Ее лицо исказила уродливая гримаса. Она жалобно, по-бабьи запричитала:
У меня нет своей семьи. Сын Джо для меня как родной. Мальчикэто все, что у меня осталось.
И Ник Кафка об этом знает, продолжил я. Для него не имело смысла убивать вас обоих. Два трупа опаснее, чем один. К чему убивать, когда вы и так будете держать рот на замке. Ну а против меня можно состряпать улики. Кроме того, он точно знал, что полицейский не довезет меня до управленияубьет по дороге. Недаром он ему ежемесячно платит.
Вы убили Джо, как автомат, повторила она.
Зачем?
В её глазах появилось растерянное, глуповатое выражение:
Не знаю. Думаю, из-за миссис Кордей.
Из-за того, что по новому завещанию она получает все деньги?
Да.
Я сказал:
Ни я, ни она не убивали Хэпуорта. У неё просто не было на это причин. Он вел с ней переговоры, собирался сыграть на их противоположных интересах.
Помните, именно так он и сказал вам?
Да, чуть слышно прошептала она.
Значит?
Мы молча смотрели друг на друга. Где-то неподалеку от дома остановилась машина. Поднявшись, я сказал:
Если вас здесь обнаружат, ваши старания окажутся напрасными. Как порядочный человек Джо перестанет существовать в памяти людей. Подойдя к окну, я бросил взгляд на улицу. Низкорослый, крепкого сложения мужчина быстро шел по тротуару. Его правая рука была опущена в карман.
Я обернулся к мисс Хемминг:
Дайте мне свою хлопушку.
Нет.
Хорошо. Тогда идите за мной. Ещё есть шанс скрыться через заднюю дверь.
Я шагнул к выходу. Она осталась за диваном. Её рука с револьвером медленно поднялась. Она была способна выстрелить в любой момент. Я ждал пули, но всё обошлось. Я вышел за дверь и побежал по коридору.
На улице меня ждал сержант сыскной полиции Ревлон. Тот самый элегантный сыщик, с которым мы уже встречались совсем недавно. Шансов у меня больше не оставалось.
XIX
Держа полицейский «смит и вессон» в правой руке, он левой с силой толкнул меня к стене. Потом, приставив револьвер к груди, легкими шлепками прошелся по моему телу.
Всё, Йетс, сказал он, дальше тебе пути нет. А сейчасдобро пожаловать обратно в дом.
В принципе он был неплохим парнем, хотя в данную минуту радовался, как настигший добычу охотник.
У меня не оставалось ни сил, ни воли к сопротивлению. Он шёл позади меня, а я, как овца на заклание, тащился по коридору. Бедекер стоял, прислонившись спиной к двери, на его широкой плоской физиономии застыла злая усмешка. Высунув язык, он облизнул верхнюю губу. Из его глотки вырвался вздох облегчения. Для меня он прозвучал похоронным звоном.
Не торопясь, Бедекер протянул вперед руку, сдавил мне горло и оторвал меня от пола. Потом с силой толкнул, и я кубарем полетел в открытую дверь гостиной. Мисс Хемминг в комнате я не заметил.
Поднявшись с пола, я потер горло. Ревлон сказал:
Как ты попал в дом, Йетс?
Я не ответил.
Принеси из машины наручники, Ревлон, сказал Бедекер.
Зачем?
Этот подонок опасен.
Но он безоружен.
Все равно принеси.
Сунув револьвер в карман, Ревлон направился к двери.
Подожди! прохрипел я. Как только ты выйдешь на улицу, твой напарник прикончит меня. Он водит дружбу с Кафкой. Они вместе подставили меня.
Кулак Бедекера обрушился на мой рот, разодрав мне губу и выбив два нижних зуба. От нестерпимой боли я упал на стул.
Ревлон равнодушно произнес:
Постой, Бедекер, о чем он толкует?
Откуда мне знать? Принеси наручники. Эта ищейка покруче чикагских гангстеров. А я укажу в отчете, что ты взял его в одиночку. Тебе объявят благодарность.
А Бедекер получит премию, прошепелявил я разбитыми губами, от Кафки из клуба «Орхидея».
Я не успел увернуться, и кулак легавого снова обрушился на меня. На этот раз удар пришелся по голове. Мои глаза заволокло мутной пеленой, и все предметы стали казаться непомерно большими. Когда Бедекер снял шляпу и бросил её на кушетку, его лысая голова в моем помутившемся воображении достигла размеров церковного купола.
Тем же спокойным тоном Ревлон сказал:
Он не кажется мне слишком крутым. Может, парень просто спятил. Старик, который звонил нам, сказал, что он разгуливает по улице без штанов. Что он сказал о Кафке?
Я выплюнул кровь изо рта вместе с зубами.
Я не убивал Хэпуорта, торопливо сказал я. С ним расправился Кафка. Бедекер его покрывает. Твой напарник на содержании у бандитов.
Издав яростный стон, Бедекер бросился на меня, как бык на красную тряпку. Ударив вначале рукояткой револьвера, он пустил в ход свои огромные кулаки.
Извергая потоки ругательств, он непрерывно повторял:
Я тебе покажу, как оскорблять полицейского!
Мне были понятны его намерения. Если нет возможности уничтожить меня немедленно, он сделает так, чтобы я замолчал на какое-то время. Точку на мне он сумеет поставить позднее. Я попытался лягнуть его, но не смог даже поднять ногу.
Он яростно выкрикнул:
Я сдеру шкуру с этого негодяя!
Оставь его! Хватит! Ревлон схватил напарника за плечо.
Я не предполагал, что элегантный сыщик так силен. Он толкнул Бедекера, и тот с размаха плюхнулся на диван, придавив свою шляпу.
Ревлон наклонился ко мне:
Веди себя прилично, Йетс. Что ты хотел сказать?
Я втянул в себя воздух через окровавленный рот.
Кафка прошамкал я, превозмогая боль.
Я увидел, как за спиной Ревлона Бедекер выпрямился и поднял револьвер. Наверное, собирался пристрелить нас обоих, а объяснение сочинить потом. Но ему не хватило времени. Словно феникс из пепла, из-за дивана выросла фигура женщины, и мисс Хемминг, ухватившись обеими руками за свой огромный револьвер, с размаха ударила полицейского.
Кожа на лысой голове Бедекера лопнула, как переспелый плод граната, и он начал медленно оседать на пол. Все произошло в считанные секунды. Бедекер ещё не коснулся пола, Ревлон продолжал склоняться надо мной. У меня будто появилось второе дыхание. Я выбросил вперед руки, с яростью и отчаянием приговоренного к смерти уцепился за его локти, приподнялся и что было сил ударил его ногой в пах.
Взвыв от боли, он рухнул на ковер. Я увидел, как его рука судорожно нащупывает карман, пытаясь достать револьвер. Я наступил ему на кисть руки. Потом, опустившись на колени, нанес сильнейший удар по скуле и услышал, как из его легких со свистом вырвался воздух. Он сжался, как малый ребёнок в страхе перед наказанием. Я продолжал избивать его. Спустя пару минут его стоны прекратились и он перестал двигаться. Тогда я поднялся на ноги.
Мисс Хэмминг с расширенными от ужаса глазами продолжала стоять за диваном.
Пойдемте, сказал я. К ним скоро прибудет подкрепление.
Она начала трястись, как в лихорадке. Я потянул её к выходу. Вырвавшись, она метнулась обратно в гостиную и схватила сумочку. Мы побежали я впереди, она за мной, держась за мою руку.
Где ваша машина? спросил я.
У меня нет машины. Я приехала на автобусе.
Тогда возвращайтесь домой, заприте все двери, не выходите на улицу. Я буду держать вас в курсе дела, а ваш револьвер я заберу с собой. Пожелайте мне удачи.
Прислонившись к стене, она разразилась рыданиями. Я побежал к машине, похищенной мною у бандитов Кафки. Мой путь лежал к дому покойной миссис Люсьен. Только оттуда я мог установить связь с нужными мне людьми.
XX
Я пробирался к огромному дому по краю подъездной дорожки. Несколько раз я нырял в кусты, откуда напряженно вглядывался в темноту. Кругом царило безмолвие. Открытую площадку я преодолел в несколько прыжков и оказался у дверей в задней части дома.
В окнах по обе стороны входа горел свет, но за занавесками не было видно, что происходит внутри. Я собирался постучать, но потом передумал и на полдюйма приоткрыл дверь.
Мой стакан стоял там же, где я его оставил. На прежнем месте находился и её стакан.
Я заметил ещё одну бутылку, содержимое которой было уже наполовину выпито. Белокурая амазонка сидела на стуле, опершись щекой о стол и вытянув руки. На её губах блуждала неясная улыбка, и она мирно посапывала. Я бочком пролез внутрь и закрыл дверь. Налив в стакан виски, я опорожнил его, потом посмотрел на себя в зеркало. Я выглядел как недожаренный гамбургер. Мне стало жаль самого себя, и, чтобы поднять настроение, я влил в себя ещё одну порцию спиртного. Затем приступил к рекогносцировке.
Когда я заканчивал обследование пятой комнаты, зазвонил телефон. Он продолжал трезвонить, пока я осматривал шестую комнату. Потом он замолчал, и я решил прекратить бесплодные поиски. В доме было не менее тридцати жилых и подсобных помещений, и проверить их все за короткий отрезок времени я был физически не в состоянии.
Возвратившись на кухню, я в третий раз приложился к бутылке.
Амазонка за столом мирно посвистывала носом. Я испытывал к ней самые дружеские чувства. Подойдя поближе, я слегка приподнял её голову и легонько постучал по плечу. Её улыбка сделалась шире, и она приоткрыла глаза. Потом радостно проворковала:
Я так счастлива, что ты вернулся! Поцелуй меня!
Я поцеловал ее.
Да, я вернулся, сказал я. Кто-нибудь заходил?
Нет. Звонил телефон, но я не отвечала. Садись. Выпьем, поговорим о папаше Карамазове.
Она потянулась за бутылкой, наполнила стакан до половины и одним глотком отправила содержимое себе в рот. Её голова снова опустилась на стол, и через секунду послышалось посапывание. Я тряс её минут пять Она отключилась надолго.
В шкафу возле умывальника я нашел карманный фонарик. Не зажигая люстру, я пересек холл и после недолгих поисков обнаружил телефонный аппарат. В справочнике значился номер «Спрус-отеля».
Я сразу узнал голос клерка. Он сказал:
«Спрус-отель». Дежурный администратор.
Пожалуйста, миссис Кордей.
Таких постояльцев у нас нет.
Я сказал:
Слушай, ублюдок, ты знаешь, кто я. Завтра приеду в твой сраный отель и вытрясу из тебя душу. Где она?
Выкатилась! буквально зарычал он. Благодарение Господувыкатилась! Ей кто-то позвонил через две минуты после твоего ухода, и она отвалила. Спустилась по лестнице, попросила подогнать машину и слиняла. Молю Бога, чтобы она больше здесь не появлялась. Прощай!
Подожди, я не закончил. Кто ей звонил?
Не знаю. Голос мужской.
Другие визитеры у неё были?
Какой-то гомик в черной сорочке и белом галстуке. Но она уже смоталась. Он часом не твоя подружка?
Прибереги остроты для своей шлюхи, сказал я и бросил трубку.
Вернувшись в кухню, я на этот раз отхлебнул виски прямо из бутылки. Потом снова подошел к телефону. Я достиг такой степени опьянения, когда процесс мышления кажется особенно легким и приятным.
Развод. Все началось именно с него. Миссис Люсьен узнала о нем. Кто сообщил ей? Кому ещё было о нем известно?
Глория Кордей. Филип Кордей. И соответственно друг и подругаДон Малли и Джулия Дюпрэ. Не Фэй Бойл. Последняя утверждает, что не знала абсолютно ничего, пока в субботу ночью не прилетела из Нью-Йорка.
Миссис Люсьен не желала составлять новое завещание. Для неё была невыносима мысль о скандале, который мог явиться его следствием. На безупречной памяти её супруга не должно быть ни единого пятнышка. Тем не менее, завещание она изменила, оно лежало у неё в сумочке. Потом она отправила его по почте, с тем чтобы я показал его Кордею. Несомненно, она надеялась, что тот одумается и изменит свое поведение. Ничто, впрочем, не мешало ей аннулировать новое завещание и восстановить прежнее, но этому воспрепятствовала её смерть.
Я занимался делом о разводе. У Хэпуорта в его адвокатской конторе хранились нотариально заверенные экземпляры старого и нового завещания. Потом все начали заниматься только мною. Неожиданно вся картина предстала передо мной так же отчетливо, как мой распухший нос в зеркале. Загадкой оставалось лишь убийство Кордея.
Ясно, что ликвидировал его не Кафка, потому что со смертью Кордея он мог поставить крест на долге последнего. Из числа подозреваемых я исключил также Глорию. Она весь день находилась в отеле, что подтверждал клерк. Мои мысли переключились на Фэй Бойл. Насколько сильна была её ненависть к мужу сестры? На что она могла пойти ради её защиты?
Зазвенел телефон. После некоторого колебания я поднял трубку:
Да?
Извините, вы не могли бы пригласить к телефону миссис Кордей? Голос Эдди Силвера звучал преувеличенно любезно.
Нет.
Тогда, пожалуйста, передайте ей, что её сестру в данный момент развлекают друзья мистера Кордея. Она поймет, что я имею в виду.
Ты, как и прежде, в черной сорочке и белом галстуке?
Кто со мной говорит?
Я сказал:
Позови Ника.
Я спрашиваю, кто со мной разговаривает?
Я промолчал. На другом конце провода слышалось едва различимое перешептывание. Кто-то громко сказал: «Заткнись!». Потом трубку взял Кафка:
Йетс?
Да.
Ты времени не теряешь. Мне надо поговорить с Глорией.
Она спит. У неё был тяжелый день. Сегодня нам всем досталось.
Пойди и разбуди ее. Скажи, что Фэй Бойл у меня и церемониться я не собираюсь. Соображаешь, как мы с ней развлекаемся?
Сколько ты хочешь?
Пусть сучка придет и захватит с собой экземпляры всех завещаний, которые у неё есть. Мы всё обсудим по-деловому. Потом сестры могут убираться. Если желаешь, можешь тоже зайти, Йетс.
Отличная мысль.
Как знаешь, фраер. Легавые заметут тебя не сегодня, так завтра. Скажи Глории, что для неё будет открыт главный вход. Мой человек проводит её наверх. Он положил трубку.
Я сидел, прислушиваясь к коротким гудкам, затем набрал номер. Изменив голос, я сказал:
Капитана Хилари.
Прошло несколько минут, прежде чем он подошел к аппарату.
Кто говорит?
Я сказал:
Слушай внимательно. В одиночку мне не справиться, без твоей помощи не обойтись. Направь патрульную машину к «Орхидее».
Послушай, ты! Никогда прежде в разговоре со мной его голос не звучал столь неприязненно. Я не намерен тебя покрывать. Тебя разыскивают по обвинению в убийстве. Ты не только оказал сопротивление, но и нанес телесные повреждения двум представителям власти. Тебе хорошо известно, как отвечают мои парни на подобные вещи.
Меня вынудили. Бедекер работает на бандитов.
Бедекер отвечает за твой арест. Он помолчал, боюсь, тебя пристрелят ещё до задержания, а если пустишься в бега, я не смогу помешать. Скажи, где ты, и я лично приеду за тобой. Это единственный способ спасти тебя.
Спасибо за совет. Ты приказал проследить мой звонок?
Он не ответил.
Ещё раз спасибо, друг, с горечью сказал я, вешая трубку.
Из кухни вышла амазонка. Тяжело переваливаясь и выставив вперед руки, она направилась ко мне. Она сжала меня в объятиях, и в нос мне ударил крепкий запах перегара. У неё была мускулатура молодой кобылицы. Она повисла на мне.
Если им удалось проследить, откуда я звонил, лихорадочно размышлял я, через три минуты они будут здесь. Самое позднее через пять.
Люби меня, люби меня, пробормотала семифутовая красотка, протягивая мне губы для поцелуя.
Мне удалось освободить правую руку, и я, не раздумывая, двинул ей в челюсть. Она сразу обмякла, успев сказать удивленным голосом: «Дорогой, ну полюби же меня». Потом опустилась на пол и, как час назад, мирно захрапела.
Я побежал в кухню, погасил свет и пулей выскочил из дома.
Из подъезда большого супермаркета на углу Сент-Кэтрин-стрит, где я спрятался, хорошо просматривалась вся улица. Спиртное ещё оказывало на меня свое действие, и я пока не терял рассудка от страха. Было около трех ночи, давно перестал ходить городской транспорт. По тротуару, накинув на руку пиджак и негромко напевая, брел пьяный. Мимо на малой скорости проехала полицейская машина. Я забился поглубже в подъезд. В этот ночной час любители попрактиковаться в меткой стрельбе могли выбрать меня своей мишенью. Мой темный пиджак был хорошо виден даже при неярком свете уличных фонарей.
В квартале от супермаркета из переулка вышел патрульный. Несколько секунд он наблюдал за подвыпившим пешеходом, потом, пожав плечами, скрылся в темноте. Пьянчужка пел песню о своей подружке, которая, как вино, кружила ему голову. Проходя мимо меня, он задел стеклянную дверь, за которой я прятался.
Начав вглядываться в свое мутное изображение, он неожиданно для себя увидел другого человека.
Песня оборвалась, он довольно ухмыльнулся. Толкнув дверь ногой, он вошел в подъезд.
Автобусов нет и в помине! громко и радостно объявил он. Давай сбросимся на такси.
Пьянчужка оказался молодым парнем лет двадцати. Он был высокого роста, с таким же цветом волос как у меня.