Ничего мы с тобой не нашли, снова покачала головой Клавдия. Черноокова семь лет назад расстреляли.
Это точно? сразу перестала хлопать в ладоши Ирина.
Помилования не было, это я знаю наверняка, сказала Клавдия.
Но они не могли ошибиться, опустошенно проговорила Ирина.
Если бы я не знала, что Чернооков расстрелян, я бы и без лаборатории решила, что это он.
Почему?
Почерк. Он перерезал своим жертвам горло. От уха до уха. И делал это в ванной. Но даже если бы я не знала, что Чернооков давно горит в аду, я бы все равно ни за что не поверила, что это он убил Лину.
Но почему? Почему?
Потому что Чернооков был ростом метр с кепкой.
И что?
Сейчас бы ему было шестьдесят пять лет.
И что?
И еще у него был горб. Похож он на кавалера?
Ирина больше не задавала вопросов.
Только сказала, когда Клавдия уже сняла пальто и поставила чайник:
Слушайте, Клавдия Васильевна, что-то у нас одни сплошные несуразности. Куда ни сунемсянестыковки, как верно заметил Игорь.
Да, вздохнула Клавдия. Я вот еще порцию принесла. Свеженьких.
И она рассказала о своем походе в банк. Ирину тоже насторожило то, что банк выдал всю сумму сразу.
Мой Васька долги из банков уже третий месяц вытряхивает.
Впрочем, про Черноокова я проверю, сказала Клавдия, чтобы хоть как-то успокоить Ирину, которая, получалось, проделала пустую работу.
Она снова позвонила в больницу и снова услышала тот же ответ: состояние тяжелое.
И что дальше? спросила Калашникова, когда время подошло к пяти.
А дальше, сказала Клавдия, ты едешь домой, наряжаешься покрасивее, и мы с тобой идем искать кавалеров.
19.3821.06
Конечно, это была безумная затея. Такая безумная, что Клавдия даже с Федором ею не поделилась.
Ты куда? спросил он.
По делам, ответила Клавдия, не жалея французских духов.
На что она надеялась? Что встретит кавалера, который представится ей Артуром, тут же скажет, что обожает острую кухню и начнет сорить долларами, на которых Клавдия узнает номера?
Была, конечно, и такая надежданебольшая, совсем малюсенькая, почти микроскопическая, но Клавдия шла скорее за другим. Ей надо было понять сам механизм таких знакомств. Если раньше ей приходилось изучать профессии банкиров и водолазов, то теперь предстояло вникнуть в тонкости профессиональных свах.
Клуб «Кому за тридцать» бушевал в доме культуры завода «Серп и молот». У входа сидела седенькая старушка и равнодушно отрывала корешки у билетов, на которых почему-то было написано «Цирк лилипутов», а цена с тридцати копеек исправлена на двадцать пять рублей.
Ирина была одета что надоей, двадцатичетырехлетней, пышущей здоровьем и излучающей самодостаточность, предстояло в этот вечер сойти за неудачницу, серую мышку и тихоню, не знавшую мужских ласк.
Клавдии даже неловко было спросить, откуда уж она выкопала этот сиротский костюмчик. Но выглядела Ирина соответственно: учительница младших классов, живущая исключительно в женском коллективе, робкая и неумелая.
«Артистка, подумала про нее Клавдия. Впрочем, это все лишнее»
В зале были убраны ряды зрительских кресел, на сцене стояла оглушительная аппаратура, расхристанный ведущий громко и невнятно выкрикивал в микрофон что-то, как ему казалось, заводное. А по углам жались поддатые невзрачные мужчины и молодящиеся дамы, злоупотреблявшие косметикой, как пэтэушницы.
Вечер был в самом начале. Почему-то все пили только минеральную воду.
Секрет этот разъяснился простов буфете цены были ресторанные, поэтому мужчины и женщины предварительно «заправлялись» на стороне или запирались для этого в туалете.
Ирина вопросительно и даже немного осуждающе смотрела на Клавдию. Ничего ей не говорила, но Дежкиной и так все было понятно.
«Ну и подруги у вас, Клавдия Васильевна», прозрачно выражал взгляд Калашниковой. Если эта самая Лина и впрямь тут искала себе пару, дела ее были совсем плохи.
Клавдия и сама чувствовала, что никак не может, что называется, вписать Лину в это более чем примитивное действо. Лина была натурой тонкой и легко ранимойах, какой злой иронией звучали сейчас эти слова «легко ранимой». Неужели она могла искать себе пару вот здесь, среди запаха дешевого спиртного, грубоватых шуток сбившихся в стайку мужчин и слишком веселого, слишком вульгарного смеха женщин?
Ладно, ответила Клавдия скорее на собственные мысли, не будем отвлекаться. Ты походи, посмотри, а я поищу какого-нибудь администратора, распорядителя или как он тут называется.
Ирина пожала плечами и двинулась к сцене, где еще оставалось свободное место у стены. Оставалось, наверное, потому, что музыка оглушала там напрочь.
После недолгих поисков Клавдия нашла на этом вечере главного. Старушка-билетерша показала ей куда-то наверх и сказала:
В комнате двадцать восемь.
На втором этаже вечер имел, оказывается, свое продолжение, здесь официально, так сказать, встрече придавался более интимный характер.
Здесь, в полутемном коридоре, Клавдия то и дело натыкалась на парочки. Мужчины и женщины тихо переговаривались, некоторые целовались. И видеть это было для Клавдии большим испытанием.
Когда целуются молодые, даже если они это делают у всех на виду, это зрелище эстетичное и даже увлекательное.
Но когда обнимаются и прижимаются друг к другу губами люди, чей возраст от сорока до пятидесяти, зрелище, честно говоря, не для слабонервных.
Клавдия старалась поэтому по сторонам не смотреть, а целенаправленно искала комнату номер двадцать восемь. Наконец она ее нашла, и ей навстречу подняла голову от бумаг фигура совершенно неожиданная.
Это был чуть ли не панкжутко остриженный, крашенный в немыслимый цвет парнишка лет восемнадцати или чуть старше.
Слушаю вас, тем не менее довольно культурно сказал панк, когда Клавдия подошла к столу.
Вы руководитель этого клуба?
Я, кивнул панк своей фиолетовой головой.
Здравствуйте.
Добрый вечер. Слушаю вас, повторил панк. Есть какие-то просьбы, претензии?
Просьбы, немного растерялась Клавдия.
Слушаю вас, в третий раз повторил панк. Вам показать альбом или желаете номер?
Номер? не поняла Клавдия.
Вы хотите с вашим кавалером уединиться?
Наверное, Клавдия сделала какое-то непроизвольное движение, которое панк расценил как подтверждение своей догадки.
Сейчас все занято, виновато улыбнулся он. Минут через двадцать. Я запишу вас в четырнадцатую комнату.
Только тут до Клавдии дошло.
Оказывается, парочки, которых она встречала в коридоре, не просто целуются, они ждут своей очереди.
Это что? спросила Клавдия. Публичный дом?
Что-то в вопросе Дежкиной сильно насторожило панка. Нет, не сам смысл. Видно, Клавдия не удержала каких-то металлических прокурорских ноток.
Паренек тут же вскочил, бросился к двери и быстренько запер ее на ключ.
Вы, простите, откуда? еще более любезно, чем прежде, спросил он.
Я из дома, честно сказала Клавдия.
Понимаю, лучезарно улыбнулся панк. Я имею в виду от кого? Налоговая полиция? Так мы с господином Межениным уже все вопросы утрясли. Или ему мало?
«Вечно я остаюсь романтиком, подумала Клавдия. И вечно меня застают врасплох. Я, конечно, знаю, что у нас преступность, коррупция, упадок нравов и прочая такая пища для средств массовой информации. Но мне все время кажется, что это все-таки где-то в другой стране. А это уже непростительно для следователя по особо важным делам прокуратуры Москвы».
Я не из налоговой полиции.
Панк какое-то время смотрел на Клавдию, усиленно соображая, чего же этой даме нужно.
Вы из ФСБ? чуть слышно спросил он наконец. Так вы не в курсе. Мы с полковником Самойловым уже все вопросы утрясли.
Клавдию так и подмывало сказать: я из прокуратуры, но она боялась, что панк тут же скажет, что все вопросы уже утряс и назовет фамилию одного из ее коллег.
Я из прокуратуры, тем не менее сказала Клавдия. И, не дав панку ответить, тут же выложила на стол фотографию Лины и пачку мужских снимков. Вы не встречали на ваших вечерах этих людей?
Панк почти минуту не мог прийти в себя. Но за эту минуту взял себя в руки замечательно.
А я сразу понял, что вы из органов. Здорово я вас разыграл, да?
Ничего он, конечно, Клавдию не разыграл. Но ход был вполне разумный. Стоит Клавдии этого фиолетового паренька прижать, как он скажет: ничего не знаю, это я просто шутил.
Здорово, сказала Клавдия. Шутник вы. Посмотрите-ка лучше фотографии.
Панк начал дрожащими руками перебирать снимки, на некоторых задерживался, а Линин портрет отложил, едва бросив на него взгляд.
Я вообще-то в зал редко спускаюсь, наконец виновато протянул он Клавдии аккуратно сложенные фотографии. Это надо у наших завсегдатаев спросить. Я вам вряд ли смогу помочь. Вот этого, кажется, видел.
Он показал на верхний снимок.
Клавдия кивнула.
Ну что ж, жаль, что вы не смогли мне помочь, сказала она. Впрочем, у вас еще будет, очевидно, такая возможность, закончила она загадочно и повернулась к двери.
В каком смысле нужна помощь? торопливо бросился открывать панк.
В смысле помощь следствию, резко ответила Клавдия.
Итоги своего визита она увидела уже на обратном пути в зал по темноватому коридору: какие-то здоровенные парни шустро разгоняли ждавшие своей очереди парочки.
«Ну вот, подумала Клавдия, пришел поручик Ржевский и все опошлил. Люди собрались культурно провести времятак нет же, обязательно надо было вмешаться. Но на этого фиолетового я обязательно нашлю проверочку».
В зале ее ждала новая неожиданность. Музыка почему-то не играла. Танцев не было. Зато посреди покатого залаведь он был рассчитан не на танцы, а на всяческие зрелищаобразовался настоящий дискуссионный клуб. Она увидела Ирину в центре внимания довольно большой компании мужчин. Калашникова о чем-то весело с ними беседовала, мужчины незаметно поправляли галстуки и старались дышать в сторону, чтобы от них поменьше несло перегаром.
От серой мышки, какой Ирина заявилась в клуб; не осталось и следа.
«Да, натуру не обманешь, философски подумала Клавдия. Скольким несчастным эта девушка сейчас заронит в душу надежду, чтобы потом грубо ее растоптать. Интересно, чем она их так заинтересовала?»
Билл Гейтсэто вчерашний день! громко вещала Ирина. Майкрософт умер. Все, можете стирать свои виндоузы. Грядет эра мультимедийных программ. И знаете, кто заткнул всех за пояс? Не поверите! Нет, не японцы, не корейцы. Канадцы! И, в основном, выходцы из России.
Диск-жокей стал бурно возражать Ирине, но она заметила Клавдию и, махнув собеседникам рукой, решительно пошла через толпу к своей покровительнице.
Тут целый дом свиданий, шепотом сказала Клавдия.
Конечно, весело согласилась Ирина. А вы что думали? Кружок умелые руки?
Я не в том смысле, я в смыслепубличный дом. Наверху сдаются комнаты.
Интересно, ничуть не ужаснулась Ирина. Это еще, конечно, не сервис, но уже и не советское хамство.
Клавдия только развела руками.
Есть тут один дядечка. Настоящий ветеран клубов. Готов посмотреть наши фотографии, гордо сказала Ирина. Звать?
Зови.
Ирина вскинула руку и довольно небрежно щелкнула пальцами.
На этот довольно унизительный зов тут же прискакал напомаженный лысый человек в бутылочного цвета костюме и представился:
Инженер-технолог Аркадий Константинович Самулекин. Пятьдесят восемь лет, холост, детей нет.
Клавдия чуть не прыснула. Этот рапорт у инженера-технолога, видно, получался непроизвольно. Так сказать, визитная карточка.
Кстати, лицо этого человека показалось ей знакомым.
Клавдия Васильевна Дежкина. Домохозяйка. Замужем, двое детей, серьезно ответила Клавдия.
Я понимаю, сочувственно произнес Самулекин.
Аркадий Константинович, одернула его Ирина, мы не для этого сюда пришли.
Да-да, я помню. Покажите мне ваших фигурантов, если не сложно.
Клавдия открыла сумочку и тут вспомнилаименно на снимок Самулекина указал панк. Везде поспел инженер-технолог.
Поэтому она незаметно сбросила самый верхний снимок в сумку, а остальные представила ветерану.
А дальше произошло прелестное чудо. Самулекин словно бы увидел своих близких родственников. Едва бросая взгляд на снимок, он давал каждому «фигуранту» точную и исчерпывающую характеристику. Ирина только успевала записывать.
Самуил Рогожкин. Сорок три года. Слесарь-сантехник второго разряда. Пьет. Но не запойный. Работает в ДЭЗе. Проживает по адресу
О! Володя Попов. Этот был женат восемь раз. Можете себе представить?! Одиннадцать детей. А человеку всего тридцать девять лет
Коромыслов Иван Сергеевич. Серьезный господин. Бывший старатель. Ищет идеал. Потенция фантастическая. Пардон, ни одна дама не выдерживает
Вечный студент Карташов. Ни кола ни двора. Но обаятельныйумереть и не встать. Дамам легко нравится, быстро разочаровывает. На сто рублей в месяц не проживешь
Индис Латышев. Пожилой философ. В доме семь кошек. Ну кто это вынесет?
И так далее, и так далее.
На фотографии Лины Самулекин задержался чуть подольше. Ирина напряглась. Клавдия тоже.
Но Самулекин просто любовался.
Нет, сказал он. Такие сударушки здесь не водятся.
А где? тут же спросила Ирина.
Самулекин мечтательно вздохнул:
Говорят, есть где-то на просторах необъятной родины нашей такие заповедные места, где их видимо-невидимо. Ходят легкими стайками, поют песни, разговоры говорят. Живут весело и непринужденно. М-да Брешут, наверное.
А вы что, знаете все клубы? бестактно спросила Клавдия и сама же испугалась своего вопроса. А зря.
Самулекину это явно льстило.
Нет в Москве человека, который был бы осведомлен в данном вопросе шире, чем я.
Слышали вы что-нибудь о человеке по имени Артур?
Артур? Артур-Артур-Артур Ходил одно время такой в клуб МГУ.
Давно?
Месяца три назад.
«Точно. Как раз в это время Лина с ним и познакомилась».
А здесь его нет?
Здесьнет. Я бы вам сказал.
А как он выглядит?
Очень, знаете, импозантный молодой человек.
Молодой?
Молодой. Лет тридцати пяти. Такой, знаете, потерявший квалификацию тореадор.
В смысле?
Ну внешность. Красавец. То ли еврей, то ли кавказец
Ирина быстро взглянула на Клавдию.
Рост?
Метр восемьдесят, что-то около этого. Глаза карие. Волосы, соответственно, черные. Вьются. Вы, знаете, правильно его ищете.
Почему это? испугалась Клавдия. Неужели Ирина рассказала, откуда они и зачем.
Таких днем с огнем поискать. Я как его увидел, сразу подумалэтот долго не задержится. Таких дамы хватают цепко.
А где он работает? спросила Клавдия.
Да там же в МГУ и работает. Кажется, он доцент на юридическом факультете
Теперь уже Клавдия взглянула на Ирину. Та закончила юридический МГУ всего полгода назад. Должна была помнить всех.
А в последнее время вы его не встречали?
В последнеенет.
Аркадий Константинович, сказала Дежкина, вот вам мой телефон. Это домашний, это рабочий.
Интересно, сказал инженер-технолог. У домохозяек теперь рабочие телефоны.
Клавдия и забыла, как представилась.
Да, сказала она. Я домохозяйка. Навожу порядок в доме. В нашем общем доме. Спросите следователя прокуратуры по особо важным делам.
Она развернулась к выходу, но Самулекин тихонько и уважительно придержал ее за локоть.
Не желает ли следователь прокуратуры тур вальса?
Некогда, извините, сказала Клавдия. И потомздесь, кажется, вальсы не играют.
Только для вас, обворожительно произнес ветеран. Миша! Вальс!
Диск-жокей тут же бросил диспут, кинулся к своей аппаратуре и через секунду в зале зазвучал вальс Штрауса.
Ну что ж, уговорили.
Клавдия давно не танцевала. А вальс еще давнее. И хотя пол был покатым, музыка гремела вовсе не торжественно, а как-то металлически, кавалер был короче нее на полголовы, Клавдия вдруг почувствовала такую лёгкость и радость, словно сбросила лет двадцать. Она неслась в ритме музыки великого венца, и мрачноватый зал оживал яркими пятнами миллионов свечей, пышных кринолинов, ослепительно черных ладных фраков и шелестом шелков.