На следующий день он, наверно, разглагольствовал следующим образом: «Итак, твои друзья не пришли. Они и правда глупы. Что ж, сегодня я им немного помогу. Мы пошлем им твой безымянный палец. Ты позволишь? Спасибо. Посмотрим, что они смогут сделать на этот раз».
Да, да, все было именно так. Я был страшно доволен собой.
Но тут мне пришло в голову, что нужно все-таки их отыскать.
Я направился к Манхэттену и едва не врезался в перерезавшее мне дорогу такси. Спасли тормоза, хотя в последнее время они сильно сдали. Тормоза нуждались в серьезном ремонте. Я же нуждался в наличных, чтобы оплатить дорожные расходы медиков, и в хорошей идее, которая помогла бы мне напасть на след двух исчезнувших врачей.
Мое финансовое положение было настолько шатким, что я решил немедленно поправить его. Вместо того чтобы погрузиться в туннель Куинз-Сентер, я поехал на мост Куинсборо. Это на десять минут дольше, зато у меня появилось ощущение, что я уже оплатил часть своих долгов, ведь проезд по мосту бесплатный, тогда как въезд в туннель стоит двадцать пять центов. Проезжая по мосту, я бросил взгляд вниз и увидел великолепную яхту с наполненными ветром парусами. Красивое зрелище.
Вдруг я вспомнил, что у Хенли тоже была яхта и держал он ее в Роуэйтоне. Яхта называлась «Радость».
XVIII
Машину я оставил в гараже на Второй авеню, всего квартала за три от моего дома. Позвонил Талли. Он разрешил мне воспользоваться его «бьюиком», сам он в любое время мог взять автомобиль своего коллеги.
Я дошел до дома пешком, съел бутерброд, выпил стакан молока, побрился, сменил рубашку и вновь вышел на улицу. На углу я попытался поймать такси, и в этот миг меня настиг пронзительный сигнал клаксона. Заметив краем глаза красную молнию, я отскочил к тротуару и увидел остановившийся на полном ходу приземистый автомобиль ярко-красного цвета. Он чиркнул крылом по моим брюкам.
Сердце едва не выскочило из груди.
- Эй ты, придурок - начал было я и осекся. Много ли женщин с хвостом черных волос на затылке могут сидеть за рулем красного «Мазерати»?
- Какое удивительное совпадение - встретить вас на этом перекрестке! - сказала она.
Она сидела, положив локоть на дверцу автомобиля, и улыбалась. На ней был серый шерстяной свитер.
Я с трудом выдавил из себя подобие улыбки.
- Кажется, в ваших венах избыток адреналина, - заметила она. - Почему бы вам не ударить меня, чтобы прочистить сосуды?
Я потихоньку приходил в себя.
- Ну что же вы, - сказала она, - садитесь в машину.
Я устроился рядом с ней.
- Куда едем?
- В Коннектикут.
Ни слова не говоря, она направила машину к Ист-Ривер-драйв.
- Послушайте, - сказал я, - это была шутка. Остановитесь, пожалуйста. Приятель одолжил мне машину.
- Зачем же все усложнять? Я вас отвезу.
- Я еще не знаю, сколько мое дело займет времени.
- Я подожду.
- Нет, остановите машину.
- А далеко вы едете?
- В Роуэйтон.
- Заняться парусным спортом?
Она остановила машину, зажгла сигарету и зевнула, закинув руки за голову, отчего грудь ее вздернулась вверх.
- Роуэйтон, Роуэйтон. Да, частенько мы устраивали там потрясающие пьянки: мартини и танцы в постели на десерт. А утреннее похмелье было таким, какого вы, пролетарии, и представить себе не можете. Хотелось бы побывать в этом местечке на трезвую голову - для разнообразия.
- Мне нужно побыстрее попасть туда, поговорить кое с кем и быстренько вернуться. Я вынужден ехать туда один, чтобы не помешать некоему третьему лицу. Тем не менее благодарю за ваше предложение.
- Я лягу возле машины, спрячу мордочку в лапки и буду преданно вас дожидаться, - сказала она. - Я не буду просить соску и буду благоразумной.
- Сожалею
- Я могу имитировать сирену. Вот послушайте.
Она набрала в легкие побольше воздуха и издала звук, действительно сильно напоминающий полицейскую сирену. Так можно было бы продраться через битком набитую комнату, но в Коннектикуте с таким улюлюканьем далеко не уедешь. Однако это натолкнуло меня на хорошую идею. С «мазерати» больше всего схож «фольксваген». Почему бы не проверить, на что она способна? - подумалось мне.
- Остановитесь вон у того полицейского автомобиля, - попросил я.
- Вы что, хотите меня арестовать только за то, что я прикоснулась к вашим брюкам?
- Господи, неужели вы ничего не можете сделать без пререканий?
Она примолкла и подъехала вплотную к указанному автомобилю. Я показал свой значок и попросил их сопровождать меня до границы города, затем связаться по радио с патрульной машиной и попросить экспортировать меня от границы графства Уэстчестер и передать на границе штата Коннектикут под опеку мотоциклиста.
Лица патрульных вытянулись от удивления.
- Да, но нам придется выехать за пределы нашего сектора, - сказал водитель. - А наш капитан
- У меня есть для вас прикрытие, - сказал я, - ЮФ - сорок девять.
ЮФ-сорок девять - это специальная форма, которую инспектор заполняет, когда вынужден покинуть пределы города.
- Не понимаю.
- Смотрите. - Я показал ему ручку и блокнот. - Я запишу номер вашей машины и время. Даже накину полчасика, чтобы вы могли потом пойти пропустить по стаканчику.
- Лады, - заулыбался водитель и включил свою мигалку.
Они рванули с места, а мы припустились за ними - со скоростью сто десять километров в час. Мы не отставали. И хотя урчание двигателя «мазерати» стало глубже, машина пожирала километры без видимых усилий. Герцогиня оказалась великолепным водителем. Она не вертела головой, разговаривая со мной, крепко держала руль и, внимательно глядя на дорогу, старалась заранее оценить ситуацию. Она не принадлежала к числу водителей, которые начинают автоматически сигналить, лишь только увидят впереди сбавляющую скорость машину.
Я расслабился, и она почувствовала это.
- Так вы доверяете мне?
- Как водителю - да.
- Первый комплимент за сегодняшний день.
XIX
У Роуэйтона я поблагодарил мотоциклиста. Он сказал, что был рад оказать мне услугу. Не понадобится ли он мне больше? Но моя гипотеза была настолько хрупкой, что мне хотелось ее проверить без свидетелей.
И я ответил, что больше не нуждаюсь в его помощи. Он передал по радио свои координаты и уехал. Герцогиня заявила, что он очень красивый парень, и поинтересовалась, не огорчает ли меня тот факт, что у меня нет такого впечатляющего обмундирования, как у мотоциклиста.
- Нет. Смотрите лучше на дорогу.
- Куда ехать?
- Остановитесь у первой верфи.
Первой оказалась верфь «Марин Перкинс». Нам пришлось преодолеть живую изгородь из лилий, прежде чем мы попали на территорию верфи. Я наполнил легкие свежим соленым воздухом. На полуразбитом ящике сидел сурового вида загорелый старик в бейсбольной каскетке. Насвистывая, он полировал корпус судна. Несколько яхт покоились на стапелях. На земле то тут, то там виднелись отслужившие свой срок винты, сквозь которые уже проросла трава. Воздух был напитан запахом лака, слышался шум волн, бьющихся о стойки причала. Повсюду валялись обрывки цепей, ароматная стружка. Узкий канал был забит суденышками, над которыми с криком кружили чайки. Я захватил в пригоршню стружку и с удовольствием вдохнул ее свежесть. Солнце поливало пристань жаркими лучами.
Я мог бы провести весь день, созерцая местные прелести.
- Вы когда-нибудь ходили на яхте? - спросила герцогиня.
- Нет.
- Я научу вас этому.
Пропустив мимо ушей слова герцогини, я направился к старику.
- Добрый день, - сказал я. - Могу я спросить вас кое о чем?
- Возможно, - откликнулся он с осторожностью оборванца из бедных кварталов.
- Я ищу яхту «Радость».
- Хмм - Лицо его оставалось бесстрастным. - Вы приятель доктора?
- Нет.
Он расслабился:
- Может быть, вы желаете купить яхту?
- Нет.
Он глянул на меня своим острым глазом.
- Да, - согласился он, - вы не похожи на покупателя.
- Это почему же?
- На ваших руках нет мозолей. Кожа ваша бледна, и нос не шелушится. Вы тут любовались всем этим старым хламом, обрывками ржавых цепей, гнилыми деревяшками Человек, разбирающийся в нашем деле, никогда не обратит внимания на подобный мусор.
Классный оказался старикан.
- Впрочем, я знаю - вы сыщик.
- Почему вы так думаете? - спросил я, уже по-настоящему заинтересованный.
- Потому что, когда вы наклонились за стружкой, я заметил кобуру под вашим пиджаком, вам бы выбирать для костюмов материальчик потолще.
- Вы Перкинс?
- Ну что вы! Просто иногда ему помогаю, когда он слишком занят. Раньше я командовал тральщиком, ходившим здесь от Стонингтона, но потом сильно повредил ногу и вынужден был оставить дело. Я думаю, вы знаете, кто такой Хенли.
- Более или менее.
- Он приходил сюда один раз. Ему нужен был стаксель. Он собирался идти на яхте в Антигуа в сентябре. А знаете, что это такое?
- Нет, не знаю.
- В это время там сезон тайфунов. И кроме того, неспокойные воды у мыса Гаттерас. Зная об этом, он нанял тут двух придурков и отплыл.
- Но ведь он выкрутился?
- Да, конечно, он вернулся. В Антигуа он потерял мачту, и ему пришлось ставить новую на верфи Нельсона. Я бы сильно удивился, если бы это послужило ему уроком. Он относится к людям, которым что в лоб, что по лбу. Я вам уже говорил - он приходил за стакселем. В тот день шел дождь. Уолтер, Уолтер Перкинс, четвертый в семействе Перкинсов, просил меня продать его подержанный стаксель, который хранился в нашем ангаре. Отличный был парус, Уолтер сам его шил из дакрона. Подержанный, конечно, но как новый. Хенли осмотрел его, скорчил рожу, как будто я предложил ему парашу, и спросил о цене. Я сказал: «Половина цены». Он ответил, что парус был в употреблении. Именно поэтому, объяснил я, мы и просим половину цены. Конечно, вы ничего не смыслите в парусах, но я вам скажу, что половина цены - это удачная сделка.
Хенли предложил четверть цены. «Послушай, костоправ, - сказал я ему, - это разумная цена». Подобные типы не любят, когда их называют костоправами. «Цена вполне разумная - хотите берите, хотите нет». Тогда он взял стаксель и выбросил его в окно, прямо в грязь. Другими словами, мне нужно было его высушить, как следует вымыть и просушить, чтобы он не покрылся плесенью. Я сказал ему: «Плевать я хотел, что вы доктор. Идите и подберите парус, черт бы вас побрал». А он мне ответил: «Если бы ты не был стариком и был повыше ростом, я бы разбил тебе морду». Тогда я ему выдал: «Попробуй только, собачий ты сын, говнюк!» С тем он и ушел. Так вот, его приятель не может быть моим приятелем. Вы ищете «Радость» - она на верфи Себана Симпсона, метров четыреста дальше.
- Благодарю вас.
Мы пожали друг другу руки. Я понял, что значит мозолистая рука.
- Как вас зовут?
- Пабло Санчес.
Он улыбнулся:
- А меня Сэм Уэллес.
Я сел в машину. Герцогиня уселась рядом.
- Одна из причин, по которым я люблю ходить на яхте, - сказала она, - это то, что между двумя рюмками вина встречаешь таких людей, как Уэллес.
Мы подъехали к верфи Симпсона. Там царила деловая и немного праздничная атмосфера. Я застал Севана Симпсона сидящим за круглым столом в комнатке, расположенной в ветхом домишке, построенном прямо на пристани. Это был толстый человек. Его живот тяжелой двойной складкой нависал над коленями. Вентилятор вяло поскрипывал на краю стола.
Я вошел в комнату и спросил:
- Господин Симпсон?
- Мммм
Он не любил рисковать.
- Уэллес сказал мне
- Сэм предупредил меня, что вы полицейский из Нью-Йорка, который разыскивает доктора Хенли.
- Да.
- И я не обязан говорить с вами, если я этого не захочу.
- Именно так.
- Хорошо. Могу я посмотреть ваши документы?
Я показал ему свой значок. Это его не удовлетворило. Тогда я протянул ему удостоверение. На этот раз он остался доволен.
- Что он натворил?
- Возможно, он совершил убийство.
- Арестуйте этого подонка, и чем быстрее, тем лучше.
- Я вижу, он не пользуется здесь популярностью.
- Когда вы сказали, что разыскиваете его по подозрению в убийстве, я совершенно не удивился.
- Почему же?
- Судя по всему, Сэм рассказал вам историю о стакселе.
Я кивнул.
- Нельзя стать капитаном тральщика, если не можешь удержать команду в руках. Конечно, Хенли распетушился, ведь Сэм кажется слабаком. Но если его как следует расшевелить, он становится похожим на разъяренного гризли. - Он явно сожалел, что драка не состоялась и он не смог при ней присутствовать.
- Не видели ли вы Хенли в обществе женщины-врача?
- С женщинами видел. А вот с врачами - не знаю. Этот тип не станет представлять своих гостей слугам. Он всегда вел себя так, будто я и рабочие верфи - какой-то сброд, чье присутствие просто необходимо. Первый признак выскочки. А как она выглядела?
- Немногим больше тридцати пяти. Ни красавица, ни дурнушка. Что-то среднее.
- Я думаю, она была здесь. Сюда заезжали очень даже соблазнительные красотки. Были здесь и шикарные дамы, и среднего достатка, и такие, как она.
Шикарные - это, наверно, матери больных детей, среднего достатка - медсестры.
- Какие у него были отношения с этой докторшей?
- Приходилось ли вам дразнить кусочком сахара хорошо дрессированную собачку, а потом убирать сахар в карман? Пока вы ей не разрешите его съесть, собачка будет по-настоящему страдать, но к сахару не притронется. Так вот, в его присутствии она была похожа на такую собачонку. Она дожидалась, когда он позволит ей скушать сахар. А он не торопился, он просто наслаждался.
Он поднялся, подошел к окну и посмотрел на небо.
От яркого солнца в уголках его глаз образовались мелкие морщинки.
- После такой хорошей погоды обязательно будет буря, - сказал он.
- Откуда вы знаете?
- Вон, чайки раскричались. Да и ветер с западного на северо-восточный поменялся и все время усиливается. А кроме того, дымка какая-то в небе. - Он сел на свое место. - Повидал я на своем веку разных людей, побывал в разных портах. И я вам скажу - Хенли человек непредсказуемый. Я даже думал прихватывать с собой оружие, как вы, на случай, если вдруг встречу его за пределами своей конторы. А я, между прочим, не трусишка какой-нибудь.
Нет, он не был трусишкой.
- Вы хотели побывать на его яхте?
- Если это возможно.
- Конечно, можно. Это, правда, незаконно без его разрешения, если только не нужно спасать яхту. А вообще, если его можно каким-то образом поддеть, это доставит мне огромное удовольствие.
- Если он на борту, то может запросто вас ухлопать под предлогом, что вы вломились к нему и он вас не узнал.
- Да уж, а я об этом и не подумал. Но я готов пойти на риск. - Он вытащил из шкафа охотничье ружье, вложил в стволы по патрону, - Я могу сказать, что услышал странные звуки, доносившиеся с яхты, захотел посмотреть, что происходит, и вдруг заметил руку, сжимавшую пистолет; я успел выстрелить первым, подумав, что это взломщик. Ну, что скажете?
- Все начнут стрелять друг в друга, и все будут оправданы за недоказанностью вины.
Губы его растянула широкая улыбка. Мы спустились к причалу. Уверенность, с которой он держал ружье, внушала доверие. Однако с его фигурой ему нелегко будет добраться до яхты.
- Не думаю, что там кто-то есть, - сказал он, с трудом влезая в широкую лодку, пришвартованную к мостику.
Под его тяжестью лодка глубоко осела. Я прыгнул вслед за ним.
- А где же место для меня? - спросила герцогиня.
- Вы остаетесь здесь.
Она хотела возразить, но я был не в настроении вступать в дискуссию, только глянул на нее, и она прикусила язык. Стоя на мостике, она смотрела на нашу удаляющуюся от берега лодку с немым укором в глазах.
Я поинтересовался у Симпсона, почему он прихватил с собой ружье, если уверен, что мы никого не обнаружим на борту.
- Потому что этот тип хитрец, - ответил он. - Если бы к его яхте была пришвартована лодка, это означало бы, что он на борту. Если лодки нет, и его там нет. Но ведь он мог и украсть лодку, а потом оттолкнуть, чтобы отлив отнес ее в океан. Он мог и просто приплыть на яхту, заставив женщину плыть впереди.
Я не рассказывал ему ни о какой женщине.
- О какой даме вы толкуете? - спросил я.
- О докторше, которая здесь замешана. Не зря же вы задавали столько вопросов.
Я греб в направлении яхты. Симпсон сидел на корме, едва выглядывавшей из воды под его тяжестью. Как только мы приблизились к цели, он снял с предохранителя ружье.
- Ему, вероятно, не понравится наш визит, - сказал он.
- Если он полезет на рожон, - сказал я, - убедитесь сначала, что он не шутит, а потом уж стреляйте, но только первым.
- Не волнуйся, сынок. Как только я дам сигнал, падай на живот.
Мы подошли к яхте со стороны открытого моря. На судне не было никаких признаков жизни. Я пришвартовался и поднялся на борт под прикрытием Симпсона. Оказавшись на палубе и вытащив свой пистолет, я помог Симпсону. Люк был задраен. Снаружи висел замок, но это еще ничего не значило - Хенли мог отодрать скобы, а затем, открыв соседний иллюминатор, поставить их на место так, чтобы создалось впечатление, что замок не трогали. С этим типом надо держать ухо востро.
Я отступил в сторону и выстрелил, целясь в скобы. Пуля может прошить дверь, скобы же остались целехонькими.
- Думаю, его здесь нет, - сказал Симпсон.
- Я бы все же хотел посмотреть, что там внутри.
- Нужно сбить замок.
- Под мою ответственность.
Он согласился и протянул мне якорь, который обнаружил в нашей лодке. Он мог послужить отличным рычагом. Без особого труда я вырвал пятисантиметровые латунные шурупы, издавшие протяжный, заунывный звук.
Внутри было сыро и пахло плесенью. У входа на стене висел карманный фонарик - желтый тусклый лучик заплясал передо мной. Я заглянул на камбуз, откинул матрасы со всех четырех коек, заглянул в шкафы, порылся в сундуке с парусами - нигде ничего. Слава Богу!
Я вновь обвел фонариком каюту. На этот раз меня интересовал гораздо более мелкий предмет, чем труп, но достаточно важный. Может быть, письмо, блокнот, конверт с адресом. Но ничего существенного я не обнаружил. Только карты да таблицу приливов и отливов. Я перерыл буквально все в поисках какой-нибудь записки, которую мог оставить доктор.
Вдруг яхта накренилась и вновь выровнялась. Какой-то тяжеловес забрался на борт. Я застыл в ожидании, сжимая в руке свой пистолет.
Массивная фигура возникла в дверном проеме - это был Симпсон.
- Хронометр на месте?
Поискав глазами, я обнаружил его на койке. Он покоился в своем дубовом футляре.
- Он заведен?
Я открыл крышку:
- Нет.
Там же я отыскал аптечку. Ампул с морфием внутри не было. Зато был набор скальпелей, аккуратно уложенных в бархатные ячейки маленькой, плоской коробочки.
Лучшая шведская сталь. Одна ячейка была пуста. Я закрыл коробочку и сунул ее в карман. Симпсон поставил на место замок, и мы спустились в лодку.
Едва я взялся за весла, Симпсон сказал:
- Насчет этого хронометра
- Да?
- Обычно хронометр заводят автоматически, не думая об этом. Так что я думаю, он не появлялся здесь как минимум с неделю.
Неделя. Конечно, я мог бы заглянуть в квартиру доктора и поискать какую-нибудь улику. Мне могло бы повезти, если бы доктор не был слишком хитрой лисой, чтобы оставлять следы, которые приведут охотника в его логово.
Я пожал руку Симпсону и сел в машину.
- Куда мы едем?
- Возвращаемся в Нью-Йорк. Только медленно.
- Медленно? Что значит - медленно? И почему медленно?
- Потому что я хочу подумать. А на большой скорости думать я не умею.
XX
На выезде из Гринвич-Виллидж полицейская машина просигналила нам остановиться: герцогиня увеличила скорость до ста десяти километров.
Остановившись, она одарила меня очаровательной улыбкой.
- Надеюсь, полицейский окажется красивым парнем, - сказала она.
- Посмотрим, как вы будете выкручиваться. Дорожная полиция Коннектикута известна своим свинством.
- Вам нужно всего лишь показать ваш значок.
- Об этом не может быть и речи.
- Почему?
- Я же просил вас ехать медленно.
- Прошу прощенья. Предъявите, пожалуйста, ваши документы и водительские права.
- Да покажите же ему значок! - кипела герцогиня.
- И не подумаю.
- Ну что за мерзавец!
- Притормозите немного, - вмешался полицейский, - подождите до дома. Могу я посмотреть ваши права?
- Дайте ему ваши права.
Она извлекла книжечку из своей битком набитой разным хламом крокодиловой сумочки. Технический паспорт оказался в перчаточном ящике. Полицейский обошел машину, проверяя номера.
- Почему вы не хотите показать ему свой значок?
- Потому что я просил вас ехать медленно и вы согласились. Вот теперь сами и расплачивайтесь.
- Вы просто дерьмо, которое любит читать людям мораль!
- Ага.
- Но почему? Скажите же, почему?
- Есть такая испанская пословица
- Плевать я хотела на ваши пословицы!
- Эта должна вам понравиться. Она гласит: «Бери все, что захочешь, но плати».
- Я не нуждаюсь в ваших проповедях, самовлюбленный дурак!
Полицейский подошел к нам и протянул мне водительские права и технический паспорт.
- Я вижу, у вас и так хватает неприятностей, мистер Санчес, - сказал полицейский, широко улыбаясь. - Я ограничусь предупреждением. Однако не позволяйте ей садиться за руль, если не можете ее контролировать.
- Хорошо, - сказал я.
Он сел в машину и уехал.
- Вы не разрешите мне сесть за руль? - спросил я вежливо.
- Пожалуйста, - ответила она холодно.
Я обошел машину, а герцогиня пересела на мое место. Автомобиль был просто великолепен. Мы ехали молча, я пытался найти объяснение смутному чувству беспокойства, зародившемуся у меня в душе. Мне было как-то не по себе, что-то произошло, но я никак не мог понять, что именно. И вдруг меня осенило: «Я вижу, у вас и так хватает неприятностей, мистер Санчес».
Откуда он узнал мое имя? Откуда он, черт побери, мог узнать мое имя?
Я повторил свой вопрос вслух.
Она открыла перчаточный ящичек и достала технический паспорт, который побывал в руках у полицейского. Я глянул в него.
«Мазерати» 1968-го года. Номер двигателя: 191087. Зарегистрирована в штате Нью-Йорк, номерной знак: Г167. Владелец: Пабло Санчес, 142, 74-я улица, Нью-Йорк».
Я затормозил так резко, что только ремень безопасности помешал герцогине разбить лоб о ветровое стекло. Я сбросил ремень и вылез из машины.
- Я предполагал, что вы чокнутая, - сказал я. - Теперь я в этом совершенно уверен. Ну скажите, что творится у вас в голове?
- Это просто подарок от меня. Что в этом плохого?
- Что плохого? Она еще спрашивает! Черт возьми, нельзя же быть такой бестолковой! Например, могут подумать, что я взял взятку, чтобы купить эту машину.
- Вы можете сказать, что выиграли ее.
- Я не игрок, и все об этом знают. Даже если бы я играл на скачках, никто бы этому не поверил.
- Ну тогда - я вам ее подарила.
- Вы, должно быть, глупы как пробка. Это может означать, что я жиголо. И если бы даже ваш муженек не знал комиссара, мне все равно была бы крышка. Да, да, крышка. Капут. Меня бы вычеркнули из списка полицейских. А так как ваш муж и комиссар приятели, мне остается только откинуть лапки. Сделайте одолжение, заберите свою тачку, зарегистрируйте ее на другое имя и поезжайте отдохнуть на Ямайку. Или просто убирайтесь подальше от меня.
- Только не на Ямайку. Сейчас хорошая погода в Марракеше.
- Вот и отлично, поезжайте туда!
Она открыла дверцу и промурлыкала:
- Садись, милый!
- Брысь! - фыркнул я и захлопнул дверцу.
В глазах ее была обида. Бледно-розовые губы притягивали, как магнит. Темнеющая между грудей ложбинка таинственно скрывалась в декольте.
- Бросьте меня в свою постель и заработайте вашу машину, - сказала она.
- Не превышайте восьмидесяти километров.
- Ну хоть поцелуйте меня разок!
- Вы не женщина, а динамит.
Она пренебрежительно махнула рукой и стартовала так, что на асфальте остался метровый черный след. Сумасшедшие любители скоростей называют это «сжечь резину». Мне еще не доводилось видеть след такой длины. Вдали я увидел красную точку, должно быть, герцогиня неслась со скоростью сто восемьдесят километров в час. Вознеся Господу молитву, чтобы она доехала в одной упаковке, я принялся отмеривать шаги. Через несколько минут рядом со мной остановилась машина. Это был все тот же полицейский.
- Голосуешь, приятель?
- Да.
- А, это вы, господин Санчес! Семейная ссора?
- Вроде того.
- Сожалею, но здесь запрещено голосовать.
- Что ж, подчиняюсь. Далеко ли до ближайшего населенного пункта?
- Шесть километров. Но здесь также запрещено ходить пешком.
- А на четвереньках можно?
Он улыбнулся и открыл дверцу:
- Садитесь. У вас и так масса неприятностей. Я подвезу вас.
У перекрестка он высадил меня и посоветовал пройти километров пять на юг. А там от Нью-Хэвена ходит поезд до Нью-Йорка.
Прогулка оказалась приятной: в ботинки то и дело попадали мелкие камешки, мой организм потерял около литра воды, я вынужден был вступить в единоборство с рослым псом, который охранял проход мимо антикварной лавки, но документы я предъявил лишь одному полицейскому.
Зато мне выпало счастье подышать ароматами скошенных трав. Это была настоящая трава. Трава, которая покрывала всю территорию Соединенных Штатов до высадки первых европейцев. Я наслаждался. Прекрасный способ вытравить из себя запах морга. Я ловил кайф до самой границы штата Нью-Йорк.
XXI
Спустя два часа я уже входил в свою квартиру. Я принял душ, побрился, переоделся и снял с руки изрядно замызганную повязку. Опухоль заметно спала, но нитки все еще торчали из швов, как ежовые иглы. Ужасное зрелище. Я перевязал руку, спустился на улицу, проглотил в ближайшем кафе сандвич и отправился в гараж. Ремонт моего «олдса» был закончен.
Откровенно говоря, я не знал, что предпринять. Прогуливаясь по Мэдисон-авеню, я созерцал дорогие картины, выставленные на продажу, любовался дорогими женщинами, предлагавшими себя. Войдя в бар, я заказал виски, но так и не притронулся к нему. Я открыл телефонный справочник Манхэттена.
Наш доктор проживал на Пятидесятой улице, недалеко от Первой авеню. Я заплатил и вышел, оставив нетронутый стакан на столике.
Я остановился перед небольшим, довольно элегантным домом и закурил. Семь этажей - по одной квартире на каждом. Фасад облицован розовым мрамором, и много, много стекла. В вестибюле симпатичный фонтан с лягушкой, извергающей струи воды. Перед домом ни деревьев, ни кустов, только гравий да в беспорядке разбросанные в стиле дзэн булыжники. Пейзаж как раз для делового человека, возвращающегося после тяжелого трудового дня.
У дверей стоял портье в белых перчатках. Над рядом начищенных до блеска пуговиц торчала арбузообразная голова. У лифта маячил еще один тип в белых перчатках. От всего этого разило большими деньгами.
Я вздохнул и выбросил сигарету. Осмотрев меня с ног до головы, портье уставился на мои ботинки. После длительной прогулки они были покрыты толстым слоем пыли. Я стоял и ждал, когда он соизволит произнести что-нибудь типа «здравствуйте», или попросит денег, или даст адрес магазина, где можно купить более элегантную рубашку, чем моя.
- Добрый вечер, - сказал я.
- Что вам нужно?
Еще один вежливый гражданин.
- Добрый вечер, - повторил я. - Постарайтесь сказать это без особого отвращения, - продолжал я ободряюще, одновременно изучая медные таблички с именами жильцов.
Таблички было прочно вделаны в мраморные стенные плиты. Я быстро нашел то, что искал: «Зс, доктор Чарльз Хенли».
- Классный домик, - сказал я.
- Вы ищете неприятностей? - спросил портье, приближаясь ко мне.
Настало время действовать. Я вытащил свой значок. Смешно видеть, как люди, которые надуваются, словно индюки, когда, по их мнению, имеют дело со слабым или незначительным человеком, вдруг выпускают воздух, как дырявый воздушный шар, лишь только заметят, что сами оказались в положении слабейшего. Кажется, что они, стремительно вращаясь вокруг собственной оси, вдруг меняют направление движения, резко останавливаются и падают на землю, превращаясь в маленькие неприметные комочки.
- Где мне найти портье? - спросил я.
Этот вопрос привел его в замешательство, - в подобных местах не бывает даже управляющего, а есть главный администратор.
- Господин Макклилан. Квартира два «м».
- Спасибо.
- К вашим услугам.
Я восхитился его хорошим воспитанием. Он предложил мне подняться на лифте.
Господин Макклилан носил темный костюм бизнесмена. Волосы его были зачесаны назад. Мой визит его обеспокоил. У Макклилана были дубликаты всех ключей, развешанные на доске у стола. Я сразу заметил ключ с биркой «Зс».
Главный администратор нахмурился. Я угадал его мысли: вероятно, он видел калейдоскоп броских заголовков, как вспышки неоновой рекламы в центре ropoда. А вот и приблизительный текст: «Скандальное дело в роскошных апартаментах».