Ну, Славка, ты стал просто энциклопедистом, как я посмотрю. И вероятно, у тебя уже накопилось столько материала, что ты бы мог писать книги о своих моделях и твоих взаимоотношениях с ними. Ну, я понимаю, что ты не можешь разглашать то, что тебе поведали, ведь это- все частное, личное, порой интимное даже. Но ты можешь эти сюжеты взять за прообразы и писать. И может это тебе принесет дохода больше, чем картины. И станешь богатым писателем.
Нет, Гера, это мне не грозит, вопервых потому, что у меня не так много было заказов и потому не так много материалов. Во-вторых, гладко написанное, это еще не есть литература. А я пока писательского таланта в себе не обнаружил. Так многие думают, что раз смог что-то придумать и написатьэто уже литература, так же как многие думают, что нарисовать красивую картинку-это уже создать произведение живописи. Научить рисовать можно многих, а стать художником, может лишь тот, у кого есть талант от Бога. Потомуто портретов в мире миллионы, а Джоконда одна и неповторима. Уже сколько веков она не перестает волновать и приковывать к себе внимание людей. И по сей день не могут разгадать ее загадку.
А что, что тебе дает музыка, Слава. Это вообще что-то новое совсем.
Для меня музыка, это- неотъемлемый инструмент моего творчества. Ведь музыкаэто отражение эмоциональных процессов другого художника-композитора. И музыка четко передает, когда он был охвачен нежностью, любовью, когда негодованием, обидой, протестом. А впрочем, мне даже не обязательно знать, чем был охвачен, что хотел передать своей музыкой композитор. Для меня важно, какие чувства, какие ассоциации эта музыка вызывает во мне, насколько то или иное произведение адекватно моему восприятию моей той или иной модели.
Интересно, Славка, страшно интересно. Ты никогда так не открывался мне. Я кажется, за этим обедом узнал о тебе больше, чем все прошлые годы нашего знакомства и дружбы. И как же ты в себе все это познал, Славик?
Это сложно объяснить. Но попытаюсь. Меня самого трогает твой, такой глубокий интерес к специфике моего творчества. Мне самому очень важно высказаться сейчас перед таким поворотом в жизни. Я говорю с тобой, отчуждаю свои мысли, как бы смотрю на них со стороны и проверяю на прочность. Ну вот, вернемся к твоему вопросу: как я это в себе познал. Понимаешь, в повседневности я достаточно мягок с людьми.
Ну, это можешь не говорить мне, Слава. Это я и так знаю. Даже слишком достаточно мягок, скорее, предостаточно, и настолько, что порой кажешься лопухом. Уж извини, друг, но это так
Ну не загибай, Гера. Не лопух, я, не лопух. Но попадался. И однажды попался так сильно, что решил нарисовать портрет своего обидчика таким, каким он мне предстал по сути своей. У меня была его фотография, и я сел рисовать с нее. Нет, я не просто сел и все. Я был одержим желанием высказаться о нем таким образом. И вот тогда я впервые почувствовал, что со мною что-то происходит. Все мое внутренне состояние, состояние протеста, как пружина разжалось во мне и выливалась на листе. И рождался не шарж, не карикатура, рождался этот тип живым и зловещим. Я сам испугался даже и порвал портрет.
Да, да, Слава, ты что-то постиг такое. Да это видно на примере портрета моей Люськи. Ты фактически точно скопировал ее фотопортрет. Но отличие твоего портретаэто фон, взгляд, маленькие новые детали в ракурсе, в прическе, в одежде, в позеИ все- перед нами предстала другая Люся, такая, какую и я даже не знаю.
Это ты, верно, заметил, Гера. Особенность моих портретовфон, взгляд и поза. Понимаешь фон для меняэто среда, в которой обитает человек. По сути человекэто условие и следствие окружающей его среды. Среда создает человека, а человек создает среду. Вот фон, на котором я создаю портрет как таковой, уже дает представление о личности модели. Это очень важный показатель самоощущения человека. Причем этот показатель в значительной степени объективный и не зависит от воли и сознания человека. Если человек унижен, подавлен, отвергнут, неудачлив, как бы он ни старался, объективно он не будет при горделивой осанке, и не будет держать нос к верху. Но главное, конечноэто взгляд. Одни и те же глаза по цвету, по разрезу могут быть глазами ангела или глазами дьявола. Потому что, когда мы говорим, что глаза зеркало душиимеем в виду не глаза, как таковые, а именно взгляд. Взглядотражает суть движений человеческой души. И он выражает, кто есть этот человек- дьявол или ангел.
Чтотолько так: дьявол или ангел? А что-то среднеедьяволо-ангел, или ангелодьявол не бывает?
_- Да ты не смейся, Герман. Тыпродукт нашего воспитания. Нас так учили: быть терпимым, не утрировать видение зла в другом, а стараться видеть в нем добро. Даже при откровенных злодеяниях, мы стремимся разглядеть что-то доброе, чтобы искать повод для всепрощения. А злодеи этим пользуются только И что бы, кто бы мне не говорил, я знаю, что есть откровенные злодеи среди нас, даже в нашей повседневной, мирной жизни.
Ну, видать тебя достал, твой обидчик, Уж если такого как ты
Да, достал, достал. Но я не делаю никаких открытий в своей классификации, между тем. Уже все сказано и до меня. Вот классику сейчас никто не читает, сейчас читают однодневки. А ведь классика всегдаэто обобщение. Классикиони не просто писали сюжеты. Они совершали открытия в отношениях между людьми, и свои обобщения выражали порой в формулах. Вот Толстовское: «Все счастливые семьи» продолжать не надо, сам знаешь. Или его же: «Мы любим людей за то добро, что им делаем и не любим за то зло, что им сделали». Ну, примерно, я точно цитату не помню, но очень близко к подлиннику. Это же формулы жизни. А пьесы Островского. Ведь его-то вообще, кажется, никто не читает сейчас. Ну, слава богу, хоть театры что-то ставят. Но люди ведь ходят развлекаться, а не для того, чтобы извлечь мораль. А я благодарен маме, что она меня, слава Богу, приучила на всю жизнь, что надо читать, и что извлекать из прочитанного. Она ж учительница русского языка и литературы.