Я полезла в сумку за кошельком в надежде, что там что-нибудь завалялось. Чуда не произошло, кошелек приветливо раскрыл свою пасть, обнажив красную шелковую подкладку, своей чистотой напомнившую мне беззубый рот младенца. Я в растерянности посмотрела на аптекаршу.
Помогло? участливо поинтересовалась девушка.
«Какая милая, само сострадание, подумала я. Интересно, как она изменится в лице, когда узнает, что у меня нет денег?»
Да, спасибо. Таблетки мне больше не нужны. Вот, возьмите, пожалуйста, и я протянула коробочку с аспирином обратно в окошко.
Мы не принимаем лекарства назад, у нас такое не практикуется, ужаснулась девица, заподозрив меня в обмане. Заплатите, пожалуйста.
Понимаете, у меня сейчас нет денег. Вот, посмотрите сами, я показала в окошко пустой кошелек. Я вам завтра деньги занесу, не беспокойтесь, и заберу всю упаковку, а пока возьмите назад аспирин, и мне, и вам так спокойнее будет.
Женщина, вы с воем уме? Здесь аптека! гордо возвестила она.
Я понимаю, что не в «секонд хэнд» зашла, хихикнула я от пришедшего мне в голову идиотского сравнения.
Вы пьяны, смекнула аптекарша и косо покосилась на меня.
Только этого мне не хватало, чтобы меня уличили в алкоголизме.
Нет. Что вы! искренне возмутилась я. Я выпила только один бокал шампанского, и все деньги пришлось отдать официанту за бутылку, ни с того ни с сего начала я перед ней оправдываться. Вы ведь знаете, какие цены в ресторанах? Я с подругой туда заскочила выпить кофе и не рассчитала своих финансовых возможностей. А потом у меня заболела голова, и об отсутствии денег я вспомнила лишь тогда, когда выпила вашу таблетку. Кстати, очень хорошее лекарство, подействовало моментально. Всем буду его рекомендовать.
И что прикажете мне с вами делать? Поштучно мы таблетки не продаем. Упаковку, пусть даже без одной таблетки, никто не купит, в голосе девушки пропали сердитые нотки, и теперь она говорила со мной снисходительно.
Я вам, честное слово, завтра принесу деньги. Ну, хотите, возьмите мое удостоверение.
Не нужно мне ваше удостоверение, принесите деньги завтра до девяти часов. В девять мне сдавать сменщице кассу.
Чтоб мне провалиться, если завтра до девяти я не буду у вас, пообещала я и с просветленной головой выскочила на улицу.
Глава 2
К середине ночи действие таблетки закончилось, голова опять стала раскалываться от боли. Я проснулась, поворочалась в постели и пришла к выводу, что без очередной дозы аспирина мне не обойтись. Я поднялась и полезла в аптечку за лекарством. Растворимого аспирина в коробке не оказалось, пришлось глотать самый что ни на есть обычный.
Постепенно боль утихла, но заснуть мне так и не удалось, чувствовала я себя паршиво и даже догадывалась почему. К утру я злилась на всех и вся, но больше всего на Славку. И дернул же его черт притащить третью бутылку, мало того что она была уже лишняя, так еще и шампанское оказалось сладким и красным, а от красного вина у меня наутро всегда проблемы с головой.
Я встала, прошла на кухню, выпила стакан воды и почувствовала нестерпимое желание вернуться вновь под одеяло. Эх, если бы не пообещала возвратить деньги в аптеку, ни за что бы сейчас не поднялась с родного дивана, а так надо одеваться и идти на улицу. Но до девяти часов еще целый час, до аптеки пять минут ходьбы, значит, есть еще время себя понежить. Я юркнула в постель и поглубже зарылась под одеяло, подольше оттягивая момент, когда все же придется покинуть уютное местечко.
Мне стало приятно тепло, веки мои начали слипаться, я сладко зевнула и задремала.
Резкий звук телефонного звонка заставил меня подпрыгнуть вместе с одеялом и заодно проснуться. Не открывая глаз, я вытащила руку и потянулась к трубке.
Алло! недовольно пробурчала я.
Алло! Ира, это я, Лариса, послышался в трубке хриплый Ларискин голос. Ира, я не в состоянии говорить, я не знаю, что мне делать.
«Еще бы! Ты выпила вдвое больше меня, это тебе захотелось продолжения банкета, именно из-за тебя я испытываю сейчас нестерпимое желание уснуть и до завтрашнего дня не просыпатьсявот теперь и мучайся», позлорадствовала я про себя, а вслух сказала:
Лариса, я очень тебя понимаю, у меня у самой голова трещит по швам. Зря ты погнала Славу за третьей бутылкой, теперь обе страдаем. Но ты выпей аспирин, поможет.
Я дала Лариске совет и собралась уже положить трубку, чтобы подремать еще несколько минут, но не успеласледующее Ларискино заявление мигом вырвало меня из объятий Морфея.
Я не о том, Славик умер, тихо прошептала Лариса.
Ты глупо шутишь.
Нет. Он действительно мертв. Я не знаю, что мне делать. Я не знаю, не знаю, словно в бреду повторяла Лариска. Что мне делать? Ира, помоги!
Вызови «Скорую помощь», может, у него сердечный приступ или он в глубоком обмороке, порекомендовала я, не веря до конца в Ларискины слова.
Нет, его зарезали. Вся кухня в крови, а он лежит головой на столе, такой бледный, холодный. И нож из груди торчит.
Ты продолжаешь шутить? в надежде на утвердительный ответ спросила я. Лариска молчала. По тихому всхлипыванию я догадалась, что она плачет. Значит, не шутит. Вызывай полицию и ничего на кухне не трогай. Я к тебе сейчас приеду.
Ира, у тебя ведь брат в полиции служит?
Да, в городском управлении.
Может, он мне подскажет, как мне быть?
Я с ним обязательно свяжусь, а сейчас звони в полицию. Жди, я еду.
Я спешно стала собираться: влезла в джинсы и в первый попавшийся под руку свитер, наскоро размешала в теплой воде растворимый кофе и влила в себя эту бурду. Расчесывалась я, уже спускаясь по лестнице, благо, у меня короткие волосы.
По проспекту сновали тысячи автомобилей, но ни один из них не хотел останавливаться, чтобы меня подвезти, всем было некогда. А такси, которых в любой момент превеликое множество, как назло, все куда-то подевались. Я стояла, вытянув руку, минут пять и уже начинала нервничать. Но тут рядом со мной остановился частник. Я назвала адрес. Водитель кивнул и открыл мне дверь.
Только сидя в салоне потрепанных «Жигулей» я посмотрела в зеркало на свою помятую физиономию (немудрено, что меня не хотели подвозить) и вспомнила, что опять не взяла с собой денег.
Разворачивайтесь обратно, скомандовала я водителю.
Дороги не будет.
Не будет, согласилась я. Только вернуться все равно придется, я деньги забыла.
При слове «деньги» частник развернулся, нарушая все правила, и погнал в обратном направлении.
«Дороги не будет! Какая уж тут дорога! Ничего приятного мне не светит, про себя бурчала я. Мысли крутились исключительно вокруг утреннего звонка. Что же все-таки случилось? Я оставила Славку живым и здоровым, он вроде никого не ждал, в десять вечера мало кто в гости захаживает. Лариска отправилась спать еще раньше. Странно все. Убит в собственной кухне, ножом в грудь. А если его Лариска пришила? Нет, не могла она! С чего бы ей тогда мне звонить, спрашивать, что делать? Когда убивают, то или каются, или тихо без свидетелей от трупа избавляются. А еще нужен повод, одно дело постоянно попрекать мужа безденежьем, другоеего убить.
А вдруг повод был? Жили они в последнее время скверно. Вчера Лариска изрядно выпила, ночью проснулась и пошла разбираться со Славиком. Мало ли что в ее пьяную голову взбрело? Сама слышала, как она спрашивала, почему он так долго на работе задерживается. Ревность? Может, у Славки был кто-то на стороне, или ей на фоне алкоголизма чудилось, будто муж ей изменяет?
Да и Славка рассказывал, что она в последнее время к нему по любому поводу цеплялась. Вполне возможно, поскандалили, побросали друг в друга тем, что под руку попалось. Лариска могла в него нож метнуть и случайно попасть, он отключился, а эта дура, вместо того чтобы «Скорую» вызвать, спать пошла, а теперь, когда протрезвела, ничего не помнит».
Перед Ларискиным подъездом стоял полицейский «бобик», значит, она вызвала полицию и менты успели уже приехать. Оперативно. Не прошло и получаса, как мы с ней поговорили по телефону, а они уже здесь. Я поднялась на третий этаж и позвонила в дверь.
Вы кто? на пороге стоял полицейский в чине старшего лейтенанта.
Я подруга Ларисы, хозяйки квартиры. Могу я с ней поговорить?
Имя, фамилия, отчество.
Чье? Ларисино?
Ваше.
Ирина Викторовна Глебова.
Документы есть?
Пожалуйста, я протянула свой паспорт. Я могу пройти?
Стойте, лейтенант тщательно изучил мои документы, достал из кармана блокнот, что-то черканул на последней странице и вернул мне паспорт.
Я могу увидеть Ларису?
Нет, не можете. Она сейчас занята.
А когда я с ней смогу поговорить?
Не знаю. Женщина, идите, не мешайте работать. Мы вас вызовем. У вашей подруги большие неприятности.
Я приподнялась на цыпочки и попыталась заглянуть в квартиру через плечо лейтенанта. Он просек мой маневр и нагло захлопнул дверь перед моим носом. Мне ничего не оставалось делать, как уйти.
Ну и ладно, не будут же они, менты, сидеть у Лариски до ночи? Подожду, когда они уйдут, и поднимусь к ней.
Я уселась на лавочку подле детской песочницы и приготовилась ждать.
Ждать пришлось долго. Через два часа к дому подъехала машина, фургон, из нее вышли двое крепких мужчин и вошли в Ларискин подъезд. Через некоторое время они спустились, неся на носилках черный продолговатый пакет, внутри которого лежало мертвое тело.
«Славик», подумала я и испугалась, только теперь до меня полностью дошло, что случилось непоправимое.
Тело погрузили в фургон, машина затарахтела, пару раз фыркнула и тут же уехала. Еще через полчаса из подъезда вышла целая процессия: старший лейтенант, тот, который открывал мне дверь, двое мужчин в штатском и Лариса. Она шла, удрученно опустив голову. В руке она держала яркий пакет с эмблемой местного универмага с нехитрыми пожитками, которые обычно разрешают проносить в камеру.
Лариса, ты куда? Я подскочила с лавочки и устремилась к ней.
Меня увозят, быстро и отрывисто заговорила Лариса, как будто боялась, что ей заткнут рот и она не успеет сказать мне нечто важное. Забери Павлика из лагеря. У него смена десятого заканчивается. Лагерь называется «Соколенок», Дмитриевский лес, поселок Новомихайловка. Обещай! Я не убивала Славика! Я не Ларисе закончить не дали, запихнули на заднее сиденье «бобика», а меня смерили таким уничтожающим взглядом, что я еще долго стояла и смотрела вслед удалявшейся машине, не в силах понять, откуда такая ненависть по отношению ко мне. Я-то здесь при чем?
Ноги мне отказали, и я вновь рухнула на лавку. Расстроенная произошедшим, я все сидела и сидела, пытаясь осмыслить ситуацию, в которую попала Лариса, а вместе с ней и я.
Раз Лариску увезли, значит, менты подозревают ее в убийстве Славика. И что же мне теперь делать? Ехать за Павликом, Ларискиным сыном, в лагерь? А что я ему скажу? Почему именно я приехала за ним? Разве можно сказать десятилетнему ребенку, что его родная мать убила его отца? А вдруг убийца не она, ведь этого пока никто не доказал, а я наговорю ребенку черт знает что? Вот задача!
Но до десятого числа время еще было, к тому времени все могло измениться и Лариску могли выпустить. Как-то не верила я в ее причастность к убийству.
«Стоп! в моей голове что-то щелкнуло. У Славика, насколько я в курсе, родители живы. Вот горе какоепотерять единственного сына. Теперь у них только Павлик остался. Отец у Славика уже совсем старенький, он у нас в институте преподавал, профессор, а мать значительно моложе отца, тоже в институте работала, в отделе кадров. Ей сейчас не больше шестидесяти лет, вполне может забрать внука к себе. Почему Лариса поручила мальчика мне, а не ей? Впрочем, знаю почему».
Славик с Лариской встречаться начали на третьем курсе. Он-то в нее с первого курса влюблен был, хвостом за ней ходил, а онанет, выбирала, потом все-таки ему отдала предпочтение. Наверное, поэтому Раиса Карповна, мать Славика, на дух не переносила Лариску, противилась браку сына. Все ей не нравилось в будущей невестке: и то, что она родом из убогого поселка, и то, что ее мать простая рабочая, и то, что без отца выросла. Короче, неровня ее сыночку. Только когда ее поставили перед фактомЛариска беременна, Раиса Карповна махнула рукой и в сердцах сказала: «Делайте, что хотите!» и больше преград женитьбе сына не чинила.
Павел Иванович соблюдал по отношению к невестке нейтралитет: никогда не обижал, но и не защищал. Когда родился Павлик, дед внуку обрадовался и по мере возможности баловал. Раиса Карповна, напротив, к новорожденному отнесла с прохладцей, простить не могла, что Лариска своим пузом ее Славика из родительского дома увела, и никогда не упускала случая лишний раз попрекнуть невестку «до срока» родившимся ребенком.
Как-то теперь Раиса Карповна будет относиться к Павлику? Он ведьединственный внук, единственный сын ее единственного сына. Правильнее родителям Славика забрать мальчика из лагеря. А что я с пацаном делать буду? Почему Лариска меня обязала забрать Павлика из лагеря? Помнится, у нее еще имеется мать и тетка родная, могла и им своего сына поручить. Интересно получается, у ребенка полно живых родственников, а навязали его мне.
«Может быть, я зря колочусь? Подождем несколько дней, похоронят Славика, а там и Раиса Карповна вспомнит о внуке, или другая бабка объявится, или Лариску выпустят. Нет, это маловероятно, при подозрении в убийстве так рано не отпускают. Если это не Лариска Славика убила, то ментам, прежде чем ее на свободу выпустить, настоящего убийцу найти нужно. А если это она мужа прикончила, что не исключено, то я затрудняюсь сказать, сколько времени ей придется провести за решеткой». Ничего умного мне в голову не приходило, я никак не могла для себя решить, что мне делать, и делать ли что-нибудь вообще.
Сидеть на лавке в чужом дворе никакого смысла не имело, я поднялась и поплелась в сторону своего дома. Идти на работу я была не в состояниипосле бессонной ночи и сегодняшних событий, я чувствовала себя совершенно потерянной. Ничего с этой работой не случится, скажу, что заболела, тем более что у нас сейчас полное затишье: никто ни продавать, ни покупать жилье летом отчего-то не торопится. В июле и августе мой начальник с радостью отпускает сотрудников в отпуск, а если кто-то после положенного отпуска просит еще отпуск за свой счет, он рад до беспамятства, в этом случае ему приходится меньше работнику платить, что для фирмы какая-никакая, а экономия.
По пути я зашла в аптеку. Вчерашнюю девушку сменила пожилая женщина.
Я вчера в вашей аптеке отложила аспирин-упса. Вот деньги, дайте мне, пожалуйста, мою упаковку и передайте своей сменщице, что я расплатилась.
Женщина с интересом на меня посмотрела. Не издав ни звука, она приняла от меня деньги и протянула ту самую начатую упаковку аспирина. Думаю, аптекаршу проинформировала напарница, как вчера одна ненормальная особа лечилась здесь от головной боли.
Спасибо, сказала я и выскользнула из аптеки. Хорошо, что обошлось без упреков.
Глава 3
Дома я сварила себе крепкого кофе, села за кухонный стол, подперла ладонью щеку и задумалась: «Хочется мне или не хочется, а Борьке звонить, видно, придется. Что делать с Лариской и ее сыномума не приложу. Может быть, я даже не имею права забирать мальчика? Как бы мне хотелось, чтобы это было именно так. Нутром чувствую, Ларискина просьба забрать Павлика на время к себе мне выйдет боком. Я тяжело вздохнула, вспомнив о брате. Борис у нас самый умный, всех учит и поучает, вот пусть и посоветует что-нибудь дельное. В конце концов, это даже по его профилю. Не зря же он выбрал профессию полицейского».
Мой братец младше меня на два года, но отчего-то всегда считалось, что именно он старший, наверное, оттого, что он с детства нудный и рассудительный. Сколько себя помню, его всегда ставили мне в пример. «Посмотри, Ирочка, какой Боря аккуратный», вечно говорила мне мама, когда мы возвращались с прогулки. А что здесь удивительного, если мальчик в белой рубашке выходил во двор, садился на корточки рядом с песочницей и вытянутыми ручками, держа двумя пальчиками совочек и формочку, боясь запачкаться, делал куличики, и так два отведенных на прогулку часа. Я за это время успевала с подругами обежать все соседние дворы, обмазаться мелом с головы до пят, играя в «классы», облазить все деревья, потерять при этом на ветках свои ленты из косичек, а он возвращался домой, не испортив пробора на прилизанных рыжих волосах.
Но тогда он хоть меня не доставал, зато в школьные годы мне от него житья не было. Иной раз мне хотелось придушить его, спящего, подушкой. Он постоянно сдавал меня родителям, докладывал все: и то, что вместо занятий музыкой перед телевизором торчала, и то, что первые уроки прогуливала, и то, что подружки ко мне приходилиуроки ему, видите ли, учить мешали. Ко всему прочему он был еще круглым отличником с первого по десятый класс.