Он написал часть рассказа о пареньке, который был облучен радиацией, превратился в зомби и заразил всю семью, пока отец не застрелил его. Джон выдохся на середине, потому что не знал, что писать дальше. Он написал сентиментальное эссе об одиночестве, которое рассмешило его, когда он перечитал его на следующий деньсовсем не то, чего он хотел достичь. Он хотел написать о парне, которого соблазнила инструкторша по теннису, но это была не совсем та область, в которой он являлся экспертом. Однажды теннисистка в клубе положила свою руку на его, показывая, как держать ракетку, но это было самое большое приближение к сексу, которое он испытал.
Самое лучшее в писательстве, по крайней мере, в попытке писательства, что оно позволяло Джону проводить время в одиночестве, прислушиваясь к тому, что у него в голове. Время от времени приходила фраза, как неожиданное послание с другого края вселенной. Он записывал эти разрозненные образы и фразы, думая, что однажды их станет больше.
К концу недели у него было не особенно много чего показывать, но он собрал все и положил в папку. Папку он передал мистеру Сноу, который сказал:
Садись.
Джон уселся в первом ряду, чувствуя себя неловко, пока мистер Сноу читал его страницы.
Что это такое? Ты переписал Хэмингуэя?
Я напечатал пару глав, чтобы разогреться. Я и Фолкнера попробовал. Вы сказали приносить все.
Мистер Сноу округлил глаза и продолжил читать.
Джон следил за его лицом, но не понимал, как воспринимается его работа. Когда мистер Сноу закончил, он сложил страницы, подровнял края, положил в папку и вернул Джону.
Он не делал комментариев, так что Джону в конце концов пришлось прочистить горло и спросить:
Ну, что вы думаете?
По основным правилам положено иметь начало, середину и конец. По крайней мере, ты этому следуешь. Иди и попробуй что-нибудь еще.
Что еще? То-есть, мне трудно что-то придумывать.
Улучшай это.
Джон вернулся к работе. Он писал по ночам, обычно до трех часов, потом шел спать. Утром он спал допоздна. К полудню он принимал душ, одевался и отправлялся к Уокеру, в его дом на вершине Бергстром Хилл, около километра от его дома. Если ехать по извилистым улочкам, путешествие на скутере занимало пять минут, но Джон нашел другой маршрут, по краю долины, тарахтя вдоль лошадиных тропок, которые образовали целый лабиринт.
Ему надо было пересечь одну большую дорогу, но на ней почти не было движения.
Вернувшись домой, он проводил сорок минут, поднимая тяжести в монином домашнем спортивном зале, а потом отправлялся на длинную пробежку, километров на десять.
После этого он принимал душ, надевал спортивный костюм и тапочки и садился за письменный стол. Ел он обычно холодные хлопья или лапшу быстрого приготовления, все, что он мог себе позволить после затрат на меблировку.
В это время Уокер проводил лето, торгуя травкой. Его родители не имели об этом понятия, и, казалось, до них не доходил смысл его частых отлучек из дома или неожиданных визитов разнообразных друзей, имена которых им не сообщались. Осенью Уокер должен был начать учебу в университете Санта-Терезы. Ему не хотелось жить дома, но у него не было денег, чтобы снимать жилье и жить самостоятельно. Даже если бы он поселился еще с пятью парнями, ему бы не хватало, несмотря на деньги за травку. Джон был в той же лодке.
Когда семья вернется, Мона заставит его платить за проживание. Лайонел объяснит, что это для его же блага, для формирования характера, а не просто очередное монино издевательство. Джону придется найти работу и совмещать ее с занятиями в городском колледже. Мистер Сноу не зря говорил о призыве в армию.
19
В среду днем, 13 апреля, 1988.
Дебора Унрих согласилась встретиться со мной на пляже, перед отелем Эйджуотер. Место, которое она посоветовала, было напротив входа, у подножия бетонной лестницы, которая вела к пляжу. Эту точку она проходила во время ежедневной прогулки, петли, которая простиралась от ее кондоминимума в Монтебелло до пристани в центре города.
Эвис Джент позвонила ей по моей просьбе, и после предварительного чириканья изложила ей мою миссию, так кратко, как я могла бы на ее месте. Дебору не пришлось уговаривать слишком долго.
Я приехала на пятнадцать минут раньше и припарковалась на узкой улочке позади отеля. Закрыла свою сумку в багажнике и прошла наискосок по территории отеля. Перешла через дорогу и спустилась по лестнице. Надвигался туман. Апрельский воздух, мягкий поначалу, менял свой характер. Порывистый ветер гнал волны, создавая белые гребешки. Уже было почти три часа, и я чувствовала себя перегруженной событиями. Мне нужно было время продышаться, и я надеялась, что свежий океанский воздух прочистит мою голову.
Я не забегала так далеко во время обычной утренней пробежки. Мой маршрут начинался и заканчивался у пристани, с ее сложной историей хороших намерений, которые пошли не так.
Береговая линия Санта-Терезы, несмотря на многие достоинства, никогда не была благославлена природной гаванью. Сначала морская торговля была запрещена, потому что судовые компании не хотели рисковать своим грузом у скалистого берега. В 1872 году наконец был построен причал, длиной 500 метров, позволявший выгружать грузы и пассажиров. В течение следующих пятидесяти лет землетрясения, зимние шторма и пожары взяли причал в осаду, и хотя его восстанавливали время от времени, он не решал проблему безопасной швартовки растущего количества яхт и катеров, которыми владели богатые местные граждане и иногда более богатые приезжие.
В начале 1920-х неформальное инженерное исследование (которое состояло в запускании пустых банок и мешочков с опилками с пляжа в Хортон Рэвин и наблюдении, куда они поплывут) показало, что располагать искусственную гавань к западу от города будет глупостью, потому что преобладающие течения смоют песок с пляжей и принесут его прямо в предполагаемое место для швартовки яхт, создав наносы на входе и выходе.
В поддержку этого бредового проекта была предложена закладная в 200000 долларов, и избиратели одобрили начинание 4 мая 1927 года. Тонны камня были привезены с островов и вывалены в море, формируя трехсотметровый волнолом. После этого, как и было предсказано, 700 кубометров песка в день переносилось к внутренней стороне барьера, создавая бар достаточной массы, чтобы закупорить вход в гавань. Прошло немного времени, после чего налогоплательщики были вынуждены покупать землечерпалку за 250000 долларов и тендер за 127000, в постоянных попытках держать гавань открытой, с ежегодными затратами в 100000. С тех пор сумма росла по экспоненте, без видимого постоянного решения. Все для развития и улучшения.
Я сделала несколько растяжек, наблюдая за пляжем. Через десять минут я увидела Дебору Унрих, приближавшуюся с левой стороны. Описание, которое дала мне Эвис Джент, не приготовило меня к тому, какой привлекательной она была. Дебора была босиком и ветер поднял ее серебряные волосы, как нимб. Ей должно было быть под семьдесят, и она выглядела подтянутой и спортивной в черных велюровых брюках и такой же куртке, которую она оставила расстегнутой и открывающей красную футболку. Ее глаза были карими, а лицо моложавым, несмотря на мелкие морщинки.
Кинси?
Здравствуйте, Дебора.
Я протянула руку и мы обменялись рукопожатием.
Спасибо, что сразу согласились встретиться со мной.
Нет проблем. Я только рада, что мне не пришлось отказываться от прогулки. Я обычно иду до пристани и обратно, если это удобно для вас.
Совершенно. Сколько это, километров шесть, туда и обратно?
Примерно.
Я сняла кроссовки и носки. Носки я рассовала по карманам. Связала шнурки и повесила кроссовки на шею, позволив им болтаться сзади. Я не была в восторге от постоянного стука между лопатками, когда мы шли по песку, но это было лучше, чем идти обутой.
Дебора уже двигалась к кромке воды, со скоростью, которую я бы назвала чрезмерной, если бы не была верна своей привычке к пробежкам. Океанская волна рассыпалась в нескольких метрах, и когда мы ступили на влажный твердый песок, наши ноги захлестнуло ледяной водой и пеной, прежде, чем отхлынуть обратно.
Тихий океан холодный и непрощающий. Обычно можно заметить парочку храбрецов, плавающих в его глубинах, но сегодня никто не осмелился. Две лодки держали курс к островам, параллельно берегу на полной скорости тарахтел катер, таща за собой водного лыжника на тросе, едва заметном на фоне бледно голубого неба.
Полет на дельтаплане и водные лыжи идут вторым и третьим пунктами в моем списке из тысячи вещей, которые я не хочу делать никогда в жизни. Первыйэто еще одна прививка от столбняка.
Дебора сказала:
Я так поняла, что все началось с Майкла Саттона. Какие у вас с ним отношения?
Я бы не стала называть это отношениями. Я впервые встретила его неделю назад, и он нанял меня на однодневную работу.
Я обрисовала ситуацию, начав с его появления в моем офисе и его истории о двух пиратах, которых он видел в роще.
Они сказали, что откапывают сокровище, но он заметил сверток на земле неподалеку.
Несколько недель назад он наткнулся на упоминание о похищении Фицжу, и до него дошло.
Теперь он убежден, что видел тело Мэри Клэр, завернутое для похорон. Единственная загвоздка в том, что когда полиция произвела раскопки, они нашли мертвую собаку. Согласно бирке на ошейнике, пса звали Улф.
Дебора удивилась
Ну, это странно. Могу заверить, собака не наша.
Я знаю. Я ездила в Пуэрто и говорила с владельцем. Он рассказал, что отвез Улфа к доктору Макнэлли с подозрением на дисплазию бедра. Рентген показал вместо этого злокачественную опухоль и ветеринар рекомендовал эвтаназию. Кто-то забрал труп собаки из сарайчика около клиники и привез на ваш участок, чтобы закопать.
Дебора посмотрела на меня с недоумением.
Извините за скептицизм, но получается, что все основано на утверждении, что он видел именно тело Мэри Клэр. Почему вы так уверены? Кажется глупым оперировать идеей, когда все, что у вас естьэто его слова.
Согласна. Я даже не уверена, что мы можем сказать, что у нас есть его слово. Назовем это подсказкой.
Зовите как хотите, все равно это странно. Если в похищении что-то пошло не так и им надо было избавиться от тела, зачем им закапывать ее на нашем участке, когда в Хортон Рэвин полно леса?
Я задавала себе тот же вопрос. Если повезет, мы найдем ответы. С другой стороны, мы можем никогда не узнать.
Во всем этом есть определенная ирония. Я не слышала имени Майкла много лет. Его родители, Кип и Аннабель, были нашими лучшими друзьями.
Я посмотрела на нее с интересом.
Правда? Родители Майкла? Когда это было?
В то самое время. Мы познакомились в загородном клубе, когда Аннабель была на шестом месяце беременности им. Они были милейшими в мире людьми. Я потеряла Аннабель, Кипа и Патрика в течение пары лет.
Эвис говорила мне, что ваш муж погиб в авиакатастрофе.
Мне не хотелось заговаривать о его смерти, но казалось, что разговор, который мы вели, лучше сохранять ближе к реальности. Тот факт, что мы шли, и наше внимание было направлено на окружающее, создавал возможность для более откровенного общения, чем если бы мы беседовали глаза-в-глаза за чашкой чая.
В некоторые дни мне кажется, что я смирилась, что боль ушла и все кончено. В другие дни горе так свежо, как в первый момент, когда я услышала.
Как это случилось?
Рейн должна была начать учебу в университете в Висконсине, работать над получением степени магистра социальных наук. Это было осенью 1985. Они с Патриком поехали на ее машине, со всеми ее вещами в прицепе. Патрик планировал помочь ей устроиться, а потом вылететь в Атланту на деловую встречу. Я бы поехала с ними, но мне казалось, что лучше остаться охранять домашний очаг и дать им возможность побыть вдвоем.
Самолет в Атланту упал после взлета. Отказал правый двигатель, а потом развалилось все остальное. Я была здесь, в Калифорнии и совершенно ничего не предчувствовала.
Трудно себе представить, что жизнь может полностью измениться без предупреждения.
Когда позвонила Рейн, она даже не могла говорить. Я думала, что кто-то хулиганит и едва не повесила трубку.
Я не знаю, как можно пережить что-нибудь подобное.
Вы просто переживаете. Потому что у вас нет выбора. У меня была Рейн. Я отложила свою боль в сторону и сосредоточилась на помощи ей.
Я слышала о том, как Майкл обвинял своих родителей. Вы помните, когда это было?
Они пришли к соглашению по делу в 1981. К этому времени Кип и Аннабель были искалечены напряжением. Они были полностью раздавлены публичным шумом и собственными эмоциями. Давайте даже не будем говорить о тысячах долларов, которые они потратили на адвокатов. Аннабель умерла летом 1983, а Кипчерез шесть месяцев.
Наверное, они были в плохом состоянии после того, через что он их заставил пройти.
Вы себе не представляете. Мы вчетвером говорили об этом часами, и казалось, что выхода нет. Подать в суд на его психотерапевта казалось единственной надеждой положить всему конец. Даже когда все кончилось, плохие чувства остались. Некоторые люди были убеждены, что над ним действительно издевались, даже после того, как Марти Осборн соизволила признаться, что это ее работа. Общее мнение было такое, что, если Кипа и Аннабель обвиняли, в этом должно быть зернышко правды. Оба пили. Я не говорю, что они были алкоголиками, но иногда прикладывались к бутылке здорово. Мы с Патриком, в общем-то, тоже. Мы называли это «социальным» питьем, но мы социализировались при любой возможности. Когда все случилось, они не могли остановиться в употреблении мартини, что дало повод к сплетням, в придачу к всему остальному. В клубе чувства так бурлили, что нам четверым пришлось оттуда уйти. Вот до чего дошло. Я до сих пор натыкаюсь на людей, которые не хотят встречаться со мной взглядом. Они знают, что мы с Патриком продолжали дружить с ними, что, видимо, помещает нас в ту же навозную кучу, что и Саттонов, как будто мы тоже виноваты.
Диана говорила, что Майкл отказался от обвинений.
Дебора с отвращением помотала головой.
Это было последней каплей. Мне хотелось убить этого паразита. Мы с Патриком были просто вне себя. Но это ничего не меняло. Кипа и Аннабель обоих уже не было.
Диана говорила, что ее мама утонула.
Дебора махнула рукой в сторону океана.
Она плавала в паре сотен метров от берега и попала в подводное течение. Она, наверное, потратила все силы, пытаясь вернуться. В конце концов, океан забрал ее.
Она замолчала, и все, что я слышала, был скрип песка под нашими ногами.
Я бы не возражала, чтобы Майкл получил по заслугам. Я смотрю на все жизни, которые он разрушил, и кажется нечестным, что он наслаждается тем же солнцем, которое светит на всех нас. Может, это звучит жестоко, но мне наплевать.
Я могу понять ваши чувства. Это не месть. Это баланс, ощущение, что добро и зло находятся в равновесии. В то же время, должна признаться, что парень мне понравился.
Я думаю, что он должен отвечать за зло, которое причинил, но он тоже заплатил свою цену, как и другие.
Недостаточную.
Дебора закусила губу.
Давайте сменим тему, а то не договоримся ни до чего хорошего.
Она взглянула на меня.
Вам нужна информация о похищении Рейн. Что вам рассказала Эвис?
Ничего. Она говорила, что вы сами все расскажете, поэтому и организовала нашу встречу.
Я знаю, что у вас был сын, а потом вы вырастили его ребенка.
Рэйнэто прекрасная часть моей жизни, моя любимица. Когда мы ее удочерили, мне было сорок четыре, уже поздно иметь ребенка, и тут она появилась. Роды были тяжелые и Шелли сделали кесарево сечение. Она совершенно не интересовалась ребенком. Рейн была капризным младенцем и плохо ела. Я думаю, что у Шелли была послеродовая депрессия.
Не то, чтобы я ей не сочувствовала, но я серьезно опасалась, что она причинит вред ребенку.
Оказалось, мои опасения были напрасными. Она, Грег и мальчик исчезли, как дым, бросив Рейн.
Сколько ей было?
Пять дней. После того, как прошел шок, мы поняли, какое это было благословение. Мне до сих пор смешно, когда вспоминаю родительские собрания. Другим мамам не было и тридцати. Я возглавляла родительский комитет годами.
Это была еще одна причина, по которой мы так сблизились с Кипом и Аннабель. У них было четверо детей, и вдруг мы тоже обзавелись ребенком.
Дебора улыбнулась.
Извините, что отвлекаюсь.
Не беспокойтесь. Сколько времени прошло до того, как вы снова увидели Грега и Шелли?
Четыре года. Июнь 1967. Я думала, они исчезли навсегда. Я должна была знать лучше.
Почему они вернулись?
Ну, точно не из-за любви к Рейн или к нам двоим. Отец Патрика оставил сорок тысяч долларов для Грега в трастовом фонде. Он не должен был получить деньги до тридцати лет, но он хотел их прямо тогда. Мы с Патриком отказались подчиниться его требованиям.