Когда у тебя есть только любовь
Я принес вам камень
В шести футах под землей ты еще поешь
Несколько вырезанных на мраморе слов приветствуют путников.
Прохожий
Человек под парусами
Человек под звездами
Поэт благодарен тебе за то, что ты прошел здесь
Титина кивает мне. Похоже, я ее застукала, когда она дремала, вместо того чтобы писать.
Мне очень нравится Мартина, больше всех остальных из нашей пятерки. Я даже начинаю любить Бреля, ее любимого певца, от которого здесь, на острове, некуда деваться. Кажется, до того, как сюда приехать, я знала не больше пяти его песен
Покусываю ручку. Не могу сосредоточиться. Вспоминаю свою короткую прогулку по лесу с Маймой.
Пять участниц.
Пять тики.
Кто есть кто?
Мари-Амбр, мама моей подружки Маймы, благополучная блондинка, жена полинезийца, который сколотил состояние на выращивании черного жемчуга, очень похожа на накрашенную, с откачанным жиром и закачанным силиконом вариацию тики с украшениямибожество денег и внешности.
Датчанка Фарейн, майор полиции, могла бы претендовать на тики ума.
А остальные?
Титина лет двадцать ведет блог «Эти слова». Каждое лето она возит детей из Схарбека, брюссельского предместья, на пляж в Остенде, у нее десяток кошек По-моему, ее как раз и окутывает мана доброжелательности.
Остаются тики таланта и тики смерти.
Элоиза и я!
Я поднимаю глаза, неспособная сосредоточиться на задании, которое дал нам Пьер-Ив.
Начать с исчезновения. Придумать, что случилось дальше
Я наблюдаю за деревней, она похожа на макет, населенный крохотными человечками. Замечаю Майму, бегущую по тропинке к пляжу. Янн ждет ее у черных скал, обеими руками прижимая к себе белые бодиборды. Чуть подальше Мари-Амбр и Фарейн работают за столами для пикника, сидя лицом к океану. Только они и устроились поближе к воде. Деревенские дети сейчас в школе, а немногочисленные туристы где-то бродят.
Дневник МаймыСерфинг на Хива-Оа
Ты правда полицейский?
Чтобы показать Янну, как сильно в этом усомнилась, я скользнула взглядом по его майке в пальмах, по ярко-розовым шортам и снова уставилась на майку.
Жандарм, ответил он. Капитан жандармерии. Бригада в Нонанкуре, это рядом с Дрё, но уже Нормандия. Там все разгуливают в бермудах и носят рубашки в цветочек, немножко как в сериале «Полиция Гавайев».
Ага, как же!
Я забрала у капитана одну из досок.
Все равно не похож ты на полицейского. Не то что твоя жена. Зато она не похожа на писательницу.
Мы дружно повернулись к Фарейн, которая сидела в двух сотнях метров от нас, склонившись над своими листочками и пристроив рядом с собой бутылку воды и несколько книг.
Она пока что не писательница, признал Янн. Но думает, что да.
Взглянув на маму, которая сидела чуть подальше, тоже лицом к воде, я перелезла через каменную дамбу, защищающую деревню от внезапных припадков ярости океана, и спрыгнула на черный песок двумя метрами ниже.
А ты, капитан, что здесь делаешь?
Янн, в свою очередь, оседлал дамбу. Далеко не так ловко, как я. Поерзал и только после этого ответил:
Моя женамайор полиции, служит в Центральном комиссариате пятнадцатого округа Парижа. Она зачитывается книгами Пьер-Ива Франсуа. Вместе с тысячами других читательниц она участвовала в этом конкурсе, устроенном его издателем. Литературная мастерская, неделя вместе с автором на краю света! Она не то выиграла конкурс, не то ей это выпало по жребию, толком не знаю. Неделя на Маркизских островах! Само собой, я поехал с ней.
Угу Странно, но почему-то я совершенно не поверила в эту историю про полицейскую суперзвезду, мечтающую стать еще и детективной звездой. Потом разберусь Бросив доску на пляже, я направилась к воде. Ноги по щиколотку утонули в песке, как будто их облепили тысячи муравьев. Стягивая шорты и майку, я крикнула Янну:
А ты, капитан, читать не любишь?
Да нет, не очень.
Оставшись в одном бикини, я пошла навстречу волнам. Обернулась к жандармутот осторожно пристраивал свои сандалии на полоске сухого песка.
Да ты и спорт не очень-то любишь. Настоящие спортсмены, прилетев сюда на неделю, топают к водопаду или ныряют метров на тридцать, чтобы посмотреть на морских дьяволов, а не шлепают во вьетнамках. Ты хоть на доске-то кататься умеешь?
На водных лыжах катался рассеянно ответил Янн. За баржами на Эре.
Он высматривал что-то среди черных камней в конце пляжа, там, где паслись на привязи две лошади. Странно. Я тоже посмотрела в сторону изрезанного рифами берега.
И мой взгляд остановился там же.
Я вспомнила разговор за обедом, слова Пьер-Ива, упражнение, которое он придумал.
Каким бы невероятным это ни показалось, вымысел только что обернулся реальностью.
Моя бутылка в океанеГлава 3
Заставляю себя отвести взгляд от черного пляжа, сосредоточиться на белой странице.
Ручка вьется над ней, вместо того чтобы писать.
Пять участниц, пять тики
Я решительно неспособна сосредоточиться на задании ПИФа. Ни о чем не могу думать, кроме маны.
А вдруг я ошиблась?
Вдруг не каждая из нас должна найти свое божество, а надо приручить их все? Как набор качеств, которые надо в себе воспитать.
Поскольку начало романа мне не дается, пишу на листке пять слов.
Чуткость
Воображение
Ум
Уверенность
Решительность
Если вдуматься, я, пожалуй, ничем не выделяюсь, у меня нет никаких особых талантов. И я прекрасно знаю, что некоторые девушки одарены всем, и щедро, всеми пятью манами. По каждому предмету десять баллов из десяти.
Искать свою ману? Ну допустим А что, если все это жульничество? Все равно что спросить у двоечника, какой предмет у него любимый, чтобы ему не так тошно было рядом с отличниками, которые вкалывают даже на тех уроках, которые ненавидят.
Я выдираю страницу. Комкаю ее, заталкиваю поглубже в карман.
И все же я хочу в это верить!
В свою ману.
В свой роман.
Не могут быть иллюзорными эта сила, которая заставляет меня складывать вместе слова, эта одержимость фразами, этот свет, притягивающий меня с тех пор, как я научилась читать.
Главное в жизни для меняэто писать.
Писать роман. МОЙ роман.
Я готова жизнь отдать взамен, я готова ею пожертвовать, истязать себя ради того, чтобы извлечь из этого ощущения, раны и ожоги придадут силу страницам, которые прочтут другие.
Пьер-Ив может это понять. Он выбрал мое письмо, выбрал Клеманс Новель почти что из тридцати двух тысяч читательниц.
Пьер-Ив это поймет. Этот пыл.
Но для начала я должна сдать ему безупречную работу.
Ну, Клем, птичка моя, встряхнись!
С ужасом смотрю на чистую страницу, машинально перебирая красные зерна моего ожерелья, которое должно приносить удачу.
Начать с исчезновения. Придумать, что случилось дальше
Опускаю ручку, готовлюсь написать первое слово, как пробуют пальцем ноги ледяную воду и тут снизу доносятся крики.
Я вскидываю голову. Какого черта! Только собралась начать.
Кричит Майма.
Вижу, как она размахивает руками. Рядом с ней, на черных камнях, Янн. У их ног аккуратно сложенная одежда, на самом видном месте и на самом высоком камне, куда не добраться волнам.
Я мгновенно все понимаю.
Дневник МаймыИсчез
Это одежда Пьер-Ива! закричал Янн.
Я и сама узнала итальянские мокасины писателя, его светлые полотняные штаны, льняную рубашку. Одежда была старательно сложена на камне, так сложил бы ее пловец, чтобы после купания найти вещи сухими.
Я ничего не понимала и потому пыталась иронизировать.
Круто, капитан. Наблюдательность, дедуктивный методда ты, похоже, настоящий сыщик!
Янн никак не отреагировал. Я догадалась, что он боялся сбиться с мысли. Аккуратно сложенная одежда ПИФа настойчиво давала понять, что ее владелец отправился плавать Вот только невозможно плавать здесь, где океанские волны разбиваются о скалы. Они в конце концов неминуемо выбросили бы на камни неосторожного пловца.
Для очистки совести я всмотрелась в океансначала у скалы Ханаке, потом перевела взгляд на пролив Борделе между островом Тахуата и мысом Теаехоа. На горизонте не было никого и ничего, даже ни одной пироги. Капитан тоже посмотрел вдаль. Пока он размышлял, я, присев на корточки, потянулась к мокасинам.
Постой! выкрикнул Янн. Не трогай их!
Он орал во все горло, чтобы перекрыть грохот волн. Интуиция подсказывала мне, что картинка не складывается. Его окрик, подхваченный ветром, пролетел над всем пляжем.
Мама и Фарейн, сидевшие за своими партами, оторвались от работы. Я замерла.
В нескольких сантиметрах от моих ног волны неутомимо заливали камни, а солнце, выбиваясь из сил, их сушило. Только тогда я заметила, что поверх стопки одежды что-то трепетало и поблескивало.
Не сразу поняла, что это листок бумаги.
Листок, придавленный крупной галькой, которая не давала ему улететь.
И галька эта была вся изрисована.
Моя бутылка в океанеГлава 4
Напоследок я еще раз оглядываю пляж, фигурки, которые кажутся отсюда куколками из «плеймобиля»: Майма и Янн балансируют на камнях, к ним бегут Фарейн и Мари-Амбр Смотрю на стопку одежды, сложенной, будто приношение, на самом высоком камне.
Итак, выходит Пьер-Ив Франсуа сделал первый удар по мячу.
Я вспоминаю, что он говорил в конце обеда.
Если вы начнете с исчезновения, читатель будет задавать себе все те же вопросыкто, как, почему, плюс еще один: убит пропавший или нет?
Яснее не выскажешься
Приправьте все это несколькими загадочными подробностями. Например, находят одежду пропавшего человека, она лежит на виду, аккуратно сложенная, и записку, таинственную зашифрованную записку И готово дело!
И готово дело!
Пьер-Ив хочет, чтобы мы писали продолжение, минута за минутой, час за часом, в реальном времени! Он состряпал для нас небольшую инсценировку в духе murder party Теперь наша очередьтолковать, шевелить мозгами, придумывать продолжение.
Не я одна услышала крики на пляже. Элоиза покинула могилу любимого художника, собрала свои тетрадки и карандаши и спешит к остальным. Поравнявшись со мной и даже не обернувшись, так что я вижу лишь ее трагически-печальный профиль, бросает на ходу:
Ты идешь, Клем?
Сейчас, сейчас
Она меня не ждет. Шагает так стремительно, что цветок плюмерии, торчащий у нее за ухом, падает на обочину шоссе. Элоиза такая дура, что попалась в грубо сработанную ловушку? Ее спешка кажется мне до странности преувеличенной. Они что, все в самом деле заглотнут наживку, поверят, что ПИФ исчез?
Сейчас, сейчас, повторяю я про себя, глядя вслед Элоизе.
Только напишу несколько слов.
Вдохновениеэто волна, которой надо отдаться, и я чувствую, как она меня подхватила.
Мимо проходит и Титина, куда медленнее, чем Элоиза, которая уже скрылась за сувенирной лавкой. Семидесятилетняя старушка спускается по крутому склону очень осторожно. Смотрит, как я пишу, и тактично не отвлекает, только улыбкой дает понять, что внизу что-то случилось, что ей поневоле приходится уйти от могилы ее милого Жаки и возможно даже, что она вверяет ее моим заботам.
Жду, пока Титина потихоньку-полегоньку отойдет на несколько метров. Наконец-то я одна, и моя ручка резво бежит по бумаге.
Ну что, поехали?
Кучка одежек на пляжеэто все, что от него осталось?
История начинается здесь и сейчас!
Что ж, вперед, дорогие читатели!
Моя бутылка в океанеДневник Клеманс Новель
Круто, да?
Я расскажу вам все, как и велел нам Пьер-Ив. Брошу в океан свою бутылку. Начну вести дневник. Минута за минутой, час за часом, день за днем, что бы ни случилось. Мои впечатления, мои чувства, как можно скорее и с предельной честностью.
Можете на меня положиться, я не стану жульничать. Я знаю, что играю по-крупному.
Пьер-Ив дает мне шанс, возможноединственный в жизни, и нельзя его упустить!
Не представляю, какие повороты запрограммировал его плодовитый ум, но предполагаю, что он затащит нас на непредсказуемые вершины практических работ. Пьер-Ив дает нам сценарийа наше дело найти слова!
Вот потому я и не кидаюсь вперед очертя голову, как сделали Элоиза, Мари-Амбр, Фарейн и Титина. Прежде чем начать свой рассказ, я должна дать вам, дорогие читатели, кое-какие пояснения. Собственно, они сводятся к одному.
Можете на меня положиться!
Вообще-то я не люблю детективы, где герой выступает в роли рассказчика. Откровения ведущего расследование от первого лица. И вы тоже? Привыкли быть начеку с тех пор, как прочитали «Убийство Роджера Экройда» Агаты Кристи? И задаваться вопросом: а что, если рассказчик мне врет? Не говорит мне всей правды! Или попросту грезит, фантазирует, бредит, галлюцинирует. Не на что опереться, все рассыпается, иррациональное объясняется каким-нибудь вывертом, все, что вы прочли, неправда.
Так вот, дорогие читатели, я торжественно обещаю не жульничать. Говорить вам всю правду. Быть откровенной. Не обманывать вас.
Разумеется, вы не обязаны мне верить. Больше того, в этом и заключается вся ирония ситуации, мое обещание заронит в вас подозрения. Как ни парадоксально, после этого обещания вы начнете сомневаться во всем, что я пишу
Спорим?
Долго ли вы продержитесь, прежде чем начнете думать, что я вам вру?
И, если надо в конце концов назвать виновного, в какой момент вы сломаетесь, решите ткнуть в меня пальцем? Даже если я поклянусь вам, что это не я!
На что спорим? Я уверена, что вы уже в нерешительности.
Поверьте, мне искренне жаль, но я ничего больше не могу сделать, кроме как поклясться в вашем присутствии: в этом романе я вам ни разу не солгу.
Встретимся на последней странице?
Вы тоже будете искренни? Если вы засомневаетесь, будете меня подозревать, обвините, вы в этом признаетесь? Обещаете мне?
Телефон звонит в ту самую секунду, когда я собираюсь перечитать написанное. Как и все остальные, я купила местную симку с предоплатой. Для приезжих это единственная возможность связи на острове.
Звонит Майма.
Чем ты там занимаешься, Клем? Тебя все ждут. Нашли одежду ПИФа. Только одежду и
Сейчас, Майма, уже иду.
Но, прежде чем закрыть блокнот, я еще немного медлю, обдумываю.
Я догадываюсь, что четвертая глава моей океанской бутылки, должно быть, напоминает какое-то странное, плохо составленное предисловие, что издатель велел бы его переписать, а читатели бы уже разбежались. А может, и нет Как знать? Читателям нравятся странные интриги. А главное
Я выпендриваюсь со своим закрученным предисловием, но в горле у меня стоит едкий комок.
Игра, которую придумал для нас Пьер-Ив?
Ни малейшего представления не имею о том, чего он от нас ждет.
Что он о нас думает.
Что он с нами сделает.
Дневник МаймыТактичность
Янн следом за мной забрался на камень. В нескольких сантиметрах от моих ног стояли мокасины, лежали штаны и рубашка. Придавленный галькой листок бумаги бился на ветру. Невозможно было ни разобрать, что на нем написано, ни разглядеть белых рисунков на камешке.
Капитан наклонился над брошенной одеждой, но его остановил резкий голос жены:
Янн, не смей ничего трогать!
Очень тактично! Фарейн-майорша и мама осторожно пробирались к нам, выискивая между камнями самый ровный и сухой путь.
Капитан слабо вздохнул, так, что одна только я и услышала. Должно быть, сдерживался, чтобы не ответить жене, что он не настолько тупой, что он тоже профессионал, что он знает про отпечатки пальцев, капли пота и волоски, что жандармне значит деревенщина и что
Мамин голос сбил меня с мысли.
Поберегись, дорогая моя! Смотри, как бы тебя волной не смыло.
Очень тактично! Теперь вздохнула я, но не стараясь это скрыть. Безрадостно наблюдала за мамой, которая в своей тесной юбке из лайкры шла по черным камням, словно по канату, и вскрикивала всякий раз, как волна лизнет ей ногу. Так и хотелось ответить, что лучше бы ей снять сандалии с блестками, если она не хочет бултыхаться в воде наподобие краба с золочеными клешнями.
Но я ничего не сказала. Как и Янн, проглотила молча. Мы с капитаном улыбнулись друг другу, будто сообщники, это лучше всяких слов.