Холгер Мунк тяжело вздохнул, опять затянулся сигаретой и бросил взгляд на большой розовый подарок. Наверное, он снова переборщил. Его дочь, Мириам, все эти годы ругала его, потому что считала, что он избаловал малышку Марион. Покупая ей все, на что она показывала пальцем. Он купил кое-что не совсем политкорректное, но он точно знал: внучка хотела этого больше всего. Куклу Барби, большой дом Барби и машину для Барби. Он буквально слышал, как Мириам читает нотацию. Об избалованных детях. О женском теле, образцах и идеалах, но, господи, это же просто кукла! Что плохого в том, что именно ее хочет маленькая девочка?
Телефон опять зазвонил, снова Миккельсон, и Мунк еще раз нажал на красную кнопку. Когда раздался третий звонок, он почти взял трубку. Миа Крюгер. Он с теплом подумал о молодой коллеге, но все-таки не стал отвечать. Семейное время. Перезвонит ей позже. Может быть, выпить чаю с ней в «Юстисене» вечером? Это ему точно не помешало бы после такого сеанса. Поболтать с Мией. Он давно с ней не говорил и почувствовал, что соскучился.
Всего несколько месяцев назад он забрал молодую коллегу домой с острова недалеко от Трёнделага. Она изолировала себя от окружающего мира, отказалась от телефона, Мунку пришлось лететь в Вернес, арендовать машину и просить местную полицию везти его в лодке, чтобы найти ее. С собой у него была папка с делом. Именно оно заставило ее вернуться в столицу.
Холгер Мунк глубоко уважал всех сотрудников отдела, но Миа Крюгер была совершенно особенной. Он забрал ее из Высшей школы полиции еще до окончания учебы, в возрасте двадцати с чем-то лет, по наводке ректора, его старого коллеги. Холгер встретился с ней в кафе, никакой торжественности, просто встреча рядом с домом. Миа Крюгер. Молодая девушка с белом свитере и узких черных брюках, с длинными темными волосами, почти как индианка, с самыми ясными голубыми глазами, которые он когда-либо видел. Она сразу ему понравилась. Умная, уверенная в себе и спокойная. Как будто она видела, что он ее экзаменует, но продолжала отвечать вежливо, с едва заметной усмешкой во взгляде, думаешь, я глупая, или как?
Миа Крюгер потеряла сестру-близнеца много лет назад. Сигрид нашли мертвой, умерла от передоза героина в подвале в Тёйене. Миа обвиняла ее дружка, и во время планового обследования кемпингового трейлера у озера Трюванн много лет спустя она случайно столкнулась с ним, на этот раз он был с новой жертвой. В состоянии аффекта Миа убила его, выстрелив два раза в грудь. Холгер Мунк сам был там и знал, что этот поступок можно было легко списать на самозащиту, но из-за того, что он заступался за Мию, его перевели, а саму Мию отправили на лечение. После почти двух лет в полицейском участке Хёнефосса Мунка наконец позвали обратно на место главы отдела расследований на Марибуэсгате. Он также позвал назад Мию, но после того, как они раскрыли дело из папки, их начальник в Грёнланд решил, что она по-прежнему нестабильна. Миккельсон велел ей не появляться в офисе, пока она не посетит психолога, который сможет подтвердить ее трудоспособность.
Мунк отклонил еще один вызов от шефа из Грёнланд и остался сидеть, глядя на себя в зеркало. Чем он вообще тут занимается? Прошло десять лет, и вот он сидит около их старого жилища, где теперь она живет с другим мужчиной, и все еще надеется, что все может наладиться?
Ты идиот, Холгер Мунк. Тебе тоже не мешает сходить к психологу.
Мунк вздохнул и вышел из машины. На улице похолодало. Лето определенно закончилось, как и осень, судя по всему, хотя стояло лишь начало октября. Он застегнул пальто на животе, вытащил из кармана телефон и отправил ответ Юрию.
48 метров;) ХМ
Последний раз затянувшись сигаретой, он достал огромный подарок с заднего сиденья, дважды глубоко вздохнул и медленно направился по гравийной дорожке к белому дому.
3
Миа Крюгер видела, как шевелятся губы худого человека с тонкими усиками, сидевшего за большим письменным столом, но была не в силах слушать его речь. Слова не доходили до ее ушей. Она скучала по чайкам. Запах морских волн, бьющихся о скалы. Тишина. И снова Миа задалась вопросом, зачем она на это подписалась. Ходить к психологу. Разговаривать о себе. Как будто это может ей помочь. Она достала из кармана пастилку и еще раз пожалела, что согласилась. Надо было просто сказать «нет».
Нестабильна и не годна для работы.
Чертов Миккельсон, ничего не знающий, не работавший ни над одним делом, сидит на своем теплом местечке только потому, что знает, как правильно облизывать политиков с головы до ног.
Миа вздохнула, еще раз попытавшись вникнуть в речь человека за письменным столом; видимо, он ждал от нее ответа, но вопроса она не слышала.
Что вы имеете в виду? переспросила она, передав мысленный привет молодой худенькой девушке с выбритым затылком и светлой челкой, которая только что вышла через большую дверь в комнату ожидания, заваленную бессмысленными для Мии журналами. Выздороветь с помощью психологических тренировок. Верни форму на раз-два-три.
Таблетки? в третий раз повторил психолог, откинувшись на спинку стула и сняв очки.
Знак близости. Хочет показать ей, что тут она в безопасности. Миа вздохнула, положив на язык пастилку. Как будто он не знает, с кем разговаривает. Она видела людей насквозь с самого детства. Вот почему она скучала по чайкам. В них нет зла. Только природа. Удары волн о скалы. Звук тишины и больше ничего вокруг.
Хорошо, отозвалась Миа, надеясь, что ответ правильный.
Так значит, вы закончили их принимать? спросил психолог, снова надевая очки.
Уже много недель назад.
А алкоголь?
Ни капли уже очень давно, снова солгала Миа.
Она бросила взгляд на часы, висящие у него над головой, на стрелки, тикающие слишком медленно и показывающие, что ей нужно пробыть здесь еще некоторое время. Она снова с ненавистью подумала о Миккельсоне и об этом психологе с офисом в лучшем районе на западе Осло, но придержала последнюю мысль. Это не его вина. Он просто хочет помочь. И, по словам многих, он один из лучших. Психолог Маттиас Ванг. На самом деле, ей повезло, она просто выбрала его имя в интернете после того, как решила попробовать. Она не хотела ходить к одному из служебных. Обязанность хранить врачебную тайну в Грёнланд? Совершенно неочевидно, не в ее случае, не с Мией Крюгер.
Думаю, нам нужно немного поговорить о Сигрид.
Миа успела немного расслабиться, но тут же снова собралась. Он мог быть сколько угодно милым и хорошим, но Миа пришла сюда не для того, чтобы говорить о своем личном. Ей нужно вернуться на работу. Взять пару часов у психолога. Получить необходимые бумаги. Она выглядит абсолютно здоровой, хорошо общается, осознает свои проблемы. Рекомендую немедленно вернуться к службе и приступить к обязанностям в полном объёме.
Она слегка улыбнулась про себя и послала воображаемый средний палец Миккельсону.
Не годна для работы.
Поначалу ей, конечно, хотелось просто послать всех куда подальше, но спустя пять недель одиночества в новой квартире, которую она купила в Бишлетте, в окружении коробок, которые она была не в силах распаковать, запертая в теле, все еще страдавшем от таблеток, которыми она кормила себя так долго, она сдалась. Она потеряла всех, кого любила. Сигрид. Маму. Папу. Бабушку. На кладбище в Осгордстранден не хватало только ее. Все, чего ей хотелось, покинуть этот мир. Избежать этого кошмара. Но через некоторое время Миа поняла, что она по-настоящему любит своих коллег. Время, проведенное на работе после одинокого заточения на острове, подарило ей ощущение, что, может быть, все же есть какой-то смысл жить дальше. По крайней мере, попытаться. На время. Онихорошие люди. Добрые люди. Те, кто ей не безразличен.
Мунк. Карри. Ким. Анетте. Людвиг Грёнли. Габриэль Мёрк.
Сигрид? повторил мужчина за письменным столом.
Что? переспросила Миа, мысли ее снова были далеко, она думала о той девушке, которую видела выходящей из кабинета, та была на приеме перед Мией, лет на пятнадцать моложе, но и она словно немного пристыжена: да, да, я хожу сюда, я тоже, и я тоже не нормальная.
Нам необходимо это сделать.
Опять психолог с вопросами, и похоже, на этот раз уже не отвертеться.
Сигрид Крюгер.
Сестра, подруга и дочь.
Родилась 11 ноября 1979 года.
Умерла 18 апреля 2002 года.
Помним, любим, скорбим.
Психолог снова снял очки и откинулся на спинку стула.
Рано или поздно нам придется о ней поговорить, вам так не кажется?
Миа застегнула кожаную куртку на молнию и показала на настенные часы.
Обязательно, кивнула она, слегка улыбнувшись. Но уже в следующий раз.
Маттиас Ванг немного разочаровался, увидев, что стрелки показывали окончание приема.
Да, хорошо, сказал он, положив ручку на записную книжку на столе перед собой. На следующей неделе в это же время?
Ок.
Очень важно, чтобы продолжил мужчина с усиками, но Миа уже направилась к выходу.
4
Холгер Мунк почувствовал знакомое раздражение и в то же время некоторое облегчение, войдя в свой прежний дом впервые за десять лет. Раздражениеиз-за того, что согласился отметить день рождения Марион здесь. Облегчениепотому что он переживал, каково ему будет тут, в окружении воспоминаний, он не знал, как воспримет это, но дом, в который он попал, был не похож на старый. Они сделали ремонт. Ободрали обои. Перекрасили стены в другие цвета. С удивлением Мунк подумал, что в старом доме довольно приятно, и чем больше он осматривался, тем спокойнее ему становилось. Рольфа, учителя их Хурума, тоже не было видно. Может быть, это будет не такой уж плохой вечер?
Марианне встретила его в дверях, с тем же выражением лица, что и прежде, когда им приходилось проводить время вместе: конфирмация, дни рождения или похоронывежливо и мило: «Привет». Никаких объятий или проявлений чувств, но и никакой горечи, разочарования или ненависти в ее глазах Мунк не увидел, как случалось после развода. Только сдержанная и все же доброжелательная улыбка, добро пожаловать, Холгер, располагайся в гостиной, я сейчас украшаю торт для Марион, шесть свечек. Ты только представь, какой большой она стала!
Мунк повесил пальто в коридоре и уже собирался занести подарок в гостиную, когда раздался вопль, а за ним последовали маленькие бойкие шажочки по лестнице со второго этажа.
Дедушка!
Марион подбежала к нему и крепко обняла.
Это мне? спросила малышка, во все глаза глядя на подарок.
С днем рождения, улыбнулся Мунк, погладив внучку по голове. Каково это, чувствовать себя шестилетней?
Ничего особенного, на самом деле, почти так же, как вчера, когда мне было пять, отвечала Марион не по годам взрослым тоном, не сводя глаз с подарка. Можно я сразу его открою, дедушка? Ну, пожалуйста, можно?
Нужно подождать, когда мы споем песню «С днем рождения тебя», сказала Мириам, спускаясь по лестнице.
Дочь подошла к Мунку и обняла его.
Как хорошо, что ты приехал, папа. У тебя все хорошо?
Все нормально, сказал Мунк и помог ей занести большой подарок в гостиную и поставить его на стол, где уже лежали другие подарки.
О, это всё мне, ну давайте откроем поскорее, умоляла маленькая девочка, очевидно, ей казалось, что она ждет уже слишком долго.
Мунк украдкой взглянул на дочь, и она улыбнулась в ответ. Было приятно встретиться с ней взглядами. Их отношения после развода были, мягко говоря, какими угодно, кроме дружеских, но кажется, в последние месяцы ненависть, которую Мириам чувствовала к отцу все эти годы, постепенно сходила на нет.
Десять лет. Прохладные отношения между отцом и дочерью. Из-за развода. Потому что он слишком много работал. И вот, так странно, но именно его работа сблизила их снова, как будто справедливость все-таки восторжествовала. Менее шести месяцев назад они раскрыли большое дело, наверное, одно из самых трудных в истории отдела, и Мириам с Марион были напрямую замешаны в нем. Пятилетнюю девочку похитила сумасшедшая женщина, и можно было бы подумать, что это только увеличит дистанцию между ними, что дочь снова будет считать его ответственным за все случившееся, но все произошло наоборот. Мириам совсем не ополчилась на него и испытывала одно только безграничное счастье, когда отдел раскрыл преступление. Какое-то новое, особое уважение. Он видел это в ее глазах, теперь она смотрела на него иначе, понимая, какую важную работу он делает. Они ходили на терапию, и Мириам, и Марион, к профессиональному полицейскому психологу, чтобы пережить весь этот ужас, который с ними произошел, но, к счастью, оказалось, что у девочки не осталось глубокого следа. Наверное, она еще слишком маленькая, чтобы осознать, как плохо все могло кончиться. Конечно, несколько ночей было тяжело, Марион плакала, просыпаясь от страшных снов, но это быстро прошло. Маме, естественно, было труднее. Мириам продолжила ходить на сеансы одна, без Марион. Может быть, она все еще ходит туда, Мунк точно не знал, они были не так близки, чтобы она рассказывала ему абсолютно все. Но по крайней мере, они шли к этому. Шаг за шагом.
А где Юханнес? спросил Мунк, когда они сели на диван.
А, понимаешь, у него дежурство, ему позвонили из Уллевола. Ему пришлось поехать. Вернется, если получится. Работаона такая, ничего хорошего, когда ты важная персона, сказала дочка, подмигнув ему.
Мунк дружелюбно улыбнулся в ответ, как бы говоря «спасибо».
Вот и торт готов, сказала Марианне, входя в гостиную с улыбкой на лице.
Холгер Мунк тайком бросил на нее взгляд. Ему не хотелось пялиться, но он не мог отвести глаз. Они встретились взглядами, и Мунку вдруг захотелось хитростью увести ее на кухню и крепко обнять, прямо как в старые добрые времена, но, к счастью, он смог взять себя в руки, не без помощи вовремя подоспевшей Марион, которая уже не в силах была сдерживаться.
Можно мне открыть, ну пожалуйста? Подарки намно-о-о-го важнее этой дурацкой песенки!
Мы должны спеть и задуть свечи на торте, сказала Марианне, погладив внучку по волосам. И еще нам всем нужно немного подождать, чтобы все смогли увидеть, какие прекрасные подарки тебе подарили.
Марианне, Мириам, Марион и он. О лучшей компании за ужином Холгер Мунк не мог и мечтать. Но слова бывшей жены о том, что они еще кого-то ждут, прозвучали как реплика из пьесы, условный знак, за которым что-то должно произойти, и действительно: входная дверь открылась, и за ней оказался Рольф, учитель из Хурума, с улыбкой на лице и с огромным букетом цветов в руках.
Привет, Рольф, засмеялась Марион и побежала к двери обнять его.
Мунк почувствовал неприятный укол, когда маленькие ручки обвили шею этого мужчины, который абсолютно ему не нравился, но это быстро прошло. Для него эта малышка была важнее всего на свете, а для нее всегда было так: дедушка один, бабушка вместе с Рольфом.
Посмотри, сколько у меня подарков!
Она потащила учителя из Хурума в гостиную, чтобы он посмотрел на стол с подарками.
Как здорово, сказал учитель, погладив ее по голове.
А это тоже мне? спросила Марион, показав на большой букет цветов в руках Рольфа.
Нет, это для бабушки, сказал Рольф, посмотрев на Марианне; она стояла в дверном проеме и улыбалась, глядя на них.
От Мунка не ускользнуло то, какой взгляд послала бывшая жена Рольфу в ответ. И вдруг все закончилось. Хорошее чувство. Идиллия. Псевдоидиллия. Он встал, чтобы поздороваться, пожал учителю руку и остался стоять и смотреть, как человек, которого он ненавидел, протягивает его бывшей жене шикарный букет и целует ее в щеку.
К счастью, его снова спасла Марион; раскрасневшаяся от нетерпения, она отказывалась ждать дольше.
Нам нужно скоре-е-е-е закончить с песней, громко сказала девочка, невольно напомнив Мунку, зачем он, собственно говоря, сюда пришел.
Они быстро спели, да и Марион все равно не слушала. Она задула свечи на торте и мгновенно принялась за подарки.
Уже через полчаса девочка закончила и, переводя дух, сидела перед своими подарками. Барби пришлась девочке по вкусу, она бросилась дедушке на шею, и хотя он ожидал порицания со стороны Мириам за то, что опять разбаловал внучку и подарил не то, все обошлось. Дочь лишь улыбнулась, словно говоря «спасибо», дала ему понять, что все в порядке.
Когда Марион открыла подарки, в комнате на секунду повисла неловкая пауза. Марианне с учителем на диване по другую сторону стола словно ждали какого-то разговора, который на самом деле всем был неприятен, но к радости Мунка, на этот раз его спас телефонный звонок. Опять Миккельсон, и теперь он был весьма кстати. Мунк извинился и вышел на лестницу, прикурил вожделенную сигарету и ответил.