Она наморщила лоб и долго смотрела на меня.
Лучше бы Вы этого не говорили. Лучше бы Вы даже так не думали. Давайте сменим тему. У Вас очень загорелое лицо. Солярий?
Не-е. Я весь коричневый.
Она с лукавой улыбкой медленно подняла и опустила ресницы.
Можете доказать?
Не сейчас, сказал я. Происходящее все еще считается деловой встречей.
Она надулась и придвинулась ближе, повиснув на моих плечах. Голос стал гораздо ниже.
А разве мы с этим не закончили?
Еще нет. Расскажите мне о Вашем дяде и девушке, на которой он женился.
В ее глазах стоял туман, казалось, что она поплыла, но она ответила:
Дядя Джим был в порядке. Не красавец, но он в этом и не нуждался. Он унаследовал капитал и сумел его приумножить. Он никогда не был особенно привлекательным, и, подозреваю, этого стеснялся. Он никогда не вертелся вокруг женщин и столько лет прожил холостяком, что известие о его женитьбе вызвало шок.
Все это случилось недавно?
Меньше месяца назад. Он встретил Иви в «Коралловой крыше». Она там работала. Мне рассказали друзья. Дядя Джим таскал ее повсюду: Хайли, собачьи бега, все клубы и казино. Это был скандал.
Некоторые этим живут, заметил я. Следуют повсюду за мужчинами за вознаграждение.
Она вскинула голову, нахмурилась и сжала губы:
Но зачем ему было на ней жениться?
Чем старше становишься, тем крепче влюбляешься от любви начинает трясти, как от землетрясения. Он боялся потерять ее и сделал предложение. Для нее это был шанс обеспечить себя и даже жить в роскоши. А может, у нее было на уме другое быстрый развод и большой куш. Сколько они были женаты?
Только два дня.
После шестидесятилетней холостяцкой жизни?
Да.
У них должен был быть медовый месяц.
Она шлепнула меня по щеке, нежно, словно взмахнула крылом ночная бабочка.
У вас извращенные мысли. Хотите посмотреть на снимок, который Иви и дядя Джим прислали мне из Флориды?
Очень даже хочу.
Она томно поднялась, раскопала в фиолетовой сумке на рояле конверт, принесла его и уселась практически мне на колени. Ее щека оказалась вплотную к моей, чтобы мы могли посмотреть вдвоем.
Это был четкий глянцевый снимок. Двое стояли у бассейна и старательно улыбались, как всегда улыбаются для фото. Худой лысеющий мужчина со срезанным подбородком и тощими белыми ногами положил руку на талию весьма зрелой рыжей красотки. Ее купальный костюм уместился бы в наперстке и вызывающе демонстрировал сильное тело, созданное для тяжелой работы. Джеймс Перно выглядел гордым явно неспроста.
Я тихонько присвистнул:
Вряд ли дядя Джим подходил для таких дел. Он наверняка бы долго не выдержал.
Как вы можете говорить такие вещи? она явно не была задета.
Я усмехнулся. Она вернула улыбку с процентами. Наши губы были в двух дюймах друг от друга.
Разве Иви не выглядит потаскухой? спросила она.
Я просто кивнул.
Не могу понять, выдохнула она, как он мог быть таким дураком?
Я поднял фото.
Посмотрите на него костлявый, застенчивый, вышедший в тираж. Это была мечта всей его жизни. Разве вы ни разу не видели, как на музыкальных комедиях или пародийных шоу он сидит в первом ряду с блестящими глазами и представляет себе все это? Как он желает заполучить одну из них, но слишком робок, что пойти и предложить. Затем он встречает Иви, молодую, привлекательную и сладкую, она с ним добра, это раздувает его Эго. Он боится потерять ее и делает предложение. Вот что заставило старика жениться на молодой цветущей девушке. Тщеславие или жажда обладания. Некоторые воображают, что получают любовь, другие знают, что просто покупают ее. На самом деле все они покупают кучу несчастий. Но эту цену старые дураки платят за то, чтобы оставаться старыми дураками.
Она восхищенно слушала.
Похоже, Вы немало знаете о людях.
Не очень. Как насчет ее брата? Эрика Квимби.
Имя сыграло роль катализатора. Реакция была неожиданной и неистовой. В глазах заполыхал гнев.
Квимби! она шипела, как вздыбившаяся кошка, и едва не задыхалась. Это жалкий отвратительный воришка она захлопнула рот, пятна румянца медленно сползали со щек по мере того, как она брала себя в руки.
Вы его не любите, как я понял.
Я его презираю. А почему нет? Человек никогда даже не видел дядю Джима, а теперь жаждет его денег.
Я бы тоже был уязвлен.
Ее брови вернулись на место, и она одарила меня сладкой улыбкой. Она меняла мины с легкостью хамелеона, меняющего цвета.
Так-то лучше, сказал я. Теперь расскажите о нем.
Первый раз я встретила его на похоронах. Иви в письме просила его открыть дом дяди Джима. Думаю, она послала ему ключи. После похорон он сам туда въехал. Он стал смеяться надо мной и велел мне убираться. Сказал, это его собственность, что он уже предвидит решение суда.
Вы это говорили Пейнтеру?
Конечно.
Что он сделал?
Ничего. Вы видели Роланда. Если он ответит на звонок, ему уже придется пить лекарство.
Мы вот что сделаем, сказал я. Получим судебный ордер, дом опечатаем и вытащим его за ухо. Пусть думает, что дом достанется ему.
Она с наслаждением рассмеялась:
Превосходно, хотела бы я быть там.
Может, и будете.
Она сверкнула глазами:
Я могу Вас поцеловать.
Сначала поговорим о гонораре.
Я я не могу Вам платить больше, чем слугам.
Мне вообще не нужно. Я работаю на пари. Я ставлю мое время, вы процент наследства, если мы выиграем. Годится?
О, да.
Я не буду таким жадным, как Вирна. Как раз сейчас Квимби и Дилон довели дело до кульминации. Нам нужно доказать, что Вирна лгала или ошибалась. И неплохо бы найти исчезнувшего пассажира. Это займет немало времени и может быть опасно.
Опасно? нахмурилась она.
Меня уже предупреждали. Кто-то мне позвонил и предложил устроить в ящик рядом с Вирной Форд, если я буду лезть в чужие дела, я улыбнулся. Но меня напугать не просто.
Я встал. Она тоже поднялась с дивана и замерла. Глаза пылали страстью. И вдруг она обвила мою шею руками и поцеловала. Она только казалась хрупкой, а хватка у нее как у борца.
Раздвинулись портьеры, и в комнату вошел Рудольф Кассини.
Карен!
Можно было подумать, он застал нас в постели. Она не спеша оторвалась:
Мы скрепляем сделку, Руди.
Его рот перекосился. Он просто потерял дар речи.
Я вежливо откланялся:
До свидания, мисс Перно. Буду держать Вас в курсе.
Я пересек комнату и вышел за портьеры. Рудольф Кассини продырявил меня взглядом.
Глава одиннадцатая
Пришлось вернуться в офис посмотреть, прислал ли Пейнтер бумагу о передаче дел. Для начала достаточно было ее. В конце коридора, прислонившись к стене и целиком уйдя в газету, стояло узкоплечее и длиннолицее существо мужского пола, одетое, как мошенник из Роузленда.
Я подошел к двери, повернул ручку и чуть не въехал лицом в матовое стекло. Дверь была заперта. Я нахмурился: она не имела права быть запертой. Только не в это время.
Пришлось воспользоваться ключом. Не было ни мисс Кэссиди за столом, ни записки, объясняющей ее отсутствие.
Очень подозрительно.
Я сел за стол и позвонил Пейнтеру. Чтобы узнать, что бумаги в пути. Оставалось только ждать.
Итак, у меня новый клиент. У меня шанс получить огромной гонорар. Значит, есть еще одна причина найти убийцу Вирны Форд.
Снаружи раздались шаги.
Я поднял глаза на открывающуюся дверь. Длиннолицый скучающий мужчина из коридора перепрыгнул порог, захлопнул дверь, припер ее спиной и оскалил острые края зубов в натянутой улыбке, даже отдаленно не пахшей весельем.
Тощий маленький скелет с впалой грудью; желтоватое лицо с косо приклеенными тонкими и плоскими губами. На скелете болталось узкое пальто и шляпа с узкими полями и голубой лентой. А потом я увидел глаза, их темную радужку и безмерно расширенные зрачки. Мне даже не было нужды искать следы укола на руках. Накачан наркотиками под завязку. Об этом вопили и глаза, и подергивавшийся клинообразный нос.
Он поспешил вынуть правую руку из кармана и продемонстрировать холодный блеск никелированного револьвера. Эта древняя, давно вышедшая из употребления модель, казалось, разлетится у него в руках, если нажать курок.
В нем было что-то смутно знакомое.
Он спросил странным жужжащим голосом:
Узнаешь меня, Джордан?
Не так скоро, моргнул я.
Уголки его рта увлажнились и стали темнее.
Уверен, что узнаешь. Подумай, Джордан. Вспомни отель Святой Клары и портье по фамилии Дан
Я нахмурился, напряженно шевеля мозгами. Потом это всплыло. Я щелкнул пальцами.
Дан! сказал я. Гарри Дан!
Именно. Шесть лет. У тебя хорошая память.
Шесть лет. Это не казалось долгим сроком. Я работал тогда от почтовой инспекции, рыскал по третьеразрядным отелям в поисках пропавшей заказной почты. Ее я так и не нашел, зато обнаружил другое. Ночной портье Гарри Дан сдавал комнаты по поддельным регистрационным карточкам, позже уничтожал их и прикарманивал деньги. Компании это дорого обошлось, и они упекли парня куда подальше.
Я положил руки на стол и приклеил на лицо приятную улыбку. Она вышла натуральной, как стеклянный глаз.
Когда ты вышел, Гарри? спросил я.
Держись подальше от телефона, рявкнул он. Скажи, Джордан, ты помнишь, кто меня заложил?
Ты сам себя заложил, Гарри.
Он покачал головой:
Нет. Ты. Почему бы тебе ни заниматься своими делами? Меня бы никогда не накрыли. А ты меня заложил. Шесть лет. Эти ублюдки так и не урезали мне срок.
Глотку разорвал кашель, он вытер рот рукавом. Пистолет не шелохнулся.
Я старался сохранить улыбку.
Это игра, сказал я. Ты нарушил закон и попался.
Ты крутил рулетку. Я выходил сухим из воды. Никто бы никогда не догадался, рот его дергался в тике, глаза ненормально блестели, голос перешел в низкий скрежещущий шепот. Долго я ждал этого, Джордан. Очень долго.
Во рту у меня пересохло. Я облизал губы:
Нельзя же так решать дела, Гарри. Это нехорошо. Тебя посадят на электрический стул.
Он презрительно усмехнулся:
Не посадят. Я умнее, чем шесть лет назад. Гораздо умнее. Как ты думаешь, кто убрал твою секретаршу из офиса?
Так вот оно что! Я ничего не ответил.
Он сухо и резко хихикнул:
Я ей позвонил и сказал, что ты застрял в Бруклине, дело важное, и ей нужно приехать прямо сейчас. Она проглотила это и не поперхнулась.
Он шагнул вперед, вперившись в меня взглядом. Я сидел, не двигаясь, и старался выглядеть бесстрастным. Его лицо влажно блестело. Никелированный пистолет чуть дрогнул, но недостаточно. Я почувствовал, как на висках выступил пот.
Вдруг зазвонил телефон.
Звонок резко хлестнул по двум клубкам обнаженных нервов. Его глаза прыгнули туда, потом обратно на меня. На переносице собрались глубокие складки, зубы ощерились. Тик в уголке рта перешел в бешеную дрожь.
Пусть звонит! прорычал он.
Мы смотрели друг на друга, как дворняги на кость, а телефон надрывался громче пожарной сирены.
Неожиданно все смолкло. Он выпустил воздух, будто проткнули воздушный шар. И громко задышал раскрытым ртом. Пройдясь языком по губам, сделал еще шаг ко мне.
Я сотру тебя, Джордан, как мел с доски. Ты даже не будешь
Телефон очень вовремя оборвал его, вновь пронзительно и настойчиво зазвонив.
Я сел прямо:
Слушай, Дан, это офис. И рабочее время. Лучше ответить на звонок, пока кто-то не пришел проверять, в чем дело.
Он тупо уставился на меня, все еще тяжело дыша.
Ладно. Отделайся от него.
Я поднял трубку. В ней дрожал звонкий голосок Дульси.
Привет, дорогой. Что у тебя за офис? Я звоню и звоню, а ты не отвечаешь
Я сглотнул и резко ответил:
Ничего не поделаешь, Фергус. Я не могу тебя сейчас принять.
Это не Фергус, дорогой. Это Дульси. Помнишь?
Нет, рявкнул я. На следующей неделе. Я занят. Я У меня девушка.
Скотт! выдохнула шокированная Дульси.
Я прикрыл микрофон, мрачно посмотрел на Дана и сказал:
Внизу парень. У него неприятности, и он хочет меня увидеть.
Гарри Дан нагнулся вперед, глядя на меня глазами холоднее стекла. Костяшки руки с револьвером побелели. Он паническим завертел головой:
Нет. Скажи ему нет.
Я заговорил в трубку:
Слушай, Фергус, меня не волнует, насколько это для тебя важно. Это не обсуждается. В другое время. Я алло, алло
Я медленно положил трубку. Потом поднял глаза, облизал губы и вытянул вперед ладони.
Бесполезно, он все равно поднимается.
Лицо Дана сморщилось. Казалось, он расплачется.
Ты ты лжешь, прохрипел он.
Ладно, сердито бросил я. Тогда валяй, стреляй.
До него дошло. Пробилось через наркотический туман в мозгу. Я мог и лгать, но уверен он не был. В любой момент этот человек мог пройти ему навстречу через холл, чтобы присоединиться к нам. Глаза Дана неистово заметались по комнате.
Я указал на стеклянную дверь за моим столом. Эту дверь держали закрытой и никогда ей не пользовались, разве что когда я хотел избежать нежелательных посетителей.
Он пронесся мимо стола, схватил ручку одной рукой, а другой одновременно пытался спрятать с глаз долой револьвер. Дверь не поддавалась. У меня было столько времени, что стало противно. Я снял с ониксового письменного прибора зеленое пресс-папье и ударил его по затылку.
Он упал, как бык на корриде.
Я нагнулся и поднял револьвер «смит-энд-вессон» 32-го калибра. На первый взгляд достаточно древний, чтобы разлететься от первого выстрела. Потом упал в кресло. Сердце все еще бешено билось. Руки были двумя кусками холодного теста.
Гарри Дан перевернулся и посмотрел на меня остекленелым взглядом. Потом сел на полу, спрятал лицо в ладонях и затрясся в рыданиях. Я немного за ним понаблюдал, потом снял трубку и позвонил Джону Нолану.
Слушай, Нолан, здесь парень по имени Гарри Дан. Он не так давно вышел из тюрьмы. Видимо, немного тронулся умом и решил, что я его засадил. Пытался взять меня за горло.
Вооружен?
Нет. Никакого оружия.
Позвони в ближайший участок.
Это не то, что я хочу, сказал я. Можешь сделать мне одолжение?
Может быть, осторожно ответил он.
Пошли человека из вашего отдела. Мне нужно, чтобы этого Дана подержали пару дней, пока он не остынет.
В любом случае тебе придется написать заявление.
Ладно, согласился я. Но мне нужен один из твоих. И, между прочим, думаю, тебе надо знать, что меня только что наняла Карен Перно.
Он тихо втянул воздух:
Да будь я проклят!
Теперь у меня в этом деле официальное положение.
Дилон знает?
Еще нет. Но будет в курсе в течение часа.
Ему это понравится. Все, что я смог вытянуть из этой дамы море холода. Как тебе удалось?
Обаяние, самодовольно заверил я.
Ага, а то, что ты нашел Вирну в своей квартире, к этому никак не относится.
Он был очень проницательный парень.
Это помогло, согласился я.
Нолан обещал сейчас же послать человека и повесил трубку.
Гарри Дан выглядел раздавленным. Сказывалось действие наркотика. С лица цвета мокрого цемента на меня смотрели безжизненные глаза. У него был вялый, больной вид человека, приходящего в себя после наркоза.
Я негромко сказал:
Даю тебе передышку, Гарри. Сам не уверен, почему. Ты только что вышел из тюряги, и если я скажу, что ты пришел и наставил на меня пушку, ты знаешь, что будет. Это первый и последний раз. Если ты побеспокоишь меня еще, если я твою рожу еще увижу, я наставлю этот револьвер на тебя и посмотрю, что с тобой сделают.
Он ничего не ответил. Я сел за пишущую машинку Кэссиди и настукал двумя пальцами приказ на опечатывание дома Джеймса Перно в Ривердейле. К тому времени, как я закончил, прибыл посыльный от Пейнтера с бумагами о передаче дел. Практически тут же появился Верник и забрал Дана. Мы спустились вниз, чтобы подписать заявление.
Час спустя я уже ехал в Ривердейл.
Глава двенадцатая
Дом красного кирпича примостился на склоне горы на милой тихой улочке. Не слишком большой и кричащий всего двенадцать комнат, вполне достаточно, чтобы холостяку было удобно и не тесно. Побуревшая лужайка была гладкой и широкой. Ограждавшая ее живая изгородь явно нуждалась в уходе. Венецианские шторы на всех окнах были задернуты. Я прошествовал по мощенной плитами дорожке, вдавил кнопку, и внутри четыре колокольчика проиграли бодрую мелодию. Когда никто не ответил, я сыграл на «бис», а потом давил до тех пор, пока не послышались шаги.