Сейчас Перумаль молил богов, чтобы Викрам привез ему еще одну сделку, сравнимую по масштабам с таким слоном, как ИГЛОО.
О Перумаль! Извини за опоздание!
На Викраме был элегантный итальянский костюм и шелковый галстук. Он возвышался над Перумалем, и, несмотря на костюм, было заметно, насколько развита его мускулатура. У Перумаля даже мелькнула мысль о своей неполноценности. «Я не менее умен, чем этот парень», сказал он себе, занимая место за столом и беря в руки меню. Оказавшись по итогам национальных экзаменов в числе одного сотого процента лучших учеников страны, Перумаль получил право продолжить учебу в Индийском технологическом институте в Мадрасе. Хорошее образование не было куплено ему родителями, он самостоятельно заслужил его, соревнуясь с миллионами выпускников индийских школ.
Тебе не кажется, что здесь шумновато? спросил, оглядываясь по сторонам, Викрам.
Пожалуй. Ты хочешь сменить место? Перумаль всем своим видом показал, будто намерен подняться из-за стола.
Викрам улыбнулся (при желании в его улыбке можно было увидеть некоторую снисходительность) и сказал:
Не беспокойся. Раз уж мы здесь Думаю, все будет прекрасно.
Подошла официантка. Перумаль заказал себе закуску, весьма сытное основное блюдо и бутылку вина, в то время как его гость ограничился салатом и бутылкой минеральной воды.
Перумаль изо всех сил старался придумать тему для непринужденной беседы.
Как ты считаешь, можно ли ожидать изменений волатильности или оценки останутся на текущем уровне? спросил он.
Викрам сразу помрачнел, а Перумаль, слегка запаниковав, подумал, что, наверное, было бы лучше поинтересоваться погодой во время полета Викрама через океан. Но, к его великому облегчению, гость, выдержав паузу, ответил:
Думаю, что все останется как есть до самого лета. Все зависит от волатильности доллара. Но я лично, по правде говоря, считаю, что она будет значительно ниже ожидаемой.
Пока Перумаль поглощал первое блюдо, они успели обсудить тонкости ценообразования опционов. По мнению Перумаля, встреча проходила просто прекрасно.
Последовала затяжная пауза, после которой Викрам задал вопрос, о котором молил небеса Перумаль:
Не могли бы вы сделать для нас нечто не совсем обычное?
Можем попытаться.
Мы изучали корреляцию между ценами на нефть, курсом иены, ценой золота и погодой. Нам кажется, что открываются кое-какие возможности для арбитражных операций. Но чтобы полностью использовать эти возможности, операция должна быть по-настоящему значительной.
Ну и о какой же сумме может идти речь? спросил Перумаль, пытаясь скрыть возбуждение.
Викрам приступил к описанию самого сложного дериватива из всех, о которых когда-либо доводилось слышать Перумалю. Он внимательно слушал, лихорадочно думая о том, каким образом «Блумфилд-Вайс» сможет избежать или хотя бы снизить уровень тех рисков, которые один за одним перечислял Викрам. Группа деривативов «Блумфилд-Вайс» обожала сложные операции, поскольку сложность подразумевала массу туманных формул, позволявших незаметно для клиента дополнительно выжать из сделки несколько миллионов долларов. Транзакции Викрама открывали для этого массу возможностей.
Итак, сможете ли вы это сделать? закончив разъяснение, спросил Викрам.
Уверен, что сможем, ответил Перумаль и тут же спросил:Когда вы говорили о масштабности операции, какую точно сумму имели в виду?
До миллиарда.
Долларов?
Да, долларов.
Миллиард! Карр-Джонс будет в восторге. И он, Перумаль, проведет эту сделку. Конечно, придется обработать департамент управления рисками, чтобы тот дал соответствующие санкции, связанные с фондом «Тетон», но Карр-Джонс сможет с этим справиться.
Не сомневаюсь, что на это нам хватит мощности, сказал Перумаль.
Замечательно. Викрам сверкнул белозубой улыбкой. По возвращении в Джексон-Холл я сразу же вышлю вам свои письменные соображения по этой операции.
Буду ждать с нетерпением, сказал Перумаль. Да, кстати, вы говорили еще с кем-нибудь по поводу возможной сделки? Он спросил как можно более небрежным тоном, но вопрос был ключевым. «Блумфилд-Вайс» легче будет выбить для себя существенно большую комиссию, если ему не придется конкурировать с каким-то иным инвестиционным банком, готовым согласиться на более низкие расценки своих услуг.
Не вижу в этом никакой необходимости, ответил Викрам. Вы, парни, так здорово справились с транзакциями ИГЛОО, что мы готовы положиться на вас и в этой операции.
Само собой, подтвердил Перумаль.
Да, кстати, коль скоро речь зашла об облигациях ИГЛОО, то боюсь, что их переоценка окажется делом непростым. Ведь придется погашать их в валюте, которой пока не существует.
Не совсем, ответил Перумаль. Втиснуть их в существующие прикладные процессы, конечно, довольно трудно, но мы сможем выстроить модель, которая позволит это сделать.
Насколько я помню, переоценка произойдет на следующей неделе?
Да. И на этой фазе у вас ожидаются кое-какие потери.
Вы так считаете?
Да. Вы сами видели, как крепко держится рынок итальянских государственных бумаг. Но в этом нет никакой логики. Уверен, что этот тренд закончится.
Конечно. Но мы во всех своих расчетах исходим из годичного горизонта. Очень жаль, что переоценка проводится ежемесячно.
Боюсь, что мы должны так поступать, сказал Перумаль, приступая к мясу. Департамент управления рисками и без этого требует, чтобы мы взимали с вас большее обеспечение. Если дать им волю, то они производили бы переоценку ежедневно, но ИГЛОО для этого слишком экзотичны.
Хм-м Викрам отщипнул кусочек латука. По моему мнению, было бы гораздо лучше, если бы их вообще не переоценивали.
Простите Перумаль даже перестал жевать. Но я обязан это делать.
Понимаю. Но не могли бы вы переоценить их, сохранив текущий номинал или по крайней мере девяносто девять и девять десятых с чем-то процента?
Но наша модель
Ваша модель скажет то, что вы захотите.
Перумаль вернулся к еде. Теперь он знал, чего хочет Викрам. Парень желает, чтобы он ввел в систему «Блумфилд-Вайс» неправильное число. Просьба очень простая: надо напечатать всего лишь четыре цифры, но это приведет к далеко идущим последствиям. У фонда «Тетон» не окажется убытка, и ему не придется покрывать потери, выплатив большую сумму «Блумфилд-Вайс». В том случае, если это останется в тайне, все кончится превосходно, но если кто-то узнает
Многие уже со скандалом теряли работу в Сити за попытку исказить цену деривативов.
Боюсь, Викрам, что это я для вас сделать не смогу, сказал Перумаль. У нас действует очень жесткая система внутреннего контроля.
Вот, значит, как произнес Викрам тоном, в котором не осталось даже следов дружелюбия. А я-то не сомневался в том, что вы изыщете способ обойти формальности. Ведь это всего-навсего переоценка. О нашем выигрыше или потерях мы узнаем лишь после того, как облигации будут подлежать погашению. Если мы окажемся в минусе, то оплатим все.
Я очень сожалею. Перумаль стоял на своем.
Я тоже, ответил Викрам. Он поднялся, бросил салфетку на стол и произнес:А я-то полагал, что «Блумфилд-Вайс» заинтересован в продолжении деловых отношений с нами.
Вы свяжетесь со мной в связи с операцией «Нефтьиенызолото»? спросил Перумаль.
Викрам не удостоил его ответом. Перед тем как покинуть ресторан, он внимательно посмотрел на Перумаля и, немного поколебавшись, сказал:
Послушайте, если найдете способ мне помочь, позвоните. Я остановился в отеле «Стрэнд-палас».
Я это сделаю, проговорил Перумаль, наблюдая, как уходит его лучший клиент, оставив его один на один с половиной ленча, тремя четвертями бутылки вина и полноценным счетом.
Перумаль сел и до краев наполнил свой бокал.
Что теперь? Ведь он не мог выполнить просьбу коллеги, не так ли? А может быть, все-таки мог?
А что, если обсудить эту проблему с боссом? Ведь для этого боссы, в конце концов, и существуют. Но, немного поразмыслив, он решил, что идея никуда не годится. Если Карр-Джонс окажется замешанным, то ставки резко возрастут, а простая техническая ошибка при переоценке превратится в полноценный сговор. Даже Карр-Джонс не пойдет на это. Но будет еще хуже, если он узнает, что Перумаль позволил миллиардной сделке уйти из ресторана. Ведь операция подобного масштаба могла принести группе деривативов десять миллионов, а то и больше.
Было бы так здорово, если бы существовал способ ее провести. В этом случае фон «Тетон» стал бы самым прибыльным клиентом для группы деривативов, а возможно, и для всего лондонского отделения «Блумфилд-Вайс». И хотя главная слава достанется Карр-Джонсу, признание придет и к Перумалю. А инвестиционный банк «Блумфилд-Вайс» прекрасно умеет заботиться о тех, кто приносит ему доходы.
Он до сих пор не мог поверить, что работает в «Блумфилд-Вайс». Его семья, и в первую очередь мама, были страшно горды за него, когда ему пару лет назад предложили здесь работу. Но даже и она не верила, что сын так быстро добьется успеха. Ее старший брат, дядя Ачаппан, вернулся домой после десятилетнего пребывания в Саудовской Аравии богатым человеком. Он купил большой дом с бассейном и несколько широкоформатных телевизоров. Но всего лишь несколько бонусов, полученных Перумалем в «Блумфилд-Вайс», легко могли бы отодвинуть дядю в тень. Часть полученных им денег он посылал домой семье. Сто тысяч долларов проделали долгий-долгий путь в Кералу.
Интересно, что могла бы посоветовать ему мама? Она была честной леди и дала ему правильное воспитание, но Перумаль не сомневался, что мама, окажись на его месте, нашла бы выход. Отец бы, возможно, и не нашел: мама никогда не переставала утверждать, что у супруга, чиновника Министерства образования, не хватает мозгов, чтобы заработать хорошие деньги.
Возможно ли то, о чем просит Викрам? Скорее всего да. Для этого следовало обойти все системы защиты, умиротворить кредитный контроль и облапошить парней из департамента управления рисками. Перумаль мог все это сделать. Втиснуть всю структуру ИГЛОО в систему было невозможно, поэтому переоценку придется проводить ему самому. Если ребята из департамента управления рисками потребуют обоснования, то он может задавить их интеллектом, заявив, что опирался в своих расчетах на теоретические построения Чена и Сингала, объясняющие такое явление как эффект понедельника. Поскольку у него репутация честного человека, они ему поверят.
Только Джастин Карр-Джонс способен все понять. Он обладает орлиным взглядом и интуитивно чувствует скрытые риски в проводимых его группой операциях. И это было проблемой.
Но затем Перумаль улыбнулся. Нет. Здесь нет никакой проблемы. Карр-Джонс не рискнет вступить в сговор с одним из своих трейдеров с целью обойти систему, но он может просто закрыть глаза. Ради вознаграждения за очередную гигантскую транзакцию он это обязательно сделает.
Перумаль набрал на мобильнике номер справочной службы и спросил телефон отеля «Стрэнд-палас».
10
К ужасу Линды Стаббс, Кальдер настоял на том, что будет давать свои показания не юристам «Блумфилд-Вайс», а адвокату Джен. Стефани Уорд была высокой стройной женщиной. Офис ее находился неподалеку от Тауэра. Она оказалась страшно дотошной, и на согласование текста заявления им потребовалось два часа. Кальдер хотел быть уверен в том, что его версия событий не может быть никоим образом искажена.
В торговом зале о деле Джен Тан все старались не упоминатьэто была весьма опасная тема, Сказать что-то не то и вдобавок не тому человеку означало навлечь на себя серьезные неприятности. Похоже, всеобщим лозунгом трейдеров стало: «Держи голову ниже, а рот на замке».
Кальдер несколько раз пытался позвонить Джен домой. Алекс не хотел, чтобы она думала, будто он похож на тех, кто делает вид, будто ее вообще никогда не существовало. Но каждый раз включался автоответчикДжен таким образом просеивала звонки и не отвечала, хотя Кальдер оставил ей несколько сообщений.
Совершенно неожиданно ему позвонил совсем другой человекТесса Трю, единственная оставшаяся в группе деривативов женщина.
Мне необходимо с тобой поговорить, взволнованным шепотом сообщила она.
Кальдер посмотрел в ее сторону. Место Тессы находилось в каких-то десяти метрах от его рабочего стола. Девушка смотрела не на него, а в окно на противоположной стороне торгового зала.
О чем?
Скажу, когда встретимся.
Хорошо. И где же мы встретимся?
Где угодно, но только не рядом с работой. Я не хочу, чтобы меня видели. Давай в «Прикосновении Мидаса». Это в Сохо. Сегодня вечером в девять.
Я там буду.
«Прикосновение Мидаса» находился на Голден-сквертам обычно собирались творческие личности из Сохо. В девять часов вечера посетителей было полным-полно, но Кальдер сразу заметил одиноко сидящую в углу Тессу. Она потягивала что-то похожее на «Бейлиз» и курила сигарету.
Заказать еще порцию? спросил он, подойдя к ней.
Тесса улыбнуласьу нее были яркие пухлые губыи сказала:
Выпью с удовольствием.
Она была крупной блондинкой с большой грудью, но, увы, без сколько-нибудь заметного подбородка. Тессу нельзя было назвать ни привлекательной, ни сексапильной, но в ней присутствовало что-то от уступчивой девицы за стойкой бара, которую можно хорошенько пощупать в задней комнате, если вдруг возникнет такое желание.
Они и с Карр-Джонсом составляли на первый взгляд совершенно невообразимую пару, хотя Тесса работала на Джастина еще в Токио, и весьма успешно. Он встречал ее в Оксфорде и запомнил тучной, с мышиного цвета волосами студенткой-математичкой из Соммервиля. Когда ее перевели из Токио в Лондон, он ее, естественно, не узнал. Кальдер догадывался, что новая Тесса отвечает тому месту в финансовом мире, которое, по мнению Карр-Джонса, и должна занимать женщина. Она могла успешно использовать свои чары и свои способности, чтобы привлечь мужчин определенного типа к деловому сотрудничеству с банком. Кальдер понятия не имел, отправляется ли Тесса с клиентами в постель, но полагал, что для обработки объекта достаточно показать, что она на все готова.
Кальдер вернулся к столику с еще одним «Бейлизом» для нее и пивом для себя.
Спасибо, что пришел, проговорила она заплетающимся языком.
Похоже, ты явилась чуть раньше меня, заметил Кальдер.
Это была трудная неделя, отозвалась Тесса, отбрасывая со лба прядь светлых волос. Ты, конечно, понимаешь, о чем я.
Да, понимаю, ответил он, отпив пива.
А ведь ты симпатичный, и я знаю, почему тебя любит Джен.
Она меня не любит, ответил Кальдер.
Любит, любит. Тесса пьяно улыбнулась. Я видела, как она на тебя смотрит. Женщины это сразу замечают.
Она положила ладонь на его руку и наклонилась вперед, открыв взору то, что едва скрывалось за вырезом ее платья.
Кальдер отнял руку, Тесса пожала плечами и, постучав по пустому бокалу, спросила:
Можно еще один?
Ты уверена?
Да. Я хочу тебе что-то сказать. То, что ты должен знать. Но я сильно рискую. Джастину не понравилось бы, что я с тобой говорю, а ты знаешь, как плохо бывает тем, кто оказывается не на его стороне. Поэтому тащи мне еще одну выпивку.
Кальдер пожал плечами и вернулся к стойке. «Надеюсь, все это кончится прилично», подумал он.
Тесса сделала большой глоток и начала:
Я хочу рассказать тебе о Джен. И о Джастине. Ты же знаешь, что они никогда не ладили.
Знаю. Кальдер был близок к отчаянию.
Нет, нет, нет! затрясла головой Тесса. Они никогда друг другу не нравились.
Привет, Тесс!
На лице Тессы вдруг появилась гримаса страха. Кальдер оглянулся и увидел у стойки пару младших трейдеров из группы деривативов.
Вот дерьмо! прошипела она. Каким образом, дьявол их побери, они здесь оказались? Они не должны нас видеть. Надо срочно сваливать!
Поздно, сказал Кальдер. Парни нас уже видели. Проявим вежливость.
Нет! Тесса ценой серьезных усилий поднялась на ноги и двинулась к выходу из бара.
Она выбрала окружной путь и поэтому наткнулась на подвыпившую компанию. Оба ее коллеги с веселым изумлением следили за ее маневрами. Кальдер последовал за ней, послав трейдерам дружелюбную улыбку.
Когда они оказались на улице, Тесса, покачиваясь, сказала:
Так-то лучше. Давай поищем другое место.
Кальдер посмотрел на девицу с большим сомнением. Ему отчаянно хотелось узнать, что она хотела сказать, но последняя сотрудница группы деривативов едва держалась на ногах.
Посмотри, вон там, кажется, есть паб. Она махнула рукой в направлении боковой улицы, сделала шаг в ту же сторону и повалилась на тротуар. Дерьмо, дерьмо, дерьмо бормотала она, пока он помогал ей подняться.