Там полно хрома. Штаты получают оттуда треть импорта.
Тогда мы не можем упустить ее.
В Детройте полагают, что нет.
Кому понадобилось убивать Ван Зандта? Он же старик.
Со мной вели переговоры двое из его кабинета министров. Он прибывает сюда через пару дней, чтобы выступить в ООН. Но сначала остановится в Вашингтоне.
Торжественного приема не будет. Его встретит заместитель государственного секретаря и по авеню Конституции отвезет в отель. В Белом доме принимать его не собираются.
А что требуется от тебя?
Застрелить его из ружья. Всю подготовку они обеспечивают сами.
А не возникнет ли у старика подозрений?
Вряд ли. Идея принадлежит ему. Собственно, он ничего не теряет, потому что умрет от рака в ближайшие два месяца.
В газетах не упускали случая упомянуть о том, что восьмидесятидвухлетний Хеннинг Ван Зандт, премьер-министр маленькой африканской страны, там и родился, в числе первых детей белых переселенцев. На его глазах территория, на которой хозяйничала Южно-африканская компания, превратилась сначала в колонию, а затемв самоуправляемое государство. И, наконец, провозгласила независимость, впрочем, не признанную метрополией. Хром послужил причиной того, что Соединенные Штаты не присоединились к экономическим санкциях, но и не спешили с признанием независимости.
Излагая мне свое предложение, они не скрывали, чего ждут от моего выстрела. Я не уверен, что они добьются желаемого результата. Но шум поднимется наверняка.
В Соединенные Штаты Ван Зандт ехал, чтобы с трибуны ООН просить поддержки для своей страны. В Вашингтоне он намеревался провести переговоры, касающиеся межгосударственной торговли.
Они в курсе того, что происходит в Штатах, продолжил Падильо. Вину за убийство Ван Зандта возложат на неопознанного негра, и общественное мнение заставит Белый дом и государственный департамент поддержать режим Ван Зандта.
Ловко они это придумали, прокомментировал я.
Распланировано все четко. Охранять Ван Зандта не будут, это не де Голль или Вильсон. Машину ему подадут открытую. Когда его застрелят, в Америке он станет мучеником, сложившим голову в борьбе за белую идею. Неплохой конец для человека, прожившего восемьдесят два года, желудок которого на три четверти съеден раком.
Почему они обратились к тебе?
Они искали профессионала, который не попадется полиции, потому что у них есть свидетели, готовые показать под присягой, что видели негра с ружьем. А профессионал всегда найдет способ остаться незамеченным. Вот они и остановили свой выбор на мне.
Ты можешь это сделать?
Падильо поднял бокал и несколько мгновений разглядывал его содержимое, словно обнаружил в виски таракана.
Наверное, да. Застрелю его и ничего не почувствую. Этого-то я и страшусь. Внутри у меня словно пустота. Но ты только кивни, и все будет сделано в лучшем виде. Меня не поймают, а ты, возможно, получишь свою жену.
Возможно?
Разумеется, мертвую, но ты проживешь достаточно долго, чтобы похоронить ее.
То есть я буду знать слишком много, чтобы ходить по этой земле.
Они прикончат и Фредль, и тебя, и меня. Те двое, что обратились ко мне, и будут свидетелями, видевшими негра с ружьем. Если добавить к ним Ван Зандта, получается заговор троих, а это уже чертовски много для такого тонкого дела.
С нами получается шесть.
Потому-то они и отделаются от нас.
Я посмотрел на часы. Почти три утра. Падильо сидел в кресле, обхватив голову руками, уставившись в ковер. Бокал стоял на кофейном столике.
Мне следовало вернуться в Швейцарию, повторил он.
Но ты не вернулся.
Да, сглупил, должно быть, старею.
Ты на два месяца моложе меня.
Так чего ты от меня хочешь? Пойти с тобой в ФБР или взять ружье с оптическим прицелом и уложить старика?
Если я обращусь в полицию, они ее убьют.
Это точно.
Я не хочу, чтобы ее убили. Я не хочу, чтобы убили и тебя. Но они убьют нас всех, если ты застрелишь его.
Я могу гарантировать, что они убьют Фредль и тебя. Со мной им придется повозиться подольше, но и спешить им нужды нет, потому что я не из тех, кто сам сдастся полиции, взяв на себя вину за убийство заезжего премьер-министра. Терпения им не занимать, а наемный убийца улучит момент, когда я потеряю бдительность.
Они же знали, что я разгадаю их замысел, медленно, словно думая вслух, произнес я. Должно же до меня дойти, пусть и не сразу, что после убийства Зандта мы с Фредль живыми им не нужны. У меня, конечно, не семь пядей во лбу, но я же и не дурак. И им это известно.
Падильо поднял голову и посмотрел на меня.
Теперь твоя очередь наливать. У меня болит бок.
Я встал, прошел к бару, наполнил бокалы.
Им известно, что ты не дурак. Просто они думают, что ты будешь цепляться за надежду. Будешь надеяться, что они не убьют Фредль после того, как я застрелю Ван Зандта, надеяться, что не убьют тебя, надеяться, что ты сможешь их перехитрить. Надеяться даже на то, что в последний момент они передумают и откажутся от своего плана из-за сильного дождя, который обрушится на Вашингтон в следующую пятницу. Но главная твоя надежда, и они делают на это основную ставку, состоит в том, что я его убью.
А ты убьешь?
Если ты попросишь об этом.
Но есть ли другой выход?
Падильо вновь принялся изучать содержимое бокала.
Пожалуй, что да.
Просвети меня.
Мы должны освободить Фредль до того, как ее убьют.
Вашингтонбольшой город, я покачал головой. Да надо прибавить половину Вирджинии и Мэриленда. Где начинать поиски, в соседнем квартале или в пятидесяти милях отсюда? А может, позвонить в их посольство или торговое представительство и попросить разрешения поговорить с моей женой до того, как ее отправят в мир иной?
Люди Ван Зандта далеко не глупы. И постараются спрятать Фредль там, где мы не будем ее искать. К примеру, в негритянском квартале.
Что ж, нам придется заглянуть всего лишь в сотню, может, две тысяч квартир, не считая частных домов.
Мы можем искать Фредль, а можем сидеть здесь и пить виски.
Так что ты предлагаешь?
Этот Хардман. Ты хорошо его знаешь?
Неплохо. Онмой постоянный клиент, а яего.
В каком смысле?
Трачу деньги на лошадей, которые никогда не приходят первыми.
Он знаком с Фредль?
Да. Очень уважает ее. Она написала о нем статью.
Ты увидишься с ним завтра?
В четверть второго.
Тогда утром мы успеем заехать в другое место.
К кому?
К человеку, который сведет меня с моими тремя должниками.
Я уставился на Падильо.
И что они тебе задолжали?
Он усмехнулся.
Свои жизни. И завтра я попрошу их рассчитаться.
Глава 4
Я проснулся в семь утра. В нашей большой двухспальной кровати, с лампами по обе стороны. Проснулся с ощущением, что на этот день у меня намечено какое-то важное дело, подумал о том, чтобы спросить у Фредль, какое именно, но вспомнил, что ее нет рядом со мной. Один человек терялся на нашей кровати. Заказывая ее, мы преследовали три цели: любовные утехи, сон и чтение. Кровать оправдала наши ожидания во всем, за исключением последнего: лампы перегорали в самый неподходящий момент.
Одна перегорела буквально накануне, и я дал себе зарок купить сразу несколько штук, про запас, тем более что оптовая партия могла обойтись дешевле.
Потом мысли мои переключились на Вьетнам, но ненадолго, ибо скоро я уже лежал, глядя в потолок, и думал о Фредль. Легко горевать, когда кто-то умер. Когда же смерть только нависла над человеком, словно дамоклов меч, остается маленький, но шанс, что принятое тобой верное решение позволит избежать неизбежного. Я нащупал на столике пачку сигарет, вытащил одну, закурил. Оставался самый пустякнайти это решение. Я решил, что обращусь в ФБР. Минуту спустя передумал, полагая, что лучший выходпозволить Падильо застрелить премьер-министра. Затем начал обдумывать свой визит в Белый дом, в ходе которого намеревался поделиться своими трудностями с президентом. На том я и остановился, встал и направился в ванную.
Посмотрел на свое отражение в зеркале, выпустил в него струю дыма. Но дым вернулся ко мне, и я закашлялся. Надсадно, с хрипами, как при раке или эмфиземе. Наконец приступ кашля прошел, и я вновь глянул в зеркало. Отражение сказало мне: «Ты совсем раскис, Маккоркл». Я кивнул и включил душ.
Одевшись, прошествовал на кухню. По пути постучал в дверь спальни для гостей, где я уложил Падильо. Я уже вскипятил воду и доканчивал первую чашку растворимого кофе, когда он появился на кухне. В том самом костюме, в котором прибыл в Америку. Я указал на чайник и банку растворимого кофе. Он кивнул, насыпал в чашку ложечку, залил кипятком, сел за стол, пригубил кофе.
В своем номере в «Мэйфлауэр» тебя дожидается полный гардероб.
Фредль? спросил Падильо.
Она собрала все, что нашла в твоей квартире в Бонне, и переправила сюда. Большая часть лежит в камере хранения, но кое-что висит в шкафу и разложено по полкам. Фредль говорит, что у тебя вкус лучше моего.
У нее острый глаз.
Тебе также принадлежит половина салуна, расположенного неподалеку отсюда. Если выберешь время, можешь заглянуть туда.
Падильо тщательно размешал кофе, затем закурил.
Я ни на что не претендую, Мак.
Возможно, некоторые придерживаются другого мнения, но ты два года управлял нашим боннским салуном, когда не гонялся за каким-нибудь шпионом. И где в твоем возрасте ты найдешь другую работу?
Тут ты прав. И что у нас за салун?
Зал на сто двадцать посадочных мест, не считая бара. Я привез с собой Карла, он старший бармен, и герра Хорста, он метрдотель. Я поднял его долю прибыли до шести процентов и не жалею об этом. Он того стоит. У нас двенадцать официантов, две разносчицы коктейлей, мальчики на побегушках и повара. Шеф-повара я выписал из Нью-Йорка. Если он трезвый, равных ему нет, а пьет он редко. Официанты работают посменно. Открываемся мы в половине двенадцатого, закрываемся в два часа ночи, за исключением пятницы, когда мы открыты только до полуночи.
Салун приносит прибыль?
И неплохую. Потом я покажу тебе все цифры.
Кто к нам ходит?
Цены я заложил высокие, но они готовы платить за качественное обслуживание и еду. Туристов почти не бывает, только во время каких-то конгрессов. Журналисты, чиновники с Капитолия, члены палаты представителей, заглядывают и сенаторы, военные, высокопоставленные сотрудники рекламных агентств, юридических контор, корпораций, скучающие жены Завсегдатаинемецкие дипломаты и посольская братия. У нас они чувствуют себя как в Германии.
Без тебя салун обойдется?
Если у руля встанет Хорст, то да.
Падильо кивнул.
А зачем понадобился номер в «Мэйфлауэр»?
Для тебя. Он записан на твое имя. Это идея Фредль. Она с самого начала не верила, что тебя слопали рейнские угри, а когда пришла открытка из Африки, предложила снять тебе номер в отеле. Он пришелся весьма кстати. Иной раз мы могли поселить там наших друзей, если те не могли устроиться. И потом, с этих денег не берется подоходный налог. Обычные деловые расходы. Не возражает даже департамент налогов и сборов. И потом, должен же ты иметь вашингтонский адрес.
Наверное, мы говорили о салуне, потому что не хотели говорить о Фредль и о ее возможной участи. Мы выпили еще по чашечке.
Ты всегда встаешь так рано?
Я вообще сплю мало.
Волнуешься?
Просто в панике.
Падильо кивнул.
Не удивительно. Даже хорошо, что мы рано поднялись. Дел у нас хватает.
С чего мы начнем?
С отеля. Сегодня утром мы должны посетить одну даму, а она придает большое значение внешнему виду.
Как твой бок?
Болит. Но рана неглубокая. Днем сделаем перевязку.
Я поставил чашки в раковину, выключил плиту, и на лифте мы спустились в вестибюль.
Я вижу, лифт идет в подвал, заметил Падильо. Что там?
Гараж.
Со служителем?
Нет, машину ставишь сам.
Наверное, они пришли и ушли этим путем. С Фредль.
Вероятно, да.
Какая у тебя машина? Что-нибудь модное?
"Стингрей". Фредль, из патриотических чувств, остановилась на «фольксвагене».
Вообще-то автомобиль тебе нужен?
Нет. Но в Америке принято иметь машину.
А как ты добираешься до работы?
Пешком.
Далеко ли отсюда до «Мэйфлауэр»?
Минут десять-пятнадцать прогулочным шагом, но, учитывая твой бок, мы возьмем такси.
Мы остановили машину и проползли шесть кварталов до «Мэйфлауэр» под ворчание водителя, честящего едущих на работу государственных служащих, автомобили которых запрудили улицу.
Из-за этих мерзавцев я опоздаю на работу, закончил он гневную тираду, затормозив у отеля.
А где вы работаете? поинтересовался я.
В министерстве сельского хозяйства.
И, получив деньги, рванул с места, воспользовавшись разрывом в транспортном потоке.
Я представил Падильо заместителю управляющего отеля, не извинившись за его мятую одежду и трехдневную щетину, резонно рассудив, что мы без труда найдем другой отель, если их оскорбит появление в вестибюле бродяги. Но помощник управляющего ничем не выразил не только неудовольствия, но даже удивления и радушно приветствовал Падильо. Я попросил прислать нам завтрак на двоих, мы прошли в кабину лифта и поднялись наверх.
Я снял Падильо двухкомнатный «люкс». Первым делом он открыл стенной шкаф. Там висели несколько костюмов, два пиджака, три пары брюк, свитер и легкое пальто.
Она выбрала мои любимые, прокомментировал он вкус Фредль.
Рубашки, носки и все остальное в ящиках. Там же и бритвенные принадлежности.
Он нашел все необходимое и скрылся в ванной. В гостиную вернулся в белой рубашке с черным галстуком, однобортном сером костюме и черных туфлях.
С таким загаром обычно приезжают из Майами, отметил я.
Я поначалу оставил усы, но потом решил, что это перебор.
Наши юные матроны будут от тебя в восторге.
Падильо оглядел гостиную. Ничего особенного. Диван, кофейный столик, три кресла, телевизор, письменный стол, накрытый стеклом, два-три стула, лампы, ковер на полу, деревенские пейзажи по стенам. Я также насчитал восемь пепельниц.
Дома, вырвалось у него.
Когда ты уехал?
Более десяти лет тому назад.
И тебя пырнули ножом, едва ты сошел с корабля.
Только тогда я и понял, что действительно вернулся домой.
В дверь постучали, и я не преминул сказать Падильо, что службы отеля работают как часы. Он открыл дверь, но на пороге возник отнюдь не официант со столиком на колесах, а двое дружелюбного вида мужчин. Один даже улыбнулся и спросил, может ли он поговорить с мистером Падильо.
Ямистер Падильо.
ЯЧарльз Уинрайтер, а этоЛи Айкер, говоривший возвышался на голову над своим спутником. Мы из Федерального бюро расследований, оба они извлекли из карманов бумажники с удостоверениями и протянули их Падильо, точно следуя должностной инструкции.
Падильо взглянул на часы. Должно быть, Фредль положила их вместе с бритвенными принадлежностями. Ранее он их не носил.
Вам потребовалось двадцать минут, чтобы добраться сюда после звонка из отеля. Отличный результат, учитывая транспортные пробки.
Мы хотели бы поговорить с вами, мистер Падильо, продолжил Уинрайтер.
В этом я не сомневаюсь.
Могли бы сделать это наедине.
Нет, Падильо улыбнулся. Абсолютно невозможно. Кроме того, вы должны радоваться, что будете говорить со мной при свидетеле. Его зовут мистер Маккоркл, и онмой деловой партнер.
Я сидел в кресле, закинув ногу на подлокотник. И помахал им рукой.
Рад с вами познакомиться.
Они кивнули мне от двери, но на их лицах уже не читалось дружелюбия.
У вас есть какие-нибудь документы, удостоверяющие вашу личность, мистер Падильо? спросил Айкер.
Нет, качнул головой Падильо. Но вы заходите. Если вы будете задавать правильные вопросы, все прояснится и без документов.
Они вошли. Падильо указал им на диван, а сам осторожно опустился в кресло. Бок, похоже, еще болел.
Мы послали за кофе, он вновь улыбнулся. Его сейчас принесут.
Так у вас нет документов? переспросил Айкер.
Нет. Разве вы находите в этом что-то необычное? Разумеется, мой партнер может удостоверить мою личность. Если вы поверите, что он тот, за кого себя выдает.
Я уж наверняка знаю, кто я такой, подтвердил я.
Есть и другой вариант. Я сейчас вернусь, Падильо встал, скрылся в ванной и вышел из нее с пустым стаканом из-под воды. Держите, и бросил стакан Айкеру.