Куда поедем, командир? Садись, садись, а то этот козел сейчас усрется! он кивнул на злобно сигналящего сзади водителя зеленой машины. Тот искренне считал, что первым увидал клиента, а следовательно, имеет на него большие права, чем дедок. Старичок дал по газам, и машина, жалобно взвизгнув, выскочила на проспект. Вот ведь бараны! Накупили прав! Ездить научись, баран! обругивал дедок всех проезжавших, стоящих и обгоняемых водителей. Они не отвечали. Просто потому, что не слышали. Лущенко кашлянул:
Простите, но вы вроде так и не услышали, куда мне ехать.
Дедок хитро глянул на Игоря и усмехнулся:
А по мне, коли приличный человек, так катайся хоть целый день. А куда ехать мне все одно! Город я этот изъездил вдоль и поперек, будь он неладен!
А что, вам не нравится город? Лущенко решил воспользоваться общением с электоратом и подсобрать информации.
Да что там город! Жизнь копейка, смерть полушка! Выпьем, милая подружка! Город-то неплохой, а вот с начальством не везет! То один придет пьянь пьянью. Роздал всю землю, недвижимость своим холуям и родственникам. То другой налетит как монголотатар. Пограбит, порастащит казну и снова в бега. Тьфу! он сплюнул под ноги. Не зло, а как-то обыденно. Видимо, разговор этот заводил не в первый раз.
Ну а что же, по-вашему, нужно сделать в городе? Чтоб жить-то лучше стало? А?
Что? Так понятно что перестать воровать! Вот что!
Ну хорошо допустим, с воровством покончено. А что дальше-то делать?
Эк ты хватил! С воровством, милый мой, не покончишь ни-ко-гда! Да! Вот так-то. Так что «потом» этого твоего не будет вовсе! Дед лихо сделал правый поворот, и тут Лущенко вспомнил, что опять забыл назвать конечный пункт своего пути.
Мне, пожалуйста, к мэрии. К администрации.
Это можно! Ты что, тоже жалобу везешь или в партию их решил вступить? Он косо оглядел с ног до головы Лущенко.
Да нет, я по другому вопросу. По личному. Игорь не хотел врать и в то же время не склонен был раскрывать перед первым встречным «бомбилой» всю правду.
А-а-а! Я так и думал! Правду решил искать? Не надейся! Нет ее там!
Вот как?! А где же она, правда-то?
А кто ее знает! Жизнь копейка! Судьба злодейка! Правда что твоя телогрейка! Тебя с трудом греет, а остальные нос воротят!
Странная философия у вас. Лущенко пожал плечами. Этот доморощенный Эзоп говорил загадками да прибаутками, а толком подсказать что-либо не мог.
Э-э-э, нет, уважаемый. Философиям мы не учились. Мы жизни учимся и жизнью ученые.
Так у вас жизнь копейка! парировал Игорь.
Так и есть! Моя жизнь что? Копейка. Государство меня раздавит и не заметит. Так, еще один таракан. И заживем мы по правде и по-человечески.
Ну а когда же это случится, по-вашему?
В том-то и беда, уважаемый, что никогда!
Ну вот, опять вы не отвечаете на вопрос. Так проблему не решить. Вы должны не просто говорить: «плохо, плохо, плохо», но и предлагать свое решение. Лущенко завелся и теперь не хотел уступать этому демагогу.
А я кто такой? Кто? Чтоб решать эти проблемы? Так себе, букашка-какашка! Я тебе могу насоветовать. Так ты же потом меня и сгноишь! Я и на выборы-то не хожу, и телевизор не смотрю. Волшебный фонарь! Тьфу! Чернуха-порнуха! Да бесконечные уря-уря. Противно!
Вот видите, вы на выборы не ходите, а потом жалуетесь, что власть в городе плохая. А кто же ее выбирать будет?
А разве ее выбирают?! Дедок, то ли серьезно, то ли издеваясь, заохал: Ох-ох-ох! А я-то думаю, что же все какое-то жулье выбирают! А то, оказывается, из-за меня! Вот же голова садовая! Жизнь копейка! Ай-яй-яй!
Ну хорошо, голосовать или не голосовать это ваше право! А почему телевизор не смотрите?
Ух! Телевизор! Одно название те-ле-ви-зор! После НТВ смотреть противно!
В каком смысле «после НТВ»? не понял Лущенко выражения водителя.
А в том смысле, что после! Не до, а после! Чего ж тут не понять-то! Была себе четвертая программа как программа! Нет, на тебе! Мне же все равно, кто там был, Гусь, или Чиж, или еще какой хмырь! Я правды хочу! А ее нет. Вот потому и жизнь копейка. А смотреть противно!
Понятно. Значит, голосовать не ходите. Телевизор вас не устраивает. Правды нет, жизнь копейка.
Так и есть! с удовлетворенным видом кивнул дедок.
Ну а если, предположим, вам дали бы возможность. Ну, предположим! В городе что бы вы сделали?
Если бы да кабы! усмехнулся дед. Я бы в городе порядок, положим, не навел бы! Ну, а что менять нужно? В городе? Да понятно что. Вот чего строить эти дороги без конца?
То есть как? Не надо строить?
Так дороги если уж строить, то самые лучшие и современные. Вон, меня в прошлом году моя дочка возила в Финляндию и Швецию. На автобусе. Так там же а-ах! Мама дорогая, елочки-сосеночки! Асфальт с подогревом. Дорожки правильной формы. Чтоб вода, значит, не внутрь стекала, а наружу. По обочинам. Дороги не перекладывают каждый год. Не можем сами? Тогда плати, Иван, за науку! Как царь-батюшка Петр велел. Он понимал, что нашего брата не заставишь и не обучишь так просто, вот и посылал учиться за рубеж. А к нам привозил их мастеров, чтоб нашего брата здесь учили. Так вот и прорубил это самое окно в Европу. А большевики-вшивики потом его закрыли. Да еще и законопатили и заклеили! И ставеньками прихлопнули.
Ну сейчас-то грех жаловаться! Вон и вы съездили в Скандинавию.
Съездить-то съездил. А мне кажется, что это мне съездили. По всей моей рязанской морде! Дед закачал головой и вздохнул: Один деятель ваучерами всю страну обложил. Обокрал и рад. Другой пропил все на свете. Третий телик отобрал. Что четвертый сделает непонятно
Ну, вы опять отвлеклись! Что в городе делать?
Ага! Дальше, значит, всех черных, конечно, из города надо гнать.
Их-то за что?
А за то, что не любят они наш город! Набрали «помидорных рыдванов» и гоняют как подорванные! С дороги точно убрать надо. Права покупают! Бараны!
Так! А дальше?
Слушай, мил человек! Дальше, дальше. Вот ты заладил! Чего меня-то спрашивать?! Ты выбери приличного человека. В смысле избери!
Вы же против выборов!
Ну, или назначь! Один перец! Если приличный, не бандит, не тряпка, не вор, не хапуга, то пусть правит. Лишь бы людей не забывал.
Ну а сейчас за кого бы голосовали? Игорь Петрович пошел на хитрость, дабы выведать настроение пассивного избирателя.
Я-то? Я бы за этого, нового. За Петровича! Говорят, он мужик хороший, внушает доверие. Вроде не вор! Хотя точно не знаю. Для меня тот, кто во власть пошел, там и пропал. По определению! Власть чтоб воровать всласть. Но голосовать все одно не пойду! Испорчу человека, а потом мучайся всю жизнь!
Как же это испортите?
Да так. Вот выберут его. Честного такого. А там ведь надо не только брать, но и делиться. А он не сможет ни брать, так как вроде и так все есть, ни отдавать, так как честный, и чего ему отдавать-то?! Ну и те, которые не получат того, чего он должен бы отдавать, они его и загонят за Мо-жай! А я потом переживать буду. Поверил, избрал. А моего избранника сажают! О как! Нет! Не пойду!
Ясно! Опять все свелось к выборам. Но вы же не ходите на выборы! Так что спите спокойно. Пусть другие голосуют.
Эхма! Да кабы денег тьма! Голосуй не голосуй водитель замолчал.
Ну, вот мы и приехали. Спасибо, что подвезли. Лущенко расплатился. Он даже не стал торговаться. Подобные дедки никогда лишнего брать не будут. Несмотря на то что они налоги не платят, их можно все же назвать честными извозчиками.
Чистка
И горь Петрович, обед привезли, осторожно приоткрыл дверь помощник. Заносить?
Лущенко, разрешая, кивнул.
Этот победный характер и привлекал к нему людей, ведь ничто так не сопутствует успеху, как успех. Но вот задерживались возле него немногие.
Сложная натура сделала его одиноким. Впрочем, и это Лущенко оборачивал на пользу дела, а потому и начал работу хозяина города с чисток.
Приходившие в кабинет градоначальника по очереди замы, помощники и другие ключевые работники мэрии покидали здание администрации с постными или злыми лицами. Отставку получили почти все.
Разумеется, Игорь Петрович понимал, что делает. Многих из уволенных он знал еще по депутатской работе в округе. Так, руководитель строительного департамента, 80-летний Иосиф Давыдович Кейсин, несмотря на многократные заверения все три года подряд, так и не помог депутату Лущенко дать жилье многодетным избирательницам и ветеранам труда. Бесконечные совещания, в которых утопали все здравые идеи и начинания, доводили Игоря Петровича до белого каления. Напротив, заслуженный строитель Кейсин, дремавший с открытыми глазами, мог выслушивать пустые отчеты таких же никчемных, как и он сам, подчиненных круглые сутки. И ничего
Единственным исключением были заседания с участием супруги будущего мэра Алены Игоревны. С тех пор как она с производства бумажных салфеток, туалетной бумаги и одноразовой посуды переключилась на строительство, ее посещения административных совещаний отличались регулярностью и эффективностью. Она таки заставила Кейсина уделять особое внимание своим обращениям и неизменно получала все необходимые согласования.
Игорь Петрович подобными успехами похвастать не мог. Он даже не построил обещанный ветеранам дом престарелых! Что уж там говорить о надеждах обманутых такими, как Кейсин, соинвесторов И, разумеется, Иосиф Давыдович был с почетом отправлен на заслуженную еще в прошлом веке пенсию одним из первых. А за ним последовали и остальные целых двенадцать человек!
Да, у такой кадровой чистки, или даже скорее зачистки, был и невидимый, крайне опасный эффект. Каждый чиновник, занимавший мало-мальски значимую должность, был чьим-то ставленником. Начальник департамента торговли в свое время внедрился в руководство города по протекции владельцев крупнейшей в городе сети продуктовых магазинов «Континент вкуса», несмотря на яростное противодействие конкурирующих «Седьмого элемента» и «Перехода».
Руководитель народного образования Лидия Ревзина была плотно завязана на частные школы, с одной стороны, и на министра народного образования страны Аркадия Мурзенко с другой. Опытный организатор, она неплохо справлялась и, лавируя между низами и верхами, умудрялась быть и заботливым наставником, и доходным подчиненным. Не был забыт и мэр, а точнее мэры, коих за свой век она пережила аж троих! И только Лущенко не углядел в ее услугах отечеству ровно никакой пользы и неожиданно назначил на столь проблемное место никому прежде не известную учительницу.
Пожалуй, Галину Ивановну Усачеву скромную интеллигентную женщину можно было счесть образцом педагога, но кое-кто знал больше: именно она была первой учительницей нового градоначальника. И, похоже, это значило в глазах Лущенко намного больше, чем наличие административного опыта.
Ну, а глава комитета внутренней политики вообще был уволен только лишь за то, что посмел спросить нового мэра, кому и какие предпочтения он будет оказывать в своей политической деятельности. Поддерживать партию власти «Единую Россию», помогать «Справедливой России» или опираться на коммунистов, традиционно пользующихся популярностью в городе и области.
И только Роберт Шандорович Сериканов, зам по правовым вопросам, пережил сметающую все на своем пути «новую метлу». Но только он один знал, чего ему это стоило.
Кабинет
В чем-то Роберт Сериканов даже сочувствовал новому мэру. Обживать новую квартиру всегда сложно. Особенно если до вас кто-то уже пропитал ее своды, стены и атмосферу своей энергетикой. Занимать кабинет предшественника еще более опасно. Особенно если в нем еще витает аура предшественника, бывшего не в ладах с уголовным кодексом.
Уже отобедавший Роберт Шандорович прошел в свой собственный кабинет, полистал теряющие значение прошлогодние документы и усмехнулся. Прежний мэр не освобождал насиженное рабочее место, его выжали из администрации и города. Он растворился в бескрайних просторах Вселенной, подав с полгода назад прошение об отставке в обмен на прекращение органами проверки заявления о взятке. Да еще и в особо крупном размере благо по отечественному уголовному кодексу сто тысяч «деревянных» это уже особо крупная мзда. Не получив обещанных дензнаков и не удержав власти, градоначальник отделался быстрой заочной отставкой. Роберт помнил, как это было: он и поспособствовал компромиссу через Брагина, разумеется.
Он же разрешал и первый крупный конфликт нового мэра Лущенко за его же собственный кабинет.
Понятно, что полгода безвластия сказались и на здании мэрии: лестничные площадки превратились в общественные курилки, а пустующий кабинет мэра на пятом этаже, слишком роскошный для и.о., отдали министру юстиции под общественную приемную. И понятно, что мэр первым делом вознамерился вернуть себе именно его.
Пятый этаж вообще был гораздо просторнее и светлее других этажей этакий пентхауз мэрии. Даже не видя бумаг, по которым кабинеты отошли Минюсту, Лущенко решил без промедления перебраться именно в это помещение. Оно как раз отвечало амбициям нового градоначальника.
Сериканов сразу предупредил Игоря Петровича, что, перед тем как забрать кабинет, его последнего хозяина министра неплохо бы известить, лучше, если при личном телефонном разговоре. Лущенко нехотя согласился, но послал извещение почтой. Ясно, что в тот же день Роберт уже стоял перед министром.
Яков Юрьевич, разводил руками Сериканов, он не захотел смотреть в документы. Я его предупреждал, но он ни в какую! Зашел, увидел и сел.
Министр осуждающе покачал головой.
Если он так и дальше будет вести дела, то рано или поздно действительно сядет, двусмысленно пошутил он. А что, оспорить изъятие кабинета нельзя?
К сожалению, господин министр, мэрия может расторгнуть договор в любой момент. Таков закон города. Конечно, если вы своим авторитетом надавите Роберт сделал многозначительную паузу.
Министр недовольно поморщился:
Не буду я ни на кого давить. А Лущенко за свое самоуправство ответит так или иначе.
Угроза не была пустой. Министр мог многое, например «ответить асимметрично» и приостановить строительную лицензию Алены Игоревны. Это Роберта Шандоровича интересовало прежде всего. Тем более что скрыть свое участие было проще простого. Ведь в первые же полгода новый мэр нажил столько врагов, что нанести решающий удар мог кто угодно.
Дверь распахнулась, и Сериканов поднял глаза. На пороге стояла Луиза сосланная Игорем Петровичем в канцелярию бывшая секретарша бывшего мэра.
Роберт Шандорович, слышали новость?
Что там еще? насторожился Сериканов.
Сабуровских турок по больницам развозят массовое отравление.
Чай
Несмотря на исторический факт, заключающийся в том, что чай придумали китайцы, эту теорию активно оспаривают индийцы, англичане, россияне, туркмены и многие другие любители золотистого напитка. И только турецкие гурманы не спорят, а пьют, пьют, пьют
Алена Игоревна, так и не успевшая пообедать, стояла во временном турецком офисе на четвертом этаже почти завершенного небоскреба. Вся стройка была забита машинами «Скорой помощи», а машины турками. Кого тащили на носилках, кого волокли под руки, и более всего строительный пейзаж напоминал батальное полотно «Штурм Измаила».
Почему турки думают, что это чай? повернулась она к оперативникам.
Оторванные от задания по осаде Жгутова опера Гулько и Пятаков, в этом районе, как сказал подполковник Брагин, самые опытные, переглянулись.
Они говорят, что больше никаких новых продуктов не завозили произнес Пятаков. Но мы так считаем, это крысиный яд. У них с полгода назад на складах крыс травили.
Алена нахмурилась. Версия была правдоподобной, но и с мнением турок она не считаться не могла.
А кто все-таки чай завозил?
Неизвестно, покачал головой Гулько. Повар мог знать, но он одним из первых сознание потерял.
Алена задумалась.
Кто еще может быть в курсе? Прораб? Мастера? Рабочие?
Гулько и Пятаков дружно замотали головами.
Кроме повара, деталей никто не помнит.
А что они еще говорят?
Оперативники снова переглянулись.
А что они могут сказать? Им не до того
Алена Игоревна сдержанно кивнула и двинулась к лестничному маршу, поднялась на этаж выше и толкнула дверь:
Merhaba, Ertan
Представитель проектировщика, высокий рыжий турок обернулся.
Здравствуйте, госпожа Алена.
Что скажешь? кивнула в сторону окна Алена. Чья работа?
Турок помрачнел.
Повар успел сказать, недавно ваши полицейские приезжали мир предлагали
Красиво изогнутые брови Алены Игоревны подскочили вверх.
Мир? Полицейские? Уж не те ли менты, что крышу навязывали
Турок кивнул.
Те самые. Двое. Они этот чай и привезли. Хороший чай. Настоящий. У нас давно такого не было.