Ты новенький. Я тебя видел сегодня утром. Мы в одном классе.
Точно. Я помню. ЯДжон Корсо.
Парень протянул руку. Уокер Макнэлли.
Они пожали друг другу руки, и Уокер спросил:Ты откуда?
В прошлом году учился в Климпе. Меня оттуда выгнали.
Уокер засмеялся.
Молодец. Мне это нравится. Добро пожаловать в школу Санта-Терезы.
Он открыл свой шкафчик, закинул туда книги, достал и надел ветровку.
Кажется, есть повод отметить. У тебя есть машина?
На стоянке.
Уокер залез в карман и достал «косяк» с марихуаной.
Удалимся на перерыв, уважаемый сэр?
Первый раз, когда Джон курил травку, был первым разом за несколько лет, когда он смеялся.
Смех был резким и неконтролируемым. Потом он даже не мог вспомнить, что его так рассмешило, но в тот момент это ощущалось как счастье. Хотя, пустое и искусственно вызванное.
16
Среда, 13 апреля 1988.
В среду утром я натолкнулась на камень преткновения. Как обычно, я выкатилась из кровати, натянула спортивный костюм и кроссовки, почистила зубы и вышла из дома.
Я шла быстрым шагом от дома до бульвара Кабана, чтобы разогреться, подготовить ритм сердца и смягчить мышцы. Дойдя до пристани на Стейт стрит, я перешла на трусцу, набирая нужный темп. Иногда я бегаю по велосипедной дорожке, иногда по тротуару, в зависимости от количества бегунов, велосипедистов и гуляющих каждое утро.
Впереди меня группа пенсионеров заняла большой кусок велосипедной дорожки, идя по четыре человека в ширину и по восемь-десять в длину, двумя отдельными формированиями.
Я выбрала тротуар. Слева от меня располагался ряд автоматов по продаже газет, и я взглянула в ту сторону. Мне бросилась в глаза фамилия, и я остановилась, чтобы прочесть заголовки газет, большинство из которых вышли вчера. Свежие выпуски « Л-А Таймс», «Пердидо Каунти Рекорд» и «Сан-Франциско Кроникл» заменят вчерашние, как только приедет грузовик с утренней почтой. Мое внимание привлекла статья в «Санта-Тереза Диспэтч», на первой странице. Заголовок гласил: СТУДЕНТКА УБИТА ПЬЯНЫМ ВОДИТЕЛЕМ.
На следующей строке я увидела имя Уокера Макнэлли.
Я попыталась прочесть остальное, но оно оказалось за сгибом газеты. Я не ношу с собой денег на пробежку, так что пришлось добывать газету противозаконным путем. Я подергала окошечко и оно слегка приподнялось. Достала газету и захлопнула окошечко. Обратилась к первой странице и начала читать на ходу. Дойдя до автобусной остановки, я села на скамейку и прочитала все сначала.
В понедельник днем студентка-второкурсница Университета Санта-Терезы, по имени Джули Риордан, погибла при столкновении двух машин на шоссе 154, когда возвращалась домой из Сан-Франциско. Уокер Макнэлли был за рулем другой машины. Согласно показаниям свидетелей, он потерял контроль над своим «мерседесом», выехал на встречную полосу и врезался в ее машину. Затем он выбрался из машины и ушел пешком. Когда полиция его нашла, он упал на краю дороги. Его доставили в больницу, с уровнем алкоголя в крови намного выше допустимого. Его травмы не несли угрозы жизни, и состояние объявлено стабильным. Девятнадцатилетняя Джули Риордан скончалась на месте.
Ничего удивительного, что Каролин Макнэлли бросила трубку. Когда я звонила, Уокер, должно быть, был еще в больнице. Она, наверное, подумала, что меня наняли расследовать аварию. Когда и если Уокер вернется на работу, предполагая, что его не бросят в кутузку на неопределенное время, он не станет вести себя дружелюбнее, чем его супруга.
Его коллеги в банке наберут в рот воды, предупрежденные о нераспространении информации, даже самой невинной.
Все, что мне было нужно, это адрес его отца и несколько минут его времени. Если доктор Макнэлли забыл о собаке, я окажусь в очередном тупике, но меня бесило, что он мог быть здесь, в городе, а я не могла его найти.
Я обдумывала идею связаться с Дианой Алварес. Она угрозами или обманом может выудить любую информацию у кого угодно, но мне не хотелось привлекать ее внимание к моему интересу к волко-собаке, зарытой в холме. Фланнаган Санчес рассказал мне все, что знал, так что еще один разговор с ним ничего не даст. Я решила дальше не бежать и вернулась домой.
Дома бросила газету на стол и включила телевизор. Я настроилась на местный канал, в надежде услышать историю в выпуске новостей. Все, что показывали, это нескончаемый поток рекламы. Я попробовала еще два канала с тем же результатом. Оставила телевизор в покое и поднялась наверх принять душ.
Одевшись, я поставила кофе и съела кусок тоста, перечитывая статью еще раз. Без сомнения, Уокер Макнэлли был в глубоком дерьме. И что теперь?
По дороге в офис я заехала в магазин. Мне нужно было заменить зараженные жучками продукты, которые я выкинула в понедельник. Скорее всего, я не буду готовить или печь, но пустые полки выглядели жалко. Я взяла муку, кукурузную крупу, хлопья, крекеры, и сладкие и соленые, если хотите знать. Я еще купила соду и контейнер разрыхлителя для теста. Я заметила, когда выбрасывала старый, что срок годности был до марта 1985 года. Заодно я купила макароны и длинный рис, вместе с банками томатного соуса, томатной пасты и нарезанных томатов с луком и базиликом.
Я занималась покупками только для того, чтобы дать отдохнуть своему осажденному мозгу.
Мне нужен был новый план игры, и я до него не додумаюсь, если буду атаковать проблему напрямую.
Я передвинулась в следующий проход, нагружая в тележку коробки салфеток, рулоны бумажных полотенец и туалетной бумаги. Положила руку на контейнер с жидкостью для мытья посуды, когда пришло возможное решение. Я покончила с покупками, расплатилась и погрузила все в багажник. Потом села за руль и вытащила из сумки блокнот, листая страницы, пока не нашла адрес, который дал мне Санчес для Больницы для животных Макнэлли. Я мысленно прокручивала в голове игру «а вдруг» и «а что, если» для моего задания найти отца Уокера. Я думала, а что, если, уходя на пенсию, доктор Макнэлли продал свою практику другому ветеринару? Новый хозяин вполне мог знать о его нынешнем местонахождении.
Я включила зажигание и выехала с парковки. Повернула направо, на Чапел , доехала до Миракл и проехала полквартала налево. Это привело меня на Дэйв Левин стрит. Дом, который я искала, должен быть где-то слева. Я повернула и поехала очень медленно, пока не доехала до Солитарио стрит. В дальнем конце перекрестка я заметила вывеску «Кошачья клиника Мид-Сити», по адресу, который совпадал с тем, что дал Санчес.
Я заняла единственное свободное место на парковке, надеясь, что боги будут милосердны ко мне. Деревянный контур Кота в сапогах указывал на дверь клиники, где трафаретом на стекле были написаны имена двух ветеринаровСтефани Форбс и Веспа Чин.
Я вошла. Комната ожидания была маленькой и аккуратной, со стойкой справа, которая отделяла стол регистратора от клиентов. Позади висели разноцветные таблицы и графики. Самый большой иллюстрировал различие между накормленной и толстой кошкой.
Соседняя стена была увешена фотографиями котов, которые, как я предполагала, были вылечены уважаемыми айболитами Форбс и Чин.
Сквозь открытую дверь я видела проволочные клетки, в которых содержались разнообразные кошки, одни, возможно, пансионеры, а другие находились на излечении от своих кошачьих болезней.
Женщина за стойкой взглянула на меня, и я подошла поближе. Ей было за шестьдесят. Ее волосы, цвета соли с перцем, с преобладанием соли, доходили до плеч. На ней были бифокальные очки в тонкой оправе. Верхняя частьбледно-голубая, нижняябледно-розовая. Интересно, каким она видит мир.
Чем я могу вам помочь?
Я надеюсь получить от вас информацию.
Я постараюсь.
Ее рабочий халат был украшен кошками, всех возможных цветов, и настоящей кошачьей шерстью, там и сям. Было похоже, что она носила кошек туда-сюда, пока клиника была закрыта на обед. С опозданием я заметила маленькую серую кошку, лежавшую на столе, свернувшуюся во сне, как пушистое пресс-папье.
Я ищу ветеринара, который раньше владел этим местом.
Доктор Макнэлли?
Именно. Вы, случайно, не работали у него?
Нет, но он лечил всех моих животных, много лет. Двух собак, и я даже не помню, сколько кошек.
Вы не знаете, как я могу его найти?
Она поколебалась.
Почему вы спрашиваете?
Ну, у меня тут одна маленькая странная проблема, и вот в чем она состоит.
Я выложила все без запинки, избегая сопутствующих обстоятельств, не желая упоминать Мэри Клэр. Я рассказала про Улфа, похороненного пса, про ошейник и бывшего владельца, который не знал, как собака оказалась в Хортон Рэвин.
Я надеюсь, что доктор Макнэлли сможет это объяснить.
Очень может быть, и я уверена, что он обрадуется визиту. Он в Вэлли Оукс, номер 17, Джунипер Лэйн. Подождите минутку, я найду его номер телефона.
Она открыла ящик стола и достала адресную книгу.
Хотите, чтобы я позвонила и сказала, что вы зайдете?
Я не уверена, какое у меня будет расписание до конца недели, поэтому, наверное, лучше не звонить ему заранее. Я не хочу, чтобы он сидел и ждал, если я не смогу приехать день или два.
Понятно.
Она переписала телефон и адрес на бумажку и передала мне.
Спасибо большое. Вы мне очень помогли.
Она сказала нерешительно:
Я не думаю, что вы ищете кота. Нам приносят столько бездомных. Некоторые старше, и их труднее пристроить, но вы не представляете, какие они любящие.
Я подумаю над этим.
Поселение для пожилых Вэлли Оукс располагалось в старой усадьбе в Монтебелло.
Мне понравилось слово «поселение». Оно подразумевало разбивку лагеря на дальних завоеваниях жизни, где состарившиеся пионеры могут найти убежище и компанию.
На стенде у входа раскрашенная карта показывала расположение домов, и через минуту я нашла номер 17 на Джунипер Лэйн. Я медленно въехала в ворота, повинуясь знаку, который предупреждал о «лежачих полицейских» через каждые пять метров. Ландшафт был красиво ухожен. Многие старые дубы были оставлены на месте. От главной дороги во всех направлениях отходили другие, каждая помечена четким знаком с названием улицы и номерами домов. Некоторые дома были снабжены пандусами для инвалидных кресел.
Сквозь деревья виднелось впечатляющее строение, которое, очевидно, было оригинальным особняком и содержало теперь общественные помещения, где жители могли принимать гостей, обедать или развлекаться.
Номер 17 по Джунипер Лэйн оказался коттеджем, который понравился бы Гензелю и Гретель, уютное оштукатуренное строение, крыша которого выглядела как соломенная.
Входная дверь и ставни были темно-зеленого цвета. Один угол крыльца был заставлен цветочными горшками, пустыми в это время.
Репетируя по дороге свою речь, я решила не упоминать свое шапочное знакомство с его сыном. Я предполагала, что доктор Макнэлли был знаком с его уголовными проблемами, и эта тема разговора не была бы продуктивной. Авария Уокера не имела никакого отношения к моим поискам. Я поставила машину на маленькой стоянке между домами.
Я постучала в дверь, и через минуту ее открыл мужчина лет восьмидесяти. У него были коротко подстриженные седые волосы и бифокальные очки в металлической оправе.
Я не заметила никакого сходства с Уокером, но я не видела Уокера много лет, так что сейчас они вполне могли быть похожи. На нем была синяя толстовка с закатанными рукавами и помятые шорты. Он носил шлепанцы вместо туфель и носков, и его голени выглядели как суповые кости, покрытые редкими волосками.
Доктор Макнэлли?
Да?
Извините за вторжение, но я надеюсь получить информацию о собаке, которую вы усыпили несколько лет назад.
Он посмотрел на меня, ожидая, что я скажу что-нибудь еще.
Зачем? Я не понимаю причины.
Собаку нашли похороненной на участке в Хортон Рэвин. Это произошло на прошлой неделе и удивляет меня. По бирке на ошейнике я нашла владельца в Пуэрто, и он был так же удивлен, как и я. Я понимаю, что это долгая история, но надеюсь, что вы сможете рассказать, как собака оказалась в Хортон Рэвин.
Понятно.
Он немного подумал и, кажется, принял решение.
Почему бы вам не войти? Я обычно хорошо запоминаю животных, но не помню остального. Сколько лет назад это было?
Двадцать один.
О, боже.
Он отступил назад, и я переступила через порог в фойе, выложенное плиткой. Уолтер закрыл за мной дверь и повел по коридору в заднюю часть дома. Я заметила спальню справа и уставленный книгами кабинет слева. В конце коридора располагалась большая комната с кухонькой с одной стороны и чем-то вроде гостинойс другой. Маленький обеденный стол с двумя стульями стоял у большого окна, которое выходило на широкий газон.
Везде царил порядок. Не было никаких признаков миссис Макнэлли. Не знаю, почему женщины жалуются на недостаток одиноких мужчин в этом мире.
Уолтер уселся в большое кресло, а яна диван. Он положил руки на колени и попросил:
Расскажите подробнее, что вам нужно. Я не совсем понимаю, как могу помочь.
Дело было так. Летом 1967 года человек привез этого пса в ваш офис. Это была волко-собака по кличке Улф. Мне рассказали, что вы дали ему снотворное и сделали рентген, который показал остеосаркому. Вы порекомендовали усыпить его.
Уолтер кивнул.
Я помню. Молодой пес, четыре или пять лет.
Правда? Вы помните его?
Я бы не смог назвать его имя, но я помню животное, о котором вы говорите. Это была единственная волко-собака, с которой я имел дело. В эти дни вы можете встретить эту помесь чаще, но тогда это была редкость. Насколько я помню, хозяин обзвонил много ветеринаров, и никто не соглашался посмотреть его. Красивый зверь, совершенно великолепный. В нем было столько от волка, что казалось, он только что вышел из леса.
У него были приступы хромоты, которые делались все хуже. Я подумал об остеосаркоме, когда хозяин упомянул о сильной чувствительности сустава. Рентген подтвердил мои подозрения. Опухоль такого рода переходит в другие кости. Я обнаружил, что она распространилась в кости изнутри наружу и причиняла мучительную боль. На снимках это выглядело, как будто кость была вся изъедена. Собаку нельзя было спасти.
Я знаю, что хозяин расстроился, но я дал ему лучший совет, и это былоуберечь животное от дальнейших мучений.
Хозяина зовут П.Ф. Санчес. Собака принадлежала его погибшему сыну.
Понимаю. Это печальная ситуация, когда несчастье наслаивается на несчастье. И так тяжело усыпить животное, независимо от обстоятельств, но когда собака принадлежала ребенку, которого вы потеряли...
Он оставил фразу неоконченной.
Что происходило с собакой, после того, как ее усыпили?
Окружная служба контроля за животными забирала останки и ликвидировала их. Мы клали тело в мешок и оставляли в сарайчике на заднем дворе. Это было деревянное сооружение, которое можно было открыть изнутри и снаружи. Не знаю, что делают в эти дни. Думаю, что после недавнего урезания бюджета, округ прекратил обслуживание, и теперь каждый ветеринар должен привозить останки сам. Какой бы ни была процедура, трупы животных сжигают. Это сохранилось. Я бы думал, что такая судьба была у Улфа, пока вы не рассказали, что дело было не так.
Служба приезжала ежедневно?
Уолтер помотал головой.
Мы вызывали их, когда надо было забрать тело, и они приезжали в конце дня.
Была ли у вас когда-нибудь причина захоронить останки самому?
Нет. Я понимаю желание похоронить своего любимца во дворе, но я не стал бы брать это на себя. Животное не было моим.
Вы бы знали, если бы округ вел записи о заборе останков?
На это не было бы причин. У нас была форма, которую подписывал хозяин, давая разрешение на эвтаназию. Иногда владелец просил нас вернуть ему прах, иногда, нет.
Не могу вообразить, почему это может стать предметом спора.
Нет-нет, никакого спора. Санчес сказал мне, что дал вам разрешение по телефону.
Я этого не помню, но звучит правильно.
Как насчет ваших записей?
Их больше нет. Когда я вышел на пенсию, то отдал некоторые папки, по требованию, другим ветеринарам, а остальные хранил. Через десять лет я пригласил компанию по измельчению документов. Может, в этом не было необходимости, но мне не нравилась идея, что личная информация попадет на помойку.
Можете ли вы подумать о любой причине, по которой Улфа не забрали и не кремировали?
Какие-нибудь особые обстоятельства?
Макнэлли снова помотал головой.