Это было трудно проглотить.
Какой выбор у меня был? Я примирилась. Деньги были их, и они могли с ними делать, что хотели. Может у отца и было такое намерение, позаботиться о нем.
Я видела, к чему она ведет.
Так что вы думаете, что воспоминания Майкла о двух копающих парнях, это нечто подобное?
В основном. Как эта история первоначально пришла ему в голову? Она не показалась вам подозрительной?
Признаюсь, сначала я восприняла ее скептически. Он сказал, что прочел упоминание о Мэри Клэр в газете, и это вызвало у него воспоминания.
Это было много лет назад. Почему он так уверен?
Он сказал, что видел их в свой день рождения, 21 июля, когда ему исполнилось шесть. Ваша мама оставила его у Билли Керкенделла, пока она ходила по делам. Он гулял по участку, когда заметил их.
По мне, звучит неправдоподобно.
Это не было его воображением. Там действительно было что-то зарыто.
Ох, пожалуйста. Майкл обожает разыгрывать спектакли. Не может удержаться. Иногда я думаю, что у него галлюцинации или он на наркотиках. Он неспособен говорить правду. Это не в его характере. Он не отличает реальных событий от воображаемых.
Это привлекло мое внимание. Я могла бы сослаться на опыт своих коротких отношений с Майклом, чтобы поддержать ее заявление. Он был уклончив, пропускал важную информацию, рассказывая о себе. Когда я ловила его на этом, он исправлялся и заполнял пропуски. Если бы я этого не делала, то получила бы ошибочное представление.
Несмотря на это, я чувствовала желание его защитить. Мне не хотелось сидеть и молчать, пока его сестра смешивала его с грязью.
Не думаю, что он все выдумал. Ему было шесть. Может быть, он не понял, чему стал свидетелем, но это не значит, что он лжет.
Так я об этом и говорю. Он берет простое событие и начинает приукрашивать и преувеличивать. Не успеете оглянуться, уже появился тщательно организованный заговор.
Он видит двух мужчин, копающих яму, и вдруг, это уже касается убийства Мэри Клэр, и она там зарыта.
Вы говорите, что он сделал это нарочно, во что мне трудно поверить.
Я говорю вам все это не просто для сотрясения воздуха. Так работают его мозги. Нельзя верить ни одному его слову.
По-моему, уже немного поздно.
Не обманывайте себя. Вы его еще не знаете. Он не оставит вас в покое. Вы встречали кого-нибудь из его друзей?
Эта перемена темы застала меня врасплох.
Одну. Девушку по имени Мадалин. Он сказал, что она употребляла героин...
И теперь она чиста, но не трезва, перебила Диана с насмешкой. Он говорил, что она алкоголичка? Двадцать два года, и у нее испытательный срок за пьяный дебош. Конечно, это он, кто водит ее на встречи анонимных алкоголиков. Он коллекционирует таких лузеров, как она, любого, кто в худшей форме, чем он сам, если можно такое вообразить. Раненые птички Саттона. Он их спасает, так что может думать о себе хорошо. Обычно вокруг него околачиваются двое или трое. Они у него живут. Берут деньги в долг. Берут без спроса его машину и разбивают, так что он должен платить за ремонт. Некоторые оказываются в тюрьме. Он платит за них залог и опять приводит к себе домой, потому что им некуда больше идти. Тогда они воруют его кредитные карточки и тратят все деньги.
Он плохо разбирается в людях.
Очень плохо. Не могу сказать, сколько денег он потратил. Меня пугает мысль о том, что случится, когда он опустошит все свои банковские счета. Он никогда по-настоящему не работал. У него была работа, но всегда ненадолго. Деньги, которые он унаследовал, это единственное, что держит его на плаву. Когда их не станет, он окажется на моем пороге, умоляя о помощи. И какой у меня будет выбор? Или впустить его, или он будет жить на улице.
Вы ничего не обязаны делать.
Это то, что говорят мои братья.
Так в чем дело?
Я думаю, что чувствую себя виноватой, потому что он в таком ужасном состоянии, когда у всех нас все в порядке...
Пока она продолжала, я почувствовала эхо собственной истории в ее. Мои обиды, мое упорное желание держаться за все, что казалось жестоким или несправедливым. Ее жалобы были обоснованными, ну и что? Перечисление ее горестей только делает хуже, сохраняет боль живой, когда нужно ее похоронить.
Диана, должно быть, поняла, что я не слушаю.
Почему вы так на меня смотрите?
У меня самой есть семейные проблемы, и они звучат точно так же, как ваши. Другой сценарий, но беспокойство и тоска те же. Лично я уже устала от собственного нытья.
И если уж я сама устала, то каково окружающим, которые должны терпеть мое дерьмо?
Это не то же самое.
Конечно, то же. В чем смысл все время говорить об этом? Могу поспорить, вы рассказывали эту историю раз сто. Почему бы уже не успокоиться?
Если я успокоюсь, Майкл победит. Плохое поведение снова одержит триумф над хорошим.
Меня это бесит. После хаоса, в который он поверг семью, почему я должна его простить? Снять его с крючка?
Я чувствовала, что начинаю раздражаться. Я могла ее понять, но события, о которых она говорила, произошли годы назад. Заявиться в мой офис и вывалить все это на меня было уже слишком. Она превратила злобу в стиль жизни, и это не было привлекательным.
При первой встрече меня оттолкнула ее агрессивность. Теперь меня разозлила ее попытка вовлечь меня в саттоновские разборки.
Какой крючок, Диана? Он не на крючке, разве что в ваших мыслях. Он живет собственной жизнью, и если он создает себе проблемы направо и налево, что вам до этого?
Она поджала губы.
Вы сейчас это говорите, но вы с ним еще не закончили. Поверьте мне. Вы оказали ему доверие, чем его последнее время не баловали. Он вернется. Появится новый кризис, новый неудачный поворот событий...
Это мое дело, вы не думаете?
Вы мне не верите, так?
Я слышала каждое ваше слово. Я понимаю, почему вы на него сердитесь, но мне не нравятся оптовые осуждения. Оставьте парня в покое. Вы пришли сюда предупредить меня.
Вы это сделали, и я вам благодарна. Я на красном уровне тревоги.
Это заставило Диану замолчать. Она отпрянула, как будто я дала ей пощечину. Она взяла свою сумочку и вытащила визитку.
Здесь мой телефон, если вам когда-нибудь понадобится со мной связаться. Извините, что отняла так много времени.
Дойдя до двери, она остановилась.
Хотите услышать лучшую часть?
Я хотела отпустить остроумную ремарку, но прикусила язык.
Через шесть дней после папиной смерти Майкл увидел свет. Он отмежевался от своих слов. Он отказался от своих заявлений о сексуальном насилии. Он сказал, что понял, что Марти Осборн искусственно насадила все эти воспоминания. Упс. Большая ошибка. Он взял все назад. Вот с кем вы имеете дело. Хорошего дня.
Она вышла из офиса, хлопнув дверью.
11
В тот вечер я ужинала у Рози, в таверне за полквартала от моей квартиры. Это идеальное место для здешней пьющей толпы, и служит заменой моей несуществующей социальной жизни. В летние месяцы в баре доминируют поклонники софтбола, отмечая победы, такие немногочисленные, что едва заполняют колонку спортивных новостей местной газеты.
Время от времени они сколачивают любительские команды американского футбола, проигравшие ставят победителям бочонок пива. Перед чемпионатом страны ведутся бесконечные шумные дебаты, споры и делаются ставки. В конце концов, все скидываются по десять баксов и вытягивают имена из огромной глиняной пивной кружки, которую Рози хранит под прилавком.
Рози родилась в Венгрии и, хотя прожила в Санта-Терезе большую часть жизни, отказывается избавляться от своего акцента и извращенной структуры фраз. Она и брат Генри, Вилльям, поженились в День Благодарения три с половиной года назад. Это странный союз, но он оказался удачным для обоих.
Я села в своей любимой кабинке, в дальнем конце бара. Не успела я снять куртку, как появилась Рози и поставила на стол пустой бокал для вина. Она, видимо, только что выкрасила волосы, которые были глубокого красного оттенка, никогда не виданного мной на человеческой голове. Она держала банку с вином с завинчивающейся крышкой и этикеткой : Монгрел белое, 1988. Рози открыла банку и налила вино, которое издало звук «глаг-глаг-глаг», падая в мой бокал.
Я знаю, что ты должна сначала попробовать и сказать, нравится ли тебе, но это все, что у меня есть. Бери или откажись.
Я беру.
Тебе нужно лучше кушать. Очень худая, так что я дам тебе бобовый суп со свиными ножками. Я бы сказала венгерское название, но ты забудешь, так что не стоит и стараться.
Генри принес свежие булочки. Я дам тебе много, с венгерской сырной пастой, тебе понравится.
Прекрасно. Не могу дождаться.
Спорить с Рози было бесполезно, потому что она всегда делала по-своему. Меня успокаивают женщины-командирши, потому что берут принятие решений в свои руки.
Со всем соглашающиеся женщины, вот кто меня бесит, хотя, Рози иногда тоже это делает.
Она удалилась на кухню, с блокнотом для заказов в руке, и вернулась через некоторое время, с обещанной трапезой на подносе. Уравновесила поднос на краю стола и поставила передо мной большую миску с супом, за которой последовала корзинка с булочками, накрытыми салфеткой и вазочка с сырной пастой. Я положила руку на салфетку и почувствовала тепло.
Я ела, иногда издавая хрюкающие звуки, связанные с жадным аппетитом и полным одобрением того, что попадало в мой желудок. В 7.00 решила отправиться домой. Моим намерением было переодеться в спортивный костюм и поваляться на диване с недочитанной книжкой. Я натянула ветровку и поправила воротник. Солнце село, и можно замерзнуть, пройдя полквартала. Я застегнулась и перекинула сумку через плечо. Когда сунула руку в карман, мои пальцы наткнулись на бирку, которую Чини положил вчера в мою ладонь.
Я вытащила и рассмотрела ее, что раньше у меня не было возможности сделать. Пластмассовый диск был облеплен грязью. Я пересекла комнату и подошла к бару, где работал Вилльям, как всегда элегантно одетый в шерстяные серые брюки, белую рубашку и галстук. Он снял пиджак и повесил на вешалку, которая помещалась на специальном крючке на стене. Еще одной уступкой работе были два конуса из бумажного полотенца, которые он обернул вокруг рукавов и закрепил резинками, чтобы не запачкать манжеты.
Я протянула мой чек и десятидолларовую купюру. Мой ужин стоил 7.65, включая плохое вино.
Сдачи не надо.
Спасибо. Хочешь что-нибудь еще? Рози испекла яблочный штрудель, пальчики оближешь.
Лучше не надо, но я бы хотела стакан содовой воды.
Конечно. Лед положить?
Нет.
Кусочек лимона или лайма?
Нет, спасибо, ничего не надо.
Я смотрела, как он наливает воду в высокий стакан.
У вас не найдется лишнего полотенца? Грязное тоже подойдет.
Он заглянул под барную стойку и извлек влажное полотенце, которое, наверное, положил туда раньше. Вилльямярый сторонник санитарии. Он видит мир как большую чашку Петри, в которой культивируются бог знает какие микробы и смертоносные бактерии.
Я уселась на барный стул там, где освещение было получше, и отчистила грязь с бирки.
На одной стороне был телефонный номер. На другойимя собаки, Улф.
Я поднесла к носу мягкий кожаный ошейник, отметив слабый запах гниения. Положила ошейник обратно в карман, вернула Вильяму полотенце и помахала на прощание.
Снаружи было холодно, и улица пуста. Было только начало восьмого, но соседи сидели дома и готовились к ночи. Через двадцать один год, наверное, было невозможно определить, умер ли Улф от старости или его усыпили из-за болезни или травмы. «Пираты», должно быть, вдоволь посмеялись над Саттоном, отпуская шуточки насчет карты сокровищ. Я догадывалась, что Майкл был бы так же очарован собачьими похоронами, проведенными с должной помпой.
Не знаю, что вызвало мои размышления, разве что желание защитить Саттона после его публичного унижения. Как это должно было понравиться его сестре, увидеть, каким дураком он выставил себя перед всеми.
Ну да ладно. Зайдя домой и закрыв за собой дверь, я проверила замки, включила дополнительный свет и закрыла жалюзи. Переоделась в домашнее, взяла одеяло и устроилась на диване почитать. Слава богу, впереди были выходные, и я собиралась все время провалять дурака, что и сделала.
Утро понедельника прошло в незначительных хлопотах. Дневное время заняло расследование по запросу финансовой компании из Аризоны, которая собиралась принять на работу сотрудника высокого уровня. Согласно его резюме, он жил и работал в Санта-Терезе с июня 1969 до февраля 1977. Ничего не говорило о том, что он что-то скрывает, но директор по кадрам попросила меня пройтись по открытой информации. Если что-то будет не в порядке, они пришлют своего человека, для углубленного расследования. Я рассчитывала, что это будет работа на полдня, но зато не утомительная. Деньги есть деньги, и я была рада угодить.
В 10.00 я пошла в здание суда и провела два часа, просматривая гражданские и уголовные дела, имущественные залоги, судебные постановления, банкротства, браки и разводы.
Не было никаких доказательств того, что этот парень когда-либо скрещивал шпаги с законом. Проблема была в том, что не было доказательств существования самого парня.
Мне дали адрес в Верхнем Истсайде. В своей анкете он заявил, что купил дом в 1970 и жил там, пока не продал его в 1977, но в записях все это время числился другой владелец.
Поскольку общественная библиотека находилась через дорогу, я отправилась туда, приближаясь ко входу с объяснимым чувством предвкушения. Обожаю такое дерьмо, ловить врунов за руку. Его фальшивка была такой детальной, что он должен был чувствовать себя в безопасности, решив, что никто никогда не удосужится проверить.
Я отправилась в справочный отдел, где провела такой удачный час неделей раньше. Сняла ветровку, повесила на спинку стула и достала справочник Санта-Терезы за указанные годы.
Опять же, не нашла и следа парня. Перепроверила адрес в Хайнес и Полк и снова ничего.
Ну, разве это не пинок в задницу?
Я собиралась уходить, когда вспомнила о собачьем ошейнике. Достала и изучила бирку, соблазненная телефонным номером. И пяти минут не займет, чтобы заглянуть в Хайнс.
Может быть, я никогда не узнаю всей истории, но смогу подобрать кусочек информации.
Никто меня не заставлял. Мое любопытство было случайным и не заслуживало специального похода в библиотеку. Однако, я уже была там, и затраченные усилия будут минимальными.
Я вернулась в справочный отдел, который начинала считать филиалом своего офиса.
Взяла справочники Полк и Хайнс за 1966 и 1967 годы и уселась за стол, который уже расценивала как персональный. Положила бирку рядом и листала Хайнс, пока не нашла такой же трехзначный районный код. Проследила номера по порядку, пока не нашла тот самый. В обоих справочниках номер был записан на П.Ф. Санчеса. Обращаясь по очереди к Хайнсу и Полку, нашла и соответствующий адрес, хотя название улицы было незнакомым.
По профессии он был строителем, о жене никаких сведений не было.
Я вернула справочники на место, достала телефонную книгу за текущий год и открыла на букве С, где и нашла П.Ф. Санчеса с тем же телефонным номером. Адрес тоже был тем же, на Зарина авеню. Где же, черт возьми, такая?
Я вернулась в свой офис и достала справочник Томаса по округам Санта-Тереза и Пердидо.
Зарина авеню оказалась в округе Пердидо, одна из полудюжины улиц, которые формировали решетку в крошечном городке на побережье, под названием Пуэрто. Название потом перешло в длинное Пуэрто Полвориенто, которое затем сократилось до П.Пол, а оттудадо Пипхоул (peephole -глазок, смотровое отверстие).
Я села и поразмыслила над географией. Я надеялась, что почувствую себя лучше информированной, что отчасти так и было. Что меня сейчас озадачивало, зачем человеку, живущему в Пипхоуле закапывать свою собаку в Хортон Рэвин, в хороших двадцати пяти километрах к северу. Только очень причудливым сочетанием обстоятельств можно было объяснить выкапывание собачьей могилы в такой дали.
Я задрала ноги на стол, откинулась в своем вертящемся кресле и позвонила Чини Филлипсу в отделение полиции. После двух гудков он снял трубку, и когда я представилась, то услышала улыбку в его голосе.
Привет, девочка. Надеюсь, ты не обиделась, за то, что я тебя дразнил с эксгумацией собаки.
Ты знаешь, что нет. Я только рада, что там не была зарыта Мэри Клэр. Извини, что ты зря привлек людей. Я у тебя в долгу.
Если б мне давали доллар за каждую ниточку, которая никуда не привела, я был бы богачом. В любом случае, это я направил парня к тебе с самого начала, так что не одна ты заварила эту кашу.