Прошло всего несколько дней, и она обрела какой-то покой. Дело было в общем настрое здесь. Никто не пилил. Никто не ныл. У всех, кто тут был, все было просто-напросто хорошо. Изабелла быстро поняла, что это заслуга Хелене. Хелене была непохожей на всех высокомерных взрослых, ты больна, с тобой что-то не так, слушай меня. Хелене совсем не такая. Она почти всегда была ласкова, не деланно-натянуто, а по-настоящему. Если она учила их или показывала что-то, то всегда посвящала этому достаточно времени, всегда понимающая и терпеливая, давала им пробовать несколько раз, а если им хотелось сделать по-другому, она разрешала. Всего через несколько недель Изабелла лежала в своей кровати и думала.
Здесь я хочу остаться.
В первый раз в жизни она почувствовала себяда, практически счастливой. Во многих заведениях, где она жила, никому дела не было до того, чем она занимается, пока не нарушит правила. Вставала поздно по утрам. Допоздна сидела по ночам. Часами в интернете. Сериалы, фильмы, клипы с «ютьюба», «фейсбук», болтовня, в какой-то период она так много времени сидела за компьютером, что в глазах начало мерцать, а в мозгу мутило. И уж никак она не могла представить, что ей понравится вставать в такую рань, в семь утра, господи, чтобы работать весь день? Но она полюбила это.
Изабелла ощутила это, когда в первый раз пришла в самую большую оранжерею. Там были орхидеи. Чувство, как будто приходишь домой. Паулус отвечал за орхидеи. Паулус такой милашка. Голубые глаза, длинные каштановые кудри, и такой же, как Хелене, очень добрый и всегда помогает. Поначалу было трудно выучить, как нужно все делать, но постепенно все пришло к тому, что она с радостью вставала по утрам. Иногда даже просыпалась раньше семи, без будильника, не могла дождаться, когда пойдет в оранжерею.
Изабелла все-таки решила не наряжаться, надела обычные штаны и куртку с капюшоном, последний раз взглянула в зеркало и вышла из своей комнаты. Она уже давно определилась после того случая в школе Хаммерфеста, когда кто-то в классе дразнил ее за что-то, она даже уже не помнила, за что. Я такая, какая есть, если людям это не нравится, так тому и быть. С тех пор она старалась жить по этому правилу, хотя это и не всегда было просто.
Не успев закрыть за собой дверь, она увидела цветок, лежащий на полу на пороге. Белая лилия? Почему перед ее дверью лежит белая лилия? Она подняла ее с пола, секунду рассматривала, и вдруг заметила записку на двери.
Ты мне нравишься.
Изабелла Юнг быстро оглянулась по сторонам в коридоре, почувствовав, как жар приливает к щекам.
Кто-то положил ей под дверь цветок. Прикрепил записку на дверь. Стоял здесь, не смея постучаться, просто оставив цветок на полу, записку на двери и убежал.
Ты мне нравишься.
На записке был какой-то рисунок. Своеобразная подпись. Тот, кто оставил цветок, такой скромный, что не посмел даже написать свое имя, вместо этого нарисовав что-то. Сначала она не могла разобрать, что это, но потом рассмотрела. Какая-то птица, рисунок точно похож на птицу с большими глазами, может быть, на сову? Изабелла понюхала цветок, оглядевшись вокруг, и почувствовала, как быстро забилось сердце.
Я ему нравлюсь?
Тайный поклонник.
Изабелла Юнг зашла обратно к себе в комнату, аккуратно положила цветок и записку под подушку, вышла, закрыла за собой дверь и легкой походкой спустилась по лестнице.
Дойдя до угла корпуса, она поняла: что-то случилось.
Сесилие, одна из девочек, которые больше всего ей нравились, стояла там, со слезами в глазах, обнимая Сюнне, еще одну любимицу Изабеллы.
Что такое?
Ты не слышала? всхлипнула Сесилие, почти не в силах говорить.
Нет, что такое? Говори же?
Они нашли Камиллу.
Камиллу Грин?
Сесилие кивнула.
Она мертва. Кто-то ее убил. Они нашли ее в лесу.
Боже мой, запинаясь, пробормотала Изабелла.
Хелене собирает всех в классной комнате, сквозь слезы сказала Сесилие.
Боже мой. Но?.. Как?..
Их прервал Паулус, позвавший их с другого конца двора.
Хелене ждет вас, девочки. Вы идете?
Парень с темными кудрями казался ужасно расстроенным. У него почти пропал голос.
Изабелла Юнг крепко обняла Сесилие и осторожно погладила ее по голове, и три девочки, поддерживая друг друга, медленно пошли к главному корпусу.
16
Пробило шесть часов, и тьма окутала столицу тяжелой пеленой, когда Мунк и Миа сели в черный «Ауди» и отправились в «Садоводство Хурумланне». Если бы решала Миа, они бы выехали намного раньше, сразу после брифинга, ведь именно отсюда нужно начинать, с этой Хелене Эриксен, получить представление о жизни Камиллы Грин, но Мунк сказал «нет», не раньше шести.
Сначала Хелене Эриксен должна была всех проинформировать, поэтому им пришлось ждать. Передать всем, кто знал Камиллу Грин, трагическую новость прежде, чем к ним ворвется полиция. По этой же причине они поехали вдвоем, чтобы не приезжала вся грохочущая орда разом, как выразился Мунк. С этим Миа согласилась. Группа подростков с трудным прошлым, неудивительно, что у них сложное отношение к полиции и к властям вообще. Целая полицейская группа с воющими сиренами могла бы принести больше вреда, чем пользы, в сборе необходимой информации, но если бы это зависело от Мии, они бы выехали раньше. Потому что она чувствовала, что что-то упустила. Есть что-то, чего она не увидела. На фотографиях. Миа не могла указать на что-то конкретное, но знала одно: у них много дел. Что нельзя терять ни минуты.
Слишком нетерпеливая.
Наверное, такой она и была. Мунк намного тверже, спокойнее. И хотя сегодня он вел себя странно, после того, как Людвиг Грёнли показал Мии список, она знала, в чем причина такого поведения.
Она достала пастилку из кармана куртки и опустила стекло в машине, когда Мунк закурил новую сигарету и свернул на E18. Стемнело уже в пять часов, тяжелая затмевающая все чернота, Мии это не нравилось. Это время года. Никогда не нравилось. Холод. Постоянный черный полог вокруг, как будто мир недостаточно бесчеловечен, и они вынуждены ко всему прочему месяцами жить без света. Тепло из сна о Сигрид в поле постепенно просачивалось в нее, но она отмахнулась от него, вздрогнув от мысли, что меньше чем двадцать четыре часа назад она открыла первый пузырек и проглотила все таблетки.
Он опять спас ее. По воле случая. Если бы Мунк не постучал в дверь в этот момент, ее бы здесь уже не было. Она засунула два пальца в рот и вытошнила все таблетки. Мие стало стыдно. Ведь она пообещала себе попытатьсяи так быстро сдалась.
Миа наклонилась вперед и, нажав на кнопку на приборной панели, включила печку на полную. Секунду поколебавшись, она решила, что другого пути нет и нет никакого смысла притворяться, будто она ничего не знает.
Так когда ты собирался рассказать мне об этом? спросила она.
О чем? отреагировал Мунк.
Хватит, Холгер, я видела список, мы все его видели, я не понимаю, как, по-твоему, это будет происходить?
О чем ты? повторил Мунк, хотя Миа знала, что он прекрасно понял, о чем она говорит.
Рольф. Рольф работает там учителем.
Мунк подумал, не закурить ли еще сигарету, но не стал, продолжая смотреть на дорогу.
Ты ведь знаешь, что это значит? Ты не можешь работать над этим делом. Если Миккельсон узнает, он тебя отстранит, я не понимаю, Холгер, о чем ты вообще думал? Ты же непригоден, черт возьми, и ничего не говоришь всей команде, и
Ладно, ладно.
Он прервал ее раздраженным жестом, не отрывая глаз от дороги:
Они собираются пожениться, сказал он, не глядя на Мию.
Кто?
Марианне с Рольфом.
Миа помотала головой.
Какое, к черту, это имеет отношение к делу?
Мунк снова помолчал.
Ох, да брось, Холгер, ты выше этого, вздохнула Миа.
Чегоэтого?
Я должна сказать это вслух?
Должна сказать что?
Мунк казался раздраженным или даже скорее подавленным. Перестроившись в левый ряд и обогнав трейлер, он вернулся в правый, потянулся за сигаретой и на этот раз прикурил ее.
Холгер, вздохнула Миа. Не нужно быть психологом, чтобы понять, о чем ты думаешь, но это же просто глупо, разве нет?
Что? сказал Мунк, хотя и на этот раз прекрасно знал, о чем речь.
Что если каким-то чудесным образом Рольф Люке окажется замешанным в этом деле, Марианне естественно уйдет от него и тогда откроется путь назад. Да брось ты, Холгер. Голливудский фильм с плохим сценарием и хеппи-эндом? Это на тебя не похоже.
Она слегка улыбнулась ему и обрадовалась, когда он через некоторое время ответил ей улыбкой.
Иногда ты так меня бесишь, ты знаешь об этом?
Да-да, знаю. Но кто-то из нас должен был это сказать.
Мунк покачал головой, как бы признавая свое детское поведение.
Он пришел с большим букетом цветов, вздохнул он.
Мне очень жаль, сказала Миа. Но, черт побери, десять лет. Десять лет прошло!
Я знаю, Миа.
Так что будем делать?
С чем?
С тем, что он там работает? С тем, что ты непригоден к этому делу и вообще-то не можешь над ним работать?
Мунк прибавил газу и обогнал еще один трейлер, затем вздохнул и ответил:
Мы вычеркнем его как можно скорее.
Это должно сработать, кивнула Миа. И так понятно, что он не имеет к этому всему отношения.
Конечно же, не имеет.
Но нам нужно подтвердить это и вычеркнуть его из списков.
Именно так, сказал Мунк.
Думаю, должно получиться.
Ясное дело, что должно.
Проблема решена, кивнула Миа.
Это и не было никакой проблемой.
Конечно, не было, улыбнулась Миа.
Где носит Карри? сказал Мунк, когда они проехали Аскер и свернули на областную дорогу 167.
Очевидно было, что он хочет сменить тему разговора, и Миа с радостью поддалась ему. Она получила подтверждение и ответ, на который рассчитывала. С ним было что-то не так, по-настоящему. Она знала, что Мунк по-прежнему дорожит Марианне, но что он воспримет это так тяжело, после десяти лет, удивило ее, и не стала продолжать тему.
Понятия не имею, ответила она. Он не берет трубку.
Но, черт возьми, надо же появляться на работе. Он прекрасно знает, что пришло к нам в руки, проворчал Мунк за рулем.
Знаю, но достучаться до него не могу. Оставила сообщение Сунниве, она тоже не взяла трубку.
Я не могу позволить себе потерять еще одного, расстроенно пробормотал Мунк.
О чем ты говоришь?
Ты еще не слышала?
Что не слышала?
Мунк посмотрел на нее:
Ким.
Что с ним?
Возможно, он нас покинет.
Что? удивилась Миа. Почему?
Он попросил о переводе в Хёнефосс.
Ким? В область? засмеялась Миа. Какого хрена ему там надо?
Судя по всему, он собрался жениться. Он тоже, пробубнил Мунк. Кажется, это произойдет уже скоро.
Жениться? На ком?
Помнишь учительницу? Ту, с двумя братьями?
Конечно, отозвалась Миа. Это они нашли девочку на дереве? Тобиас и Торбен?
Мунк кивнул.
Эмилие Исаксен. Они сошлись с Кимом и собираются усыновить мальчиков.
Как здорово, улыбнулась Миа.
Мунк коротко посмеялся.
Да-да, для них, конечно, здорово, но не для нас, как ты думаешь? Не знаю, что я буду делать без Кима, а тут еще этот чертов Карри не может прийти на работу.
Ты найдешь хорошую замену, у тебя это отлично получается.
Но я не дам ему уехать, пока мы не закончим с этим делом, это я ему ясно дал понять, проворчал Мунк.
Так что думаешь? сказала Миа, когда фары машины осветили вывеску.
Садоводство Хурумланне, 500 метров.
Об этом деле?
Да.
Между нами?
Да?
У меня чертовски нехорошее чувство. Что-то в нем есть, я уже это чувствую, понимаешь, о чем я?
Мрак, тихо сказала Миа.
Мунк медленно кивнул, свернул с главной дороги и проехал по аллее на свет, исходивший из одной из теплиц в глубине.
17
В маленьком кабинете Хелене Эриксен повисла глубокая печаль. Миа мысленно поблагодарила Холгера за то, что он дал светловолосой женщине и другим жителям время переварить шок. Сейчас она жалела, что они вообще приехали, потому что статная женщина, сидевшая перед ними, выглядела совсем разбитой, не в состоянии взять себя в руки.
Прежде всего, я хочу поблагодарить вас за то, что смогли принять нас так скоро, сказал Холгер, расстегнув куртку. И, конечно, за то, что помогли нам вчера вечером, я понимаю, каким шоком оказалась для вас эта новость, и прошу прощения, что вынужден мучить вас вопросами, которые могут показаться незначительными, в свете случившийся трагедии. Для нас, само собой, важно начать расследование как можно скорее, я знаю, что это не вернет Камиллу к жизни и не искупит то горе, которое вы сейчас чувствуете, но тот, кто совершил это, должен быть наказан за свое преступление, это наша работа, поэтому
Конечно, оборвала его Хелене Эриксен, слабо кивнув.
Миа отчетливо видела, что эта женщина здесь шеф. Она обладала харизмой, таким дружественным авторитетом.
Хорошо, кивнул Мунк. Мы уже получили списки всех сотрудников и пользователей, от вашего ассистента
Паулуса, кивнула Хелене Эриксен.
Да, Паулуса, спасибо, улыбнулся Мунк. И, кроме того, нам нужен более детальный обзор пациентов
Жителей, покашляла Хелене.
Да, конечно, прошу прощения, кивнул он. Более детальный обзор, да, жителей, сейчас мы располагаем только именами, но нам нужен доступ к журналам, истории, чтобы получить лучшее представление о том, кто они, через что прошли, почему оказались здесьпонимаете, о чем я?
Казалось, Хелене Эриксен задумалась на мгновение, но наконец кивнула.
Гордая наседка, заботится о своих птенцах.
Миа Крюгер почувствовала, что еще больше зауважала женщину, с которой только что познакомилась, и поняла: то, что Людвиг Грёнли говорил об этом месте, было правдой.
Отлично, улыбнулся Мунк, полистав свой блокнот. Итак, начну с этого, чтобы сразу все прояснить. Вы заявили о пропаже Камиллы Грин девятнадцатого июля, но через несколько дней снова связались с нами и забрали ваше заявление, почему вы это сделали?
Я чувствую себя по-идиотски, конечно. Но Камилла всегда такая я имею в виду, всегда была такой.
Секунду Хелене Эриксен помолчала, и Миа видела, что та едва сдерживает слезы, ведь приходится говорить о Камилле в прошедшем времени.
Какойтакой? пришел ей на выручку Мунк.
Нестабильной.
Что значит «нестабильной»? дружелюбно спросил Мунк, чтобы помочь ей.
Нет, не нестабильной, извините, это неверное слово, особенной. Камилла была особенной, продолжила Хелене. Не слишком любила правила и авторитеты. Часто сбегала. Но всегда возвращалась, если хотела, все должно было быть на ее условиях, вот такой она была, если вы понимаете.
Понимаю, кивнул Мунк. Так возвращаясь к теме, вы заявили о ее пропаже, а потом?..
У нас тут достаточно строгие правила, покашляла Хелене Эриксен. Кому-то это нравится, кому-то нет, но так есть, так здесь заведено. Чтобы получить что-то, нужно что-то отдать, правильно?
Хелене слегка улыбнулась им.
И значит она? напомнил Мунк.
Камилла не пришла на вечернюю работу в пять часов вечером восемнадцатого июля, ее не было в комнате на следующее утро, и тогда я заявила об исчезновении.
А в чем причина того, что вы отозвали заявление?
Мне пришло сообщение от нее через несколько дней.
Что в нем было?
Хелене Эриксен вздохнула, покачав головой.
Что нам не нужно ее искать. Что у нее все хорошо. Что она уехала во Францию встретиться со своим отцом.
И вы в это поверили?
Миа хотела было что-то сказать, но осеклась, побоявшись показаться слишком резкой.
Что вы имеете в виду?
Ничего в сообщении вас не насторожило?
Хелене бросила взгляд на Мунка, немного помешкав с ответом.
Нет, я
Никто вас ни в чем не обвиняет, конечно же, сказал Мунк.
Мне следовало бы понять это, сказала Эриксен, переведя взгляд на свой стол. Но она была такой
Нестабильной?
Нет, нет, я выбрала неподходящее слово Своенравной, сказала светловолосая женщина, подняв на них взгляд. Своенравная лучше подходит. Камилла не любила, когда ей говорили, что делать.
Так это сообщение показалось закономерным? спросила Миа.
Да.
Есть какие-нибудь идеи? продолжила Миа.
Насчет чего?
О том, кто это сделал?
Нет, совсем никаких, запинаясь, проговорила Хелене Эриксен, переведя взгляд на Мунка.
Ни у кого из жителей или сотрудников, нет особого прошлого? Может быть, у кого-то была такая тяжелая жизнь, такая трудная, такая особенная, что он смог испытать радость, положив Камиллу на постель из перьев и засунув ей в рот цветок?
Нет я имею в виду, как я могу?..