Я хотел было отказаться, но подумал, что получить сразу адресок было бы неплохо. Да и отказ идти к директору, после проявленной мною активности мог бы выглядеть подозрительно.
Мы вышли в коридор, прошли его и вошли в торцевую дверь. Здесь был закуток для секретаря с письменным столом, стулом и неизменным компьютером. Внутренняя дверь вела в кабинет директора. Валентина попросила меня подождать, взяла мою визитку и, держа её перед собой, вошла в кабинет. Из неплотоно прикрытой двери я слышал их голоса. Слов, правда, не мог разобрать. Зато голос собеседницы Валентины показался мне очень знакомым. Я не мог вспомнить, где слышал этот голос.
Валентина вышла через пару минут удивленная и несколько растерянная. Пожала плечами.
- Ничего не понимаю.
Она вышла в коридор. Я - за ней. В коридоре Валентина спросила:
- Вы знакомы с нашим директором?
- А кто ваш директор?
- Жанна Павловна Ширяева.
- Первый раз слышу это имя. А что случилось?
- Да ничего особенного, но странно. Сначала она, вроде бы, не возражала, а потом спросила кто вы? Я протянул ей вашу визитную карточку, она прочла и вдруг категорически запретила что-либо вам давать. Это странно. И на неё не похоже. Я подумала... может быть, ваша фирма сталкивались с нашей "Речной нимфой"?
Ее так занимала загадка необычного поведения директрисы, что она на время забыла о лояльности в отношении к своей фирмы.
Адрес она мне, разумеется, не дала. Как и телефон, который мне уже был не нужен. Я был рад, что догадался заглянуть в её записную книжку.
Никогда нельзя теряться в таких случаях Особенно в фирмах, где такие классные нимфы работают специалистами-массажистами как повременно, так и в течение всей ночи.
Я попрощался и вышел. В вестибюле ещё раз выстрелил из пальца в засмеявшуюся блондиночку и покинул стены этого уютного заведения.
ГЛАВА 29
ТЕЛЕФОН НЕ ОТВЕЧАЕТ
В машине я несколько секунд обдумывал все, что удалось узнать, а потом вынул телефон и набрал номер майора Степанова.
- Старлей! Может, перейдешь ко мне работать. Мне в подразделении нужны такие шустрые ребята, вроде тебя. Что-то уж часто стал ты возникать на нашем горизонте. Ну как, готов обдумать мое предложение? Как ты?
- Подумаю, Иван Сергеевич.
Сказал, и вдруг поймал себя на мысли, что последние дни, через чур даже тесно общаясь с РУБОПом, с неожиданной яркостью стал вспоминанать время собственной работы в милиции. Я понял, что все эти годы мне не хватало как раз того, о чем привык говорить с насмешкой и пренебрежением: коллектива единомышленников, связанных не одним лишь стремлением к голой наживе, не одним лишь откровенным стремлением заработать бабки, но связанных общей целью, которую разделяет все.
Я попросил майора Степанова узнать адрес телефонного абонента, чем очень его удивил. Он осведомился, вполне ли я понимаю, куда обращаюсь с подобной просьбой? Пришлось объяснять, что я заодно делаю работу и его подразделения, им же легче, потому что это телефон проститутки, которая вроде бы провела вчерашнюю ночь с Арбузоввм.
- Шустро, шустро, - удивился майор Степанов. Он заметно смягчился и попросил перезвонить минут через десять.
Я подумал и решил пока позвонить Тарасову. Когда он снял трубку, сообщил ему, что по подозрению в похищении его жены и дочери арестован Арбузов. Мол, версия такова, что он пошел на преступление, так как ему отказано было видеться с Мариной. Таким образом обиженный жених получил и деньги и невесту. Тарасов был поражен, как я и ожидал. Однако подумав, сказал:
- Я уже готов верить всему. Хотя Арбузов... - он сделал паузу и задумался. - Не знаю, не знаю.
- Я тоже вот не знаю. Сейчас хочу поехать познакомиться с девушкой, с которой Арбузов, возможно. провел вчерашнюю ночь.
- С девушкой? С какой девушкой? - поразился Тарасов.
- Ничего серьезного. Просто девушка по вызову из фирмы "Речная нимфа". Зовут Катя. Я в этой фирме выцаганил телефончик, мне сейчас майор Степанов даст адресок, вот я и выясню, замешан ваш сотрудник и будущий зять в похищении Марины или нет. Я намерен нагрянуть к этой Кате домой и выяснить все с глазу на глаз. А то по телефону ещё отнекиваться будет.
- Ну что ж. Вы прямо сейчас едете?
- Да нет. Пока её дома нет. Попозже.
Он пожелал мне все досконально выяснить и положил трубку. Я немедленно позвонил майору Степанову. Тот, узнав меня, сразу произнес:
- Большой Тишинский переулок, дом пять, квартира семнадцать. Только там прописан некий Тагер Аркадий Иванович, и никакой Кати нет. Возможно, просто сдает квартиру, а эта дамочка снимает. Ей средства, наверное, позволяют снимать квартиры. Как ты думаешь?
- Позволяют, позволяют.
Я попрощался, нажал кнопку отбоя, спрятал телефон и забыл о майоре. Надо было ехать к этой Кате. Я позвонил ей домой, но к телефону никто не подошел. Ее ещё не было дома.
Почувствовав, что проголодался, я поехал к центру, выискивая по пути ресторан или кафе. Был уже шестой час, день подходил к концу, но до вечера ещё было далеко. Зато сейчас было время великого переселения народов с работы домой. Я боялся, что попаду в пробку.
Проезжая, увидел что-то похожее на кафе. Свернул к обочине и остановился у крыльца, художественно оформленного, так что создавалось впечатление, что сложено оно из больших необработанных камней.
Это был ресторан, сейчас полупустой. Метрдотель провел меня в зал, усадил за столик, за которым я наскоро поел. Я решил в любом случае ехать к нимфе Кате и, даже если её не будет дома, подождать у подъезда в машине. Я съел утку по-пекински - так было указано в меню. На мой взгляд, это была просто жаренная утка. После еды закурил сигарету, допил заказанное пиво и вышел на улицу.
Пока я сидел в ресторане, небо заволокло тучами, стало пасмурно и воздух загустел. Сильно потемнело. В тот момент, когда я вышел - сигарета в зубах, сам сытый и довольный - в прореху облаков упал косой луч солнца и зажег то немногое, куда попал, розовым и золотистым огнем; от его праздничного огня опушка туч потемнела ещё гуще, - стала седой и темносиней. Но несмотря на солнечный поток в окошке темнеющих туч, чувстовалось, что скоро снова будет дождь.
Я сел в машину и, не закрывая дверцу, закурил новую сигарету. Было тяжело, душно, а воздух посвежел. Недалеко от меня, в наметанной ветром пыли у бардюра, громко и весело чирикая и топорша перышки на растопыренных в сторону крыльях, купались воробьи.
Я ещё раз позвонил Кате, и она сняла трубку телефона. Все же я уточнил:
- Простите, мне нужна Катя.
- Я слушаю, - сказала она. - Кто говорит?
- Ну, чтобы долго не ходить вокруг да около, скажу, что получил ваш телефон в "Речной нимфе".
У неё неуловимо изменился тембр голоса, словно бы живого человека мгновенно заменили на... Неизвестно на что заменили живого человека, но её голос стал ещё любезнее, веселее, бодрее. Она сказала, что очень рада быть полезной, но сегодня у неё выходной, и она не может оказать мне должного внимания. А вот завтра - пожалуйста, в любое время. Но только на работе, сюда лючше не звонить.
- Я бы хотел с вами увидеться и поговорить. Потерю времени, надеюсь, компенсировать. Вы не будете в убытке.
- А кто вы? - спросила она, как мне показалось, уже сдаваясь.
- Вы меня не знаете. Моя фамилия Быков. Зовут Герман Геннадьевич. Я директор частной юридической фирмы, и у меня к вам один-два вопроса, не больше...
- Извините, - перебила она меня. - Секундочку подождите, ко мне кто-то пришел.
Она положила громко стукнувшуюся трубку на стол или полку, и я стал ждать. Некоторое время смутно слышны были какие-то голоса, потом трубку подняли и положили на рычаг. Я услышал короткие гудки, и мне это не понравилось.
Мне это очень не понравилось.
ГЛАВА 30
АЛИБИ АНДРЕЯ ПОГИБЛО
Я набрал номер её телефона и стал ждать. На пятом гудке кто-то снял трубку и положил её рядом с аппаратом, тут же нажав рычаг отбоя.
Я вновь слушал короткие гудки, слушал и во мне крепла уверенность, что я, скорее всего, опоздал. Надо было не жрать эту жирную утку, а немедленно ехать домой к ночной бабочке и сидеть в засаде у подъезда, пока она не придет. А тогда брать её тепленькой и отдохнувшей и снимать допрос. Я ещё о чем-то думал, таком же бессмысленном, потом спрятал телефон в кармашек, завел машину и, влившись в общий поток спешащих домой граждан, поехал так быстро, как это вообще возможно в такое время. Так или иначе, минут через тридцать я смог добрался до Большого Тишинского переулка.
Дом номер пять оказался четырехэтажным зданием старой постройки, возможно, ещё царской. На проезжую часть дороги смотрели только окна, ровно размещенные на желто-оранжевой стене. А все три подъезда находились во дворе. Остановившись у третьего подъезда, я попытался вычислить, где окна Кати. Над входом была табличка с номерами квартир: 33-48. Я быстро подсчитал, что её квартира находится на третьем этаже и немедленно отправился в подъезд.
В подъезде пахло старостью, бедностью и покоем. Впрочем, ощущение было обманчивым, так как часто встречались железные двери, что намекало, хотя бы на средний достаток. Вдруг вверху хлопнула дверь. Мне показалось, на третьем этаже. Навстречу быстро застучали каблучки туфель. Невысокая очень красивая брюнетка, чем-то похожая на всех виденных мною брюнеток, стремительно пролетела мимо меня. Я подумал, что это вполне могла быть та, ради которой я и приехал.
- Катя? - успел спросить я, но девушка лишь взглянула на меня влажным темным глазом, и каблучки застучали уже внизу.
Я остановился у двери номер сорок четыре и прислушался. За дверью было тихо, и сквозь зрачок дверного глазка я увидел, что свет продолжает гореть и нажал кнопку звонка.
Звонок прозвенел, но не вызвал ответных звуков: ни шагов, ни голосов, ни шороха. Было пусто и безнадежно.
Я на всякий случай осторожно толкул дверь, и она открылась. Мои худшие подозрения подтверждались. Я открыл дверь пошире и вошел в коридор. Дверь за собой не закрыл. Долго торчать здесь я не собирался. Все равно ничего не изменишь. Коридор маленький, паркет голый, шкафчик для обуви, а на нем большое зеркало с наклейками картинок животных и гномов. И две пары тапочек у шкафчика.
Я прошел в гостиную. Комната почти квадратная. Ниша, где примостился диван. На окнах - тяжелые портьеры, на вид какие-то пыльные. На стене картина, на которой изображено нечто абстрактное. Тут же книжный шкаф, но книгами заполнены только две полки. На остальных расставлена посуда. Посуда и книги, вероятно, принадлежат хозяину, у которого Катя снимала квартиру. У противоположной стены платяной шкаф. Дверца приоткрыта и видны платья на вешалках. В углу телевизор. Напротив него большое кресло. Посреди комнаты круглый стол и несколько стульев. И здесь, как и в коридоре, голый паркет, не прикрытый ни ковром, ни паласом. Босые ступни симметрично разведены в сторону и словно бы упираются в пол. Я медленно скользнул глазами выше... Голые ноги, очень коротенький, светло зеленого цвета халатик. Над поясом одна пола распахнулась и видна большая грудь с темным соском. Вторая пола распахнуться не могла, потому что была пришпилена к телу ножом - лезвие вошло до упора, лишь рукоятка торчала над поверхностью стола... Голая шея, голова повернута набок, а рот оскален в немом крике.
Я подошел и дотронулся до щеки. Теплая. Конечно, ведь я разговаривал с ней не так давно. От неё пахло духами. Духами и смертью. Смертью сильнее.
ГЛАВА 31
НАПАДЕНИЕ
В этот момент за моей спиной раздался рев, много глоток разом взвыли и в комнату из коридора, словно черти из преисподней, посыпались мужики в масках, камуфляже и с автоматами. Меня с ходу стали пинать ногами, потом кто-то ударил в лоб прикладом, я упал, меня продолжали бить ногами. Кто-то из особенно рьяных наступил мне на шею, чужие руки со всех сторон полезли обыскивать, оружие не нашли, и это народ завело ещё сильнее; но я не сопротивлялся, и бойцы, сковав наручниками мои руки за спиной, скоро выдохлись.
Потом я лежал, все ходили, курили, перешагивали через меня, смотрели на мертвую Катю (я уже не сомневался, что это была Катя), звонили начальству и по личным делам. Наконец меня рванули за ворот пиджака, предлагая встать. Наручники за спиной больно сдавливали запястья. Возбужденно блестя глазами в вырезах масок, стал меня допрашивать один из этих безликих.
- Кто такой? Зачем пришил? Кто тебя послал? Где остальные? бессмысленный град вопросов.
Я сказал, что документы во внутреннем кармане пиджака. А когда они все молча ознакомились с моим удостоверением, предложил позвонить майору Степанову в Центральный РУБОП. Сообщил номер телефона. Один из бойцов все-таки набрал номер. Начал выяснять, куда он попал. Попал он куда надо, я почувстовал по тону. Потом мне сунули трубку под ухо, которую я прижал плечом.
Майор Степанов ржал, словно племенной жеребец. Наконец, сквозь наплывы идиотского смеха, он поздравил меня с приключением и посетовал, что не видел, как меня задерживали.
- Ребята, небось, при виде такого бугая дали волю рукам. Может тебя и ногами пинали? - спросил он, а когда я подтвердил, вновь залился жизнерадостным смехом. А когда я сообщил, что разговариваю с ним в наручниках, причем руки скованы за спиной, веселью его не было предела. Мне, впрочем, показалось, что он переигрывает. А там кто его знает?
Наручники все же с меня сняли. И отдали документы. У меня болела голова от удара прикладом, а все тело от их сапог. Я был злой и неудовлетворенный.
С моих слов быстро составили протокол, дали мне подписать и попросили удалиться. Наверное, пытаясь извиниться, сообщили, что был звонок о нападении на квартиру и убийстве женщины. Поэтому со мной так круто и обошлись. Ладно, с кем не бывает.
Я вышел на лестничную площадку и захлопнул за собой дверь. Из квартиры доносился шум голосов. Проводились следственные действия. Я позвонил в соседнюю дверь. Никто не отозвался. Перешел к другой двери. Позвонил, все время прислушиваясь к тому, что творится у оперов. Дверь, куда я звонил, приоткрылась. Она была на цепочке.
Ухоженная старушка с мелко завитыми красными волосиками посмотрела мне в живот, потом стала поднимать взгляд. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть мой лик - сама была маленького роста. Увиденное её не обрадовало, но и не испугало. Что произошло, она уже знала.
- Вы из милиции? - спросила она, растянув ярко накрашенные губы в светской улыбке.
Подтвердив её предположение, я сразу спросил, не видела ли она что-нибудь подозрительное, ну, она сама должна понимать...
Как же, как же. К Катечке приходила женщина. Наверное, такого же поведения. Ну, понятно, какого поведения. Но одета хорошо. На ней был костюмчик стального цвета, даже переходящий в легкую голубизну, юбка ниже колен, блузочка с таким вот воротничком... отложным воротничком и ленточкой вместо галстука в тон костюма. А туфли...
Когда она стала рассказывать, я сразу вспомнил о той красотке, что недавно стучала каблучками, сбегая мимо меня вниз по лестнице. Значит, я правильно предположил, что она вышла из квартиры Кати.
- Брюнетка небольшого роста, черные глаза...
- Вы её знаете?
- Нет, я видел её, когда поднимался сюда. Я с ней разминулся, она как раз спускалась вниз.
- Вы хотите сказать, что это она убила Катю? Какой ужас! Такая приличная, хорошо одетая дама!.. Кто бы мог подумать!
Я встал. Старушка не сразу заметила, что я собираюсь уходить. Полученные от меня сведения помогли ей скинуть лет двадцать: глаза у неё блестели, на сухоньких щечках рдел живой румянец, пальцы машинально перебирали кружавчики скатерти.
- Может к вам ещё зайдут... мои коллеги, - сказал я. - А мне пора.
Я вышел на лестничную площадку. Дверь за мной тут же закрылась, чтобы тут же открыться уже на цепочке. Галина Степановна (так звали любознательную старушку) заняла наблюдательный пост. Из Катиной двери продолжал доносться оперативный шум. Я ухмыльнулся и пошел вниз. Совершенно ясно, что смерть Кати не случайна. Я начинал убеждаться, что вся та цепь покушений и на меня тянется из одного источника. И сегодняшняя попытка навесить на меня убийство Кати - тоже дело рук одного и того же злоумышленника. Где-то прятался режиссер, ставящий пьесу, где мне отводилась роль второго плана. Но кто этот режиссер? И что мне могла сообщить эта проститутка такого, за что её надо было убивать? Чтобы она не проговорилась о браслете Елены Тарасовой, который её заставили подкинуть в квартиру Арбузову? Теперь-то она точно ничего не сможет подтвердить или опровергнуть. И если нить тянется к "Речной нимфе", значит надо заняться и этим заведением.
ГЛАВА 32
ЗВОНОК ИРИНЫ ТАРАСОВОЙ
В машине я закурил, а потом достал телефон и набрал номер "Речной нимфы". Ответила мне, скорее всего, блондиночка, сходу запев свои сервисно-рекламные куплеты. Я её прервал в самом начале, попросив позвать Валентину.
Валентина довольно быстро взяла трубку.
- Еще раз приветствую вас, Валентина. Я тот самый посетитель, который хотел видеть Катю. Около часа назад.
- Да, - бесстрастно сказала она, - я помню. Только хочу сообщить, что произошла ошибка. Катя второй день в отгуле и не могла никуда ехать прошлой ночью. Мы вообще никого не посылали по сообщнному вами адресу. Я просто ошиблась. Это моя вина.
- Даже так? Но почему? - спросил я, уже зная, конечно, ответ.
- Все очень просто. Мы не хотели терять в вас клиента, вот и пришлось пойти на невинную ложь.
- А чтобы было все совершенно правдоподобно - саркастически заметил я, - вам пришлось зарезать Катю. Правда?
Валентина замалчала, а потом живым, потрясенным голосом спросила:
- Катю убили?!
- Без всякого сомнения, - подтвердил я и стал слушать короткие гудки, - она положила трубку.
Оперативно работают, подумал я и потянулся к пачке за новой сигаретой. Закурил. Скорее всего, здесь замешано начальство "Речной нимфы". Недаром же ихняя директриса так всполошилась, узнав о какой конкретно девочке спрашивает клиент. Послала брюнетку, и та лихо заколола бедную путану. Что же здесь такого замешано, если ребятки не бояться оставлять трупы, словно пустые пивные бутылки в жаркий денек в городском парке? Я ухмыльнулся. Вопрос чисто риторический. Конечно, деньги. Что же еще?
Вдруг запищал телефон. Звонила женщина. По легкому дефекту речи в уверенном властном голосе, я тут же узнал звонившую. Кровь ударила мне в голову, и я растерянно молчал, так что Елене - а это была Елена Тарасова пришлось переспрашивать.
- Это Быков?
- Да. А вы Елена?
- Вы узнали? А ну конечно, я же вам звонила, когда они нас забрали.
Чувствовалось, что она взвинчена и испуганна. Но держалась лучше, чем можно было предположить в подобной ситуации. Я не сомневался, что она ещё в руках бандитов.
- Вас отпустили? - все же спросил я.
- Нет, нет. Я случайно нашла этот мобильник и звоню вам, потому что милиции пришлось бы долго объяснять, а сюда могут войти в любой момент. Вы слушаете? - забеспокоилась она.
- Да, говорите, где вы находитесь?
- Я знаю только, что это речной вокзал, порт. Возможно, где-то недалеко Беломорская улица. И ещё слышала, что это строение пакгауза номер три. Мы с Мариной в здании конторы на втором этаже.
- Окна там есть?
- Есть, но все загораживает стены напротив. Стены кирпичные. И ещё я слышала, где-то здесь портовый кран, кажется, башенный. Вы должны нам помочь, приезжайте немедленно. Мне кажется, если вы будете один, вам будет легче добраться незамеченным. На одного человека никто не обратит внимания, - она замерла на секунду, словно прислушиваясь, и тут же быстро зашептала. - Все, кто-то идет, мы ждем...
Я вновь слушал короткие гудки и думал, что ехать надо, но ехать не хотелось. Уже темнело, слабо сияли придорожные фонари. В окнах жилых домов тоже зажигался свет, люди приходили домой с работы и спокойно отдыхали. Я выбросил сигарету в окошко, сунул ключ в гнездо зажигания, завел мотор и двинулся на север в сторону порта.
По пути я позвонил майору Степанову. Его на месте не оказалось. Я попросил дежурного передать, что звонил Быков.
- Передай майору, что я сейчас еду в речной порт. Мне звонила Елена Тарасова по мобильному телефону. Где-то в районе третьего пакгауза, в здании конторы их сейчас и держат. Ей случайно удалось найти чужой мобильник, и она воспользовалась случаем. Всё.
Я спрятал телефон и сосредоточился на дороге.
ГЛАВА 33
ЗАСАДА
Район порта я знал. Не так хорошо, чтобы ориентироваться свободно, но достаточно, чтобы представлять, где могут находиться пакгаузы.
Машину пришлось оставить, так как въезд на территорию порта преграждал шлагбаум. Я оставил свой "Форд" у обочины, беспрепятственно обошел шлагбаум и двинулся в темнеющей синеве вечера вниз к воде.
Как и везде, где нет дворников, магией Лужкова приведенных в Москве в беспрерывное движение, а уход за территорией остался в ведении руководства предприятий, было грязно, везде валялись части железных агрегатов, прочий мусор, а по асфальту тротуара, прижавшись к бардюру, тек грязный тоненький ручеек. Навстречу попадались редкие прохожие - рабочие или служащие, идущие домой. Но были люди и в спецодежде, вышедшие, наверное, в ночную смену. Из окон второго этажа казенного вида здания вылез и по приставленной лестнице спустился вниз парень. Спустившись, крикнул наверх что-то протяжное, нечленораздельно. Оглянулся, увидел меня и спросил, который час.
- Двадцать минут восьмого, - сказал я и в свою очередь спросил, где пакгауз номер три.
- Щас провожу, - сказал парень и крикнул наверх уже понятное. Лестницу забери.
Сверху выглянул мужик в одной майке и, напрягшись, стал втаскивать в окно лестницу.
- Пошли, - сказал парень, - тут недалеко. Вам в контору? Так все уже ушли, - равнодушно сообщил он и, помахивая рукой, пошел рядом.
Сошли к реке. Бетон причала обрывался к воде без всякого ограждения, и здесь же находились несколько судов, туго растянутыми канатами зацепившиеся за грибовидные чугунные кнехты.
Я посмотрел на темную синеву, перечеркнутую дрожащими желтыми дорожками огней, на волнистую рябь, маслянисто переливавшуюся внизу и думал, что мне делать, если преступников окажется слишком много.
Подошли к железным воротам, наполовину приоткрытым. Парень прошел вперед, я - за ним. Огромное пространство, примыкающее к причалу, у которого стояла баржа, было прочерчено рельсовыми путями. На одном из путей находился состав, над которым навис, перегруживая контейнеры с баржи в вагоны, разлапистый мостовой кран.
- Вот пакгауз номер три, - сказал парень, потянув меня за рукав. - Вам наверх, в управление? Это на втором этаже. Тут больше никого сейчас и нет. Пойдемте, мне как раз туда.
Он подвел меня к двери, открыл её и пропустил меня вперед. Поднимаясь по лестнице, я подумал, что это все неспроста. Что паренек слишком усердствует, а я становлюсь слишком мнительным.
Мы поднялись на второй этаж. На двери висела табличка с надписью "Контора". Я подумал, что сейчас открою дверь, зайду и увижу Елену и Марину Тарасовых, связанных по рукам и ногам, но очень довольных моему приходу.
Я открыл дверь и вошел. В большой комнате сидели на стульях и явно ждали меня два здоровяка, чем-то мне смутно знакомых. Может быть, я их где-то видел, но когда, где?
Подумать мне времени не дали, потому как оба бугая целились в меня из пистолетов. Сзади я услышал быстрые шаги, шорох и, выбросив правый кулак вверх, успел перехватить руку с ножом, нацеленного мне в шею. Используя инерцию тела бросившегося на меня парня, вложившего в удар собственный вес, я нагнулся и швырнул его через себя прямо на вскочивших со стульев бандитов.
Я уже понял, что Елену застали врасплох, понял, что её заставили рассказать кому она звонила, понял, что меня попросту ждали здесь, и моя миссия провалилась, так что мне надо выбираться отсюда как можно быстрее. Поэтому я не стал дожидаться, пока ребятки закончат барахтаться на полу, и, не теряя ни секунды, кинулся к выходу. Скатившись по грохочущим ступеням вниз по лестнице, я выскочил во двор и остановился.
Преграждая мне путь, выстроились пять человек. Оружия у них я не заметил. Огнестрельного. В руках у мужиков был подручный материал, в основном куски арматуры, лишь один намотал на руку цепь, конец которой позвякивал по асфальту. Сзади слышался грохот сбегавших следом подельников.
Я резко выбросил назад ногу и пяткой ударил по створке двери, смяв физиономию самого резвого из преследовавших меня бугаев. Я надеялся, что смял.
Нападавшие были уже рядом, и откуда-то вылетевший железный прут задел кисть, едва не раздробив мне пальцы. А дальше все смешалось в один клубок, я замечал только рожи, которые сметал короткими полновесными ударами. Потом прут ударил меня по плечу, и левая рука онемела, я повторил удар пяткой, попав в чью-то грудь и с удовлетворением услышал хруст ребер, но в ту же секунду мою наклоненную шею обвила страшно твердая цепь, потом ступня, летящая мне в лицо едва не ослепила... и я ещё видел какое-то мельтешенье вокруг, но уже сам не мог поднять рук, только чувствовал, как сыпятся со всех сторон удары, удары, удары...
ГЛАВА 34
НЕОЖИДАННАЯ КАЗНЬ
Все остальное я помню смутно. Меня куда-то волокли, помню твердые ребра бетонных ступеней, вминающихся мне в бока, хотя боли я не ощущал, временами все пряталось во мрак, и сколько прошло времени в этом полубеспамятстве, я не знаю.
Окончательно я пришел в себя от удушья и боли в животе. Дышать я, в общем-то, мог, с трудом, но мог, просто брючный ремень сдавил мне живот так, что легкие едва могли вдохнуть воздух. Едва я разобрался с трудностями дыхания, как тут же осознал, что, сам, подцепленный за ремень брюк, вишу в воздухе, болтаюсь, словно мясная туша, а темная земля с несколькими мужиками у легковой машины, наблюдавшими за моим вознесением в горние выси, медленно удаляется; меня неторопливо поднимали на крюке башенного крана, вздернувшего ажурную стрелу выше всех других здешних кранов.
Мужики внизу мне были прекрасно видны: их достаточно хорошо освещал свет из распахнутых настежь дверц легковушки. Я же уплывал в синюю тьму, засеянную мерцающими звездами. Снизу закричали, что канителиться не следует, надо сразу сбрасывать ко всем чертям. Я понял, что меня хотят сбросить вниз, сыметировав несчастный случай. С их точки зрения это было разумное решение, но с моей - несправедливое. Осознав это, я понял, что прихожу в себя.
Стоявшие на горизонтальном хребте мостового крана двое палачей приняли меня и стали стягивать с крюка. От веса моего тела ремень натянулся, у них что-то не получалось, кажется, никак не желала расстегиваться пряжка. Снизу закричали, что надо просто разрезать ремень. Мои труженники предупредили, что разрезанный ремень может вызвать подозрения, надо чтоб все было аккуратно.
- Ты что, Клин, думаешь, мы сами не знаем что делать? - крикнул вниз один из стоявших рядом мерзавцев, и я спокойно воспринял изветие, что руководит операцией по моей нейтрализации сам Клин. Видимо, я уже был к этому готов.
Наконец я почувствовал себя свободно, понял, что ремень уже не цепляется за крюк, а сам я прочно стою коленями на железной ферме моста и, зацепив руками колени обоих злодееев, попытался сбросить из вниз.
Неожиданность мне помогла. Но только наполовину. Один с криком спикировал вниз. Сразу после глухого удара тела о твердую поверхность пакгауза, мотор легковушки взревел, и машина со свидетелями убийства уехала. Никто даже не подумал проверить личность портового Икара. Все были уверены, что внизу покоюсь я.
Второй мужик сумел-таки удержаться, изогнулся и, словно ветряная мельница разгоняя ветер руками, чудом сохранил рановесие. Он упал передо мной, я тут же сгреб его под себя, зажал ладонью рот и, кажется, немного придушил. Ну что ж, ему же лучше.
Я обнаружил у него пистолет, сунул себе в за ремень брюк, а тело сбросил вниз.
За компанию.
- Что у вас там происходит? - вдруг раздался голос с неба.
Я посмотрел вверх: на фоне звездного неба темнели, словно паучья сеть, нити башенного крана.
- Ничего, все нормально, - крикнул я в ответ. - Сейчас спускаюсь.
- А где Седой? - поинтересовался небесных голос.
- Уже спустился, - крикнул я и, обнаружив рядом лестницу, приваренную к опоре крана, почти ползком направился в ту сторону.
Крановщик башенного крана, наверное, что-то заподозрил. Внезпно вверх вспыхнул прожектор, и яркий луч, упав на землю, на мгновение осветил два тела, неподвижно лежавшие на земле. Может быть, крановщик ничего не понял, потому что сверху трудно было разглядеть, кому принадлежат (или принадлежали, что более вероятно) эти тела, но уже наличие двух жертв вызвало подозрения: луч метнулся в сторону, скользнул по громадному пространству пакгауза, осветил вагоны, баржу, с которой только недавно сгружали конейнеры и большие сетки с мешками, дорогу, по которой двигалась в нашем направлени легковая машина и вдруг упал на меня. Я прижался к перекладинам лестницы, чувствуя, как луч, обретя материальность, придавил меня, словно муху к стене, тут же что-то взревело в небесах, загудело и со стонущим воем и скрипом надвинулось что-то невидимое, массивное, ушло в сторону, вернулось и тяжко рухнул на железное переплетение опоры мостового крана раскаченный крюк, на котором совсем недавно висел я. Теперь этим крюком крановщик пытался попасть в меня, смахнуть с опоры или просто размазать по лестнице, за которую я судорожо держался.
Я, поборов оцепенение, ускорил свое движение вниз, но крюк вновь вернулся, ухнув совсем близко под ногами. Я уже боялся, что заодно рухнет мостовой кран, - кран, по которому я продолжал ползти, превратившись в гигантское насекомое; от страха, гула, грохота, скрежета метала все помутилось у меня в голове, я выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в этот слепящий поток света...