Философ - Джесси Келлерман 12 стр.

Не успев ничего толком обдумать, я щелкнул по кнопке «Написать письмо» и ввел адрес Ясмины. Стер его. Набрал снова. Повторил эту процедуру несколько раз, затем переместил курсор в поле сообщения.

Я прошел половину дороги до дома, а катарсис, на который я рассчитывал, так и не состоялся. Наоборот, я почувствовал себя громилой, силком ввалившимся в ее почтовый ящик. Я развернулся и снова двинулся к компьютерной кабинке, намереваясь написать новое письмо, указав в его теме ПРОЧЕСТЬ ПЕРВЫМ и попросив стереть предыдущее.

Слишком поздно, она уже ответила.

Глава одиннадцатая

Чтобы добиться личной встречи с Ясминой, пришлось долго ее уламыватьей хотелось ограничиться телефонным разговором. Делать было нечего, я разыграл единственную мою козырную карту: день рождения. Выпей со мной чашку кофетак ли уж о многом я прошу? Все решило мое предложения выпить ее в нашем давнем пристанище, в норд-эндском кафе, где эспрессо заваривали в машине размером с танк «Шерман». Ясмина сдалась, в каковом исходе я, собственно, и не сомневался. Как ни стремилась она удержать меня на расстоянии вытянутой руки, любовь к горячим напиткам пересилила.

Мы пришли туда, и кафе оказалось закрытым. Я постарался не увидеть в этом дурного знамения. Ясмина горестно вскрикнула.

 Когда же они успели? Я была тут всего две недели назад.

В витрине висело извещение, датированное двадцать третьим марта.

От мысли, что Этторе (имени его я до той минуты не знал) открыл свое кафе примерно в то же время, когда мой брат сорвался на грузовике в реку и утонул, меня проняла дрожь.

Мы прошли под скоростной автомагистралью, решив посидеть в «Старбаксе», стоящем неподалеку от «Фэньел-Холла». Заказав кофе, Ясмина сразу же попыталась расплатиться за нас обоих.

Я остановил ее:

 Сделай мне подарок, оставь хоть чуточку самоуважения.

Она улыбнулась, криво, однако промолчала.

 Я тебе несколько недель звонила,  сказала она, когда мы уселись.  И ничего, кроме гудков, не услышала.

 Это уже не мой номер.

 Ты его сменил?

 У меня больше нет телефона.

 Почему?

 Ты его отключила.

 И ты не обзавелся новым?

 Нет.

 Я сделала это не потому, что послушай, сам посуди, один твой счет я оплатила. И решила, что ты заведешь новый.

 Не завел.

 Да. Ну Ну, извини.

 Все нормально.

 Мы не поговорили об этом. А надо было.

 Все нормально.

 Я была ужасно зла на тебя.

 Знаю.

 Но все равно следовало сначала сказать тебе.

 Пусть тебя это не заботит. На самом деле отсутствие телефонаэто новая степень свободы. Хоть в это и трудно поверить.

 Ладно.  Она помолчала.  Так в чем же дело?

 Ни в чем. Мне захотелось написать тебе. Вот я и написал. Я не думал, что у нас объявлен мораторий на электронную почту.

 Не злись.

 Я и не злюсь. Просто не понимаю, чего уж такого страшного в том, что я послал тебе по электронной почте письмо.

 Ничего в этом страшного нет.

 Тогда почему ты так нервничаешь?

 Я не нервничаю. Прошу тебя, Джозеф. Я послушай, мы больше невместеи

 Я знаю. Очень хорошо знаю. Однако спасибо за напоминание.

 Прошу тебя, перестань.

Я молчал.

 Я рада, что у тебя все устроилось. Мнехочетсяузнать об этом побольше. Расскажи о твоей работе.

Я поразмыслил.

 Это что-то вроде исследовательской группы.

 Как «мозговой центр»?

 Можно сказать и так.

 Здорово. Именно то, что тебе нужно. Я ведь всегда это говорила, верно? И квартира у тебя новая? Я думала, ты у Дрю живешь.

 Жил одно время. Теперь уже нет. Послушай.  Наш пустой разговор начинал меня раздражать.  Не знаю, как сказать

 Погоди,  сказала она.  Погоди.

 Нет, я

 Погоди минутку. Я знаю, что ты хочешь сказать.

 Ты не

 Знаю,  заявила она.  И мне нужно

 Твои родные? Дело было в них? Потому что если так, то

 Дело было не в них. Они тут ни при чем.

 Так просвети же меня. Строго конфиденциально

 Прошутебя, прекрати. Мы не можем обсуждать это здесь.

 Тогда где же мы

 Нигде. Нигде и ни в какое время.

 А, я начинаюпонимать.

 Тут и понимать нечего.

 Понимать всегда есть что,  сказал я.  И мне оно по силам. Я же умный малый, Мина, я могу разо

 Пожалуйста, не называй меня так,  попросила она.

Меня эта просьба уязвила.

 Это почему же?

 Потому что я тебя прошу.

 Нопочему?

 И пожалуйста, пожалуйста, говори потише.

Люди уже начали поглядывать на нас поверх своих «латте».

 Давай прогуляемся,  предложил я.

Она потрясла головой.

 Почему?

 Я хочу остаться здесь.

 Почему?

 Это нейтральная территория.

Я удивился:

 Ты мне не доверяешь?

 Разумеется, доверяю.

 Тогда пойдем.

 Тебе хочется препираться со мной или просто поговорить?

 Мы же неразговариваем,  сказал я.  Ты мне не позволяешь.

 Джозеф,  она прижала ладони к вискам,  не заводись.

 Я всего лишь

 Пожалуйста.  Она подняла на меня взгляд.  Дай мне хоть слово сказать.

На миг мне показалось, что она вот-вот заплачет. Я это видел, и не единожды. Лицо у нее становилось зеленоватым, как будто ее того и гляди стошнит. Я подавил желание коснуться ее. Ясмина еще раз потерла глаза, и на этот раз, когда она взглянула на меня, лицо ее оказалось совершенно спокойным.

 Я помолвлена,  сообщила она.

Теперь одна из наших соседок, девушка в черных пластиковых очках, действительно пожирала нас глазами. Еще бы, такое развлечение! Почище всякого «Жизнь дается только раз»! Я гневно уставился на нее, и она снова уткнулась в свою Афру Бен. Тем временем Ясмина пила кофебыстрыми, маленькими глоткамии нервно посматривала на меня.

 Прошло пять месяцев,  сказал я.

 Шесть.

 Шести еще нет. Пять с половиной.

 И что?

 А то, что это смехотворно.

 Нет.

 Да. Абсолютно смехотворно.

 Думай как хочешь.

 Кто он?

 Его зовут Пит,  сказала она,  и «он» мойжених, так что, если ты не против

 Пит.

 Да.

 Это его настоящее имя?

 Конечно, настоящее,  сказала Ясмина.  Что за странный вопрос.

 А фамилия у Пита имеется?

Напряженное молчание. И затем:

 Сулеймани.

 А,  сказал я.

 Чтоа?

 Ничего.

 Это твое «ничего». Что ты имел в виду?

 Ничего,  сказал я.  Просто так я и думал.

 Какты думал?

 Иранец,  ответил я.

 Да, иранец.

 Вот именно так я и думал.

 Прими мои поздравления. Ты угадал. Браво.

 Твой сарказм излишен.

 Он иранец. Это вас смущает, ваше высочество?

 Ну, вряд ли мое мнение может как-то повлиять

 Нет,  сказала она,  не может, но кого это волнует? Кого волнует, что речь идет о человеке, которого я люблю? Дело же не во мне и не в нем, а только втебе. Тебя всегда интересовал только ты сам. Ну так и скажи мне все, что ты думаешь. Выложи карты на стол. Давай, выскажись, тебе от этого только лучше станет.

 Хорошо,  сказал я.  Позволь мне догадаться: он живет в Лос-Анджелесе.

 В Нью-Йорке.

 Ладно, хорошо, в Нью-Йорке. Ему сорок пять, торгует автомобилями.

 Тридцать,  с вызовом произнесла она,  инвестиционный банкир. Ты закончил? Потому что мне все это ни к чему, и если ты не перестанешь вести себя как младенец, то я лучше уйду. Я вообще не обязана тебе что-либо рассказывать.Хотеларассказать, из вежливости, чтобы ты услышал об этом не от кого-то, а от меня. Потому и звонила. Я стараюсь вести себя правильно, но ты делаешь это очень, очень трудным.

Долгое молчание.

 Прости,  сказал я.

Она не ответила.

 Мина.

 Не называй меня так.

Снова молчание.

 Давай попробуем еще раз,  предложил я.  Скажи мне, что ты помолвлена.

Она не сразу, но сказала:

 Я помолвлена.

 Поздравляю. Я счастлив за тебя. Счастливее некуда. Собственно, я не мог бы быть счастливее, даже если бы

 Достаточно.

А по-моему, у меня получалось совсем неплохо.

 Где вы познакомились?

 У моей сестры.

 И когда ожидается великий день?

 Не знаю. Он пытается добиться перевода на западное побережье. Я останусь здесь на весь следующий год, буду работать клерком у судьи Полонски. Так что в течение года ничего не произойдет.

 Значит, у меня есть время, чтобы вернуть тебя.

Ясмина округлила глаза.

 Поздравляю,  сказал я.  Честно.

 Ты правда?..

 Я стараюсь.

Молчание.

 Спасибо,  сказала она.

Молчание.

 Хочу кое о чем спросить тебя,  сказал я.  Только не злись. Договорились?

 Нет.

 Что ж, ладно, и все-таки Пит его настоящее имя?

Не знаю, чего ей хотелось сильнеерасхохотаться или ударить меня.

 Сокращенное от Педрам.

 Понятно.

Молчание.

 Спасибо, что не наорала на меня.

Шипение пара, скрежет кофемолки.

 Это не то, что ты думаешь.

 А что я думаю?

 Он хороший парень,  сказала Ясмина.  Действительно хороший. Заботливый, умный. Окончил Нью-Йоркский университет.

Говорила она как-то слишком неуверенно, и я понял: еслимненеобходимо надеяться, что у меня еще сохранился какой-то шанс, то иейравно необходимо доказатьсебе, мне,  что она не предала свои идеалы, обменяв меня на модель пошикарнее. Мне отчаянно хотелось объявить ей, что это не так, но я сказал лишь:

 Ничего иного я и не ожидал.

Заснуть я в ту ночь несмоги, когда на подъездной дорожке заурчал фургончик Дакианы, встал и вышел на кухню, где Альма разворачивала свежий батон хлеба.

 Раненько поднялись, мистер Гейст.

Я слабо улыбнулся:

 Чувствую себя не лучшим образом.

 Мне очень жаль. Возможно, нам снова придется отменить наши дебаты.

Предположение это меня расстроило: получится уже второй раз за неделю. Или она пытается выставить меня? Я приказал себе успокоиться. Бритьем я нынче пренебрег и, должно быть, выгляжу нездоровым. Она просто проявляет заботу обо мне.

 Я об этом вовсе и не думал,  сказал я.  Но спасибо.

 Решайте сами.  Она вручила мне батонпорежьте.  Должна извиниться перед вами за то, что не предупредила о появлении моего племянника. Я и предупредила бы, если бы знала, что он придет.

 Вам не за что извиняться.

 Прошу вас, мистер Гейст. Давайте будем честны друг с другом. Ваше раздражение просто бросалось в глаза.

Я, орудуя ножом, пожал плечами.

 Мне придется попросить вас терпеть его визиты сюда, поскольку они и неизбежны, и неизбежно повторятся.

Я сунул ломти хлеба в тостер и выключил посвистывающий чайник.

 Онвнук вашей сестры?

 Именно так. Последний лист, так сказать, оставшийся на древе, и за это я прощаю ему многие его изъяны. Я хоть и не считаю, что дурное воспитание оправдывает недостатки характера, однако значительная часть ответственности за воспитание племянника лежала на мне. Он осиротел очень рано и прожил со мной некоторое время.  Она вскинула руку, предупреждая мой ответ.  Не стоит так часто оправдываться, мистер Гейст. Я всего лишь хочу сказать, чтобы вы были терпимей ко мне и к нему.

 Могу я спросить, как он осиротел?

 Его родителей свело в могилу пьянство.

Вот теперь я и вправду почувствовал себя виноватым.

 Да,  сказала она,  печальная история. Как вы легко можете себе представить, мальчик мне достался почти неуправляемый, но, думаю, я к этим чертам его характера еще кое-что и добавила, во всяком случае, укрепила их. Дети выводят меня из себя тем, что изображают наличие у них разума, которым вовсе не обладают. А я то и дело забываю об этом, вот в чем моя и только моя вина.  Она помолчала.  Мне придется извиниться перед вами еще раз. Все это нисколько вас не касается. Я прошу лишь, чтобы вы не судили его слишком строго.

 Мне ведьза вастревожно.

 Тогда позвольте вас успокоить. Он моя головная боль, это правда, но я более чем способна справляться с ним. Однако я хочу, чтобы вы были готовы. У него есть обыкновение сваливаться точно снег на голову и так же внезапно исчезать. Поскольку я не видела его полгода, думаю, в ближайшие дни он еще не раз появится здесь.

Я молча смотрел на нее.

 Ему нужны деньги.

 Понятно

Она не без раздражения сообщила:

 Онединственный мой живой родственник, мистер Гейст.

 Конечно. Я не собирался лезть в ваши дела.

 Мои отношения с племянником всегда сводились и всегда будут сводиться к денежным подачкам. Да так оно и лучшепо крайней мере, он не утрачивает интереса ко мне, а я избегаю разочарований.

Меня так и подмывало спросить: да на что вам его интерес? На что, когда у вас есть я?

 Я понимаю,  сказал я.

Альма кивнула и вдруг обмякла, и я впервые увидел, насколько она стара.

 Ах. Это продолжается уже не один год. Я просто не привыкла к присутствию сторонних свидетелей.

 Он не имеет права расстраивать вас.

 И все равно расстраивает.

 Он не должен так поступать.

Она улыбнулась:

 Нет? И что же, вы убьете его за это?

 Я могу не впустить его в дом, когда он явится снова.

 Очень мило с вашей стороны, но, боюсь, согласиться на это я не могу. Конечно, Эриктяжкое бремя, но я несу его по собственной воле.

Ее усталый тон как-то не вязался со смехом, который вчера доносился из гостиной. Впрочем, я знал, как знают все, что любовь обращает каждого из нас в лицемера.

В соседней комнате загудел пылесос.

 Давайте поговорим о чем-нибудь более веселом. Вот,  Альма сунула руку в карман кофты и достала оттуда чек.  Это вам.

 Вы же заплатили мне вчера.

 Да. Но это подарок на ваш день рождения, который, как я понимаю, уже близок.

Если я и говорил ей о моем дне рождения, то не один месяц назад, и то, что она так долго о нем помнила, растрогало меня. Я хотел поблагодарить ее, однако, взглянув на чек, увидел сумму: пятьсот долларов.

 Мисс Шпильман, прошу вас.

 О чем, мистер Гейст?

 Я не могу это принять.

 Глупости. Вам нужно завести приличную пару обуви. Ученый не может ходить в рванье.

Новая обувь была мне и впрямь нужна, но не за пятьсот же долларов. Подумайте, сколько книг можно купить на эти деньги, сказал я.

 Человеку необходимо и многое другое, мистер Гейст. Книг у вас и без того предостаточно. А сейчас налейте мне чаю. Давайте попробуем навести порядок в нашей вселенной.