ещё один вопрос родственников у вас за границей нет? Может, в Израиле кто-нибудь проживает сейчас много уезжают в эту страну, а у нас с этим строго?
У меня нет родственников за границей все живут в России.
Почему он спросил об этом, да ещё назвал именно Израиль? Интуиция снова не подвела меня по части суждений о значении фамилии и национальности Бабича. Нет, тут дело не в интуиции логика сработала, отец раньше мне говорил об отборе сотрудников для работы в КГБ. Да и КГБист, видимо, перестраховывается примет меня на работу, а я возьму и укачу с секретными документами к родственникам за рубеж, и ищи меня потом, как ветра в поле. Большая ответственность лежит у КГБиста рисковать не хочет, ведь в душу каждого человека не заглянешь, тем более меня он видит впервые. Я русский человек, дальше нашего города меня никто не ждёт с распростёртыми руками, так что бояться за меня ему нечего. Мне казалось, что времена Сталина уже в прошлом, оказывается, ещё не настолько, если в КГБ интересует национальность. Телевидение и радио, что говорят нам о равноправии в стране это одно, а вот практика показывает совсем другое. Ничего не скажешь живём в Советском Союзе.
Разрешите идти? спросил я, немного успокоившись, что вызов в КГБ был не таким, как представлялся, что интуиция меня сегодня подвела, и вышел из кабинета.
Приятное ощущение я почувствовал, когда снова стал спускаться вниз по лестнице, представилось, что я уже принят в штат сотрудников и работаю в этом заведении. Вышел на улицу и взглянул на солнце, ещё раз увидев его на голубом небе, а не через решётку в окне стоящего за спиной здания. Да, сегодня мне повезло, побывал в КГБ по поводу трудоустройства, а не в том качестве, в каком там бывали обычно.
Я встал в военкомате на воинский учёт, но военком меня направил в КГБ, где предложили работать в отделе кадров. Что думаешь? сразу с порога сказал я отцу, не зная, обрадуется ли он моим словам или огорчится.
Отец внимательно посмотрел на меня наверно, подумал, что я выпил и несу не своё не наше, достал из кармана портсигар, вынул сигарету, сел на стул и закурил, не ответив мне.
Что ты на это скажешь? спросил я снова, желая скорей услышать ответ.
А что ты сам думаешь об их предложении? вопросом на вопрос ответил он.
Сам хочу услышать твой ответ.
Во-первых это серьёзное заведение, ты же знаешь, мне немного пришлось в нём послужить. Мне, как сейчас вот тебе, предлагали остаться и продолжить в нём службу.
Так чего не остался?
Знаешь издеваться над людьми, хоть и немецкими военнопленными, мне как-то было не комфортно. Не моё это, понимаешь? Да и пленные с нами обходились не лучше. Сколько было случаев пойдёт наш солдат в увольнительную, а найдём мы его висит на дереве, живот распорот, ещё и набит яблоками, зрелище не из приятных Приходилось задерживать подряд всех граждан без разбора, на тот момент якобы не мирных жителей Германии, и их пытать. Потом освобождать, не извиняясь А были такие у нас сотрудники, что могли и забить насмерть. Сможешь ли ты этим заниматься не знаю.
Так сейчас не 53-й год и не 37-й всё поменялось. Не думаю, что придётся кого-то допрашивать и пытать У меня работа будет связана с документами и аппаратурой.
Я своё мнение высказал. Ты спросил меня я ответил. Ты уже взрослый. Решай сам.
Какой я взрослый? У меня жизненного опыта нет, а если и есть то небольшой. А выбрать профессию на дальнейшую жизнь трудно боюсь ошибиться. Хотя мне ещё в армии работа с секретными документами не сильно нравилась чего доброго, попадёшь за решётку. Сослуживец рядом и тот мог в любой момент подставить. Возьмёт без разрешения секретный документ, уничтожит или по ошибке сожжёт, поди заметь да ещё потом докажи, что не нарочно документ без надлежащего присмотра оставил. Моменты такие были, и не один раз, мы же всё-таки люди можем ошибаться.
Видишь, сам уже сомневаешься хочешь ли иметь такую профессию, ответил отец.
Ничего, у меня ещё есть время подумать. Всё-таки я хотел бы вернуться на завод там коллектив хороший, люди простые работяги. Весной поступлю в институт, тем более есть льгота служба в армии, да и профессия инженера мне по душе.
Ну что, подумал, Александр Фёдорович, над моим предложением? сказал подполковник Бабич.
Так точно, подумал. Я вам сразу не сказал у меня родители живут в деревне, мама болеет, да и отец неважно себя чувствует требуется постоянная помощь. Хозяйство большое, сами понимаете, покос, заготовка дров, огород нужна физическая сила. Я никак не планировал очное обучение в институте, да ещё в другом городе. Так вот, я решил пусть у меня не сложится карьера, но здоровье родителей дороже. Работая у вас, я не смогу полностью выкладываться, как нужно военному человеку. Тем более ночные дежурства, учения ещё никто не отменял